Читать книгу Босиком по облакам - Елена Владимировна Попова - Страница 4

Ощущение полёта! Хотя, казалось, шагаю по асфальту, но – с такой невероятной скоростью! Я рассекал темноту, слушал свист ветра в ушах, и мне казалось, что я его даже обгоняю. У дома Джейн было ясно, что не спят только здесь. Это было единственное окно, в котором горел свет в четыре утра.

Ещё одно открытие – я вошёл в квартиру Джейн сквозь стены.

Был слышен тихий, монотонный голос Джейн, но Эмми молчала.

– Да, сейчас спит, не переживайте! Я дала ей успокоительного и снотворного, думаю, до утра она проспит. Всё будет хорошо, миссис Уотсон, я не лягу спать и буду за ней присматривать!

Пройдя мимо гостиной, я увидел Джейн, разговаривающую по телефону, видимо, с мамой Эмми. Выдохнул, поняв, что Джейн удалось немного успокоить Эмми.

Она лежала на огромной кровати. Видимо, Джейн нелегко далось угомонить её: в руке был зажат телефон, а сама она расположилась поперёк кровати, так и не сняв куртку. Наверное, и не собиралась спать, а просто отключилась от таблеток Джейн.

– Ты моя родная! Измученная девочка, как ты сегодня намучалась! Твои слёзы скоро пройдут, время залечит все раны, и ты будешь счастлива ещё! Такая молодая, правильная, весёлая… Моя Эмми! Знала бы ты, что я сейчас с тобой, как раньше, обнимаю тебя и смотрю, как ты спишь, – моё лицо устилали слёзы. – А утром ты меня разбудишь, нарочно бегая пальчиками по спине. Наденешь мою рубашку, сваришь мой любимый кофе, и, как всегда, сама выберешь мне галстук. Завяжешь его уже в дверях в считанные секунды и поцелуем отправишь меня на работу.

Я лежал с ней рядом до самого рассвета. Джейн время от времени подкрадывалась на цыпочках проверить Эмми – как и обещала, она не сомкнула глаз этой ночью.

– О, только не это! Стоять, стоять!… Чёрт!

На кухне что-то упало. По звуку это были кастрюли, которые разбудили Эмми.

– Эмми, прости, дорогая, я полезла в верхний шкафчик за хлопьями, и кастрюли повалились на пол, я пыталась удержать, но у меня ничего не вышло…

Джейн ворвалась в комнату, оправдываясь перед еще зевающей Эмми, по-прежнему сидящей на кровати в куртке.

– Всё в порядке! – Эмми огляделась по сторонам, опустила голову, взглянув на одежду, в которой спала. Протянула перед собой руки, на которых оставались капельки крови, резко подняла глаза на Джейн. Глаза, в которых стоял ужас и немой вопрос.

– Это не сон, Джейн? Это произошло?

Она медленно встала с кровати, подошла к окну. Слёзы текли по её щекам, а капли дождя стекали по стеклу.

– Тео больше нет… Моего Тео нет…

– Эмми, я сварила кофе. Давай, ты сейчас пойдёшь в душ, мы позавтракаем и… И нужно встретиться с родителями Тео, а потом – и с твоей мамой. Все очень волнуются за тебя. Нужно потихоньку начинать подготовку к похоронам.

– Родители Тео? О, Господи! Как миссис Мараллис? Ты не звонила туда?

– Я думаю, тебе лучше самой с ними поговорить. И не по телефону. Им тоже сейчас нужна поддержка.

Эмми, вспомнив про мою маму, взяла себя в руки. Она подняла с кровати свой мобильник и, вытирая слёзы, начала набирать ее номер.

– Эмми, давай чуть позже! – Джейн аккуратно взяла из её рук мобильник. – Сначала прими душ, приведи себя в чувства, а потом поговоришь с миссис Мараллис.

Джейн сняла с неё грязную куртку и за плечи провела до ванной комнаты. Едва она закрыла за ней дверь, как в её руках завибрировал телефон Эмми.

– Алло?

– Эмми, подружка, поздравляю! Ура! Ты сегодня станешь женой! Мы будем гордо называть тебя миссис Мараллис! Ну, как дела у счастливой невесты? Всё готово?

