Читать книгу О ЛЮБВИ и не только… Роман в новеллах - Елена Виг - Страница 6

Катя с детьми должна была вернуться через неделю после моего приезда из санатория. Я разговаривала с ней по телефону. Звонки были как всегда очень скупыми на информацию: все нормально, дети здоровы, еды хватает, но голос был веселый, поэтому я надеялась, что у них действительно все хорошо. А, собственно, что должно быть плохого? Две самостоятельные женщины и трое мальчишек. Я знала, что они точно не скучают!

Ира была Катиной подругой с самого первого класса. Если Катя была домашним баловнем, то Ира, наоборот, воспитывалась родителями очень самостоятельной. Да и как могло быть по-другому, если оба родителя постоянно на работе, а бабушек нет. Ира была типичным «ребенком с ключом на шее», как говаривали во времена нашей молодости. Так называли тех, кто самостоятельно приходил из школы, сам себя обслуживал, сам делал уроки, у кого родители были заняты с утра до вечера. В первом классе Ирина мама даже договорилась с моей мамой, что та будет забирать Иру к нам, кормить и держать до вечера, до ее прихода. Вот тогда девочки и сдружились. Ирочка была в нашей семье, как родная, могла прийти к нам со своими проблемами, да и вообще с любыми вопросами. Она хорошо училась, много читала, они с Катей поступили в один и тот же институт. Замужем она была очень недолго. Я помню, как она сидела у меня на кухне, (Катя тогда уже жила отдельно), ела торт, пила чай и рассказывала, что прогнала мужа.

– Нет, тетя Наташа, ну представляете, он себе еще и подружку завел. Мало того, что месяц работает, а два у меня на шее сидит, так, оказывается, еще и на сторону смотрит. Я когда это узнала, то чемоданчик его быстренько собрала и на лестничную клетку выставила. Даже дверь ему не открыла. А зачем мне, чтобы он мне лапшу на уши вешал.

– Ирочка, но ведь у вас сын. Не пожалеешь потом?

– А я и сейчас жалею. Жалею, что не сделала этого раньше, три года терпела этого бездельника.

Вот в этом она вся – самостоятельная, резкая, бескомпромиссная. И воспитывает теперь своего любимого Степочку одна, совершенно не переживает. Ее мама ушла на пенсию и помогает ей. Недавно мне по секрету сказала, что у Ирочки появился ухажер. Да я и не сомневалась, что у нее все будет хорошо – она славная, жизнерадостная. А чужие дети теперь никого не пугают. Это в наше время «разведенка с ребенком» звучало, как приговор, а теперь это норма жизни. Я знаю, что она и не особо рвется теперь замуж: сын у нее уже есть, а желающие доставить женщине приятное, да еще и без каких-либо обязательств, всегда найдутся.

Я всегда по-хорошему завидовала таким женщинам, как Ира, их легкому отношению к браку. В нашей семье такого не было. То ли потому, что нам с мамой достались такие прекрасные мужья, то ли от того, что мы и сами готовы были ради них идти на любые жертвы, но в наших с ней семьях был ярко выраженный патриархат. Никто никогда не оспаривал право мужчин на главенство, но они, надо отдать им должное, этим правом не злоупотребляли. А вот какое соотношение сил в семьях моих детей, я толком не знала. Они – люди другого поколения, у них все по-другому, так что не мне об этом заботиться и, тем более, переживать.

Когда зазвонил телефон, то я думала, что это кто-то из моих детей, но номер высветился незнакомый.

– Наталья Александровна? Вы меня не знаете, меня зовут Алексей Иванович, я Анин папа.

– Здравствуйте, с Аней все в порядке? Она здорова? – заволновалась я.

– Да, да, совершенно здорова. Я звоню поблагодарить вас за то, что не бросили Аню, общались с ней так хорошо. Она много о вас рассказывает.

– Да не за что, – смутилась я. – Она очень хорошая, умная девушка, мы с ней прекрасно ладили. Я надеюсь, что вы разрешите ей как-нибудь приехать ко мне в гости.

– Я, собственно, поэтому вам и звоню. У меня есть встречное предложение. Приезжайте лучше к нам. У нас здесь хорошо, хотя и не шикарно. Мы с Анютой будем очень рады.

Я была и удивлена и смущена таким предложением. Не то, чтобы я чего-то боялась, но одно дело общаться с девушкой, а совсем другое – с ее папой.

– Ой, наверно, ничего не получится. Мне меньше, чем через неделю, внуков привезут, они у меня здесь жить будут. Я не могу никуда уехать.

– А вы берите с собой внуков.

– Вы шутите? Один еще достаточно маленький, только три года.

– Но вы же с ним справляетесь? У нас тоже все удобства в доме, поэтому не вижу разницы.

– Зато я вижу. Когда они сходят с ума у меня на голове, то это мои внуки, а вы-то за что страдать должны?

