Читать книгу И смех, и слезы, и любовь - Елена Викторовна Грабовецкая - Страница 6

Люля, Люля, почему ты меня не любишь?

– Я маму люблю и себя, а тебя, Сеня, Я ценю .

– Нет, не ценишь, если бы ценила, то не забирала бы – я еще мало катался, ну дай ещё чуть чуточку порулить, посамокатиться, я же тебе дал апельсинчик!

– Ну и забирай свой апельсин, я его даже и не ела, я чужого не ем. Я не ем, когда он пластмассовый, а когда живой и настоящий, только тогда ем. А твой – генкомодифицитный .

– Ну дай, я сама хочу кататься.

– А Масющенко с твоей сумкой уйдет!

– Ну и сто, там денежков уже совсем нету . Сперва были, а потом я их хломастерами закрасила, вот так быстро-быстро, чтобы они такими зелененькими стали, а потом я встлетила Луи Вам То и на касивое платице поменяла. У меня такое есть ещё с рюшками.

– А у меня костюм с ушками!

– Я сказала не с ушками, а с рюшками. Это у Вас что-то с ушками!

– Люля, а что Нам? Ну, ты сказала Вам, то?

– Ой, ничего вам не будет, Шляпа, ты сто не понимаешь?

– А у меня костюмчик с ушками и сумка Люлина. Люля, давай, поменяемся?

– Давай, Масющенко, я тебе дам апельсин, я его ещё не кусала, а ты дашь мне сумку, а свой самокатик я у Сени потом заберу.

– Смотлите, папутя бежит, сейчас он вас налугает и все.

Вы зачем в песочницу плишли, длаться? Сидите тихо, пока вас не выгнали, песочница – это, покабутке, мы в парламенте, а песок – это мы понарошку в глаза бросаем, только не сильно.