Это была София, её подруга из колледжа, в котором не доучилась Эмми – она ещё, видимо, была не в курсе событий.

– Простите, Эмми сейчас не может разговаривать! Свадьбы не будет! Она вам потом всё объяснит!

Джейн выпалила на одном дыхании и нажала на сброс. Через пару минут телефон вновь завибрировал, на дисплее высветилось имя тётя Тери – сестра мамы Эмми. Джейн и ей послала короткие гудки.

– Неужели не понять? – возмущенно добавила она и отключила телефон Эмми.

Я, убедившись, что Джейн справится и поддержит Эмми, отправился к своим родителям.

Через пару минут я уже был на месте. Мама очень плохо выглядела: бледная, с тёмными кругами под глазами, она сидела, рассматривая мои фотографии. Отец стоял рядом. Зная папу, я видел, что он держался из последних сил.

– Может, эту? – мама протянула отцу моё фото, которое было сделано пару месяцев назад у них в квартире.

– Да, он здесь такой счастливый…

– Эх, Тео, Тео! Разве я могла тогда подумать, что фотографирую тебя на твой же памятник…

Мама всхлипнула, по фотографиям растеклись её слёзы. Отец протянул ей стакан воды, затем обнял, пытаясь упокоить, а сам держался, как мог, чтоб не разрыдаться.

Сколько горя я причинил своим близким! Сколько боли… В жизни боялся пнуть щенка или котёнка, чтоб не сделать ему больно. А теперь я вижу, как причинил своими руками страшные страдания родным.

Так, может, это и есть ад? Может, я попал в ад? Ведь нет ничего страшнее, чем стоять и видеть, как страдают близкие. Находясь при этом совсем рядом, но не в состоянии им ничем помочь!

В квартире раздался телефонный звонок, мама отошла взять трубку, а отец остался наедине с бережно разложенными по столу фотографиями.

– Сынок, ты всегда останешься в нашей памяти… Я помню эту рыбалку, тебе тогда было четыре, и ты упросил меня взять тебя с собой. Помню, как ты расстроился, что рыба не клюёт, я попросил тебя подкопать червей, чтобы отвлечь. Достал из ведра уже пойманную мной рыбку, насадил её на твой крючок и опустил удочку в воду, – улыбнулся он сквозь подкатившие слёзы. – Помню, какая была радость, как ты прыгал от счастья, в огромных резиновых сапогах, позируя перед камерой, гордо держа за хвост добычу.

Он отложил её в сторонку и взял другую.

– А это мы с тобой на каруселях. Тебе около пяти. Тот вечер мы провели в больнице. Помню, как острая железная палка сорвалась с лошадки, на которой ты сидел, и впилась в твою ногу. Несмотря на серьёзную рану, ты держался, как настоящий мужчина!

Он перебирал снимки, разговаривая с каждым, вытирая слёзы рукавом рубахи, пока мама, немного успокоившись, обсуждала с моей тётей по телефону похороны.

Из её разговора стало понятно: через два дня настанет этот страшный день.

В дверь тихо постучали, отец, отложив фотографии, пошёл открывать двери, и, спустя секунду, на пороге дома появилась бледная Эмми.

– Мистер Мариллис… – она не могла выдавить больше ни слова, папа прижал её к себе.

– Эмми, девочка наша… Тяжело… Поплачь…

Мама, услышав голоса и отложив разговор, положила трубку и вышла из комнаты. Она молча подошла к ней, убирая волосы с лица Эмми, и глядела на неё, полными слёз глазами. Они молчали, боясь, что, если начнут что-то говорить, снова будут только рыдания. Мама, не размыкая дрожащие губы, жестами показала Эмми проходить в гостиную.