– Да меня практически и дома не бывает, а Анюта будет только рада, она детей очень любит.

Похоже, что у него были заранее заготовлены ответы на все мои возражения. Предложение, конечно, было неожиданное, но, с другой стороны, может это лучше, чем сидеть с детьми в городе?

– А природа у вас там есть? – спросила я.

– Природа? – он явно развеселился. – Природы у нас полно! И лес есть, и речка.

– Тогда, если вы такой смелый и не боитесь нашествия варваров, то мы к вам приедем на недельку.

– Вот и славно! Я очень рад.

– Я тоже – сказала я нерешительно.

– Тогда пишите, как к нам добраться!

Катя была удивлена не меньше моего.

– Мама, но ты же его совершенно не знаешь!

– Не знаю, но дочку его знаю, и она мне нравится. Там природа хорошая, – добавила я. – Ты представь, что я просто сняла дачу.

– Ну, давай, – в голосе чувствовалось сомнение. – Только, если что, ты сразу звони, мы приедем и заберем.

– Естественно!

До Калуги мы доехали электричкой. Алексей Иванович с Аней встречали нас на вокзале и повели к машине – не новой, но явно хорошо ухоженной. Хозяин был под стать машине. Он точно не был красавцем, среднего роста, выглядящий на все свои годы, с ежиком коротко подстриженных седеющих волос и такими же седеющими усами. На лице примечательными были только глаза, которые смотрели на собеседника серьезно и дружелюбно. Маленькие лучики морщинок от внешних уголков глаз добавляли его лицу немного насмешливое выражение.

Нам предстояло еще минут двадцать добираться до места. Мне сказали садиться рядом с водителем, Аня с мальчиками сзади. На заднем сидении было детское кресло.

– Откуда у вас детское кресло? – удивилась я.

– У соседа одолжил, – пояснил Алексей Иванович.

Мне сразу стало совершенно спокойно. Если человек мог подумать о такой мелочи, как детское кресло для моего маленького внука, то на него можно положиться.

Машину он вел уверенно, спокойно, очень по-мужски.

Я всегда обращаю внимание на стиль вождения, считаю, что он хорошо отражает характер водителя. Мне очень нравилось, как водил машину мой папа. Его движения были выверены до мелочей. Когда он учил меня, то объяснял каждое свое действие – рассказывал, что он делает руками, как у него при этом двигаются ноги. Автоматических коробок передач в то время у нас еще не было, но он так виртуозно управлялся с механикой, что в него можно было влюбиться, только увидев, как он ловко орудует коробкой скоростей. Очень сдержанный в жизни, в машине он становился еще и предельно собранным, никогда ни на что не отвлекался, разговаривал очень мало, и нам с мамой запрещал болтать. Мы, конечно, его запрет игнорировали, но он в наших разговорах никогда не участвовал и от дороги ни на что не отвлекался.

Мой муж за рулем сидел так же, как в своем кабинете. Играла тихая музыка, рядом лежал мобильный телефон, пачка сигарет, в подставке стояла бутылка с водой. Он просто жил в машине, обсуждая дела, назначая встречи. Иногда, если не успевал поесть, то и закусывал, не отрываясь от дорожного движения. Никаких запретов на разговоры в его машине не было, наоборот, он шутил и смеялся вместе со всеми. Механику водить умел, но предпочитал автомат и любил машины представительского класса, так как из-за пробок проводил в них много времени.

Саша водит почти так же, как отец, но, будучи менее темпераментным, практически никогда не нарушает скоростной режим, предпочитает без нужды не обгонять. Это прекрасно, ведь у него двое маленьких детей.

Катюша водит неплохо, но практики особой у нее нет, так как она дома сидит, а машиной пользуется Виктор. Какой у нее стиль я еще не поняла, но когда она с детьми приезжает ко мне, то я всегда прошу, чтобы она по приезде домой позвонила, нормально ли добралась, волнуюсь за них.

За Алексея Ивановича можно было не волноваться, он точно знал, что делает, и не суетился за рулем. Заехав на участок, он припарковал машину под навесом и повел нас знакомиться со своей овчаркой Ингусом, который жил в будке и охранял дом. Пес был умный, Алексей Иванович заверил, что для детей совершенно не опасный. Мои внуки были от собаки в восторге, но получили строгие указания, как с ней нужно себя вести, чтобы не было неприятностей.

Дом был не слишком большой, но и не маленький, деревянный, с ломаной крышей, покрытой метало черепицей. Словом, стандартный дачный дом. Поселок, в котором он стоял, был добротным, асфальтированным, но застройка вокруг была смешанная: попадались и очень дорогие дома, и древние, маленькие полуразвалившиеся избушки на курьих ножках. Это было старое зеленое дачное место, постепенно превращающееся в престижный пригород.

