Читать книгу О ЛЮБВИ и не только… Роман в новеллах - Елена Виг - Страница 8

Наше пребывание в гостях подходило к концу. Я начала заговаривать об отъезде уже неделю назад, но хозяева так активно протестовали, что я согласилась пожить еще. Мы действительно прекрасно проводили время: гуляли, купались в речке, вечером жарили мясо на углях для взрослых и сосиски для детей. Однако, пора было и честь знать. Тем более, что разговоры с дочерью были какими-то скомканными. Мне все время казалось, что она что-то недоговаривает. Хотелось увидеть ее, постараться понять, что происходит.

Аня расстроилась, а Алексей Иванович только сказал: «Вы теперь дорогу к нам знаете, приезжайте в любой момент, мы будем ждать». Я знала, что он говорит совершенно искренне.

Узнав, что мы возвращаемся, Катя сказала, что встретить не может, чтобы я везла детей к себе, а она вечером приедет. Я, конечно, тут же позвонила Саше и спросила, не знает ли он, что случилось у сестры.

– Мама, не паникуй, она здорова, работу ищет, – сказал он. – Я, кстати, тоже на следующей неделе буду в Москве.

– Дела?

– Да, дела.

Нет, совершенно очевидно, что что-то не так. Дети раньше никогда со мной так скупо не разговаривали.

Когда Катя пришла, то у детей был послеобеденный сон. Она поцеловала меня и тихо прошла в бывший отцовский кабинет, где на разложенном диване спали ее сыновья. Она долго умильно смотрела на эту благостную картину, а я смотрела на нее. Похудела, но больной не выглядит, одета по-деловому – легкий полотняный костюм, туфли на каблуке, возможно, что была где-то на собеседовании. Вымыла руки, пришла на кухню.

– Как с работой? Получается? – спросила я.

– Вполне возможно, но они еще не ответили окончательно. Там пока беременная ставка. Представляешь, обрадовались, что у меня уже есть двое детей! Мне так и сказали, что очень надеются, что я уже свою программу деторождения выполнила, а то у них одна за другой три девочки в декрет уходят.

Она засмеялась, но глаза все равно были какие-то напряженные. Я ждала, вопросов не задавала, рассказывала про наш отдых, как детям понравилось за городом. Катя слушала рассеянно, реагировала невпопад. Я встала, чтобы включить остывший чайник.

– Мама, я развожусь с Виктором – сказала она мне в спину. – Только, пожалуйста, не начинай истерики, все нормально, все живы-здоровы.

Я медленно к ней повернулась.

– Значит, Саша по твоим делам сюда приезжает на следующей неделе?

Катя кивнула.

– Да, он должен с Виктором уладить имущественные вопросы.

Как повезло, что в доме есть собственный юрист!

Я не стала спрашивать, что случилось. Захочет – сама когда-нибудь расскажет, только спросила: «Тебе больно?»

– Ты знаешь, мне никак. У меня внутри нет никаких чувств – ни боли, ни радости. Мне просто некогда чувствовать, очень много проблем нужно сейчас решить: с квартирой, с работой.

– Ты мне только скажи, это все потому, что я не захотела тебе помочь?

– Нет, мамочка, не переживай, ты тут совершенно не при чем!

Это слово «мамочка» было таким полузабытым, из самого ее детства, она так давно меня не называла мамочкой, что у меня даже слезы навернулись на глаза, и я отвернулась к окну, не желая, чтобы она это увидела.

– Не плачь, я действительно в порядке, – по-своему истолковала мои слезы Катя. – Мне только предстоит сказать об этом парням, вот этого я боюсь.

– А как вы решили относительно детей?

– Нормально решили, цивилизованно. Пусть общается, сколько хочет, я не против. Это его дети.

– Он согласен?

– Да. Согласен.

Мы дальше обсуждали только предстоящий обмен квартиры, соображали, какой район выбрать, чтобы всем было удобно. Теперь это было и мое дело. Мне предстояло стать реальной бабушкой, а ей – работающей мамой. Наша жизнь круто менялась, и нужно было не слезы лить, а организовывать эту новую жизнь.

Это новая жизнь быстро втянула нас в свой водоворот. Катя вышла на работу, Ваня пошел в школу, в которую ходила когда-то его мать. Андрюша сидел со мной дома и ждал места в детском саду. Катя продала свою квартиру на окраине и купила большую двухкомнатную квартиру в паре кварталов от меня, которую сейчас ремонтировала, а жили они со мной.

Наша квартира, которая казалась мне такой большой, когда мы остались в ней вдвоем с мужем, а потом я одна, теперь стала вдруг тесной. По ней носились дети, везде валялись их игрушки, во всех комнатах были спальные места. Я сейчас уже не могла представить, как мы помещались здесь впятером, когда еще моя мама была жива. Но утром, когда Катя с Ваней отправлялись на свои «работы», мы с младшим наводили порядок, складывали посуду в посудомойку, и до возвращения старшего внука из школы квартира была похожа на нормальное жилье.