Весь вечер они плакали, осуждали нас, как детей, за эту выходку, представляли, что бы было, если мы не сели в эту машину. Долго говорили о планах, которые мы с Эмми строили. В конце концов, отец уговорил Эмми остаться и отвел её на второй этаж спать в их комнату. Наверно, чтобы она немного отошла от воспоминаний, они не предложили ей устроиться в моей комнате, в которой ещё с моего подросткового возраста всё осталась, как прежде. Всё те же постеры на стенах, фотографии в рамках, грамоты за спортивные достижения в хоккее и первые подарки и открытки от Эмми – они были бережно расставлены на полочках. Как мне хотелось заглянуть в эту, её первую открытку на день влюбленных, но мои руки уже ничего не могли взять… Как мне хотелось снова прочитать тот текст, написанный очень аккуратным почерком. Я знал его наизусть, но всё равно тогда много раз его перечитывал, и мелкая приятная дрожь то и дело бегала по всему телу. «С днём влюбленных, милый Тео. Твоя Эмми». Какое у неё было смущенное лицо, когда она робко подала мне эту открытку, стоя на пороге своего дома, и чмокнула в щёку. Окрыленный, я шёл к Майку, каждую минуту заглядывая внутрь и читая с бешенным стука сердца в груди: «Милый Тео», «Твоя Эмми».

Родители и Эмми уже уснули, и я вновь прилёг к моей маленькой миссис, и всю ночь провёл с ней, сжимая её в невидимых объятьях.

Утром все засуетились, мама с Эмми убежали договариваться со священником, а отец отправился заказывать памятники с моей фотографией.

Я бродил с ними весь день, сначала в церковь, затем в супермаркет, они закупали продукты, чтобы накрыть стол всем близким в день похорон.

Они немного отвлеклись за этот день. Приезжали родственники из соседних штатов, со всеми мама и Эмми поплакали, все они вспоминали меня добрыми словами. За Эмми заехала Джейн и увезла её домой, несколько раз спросив по дороге, справится ли та одна. Эмми, делая бодрый вид, убеждала Джейн, что всё будет в полном порядке. А с тётей Элис мама засиделись до глубокой ночи, и она осталась, чтобы с утра помочь ей готовить.

Эмми зашла в нашу квартиру, включила приглушённый свет, затем, сняв обувь и куртку, прошагала по длинному коридору до ванной комнаты, переоделась в свой любимый белый шёлковый халатик. Она выглядела довольно спокойной и, только кинув взгляд на наше фото, сделанное на прошлых рождественских каникулах в Париже, всё же дала волю своим эмоциям. Проводя руками от лба до затылка, как бы пытаясь держать себя в руках, при этом нервно делала прерывистые вдохи.

Но, не удержавшись, она смахнула стоящие на тумбе свечи, и принялась кидать все предметы в нашей спальне, не тронув только это фото и мои вещи.

На её лице не было никаких эмоций: огромные глаза, налитые слезами, и стиснутые зубы. Она боролась изнутри со своей болью, но всё же закричала, обивая об стену кулаки до крови.

– Почему мы? Скажи, почему ты нас разлучил? Разве этого мы так хотели, так ждали? О таком будущем мы с ним мечтали? – Эмми рыдала, кричала, обращаясь к Богу, подняв глаза вверх. – Мы просто хотели быть счастливыми, хотели любить, жить! Просто жить, чёрт возьми… Меня тоже больше нет! Эмми умерла вместе с Тео! Остался только облик Эмми, а внутри меня больше нет! – кричала она на всю квартиру. – И никто, никто мне его не заменит. Я клянусь! Больше никогда не скажу слов любви, что бы в будущем меня не ждало. Я клянусь, Тео, никогда…

Она глядела на наше фото, нежно гладя по нему.

– Не нужно, малышка! Пройдёт время, ты ещё будешь счастлива, создашь семью, обнимешь деток. Ты поймёшь сама, Эмми, на мне жизнь не закончилась. Твою пустоту обязательно кто-то заполнит! Я знаю, ты умеешь любить и наградишь этим чувством какого-то счастливчика! Пусть так оно и будет! Я не хочу видеть твои слёзы и страдания по мне, я хочу видеть тебя прежней! Мою весёлую и беззаботную Эмми!

Стоя прямо напротив Эмми, глядя, как она медленно треплет свои волосы, я говорил с ней, в надежде, что всё же что-то потустороннее существует, она немного успокоится, может, почувствует, что я рядом…

И тогда она сменила тон на более спокойный.

– Я увижу тебя завтра последний раз, мой милый Тео… В последний раз я смогу прикоснуться к моим любимым губам… Подержать твою крепкую руку… Погладить по небритым щекам… Провести рукой по волосам… И как я смогу тебя отпустить?

