Читать книгу Откровение Луны - Елена Валентиновна Малахова - Страница 5

Непутевые заметки Николь Вернер

«20 мая 2017 г., утро.

Едва занимался рассвет, как непонятные женские крики нарушили мой чуткий сон. Стук в барабан звучал, как призыв на войну мирового масштаба. Я так испугалась, что тотчас подскочила к окну. Они доносились издалека, но каждый удар по барабану отражался атомным взрывом в моей голове. Муча стояла на холме за домом; на её шее висел огромный барабан. Она перестала стучать и развела руки в стороны. Её несчастный взгляд устремился в небо. Она проворно шевелила губами, и тот неразборчивый лепет, словно проклятие, доносился до моих ушей. Рядом с ногами находился сложенный колодец из веток, который разгорался силой порыва теплого ветра. Очень походило на языческий обряд. Ума не приложу, какой в этом смысл? Может, она призывает на помощь всевозможных вурдалаков или представителей иных тёмных сил? Не знаю, но выглядит ужасающе!

Мигрень прогрессирует. Благо, спасают болеутоляющие средства. После командировки планирую взять отпуск и наконец заняться здоровьем.»

Сидя на кровати, Николь закончила запись в личном дневнике, который старалась вести ежедневно. Она неосознанно улыбнулась, вспоминая заброшенную комнату, безумный взгляд властного парня и надменную улыбку. Всё то, что вчера дико смущало белокурую девушку, сегодня казалось ей таким очаровательным! Их несуразные действия перечеркнули все правила благопристойного поведения в обществе. Но чем больше она о том думала, тем сильнее хотелось повторить непристойные минуты блаженного удовольствия.

– Я родилась в счастливой рубашке! – усмехнулась она. – Меня ведь могли закрыть в том помещении, а затем обвинить в преступлении и утром предать суду…

В комнату вошёл Булавин и бойко поздоровался. На его бархатистой коже гладкого выбритого лица рдел здоровый румянец.

– Мне кажется, я сегодня вообще не спал.

Николь покосилась на Кира.

(«Да уж, никогда б не подумала, что неспящие люди умеют так сильно храпеть.»)

Но вместо правдивой иронии вслух любезно спросила.

– Ты уже завтракал?

– Я попил кофе. Старушка варит его лучше моей мамы.

Николь убрала дневник в чемодан и достала пудреницу.

– Ну вот, а ты жалуешься на неблагосклонное отношение к тебе вездесущей планиды! – рассмеялась Николь своим звонким заразительным смехом, который не знал себе равных. – В любой ситуации нужно видеть и обратную сторону монеты.

– Только не на сей раз, потому что эта монета имеет только одну сторону, причём довольно мрачную.

Кир отошёл к окну.

– Не слышал, как ты вчера вернулась…– он посмотрел на Николь подозревающим взглядом опытного следопыта. – И как прошёл вечер?

(«От неудобной позы на столе ломит в шее! Я даже не знаю его имени, зато точно знаю, как бесподобен он в постели. Ха-ха! Что и говорить: на этот раз, Николь, ты переплюнула даже саму себя!»)

– Ты абсолютно ничего не потерял. – она замолчала, а затем прибавила спустя минуту. – Думаю, пойти поискать что-нибудь вкусненькое.

– А я собираюсь в гараж, хочу уточнить, как обстоят дела с машиной.

Николь припудрила прямой курносый нос и улыбнулась себе в зеркало милой слегка театральной улыбкой.

(«По-моему, блеск в глазах выдает меня с потрохами. Ах, как переменчив нынче ветер! Вчера – волнительные сомнения, сегодня – лёгкая влюблённость. Но Киру об этом знать совсем необязательно.»)

Николь в мгновенье ока убрала с румяного лица зрелищную улыбку. Кир не спускал с нее глаз, то и дело подвигая очки ближе к переносице. Он никак не мог взять в толк, почему Николь имеет невозмутимо загадочный вид. Вряд ли, полагал он, за одну ночь могло свершится нечто невероятное, что так сильно встряхнуло девушку.

Она взбрызнулась духами, убирая флакон в чемодан, и молча вышла из комнаты. Недоумевая, Булавин пожал плечами и вышел следом.

«Золотая Подкова», того же дня, утреннее время.

Рассматривая рукописное меню, Николь сидела за широким натертым столом. Ничего необычного, как накануне обещал говорливый Андерсен, в кабаке не происходило, что немного расстроило журналистку, жаждущую оказаться в центре небывалых событий. Напротив Николь на лавке устроился Мексиканец. Его прическа, тщательно прилизанная, щедро блестела, а короткие волоски усов лежали один к одному. Посетителей в зале не было. Пианино притихло в гордом одиночестве, не нарушая утренней тишины. Солнечный свет, проникая сквозь открытое окно, также безмолвно падал в центр зала. Казалось, что безлюдный посёлок погрузился в томное царство нерушимого сна.

Несмотря на столь ранний час в кабаке было тщательно прибрано. Когда Николь вознесла хвалебные слова уборщице, подчеркивая бесценные качества женских заботливых рук, Мексиканец глубоко оскорбился.

– Неужели ты думаешь, что я сам не в силах навести порядок?

Николь застенчиво улыбнулась.

– Разумеется, я так не думала. Всему виной стереотипы, которые твердят, что чистота – удел женщин.

– Какая пошлость: эти ваши стереотипы.

Николь принесла искренние извинения за бестактный вопрос, что необычайно польстило Мексиканцу.

Как выяснилось в разговоре, он был пропащим трудягой, который целыми днями проводил в закрытых стенах «Золотой Подковы». Бессменный работник и держатель кабачка не принимал других людей в услужение, кроме повара.

– Готовить, что лежать без дела – крайне утомительное занятие. – говорил он.

Поражаясь необычайному трудолюбию мужчины, Николь вновь похвалила его.

– Да полно тебе! – Мексиканец смущённо улыбнулся. – Выбрала яство?

– У вас довольно богатый ассортимент блюд, что я, в самом деле, теряюсь.

– Рекомендую фрикасе. Его готовят исключительно из парного мяса. Просто пальчики оближешь!

Николь вспомнился подробный рассказ Андерсена – мужчины с козлиной бородкой. Картина жестокого убийства голубя явственно предстала перед глазами, и журналистка бросила виноватую улыбку.

– Должна признаться, у меня непереносимость голубиного мяса.

Мексиканец сдвинул редкие брови, а широкий лоб собрался в гармошку.

– Причём здесь голуби?

– Так разве фрикасе готовят не из голубиного мяса? Я вчера совершенно случайно узнала.

Николь, не тая правды, выложила откровенную беседу с новым другом. Мексиканец внимательно выслушал её, не перебивая, а к концу повествования обнажил гнилые зубы.