Читать книгу Неоспоримая. Я куплю тебе новую жизнь - Елена Тодорова - Страница 13

Серебристо-серый Мерседес солидно плыл по переполненным улицам Москвы. Вынужденная медлительность мощного автомобиля вызывала у Стаси чувство глухого раздражения. Она бросила нетерпеливый взгляд в зеркало заднего вида и расстроенно отметила необычайную бледность своего лица.

Последние несколько дней были напряженными и загруженными. Рано утром уезжала в колледж, а после – больница, художка, боксерская секция, репетиторы, библиотека, наброски в парке…

Она не успевала даже вовремя поесть. Правда, и голода, как такового, не ощущала. Старалась поменьше зависать дома, придумывала себе неотложные дела, которые необходимо было решать незамедлительно.

Суетилась, будто в последний день года. Так ей было спокойнее.

В таком режиме дни должны были лететь быстрее. Но нет, немыслимо долго тянулась первая неделя без бабы Шуры.

Заметив краем глаза вопрошающий взгляд сидевшей рядом на сиденье Нины Михайловны, Стася поморщилась и отвернулась к боковому стеклу.

Снова собирался дождь. Ненастье прямо-таки нависало над городом мрачным покрывалом темно-серых туч. Изредка сверкали безгласные, но весьма зловещие вспышки молнии, поторапливая горожан, прогуливающихся в этот субботний день, искать укрытие.

– Ходишь кислая который день, – нарушила все-таки тишину в салоне Нина Михайловна, вопреки Стасиному демонстративному нежеланию вести диалог.

– А чему радоваться, Нина Михайловна? – апатично отозвалась, даже головы не повернув. Не до разговоров ей было. В душе полнейший каламбур творился.

– Настя! Ты не пугай меня так.

Стася едва сдержалась, чтобы критически не закатить глаза. Попыталась смягчить недовольное выражение лица подобием вымученной улыбки. Все-таки расстраивать Нину Михайловну не стоило.

– Да все нормально.

– Может, поговорим? Мне кажется, ты сторонишься меня…

Стася удивленно округлила глаза.

– Не выдумывайте! – искренне возмутилась она и снова улыбнулась Новицкой.

Ответной реакции не последовало. Невзирая на любезно расточаемые улыбки, женщина сверлила ее недоверчивым взглядом.

– Конструктивный диалог поможет нам лучше понять друг друга.

– Как-нибудь в другой раз.

Нина Михайловна, будто не слыша ее, продолжала настаивать.

– Тебе станет легче, – в порыве добродушного участия она сомкнула холодную руку на плече Стаси.

Девушка даже удивилась тому, что и в этот раз смогла сдержать рвущееся из груди негодование. Напряжение внутри нее нарастало. Хотелось бесцеремонно сбросить насильственную ладонь Новицкой.

– Знаете, это как на свадьбе, когда подвыпившая толпа кричит «Горько!». Вроде и интересно… А с другой стороны, бесит! – запальчиво бросила девушка.

– Это ты о чем? – Стася будто физически ощутила взыскательный взгляд женщины. Одно радовало, находясь в некотором замешательстве, Нина Михайловна, наконец, убрала свою руку.

– О том, что люди целуются, когда им этого хочется! И говорят тогда же. Дело не в том, сторонюсь я или нет… Я просто не хочу разговаривать! Ни с кем!

Получилось резче, чем хотела. Но, как известно, слово не воробей, вылетит – уже не поймаешь. И Стасе не оставалось ничего, кроме как потупить глаза и замолчать.

– О, как мы запели!!! – горячо всполошилась женщина после секундной заминки. – Усеки, ты меня своим пренебрежением не проймешь! Понимаешь? – зачем-то уточнила она и добавила буквально вибрирующим от сильного возмущения голосом: – Прими мой совет, проявляй должное уважение к тем, кто тебя приютил! С таким характером ты далеко не пойдешь.

Явственный укор в тираде Нины Михайловны задел Стасю сильнее, чем она бы хотела. Не считала себя чем-то обязанной именно Новицкой. И ее это разозлило.

– В гробу я видала ваши советы! – выдала она на одном дыхании.

Немолодая женщина оторопело захлопала накрашенными ресницами и с отчетливым свистом, втянула в легкие воздух.

Впереди раздалось деликатное покашливание Гриши. Бегло и абсолютно бессознательно внимая этому знаку, Стася поймала в зеркале заднего вида его ошарашенный взгляд.

– Ах, вы посмотрите, какая нахалка!!! – нашлась со словами Нина Михайловна. – Все расскажу Егору! Все!!! И кто-то еще скажет, что я мало внимания уделила бедной сиротке? Невозможно разговаривать. Нахваталась от Шурки, что ли… Ай-яй-яй… Безобразие!!!

Отрешенно слушая возгласы Нины Михайловны, Стася понимала, что ей совершенно безразлично, что думает эта женщина и кому она что расскажет. Вот прям абсолютно все равно.

Резво вспыхнувшее протестующее возмущение в душе так же стремительно улеглось.