Медленно встав с кровати, она подошла к шкафу, распахнула зеркальные двери, скинула пакет с какой-то довольно большой вещи, и я впервые увидел её свадебное платье. Оно было прекрасно! Без кружева, страз и прочих блестящих штучек, которые так не любила Эмми. Довольно простое белоснежное платье. Я мысленно представил его на Эмми, и то, как она вышла бы в нём у алтаря.

– Ты была бы самая красивая невеста…

Эмми, не прикасаясь, с терзающей её болью смотрела на него, затем скинула с плечиков, швырнув на пол и, рыдая, упала на расстеленное платье. Всё это время я наблюдал за ней, постоянно находясь рядом. Вновь и вновь перебирая в голове наши мечты о счастливом будущем.

Немного успокоившись, она умыла лицо тёплой водой, выпила успокоительное, которое ей дала Джейн, и рухнула без сил в нашу постель.

Я остался, представив на одну ночь, что не было никакой аварии, мы просто легли спать, а завтра она разбудит меня, бегая по спине своими тонкими пальчиками.

Утром её разбудил навязчивый звонок в дверь. Это была Джейн, которая заехала за ней, чтобы отправиться на кладбище.

Эмми надела на себя чёрное платье с высоким воротом и длинным рукавом. Мы покупали его во Франции. Эмми тогда крутилась в нём у зеркала, сомневаясь, брать или нет. А мне понравилось, как оно на ней смотрелось, и я сам уговорил её купить. Знал бы я тогда, что наденет его на мои похороны.

– Знали бы мы тогда, что я пойду в нём на твои похороны, Тео…

И Эмми, глядя на себя в зеркало, озвучила мои мысли.

За все эти дни я не пытался увидеть Джона и Эрика. Да и они, наверное, меня не особо искали. Каждый был со своими семьями, и как-то не подумал о Сэме…

Я знал, что мы встретимся с ними сегодня, они тоже придут…

Не оставшись ждать Эмми с Джейн, я отправился на кладбище. Там собралось много людей, которых я так давно не видел. Родственники, друзья по спорту, однокурсники и просто люди, с которыми я был знаком и хорошо, и не очень. При жизни я бы, наверное, никогда не смог собрать их всех вместе, будь это юбилей или свадьба. Но попрощаться со мной они пришли. Медленно проходя через рыдающую толпу, наконец-то, приблизился к себе – лежащему в тёмно-коричневом гробу. Одет, как на парад: белая рубашка, брюки и белые ботинки. Волосы прилежно уложены, совсем не то, что было при жизни. Я узнавал себя прежним. Лицо… Как будто я просто сплю: ни единой царапинки. Ничего не напоминала об аварии. Лишь рваная рана на голове, которую незаметно спрятали под волосами.

Чуть дальше я увидел Джона, стоящего рядом с рыдающей мамой, за ним – Эрика в окружении своих близких, и Сэма… Проститься с ним пришли только его коллеги.

У нас было много общих друзей. Они ходили по очереди к каждому, прислонялись губами ко лбу, и каждый что-то шептал. Жалко было смотреть на маленького брата Джона: Рик стоял, вцепившись в мать, и громко плакал, изредка поглядывая на бездыханного брата, и ещё сильнее вцепляясь в плащ матери. Ему было восемь, он всегда подражал Джону, слушал его наставления и мечтал быть во всём на него похожим.

Джони махнул рукой сначала мне, затем Эрику и Сэму, позвав нас к себе, а сам немного отошёл в сторону от рыдающих людей.

– Давайте побудем вместе, сил нет смотреть, как они убиваются…

– Да, нужно поддержать друг друга! Слёзы Рика… Это… – Джон больше не мог выдавить ни слова.

Сэм положил руку ему на плечо, вторую – на моё. Я обнял Эрика, и мы стояли, молча слушая, что говорят собравшиеся.

– Ну, надо же, у него ведь только что ребёнок родился, и такое горе…

Одна женщина, судя по всему, с работы Эрика, тихо причитала стоящей рядом даме в чёрной шляпке.

На наших лицах растеклась улыбка, мы сразу вспомнили про тот случай, и я постучал Эрика по спине. Подъехала машина Джейн, и сразу за ней – пикап моего отца. Сэм убрал руку с моего плеча, поняв, что я должен пойти к ним.