Меня на удивление мало волновал бедлам, который устраивали внуки. Дети в принципе должны и шалить, и бегать, это совершенно нормально. Когда они, наконец, укладывались спать, то у меня наступали часы покоя, которые мне жалко было тратить на такую ерунду, как уборка. Я читала новости, переписывалась или перезванивалась с друзьями. Для чтения книг оставалось совсем мало времени перед отходом ко сну, ведь назавтра нужно быть свежей и опять заступать на вахту.

С калужскими друзьями общались довольно регулярно. Аня заканчивала учебу в институте, подрабатывала санитаркой в больнице, была очень довольна, хотя и уставала, не высыпалась. Алексей Иванович убедился, что у нее серьезные намерения и, похоже, с этим смирился. Встретились мы только весной, когда Аня получила, наконец, диплом, и пригласила меня его отпраздновать. Мы пили шампанское и чай с тортом, а потом она умчалась в больницу.

– Ну вот, даже сегодня не могла дома посидеть – заворчал Алексей Иванович, но было понятно, что это он делает для порядка, а на самом деле гордится дочерью.

Мы взяли собаку и пошли по тропинке, идущей через лес к реке.

– Ну, вы немного успокоились? – спросила я.

– Даже не знаю! Хорошо хоть, не будет разрываться между институтом и больницей, а то вон какая худая стала, поесть толком некогда. Но вообще, – продолжил он после паузы – девка оказалась упорная, не ожидал я от нее такого. И думаю, что из нее хорошая медсестра получится, она толковая и рука у нее легкая.

– Откуда вы знаете?

– Да я тут зашел как-то в больницу, – смутился он, – ну и поспрашивал про нее. Хвалят. А больные, так просто, – он немного помолчал, подбирая слова, которые не выглядели бы так, как будто он ею хвастается – ну, очень к ней хорошо относятся, – закончил он.

– Значит, не удержались, следили за ней! – засмеялась я.

– Ну так, самую малость…

Аня была молодец! Она очень повзрослела за этот год, стала держаться как-то уверенно, пропала та детская нерешительность, которая так не соответствовала ее возрасту еще в прошлом году.

– Вот не знаю только, как она будет учиться в училище. Она же будет там старше всех лет на шесть. Вдруг ей опять станет не интересно с этим молодняком?

– А мне кажется – сказала я, – что они ее будут уважать, ведь она уже не только диплом имеет, но и поработала. Я уверена, что она там будет лучше всех.

– Да, если ей что-то интересно, то она очень глубоко копает. Она бы и врачом была хорошим, но это уже поздно. И так она закончит колледж, когда ей будет двадцать четыре года.

– Ну и что? Что это за возраст такой? Совсем еще девочка.

– Ну, не скажите, надо ведь и замуж успеть выйти, детей родить.

– Опять вы все планируете за нее. Да успеет она и детей родить, и наработаться всласть.

– Что-то я не вижу, чтобы ее парни хоть сколько-то волновали.

– Боитесь, что останется старой девой?

– Да не знаю я, чего я боюсь! – отмахнулся он от меня – Но мне за нее неспокойно.

– Ну, так это наша родительская доля такая – беспокоиться. Я, может, тоже беспокоюсь, но одно могу вам сказать: они сейчас все воспринимают не так, как мы в свое время. Раньше развод был концом света, а, особенно – если ты оставалась с двумя маленькими детьми на руках. А что теперь? Я все пытаюсь понять, переживает ли моя Катя. Нет, не вижу никаких следов. Ходит вполне довольная жизнью. Работа ей нравится, деньги платят, мальчики присмотрены и, кажется, ничего ее больше не волнует.

– Да, правил тут нет вообще – согласился Алексей Иванович. – Меня, вот, сколько раз пытались женить. А мне это зачем? Чтобы у Ани мачеха была? Не нужно ей этого. Вы же за меня не пойдете, а на другую – она не согласится, – со смехом закончил он.

Я тоже засмеялась.

– Ну, если жену искать, то вам нужна другая возрастная категория, что-нибудь «тридцать пять плюс».

– И что мне делать с этой «тридцать пять плюс»? Я-то ей зачем нужен? А мне она зачем? Для хозяйства у нас Маша есть.

Я не стала развивать эту тему и подумала, что человек, проведший пол жизни в колониях, в том числе и женских, насмотрелся на такие человеческие характеры, что ему очень сложно поверить в искреннюю любовь и верность.

Я как-то, еще в прошлый приезд, спросила его, за что Маша сидела. «За убийство» – спокойно ответил он. «Муж ее избивал, она ребенка потеряла уже на очень позднем сроке, больше родить не могла. Так она, вернувшись из больницы, его, пьяного, задушила ночью».

Как, зная эти истории, захотеть снова жениться, особенно когда тебя жена с трехлетним ребенком бросила, как поверить, что не все женщины такие?

Я переночевала и на следующий день уехала. Встретились мы только месяцев через пять.