– Простите, – бесхитростно и коротко извинилась, вновь устремляя рассеянный взгляд в боковое окно.

– Простите??? Ну и характер у тебя, деточка!!! Так нагрубила, обидела меня… В конце сухое «простите», и все? Не знаю, что и сказать… К сожалению, извинения не перечеркивают всего, что ты мне сказала… Я в шоке!!! – по всколыхнувшемуся потоку воздуха Стася поняла, что женщина воодушевленно обмахивалась большим веером, который обыкновенно носила за собой.

В салоне, наконец, стало тихо. Похоже, каждый из присутствующих погрузился в свои мысли, на время забывая, что находится здесь не один.

Первые капли нерешительно ударили в стекло. Одна, две, дюжина, а потом и вовсе не сосчитать их. Синхронно и гулко барабанили, размывая за собой окружающий мир. Внутри себя Стася тоже ощущала эту размытость. Не знала, что там, в груди, так чувствительно в последнее время. То ли сердце ныло, то ли какой-то нерв защемляло. Но штормило внутри конкретно. Не могла успокоиться.

С ней творилось что-то невообразимое. Как будто в густой сироп окуналась. Не тонула, но словно увязала в нем. Ощущение приятного томления и горячей тяжести наполняли тело. Сердце вздрагивало на любой шум, ожидая, когда входная дверь откроется, и высокая фигура Аравина возникнет в дверном проеме. Была у него такая привычка – распахнуть дверь и застыть на пороге, каким-то образом умудряясь заслонить собой все окружающее пространство. Пронзительный взгляд темных глаз врывался под кожу, заставляя ее холодеть и вздрагивать. Входил ленивой пружинистой походкой. Иногда что-то спрашивал у Стаси, иногда только здоровался и уходил к Нине Михайловне. А у нее каждый раз сердце заходилось в бешеном ритме, и еще минут десять она просто сидела и делала вид, что смотрит в экран телевизора, пытаясь хоть немного успокоиться.

Когда Аравин находился в доме, даже воздух казался Стасе горячим и увесистым. И в то же время, когда он уходил, она нестерпимо скучала и ждала его возвращения.

Ночами подолгу не могла уснуть. Взбудораженное сознание отказывалось отключаться, мысли густым роем кружились в голове.

Переизбыток эмоций бурлил внутри плотными потоками. Становилось то жарко, то холодно… и страшно. Ощущала себя перезаряженной батареей, будто неконтролируемо заряжалась от неведомых ранее источников энергии.

Кажется, она влюбилась. Но что значит, кажется? Любовь либо есть, либо нет.

Характер был у Стаси такой, что ей постоянно нужно было говорить. Высказывать то, что гложет или, наоборот, радует. Иначе задыхалась от излишка эмоций и путалась. После словесного озвучивания всегда было легче понимать ситуацию. Но сейчас не с кем было обсудить столь щепетильную тему. Не с кем поделиться.

Впервые вынашивала свои мысли в несвойственном ей режиме – молча.

Ей восемнадцать, ему двадцать четыре… Может ли это быть любовь?

Интуитивно ощущала, что это именно она.

Пожалуй, это чувство не возникло недавно. Оно таилось в сердце довольно долго. Просто резко ослабленное переживаниями равновесие и тесный контакт с Егором позволили ее любви вознестись из глубин и заявить о себе. И эта влюбленность жгла грудь изнутри, норовя вырваться наружу.

Весьма шаткое душевное состояние колебалось десять раз на дню. Парящая легкость и волнительное счастье сменялись опустошающей тоской. И наоборот.

Запуталась в себе. Заблудилась в собственном мироощущении. Нужны ли ей эти чувства? И что с ними делать? В конце концов, имела ли она право его любить??? Сколько ни размышляла, эти вопросы так и остались без ответов.

* * *

Восседая на белом больничном подоконнике, Стася лениво клевала вытянутые заостренные плоды розового винограда.

– Моя бедная-бедная сестра… лежит и не ропщет, – вздохнула Нина Михайловна, всплеснув руками.

Баба Шура, рьяно взбивавшая до этого подушку за спиной, раздраженно фыркнула.

– Прикуси язык, Нинка! – откинулась и взглянула из-под полуприкрытых век. – Только ты могла принести мне в больницу заморский виноград. Знаешь же, что я ем только сезонные фрукты!

Нина Михайловна, склонив голову, старательно поправила наутюженные острые стрелки на лиловых брюках.

– И где я тебе их возьму в начале мая? К тому же виноград улучшает состояние сердца и сосудов. Производит омолаживающий эффект на организм в целом.

– Ага, конечно! Лекарь доморощенный! Сплошные ГМО – этот твой импортный виноград!

Новицкая, поджав губы, осуждающе покачала головой.

– Что ни принесу, ты всем недовольна, – с обидой в голосе сказала она.

– Вот купила бы меда! Я бы тебе слова не сказала, – интонация бабы Шуры едва уловимо, но незамедлительно смягчилась.