Мама была бледна, с боязнью подошла ближе и, опираясь на папу, вновь расплакалась.

– Эмми, держись… Давай, только держись детка, – я шёл «задней походкой», глядя на её отчаянное лицо и трогал её за плечи, будто пытаясь остановить, повременить, а Эмми то и дело, опережая мой шаг, проходила сквозь меня.

Народ расступился, увидев её, и уступал ей место рядом с мамой. Подойдя совсем близко, она взяла дрожащими руками мою руку, закрыла глаза и стояла, не обронив ни слова. На лице никаких эмоций – только бесконечный ручей её слёз… Отец обнял их обеих за плечи, уткнулся в воротник своей куртки и тоже молчаливо плакал.

Джейн, София всхлипывали, стоя позади Эмми.

Натали, двоюродная сестра Эмми, приехавшая к нам на свадьбу, то и дело подливала масло в огонь и своим нудным голосом причитала: «Они были такой красивой парой, пожениться хотели… Такое горе!»…

По лицу Эмми, которая от её слов корчилась, поджав губы, было ясно одно: ушли бы все вы отсюда, я осталась бы с ним одна… Она по-прежнему стояла, не открывая глаз, не слыша больше голосов и рыданий, перебирая мои холодные пальцы. Смотреть на её мучения больше не было сил, я кинул взгляд на ребят, стоящих всё на том же месте, и они почти синхронно позвали меня к ним. Я только подошёл к ним, как услышал голос священника, который вежливо попросил всех отойти на пару метров от гробов. Это немного отвлекло маму и Эмми.

– Эмми… бедняжка, нам так жаль её, – Джон всегда хорошо отзывался о ней.

– Помнишь, ты хотел познакомиться с её сестрой? Так вон она, видишь, справа от моего отца стоит, – я показал Джону на ту самую занудную Натали.

– М-м-м… Я её немного другой представлял, – Джони сделал такое лицо, будто съел дольку лимона.

Священник спокойным монотонным голосом говорил о смерти, и мы все притихли, когда он сказал, что лишь на сороковой день душа отправится на небеса.

– Так, значит, ещё тридцать семь дней мы с вами, парни, будем вместе! И вы – с роднёй, понятно, – сказал Сэми.

После слов священника к нам подходили, кто не успел попрощаться, почти буквально отпихивая неприступную Эмми, которая стояла, снова взяв меня за руки. И началось самое страшное: папа буквально расцеплял наши руки, когда гробы Эрика, Сэма и Джона уже стояли закрытыми, а Эмми не давала прикоснуться к моему, поняв, что сейчас закроют крышку, и она не увидит меня больше никогда. Она разрыдалась, не ища поддержки в глазах стоящих рядом. Она смотрела лишь на меня, будто надеясь на то, что я её сейчас поддержу, успокою… Но папа всё же сумел отвести её в сторону и, закрыв руками лицо, она наблюдала, как наши гробы отпускают в глубокие ямы.

После громких криков, всхлипываний люди всё же начали расходиться, похлопывая со словами поддержки по плечу папу и обнимая маму. А к Эмми не подходил никто. Она всем дала понять, что ни с кем не хочет говорить, опуская глаза вниз и нервно мотая головой, если кто-то направляется в её сторону. Только лишь Джейн, несмотря на сопротивление Эмми, удалось увезти её с кладбища.

Родители тоже поехали. Последними. Позвав несколько родственников на поминки к ним домой.

Воцарилась тишина, кричали только птицы… Мы стояли какое-то время молча – каждый напротив своей могилы.

– Весёлый ты тут, Тео! – Джон подходил к каждому памятнику, глядя на портреты. Я пошёл с ним.

– Я помню этот снимок. Эрик на вручении диплома, кажется?

– Да, вы тогда ещё ворвались в колледж, как сумасшедшие, и начали кривляться за спиной преподавателя, который меня снимал. Вы корчили смешные лица, поэтому я здесь и стою такой довольный!

– А ты, Джон, где это?

– Это самый удачный кадр! Рик тогда взял впервые в руки фотоаппарат, и мы с ним решили немного поприкалываться: какие только рожицы ни строили в объектив! Затем я подчистил флешку, но этот кадр решил оставить. Как видите – не зря.