В доме уже хлопотала Маша. Она оказалась женщиной лет сорока пяти, но уже седеющей и очень полной, что ее сильно старило. Через всю правую щеку у нее шел глубокий шрам. На наше приветствие Маша буркнула что-то невразумительное и кивнула головой. Ане она сказала, что ужин будет через полчаса.

– Вы не обращайте на нее внимание, – сказала мне Аня, когда мы вышли из кухни, – она со всеми так разговаривает, вернее, не разговаривает. Но она хорошая.

Я немного волновалась, как Маша воспримет маленьких детей в доме, ведь от них столько шума и беспорядка, но, когда Андрюшка вошел на кухню, то он показал, какими дети могут быть воспитанными. Он сказал: – «Здравствуйте, тетя Маша», а потом увидел трехцветную кошку, которая лениво лежала на кухонном стуле, и так искренне восхитился «Ой, так у вас и кошка есть!», что даже на Машином лице появилось подобие улыбки.

Когда мы пришли ужинать, то стол был накрыт, Маши не было.

– Она с нами никогда не ест – пояснила Аня, – она в домике для гостей живет, туда еду забирает.

После ужина Аня пошла укладывать детей спать, а мы с Алексеем Ивановичем собрали посуду, и вышли на крыльцо, которое, скорее, было открытой верандой около полутора метров глубиной. Он курил, а я сидела в плетеном кресле и смотрела на сад, который уже окутывала вечерняя мгла. Она еще не была густой, ведь была середина лета, день только начал убывать, но очертания деревьев уже трудно было разглядеть. Докурив, хозяин спустил Ингуса с цепи и, вернувшись, сел на соседнее кресло.

Некоторое время мы оба молчали, но это молчание не было тягостным. Бывают люди, с которыми молчать не получается, нужно все время поддерживать разговор, иначе возникают неловкие паузы. А здесь молчание было нормальным, в нем не чувствовалось никакой напряженности.

– Наверно, я все-таки должен вам объяснить, почему мне так хотелось пригласить вас, – сказал вдруг он.

– Ну, объясните, – согласилась я, хотя в глубине души догадывалась о его мотивах.

– Вы только не подумайте, что я вас как-то использую. Просто вы единственный человек, единственная женщина, с которой у Анюты получился контакт. Вы же знаете, что мать ее бросила, вернее меня бросила, ну и ее заодно. А из меня, сами понимаете, какой воспитатель для девочки! – он развел руками.

– Должна сказать, что девочка у вас замечательная, так что не принижайте себя – нормальный вы воспитатель!

– Да не особо, – он покачал головой. – Я ее, конечно, очень люблю, она, собственно, все, что у меня есть, и поэтому хочу, чтобы она была счастлива, а вот как этого добиться, не знаю. Вот с подружками у нее не очень получается.

Мы помолчали. Он взял еще одну сигарету, протянул мне пачку, предлагая закурить. Я, молча, отрицательно покачала головой.

– Я когда сюда переезжал, думал, что теперь у нее будет нормальная жизнь, друзья, а получилось, что опять только я да Маша, а она, вы видели, какой собеседник – десяти слов в день не добьешься. А из санатория она приехала совсем другим человеком, веселая, болтает без умолку, все рассказывает мне, как вы с ней гуляли, как в магазин ездили.

– Я хочу вам сказать, что ваша дочь – чудо! Я не преувеличиваю. И я думаю, что все у нее может быть очень хорошо.

– Ваша фраза предполагает продолжение.

– В каком смысле?

– Вы сказали, что может быть все будет хорошо, если…

– Я не сказала «если».

– Но подумали.

– Да, подумала. Подумала, что она должна найти свой путь, а не идти по тому, который вы ей навязываете. Простите, если я лезу не в свое дело, но вы сами меня спросили. Вы знаете, что ей не нравится в институте?

– Знаю. Говорит «скучно», но я думаю, может быть это потому, что у нее там друзей нет?

– Не думаю. Мне показалось, что ее просто эти предметы не интересуют, хотя она и справляется с ними нормально, она ведь способная и учиться умеет.

– А что ей интересно? – Алексей Иванович тяжело вздохнул.

– Я ее не спрашивала, но могу спросить, если позволите.

– Хорошо, спросите при случае.

Мне было ужасно жалко этого симпатичного человека: он так старался устроить своему единственному ребенку нормальную жизнь, а оказалось, что эти старания напрасны. Это грустно. Я подумала о Кате. Мы ведь тоже хотели, чтобы она получала удовольствие от работы, тем более, что способности у нее хорошие, могла бы делать нормальную карьеру. А она предпочла жизнь домохозяйки с двумя детьми. Дети – это, конечно, прекрасно, я счастлива, что они у нее есть, но как же ее жизнь? Разве для того она училась так упорно, чтобы потом дома сидеть и носы детям вытирать? У меня не было ответов на эти вопросы.