– Мою фотографию вы точно не помните. Её выбирала Саманта – мы раньше работали с ней. Пока вы были с родными эти пару дней, мне стало интересно, а кто будет мои похороны организовывать? Из нас остался только Майк! Родных у меня нет, подружки – тоже, и вот тут я вспомнил про Саманту. Мы с ней дружили, правда, она давно замужем. Я побывал у неё дома, и, оказалось, её муж – вполне понятливый человек! Она, оказывается, и раньше ему про меня рассказывала. Муж, вспомнив, что у меня нет родных, быстро отыскал в её компьютере фотографии с корпоратива, и они вместе выбрали эту. Саманта меня тогда подловила за сигаретой, но это они обрезали. Вот так, спасибо им! Я доволен! – улыбнулся он, глядя на свой портрет.

Наступило некое облегчение. Я не мог это объяснить, ощущение такое, будто всё сейчас начнёт налаживаться у Эмми, родителей! Казалось, всё самое страшное позади, они пережили все самые больные моменты. И мы теперь остались только душами, у которых чуть больше месяца времени. А что там дальше – никто из нас не знал, но вряд ли мы долго будем вместе.

– Давайте проведаем, как там Майк, пойдёмте к нему все вместе! – Эрик был прав: нужно узнать о состоянии нашего друга, ведь за все эти дни мы даже о нём и не вспомнили. Я лично был за него спокоен. Из слов моих родителей было понятно, что его жизнь вне опасности.

Проходя по коридорам больницы, мы решили разделиться и заглядывали по очереди в каждую палату. Джон остановился у одной, мы бросились к нему, думая, что он отыскал Майка.

– Какая она красивая… Интересно, что с ней?

Джон подошёл к кровати, на которой лежала молоденькая девушка, лет двадцати пяти. Окутанная в каких-то проводах, она не подавала никаких признаков сознания.

– Джон, по-моему, мы ищем Майка, – Сэми возразил, а я ткнул его в бок, чтобы тот не мешал. Джон всегда был волком-одиночкой, встречался со многими девчонками, но никогда не мог по-настоящему влюбиться, хотя каждая его подружка мечтала стать его единственной. И услышать от Джона «какая она красивая» было неожиданно – он говорил это искренне.

– Я пойду искать Майка.

Я тоже отправился за Эриком, и за нами вышел из палаты Сэм. А Джон, пообещав той девушке, что ещё вернется, догнал нас в конце длинного коридора.

– Может, он в другом отделении?

– А он точно в этой больнице?

Пока Джони и Сэм строили догадки, где может быть Майки, Эрик просочился сквозь стену одной из палат, и через пару секунд выскочил обратно, радостно глядя на нас.

– Он здесь!

Майк лежал неподвижно, на экране прыгали какие-то цифры.

– Ну, здорово, дружище! – Сэм потрогал руку Майка, я тоже поздоровался, прикоснувшись к его руке.

– Да, знал бы ты, что мы стоим сейчас рядом!

– Ты везунчик, Майки, настоящий везунчик! Нам так не повезло, как тебе, – Эрик грустно причитал, глядя на ссадины и раны на голове Майка.

Джони исподлобья взглянул на Эрика и добавил:

– Хоть один из нас остался, и то радует.

– Интересно, что с ним? Хорошо было бы послушать врачей, – едва я успел это произнести, как в палату тихонько вошла симпатичная медсестра. Пока она поправляла проводки, Джони, подняв одну бровь и скривив губы, окинул оценивающим взглядом её фигуру.

– Да тебе повезло, дружище! Какие девушки тут за ним ухаживают! – завидующим тоном произнёс Джони, повернувшись к нам и уткнув руки в боки.

– Может, Майки делает вид, что спит, а сам то и дело подглядывает под юбку этой красотки? – Джони никак не мог успокоиться. Тут подхватил Сэм, и они, как всегда, начали бурно фантазировать.

– Ага, он тот ещё хитрец, потом резко глаза откроет, да как схватит сестричку за её халатик беленький, да и затащит на свою койку.

– Так что вы, девушка, аккуратнее с ним, – Джони подошёл к медсестре, встал рядом с ней и грозил пальцем прямо у её лица.

Всем стало весело от цирка, который устроили эти два оболтуса. Веселье прервал вошедший в палату с папкой документов врач – двухметровый грозный дядька. Он с серьёзным видом начал пролистывать историю болезни Майка, и, остановившись на последней странице, принялся читать вслух.

– Переломы рёбер, разрыв связок, закрытая черепно-мозговая, – затем врач облегчённо вздохнул, что-то бормоча про операцию, которую уже, видимо, перенес Майки.

– Ну, что, тогда продолжаем в том же духе, через пару дней выведем его из комы! А так всё стабильно, тут всё в норме, – врач подошёл к экрану с цифрами, со спокойным видом посмотрел на показатели состояния Майка и вышел из палаты.

– Да, операцию пережил, теперь осталось узнать страшные последствия того вечера, – с грустью добавила девушка и тоже скрылась за дверью.

– Она права! Могу только представить, как Майк будет переживать, узнав, что нас больше нет, – Джону больше было не до веселья.

Я наклонился к Майку и прошептал ему на ухо: «Держись, друг!».

– Я должен проверить, как там Эмми.

– Да, я тоже пойду к маме с Риком.

Мы с Джони ушли вместе, убедившись, что с нашим другом всё хорошо. Эрик и Сэм остались с Майком, а Джон всё же задержался в больнице, и, идя со мной по коридору, завернул в палату к той девушке, которая ему не давала покоя.

Едва я вошёл в наш дом, меня охватила паника. В квартире тишина, в спальне и в ванной никого. Пройдя на кухню, я тоже не застал там Эмми. Я знал, что она не особо любит сидеть в гостиной, но, заглянув туда, я увидел её именно в этой, не любимой комнате.

Эмми сидела на подоконнике, растрёпанная, бледная, в моей рубашке, на запотевшем стекле непрерывно выводила моё имя. Видимо, она осталась здесь, потому что там стоял мой рабочий компьютер. Она включила музыку в папке «Музыка для свадьбы», которую мы вместе с ней выбирали, и слушала песни…

Почти не моргая, уставшими глазами она смотрела в окно, изрисованное её тонкими пальчиками.

Её телефон настойчиво вибрировал, сползая с моего рабочего стола, а она не обращала на него никакого внимания, выводя в сердечки наши имена.

Я сел напротив, стискивая кулаки и разжимая их, держа себя из последних сил.

– Ты не должна так убиваться, Эмми! Я причинил тебе эту боль… Давай, детка, вспомни радостные моменты, вспомни всё хорошее, что у нас было, улыбнись и помни только о радостных днях, не заглуши себя этой болью, не клянись, что никому не скажешь слова любви! Давай… Пойми… Пройдет немного времени, и всё наладится, у тебя должна быть счастливая, добрая жизнь! Прошу… Не порти её из-за моей глупости… Прошу, только живи счастливой, это будет лучшая награда для меня – вновь увидеть твою улыбку!

Я безнадежно пытался достучаться до моей Эмми… Её телефон снова завибрировал, и мы оба вздрогнули, когда он, всё же докатившись до края стола, рухнул с грохотом на пол.

– Неужели так сложно понять? Сложно оставить меня хоть сейчас одну? – Эмми соскочила с подоконника, взывая к звонящим с просьбой понять, схватила лежащий вибрирующий телефон и со злостью швырнула его в стену. Телефон разлетелся на части, а Эмми облегчённо выдохнула. Отпустила голову, протянув вдоль туловища руки, сжимая их в кулаки, и грозным голосом заявила.

– Только прошу: теперь не нужно ко мне приходить!

Она ушла в спальню, скинула с кровати чёрное платье, в котором сегодня была на похоронах, и зарылась в одеяло. Через пару минут, как она и ожидала, раздался настойчивый звонок в дверь.

Эмми покрутилась в постели, натягивая на голову одеяло, делая вид, будто не желает слышать этот звонок, и, всё же, поняв, что стоящий с той стороны порога не собирается отступать, спрыгнула с кровати и полетела к двери.

Я уже не завидовал пришедшему: кому-то сейчас достанется от разъярённой Эмми.

Резко открыв дверь, Эмми набросилась на Джейн, стоящую с растерянным видом.

– Слушай, у тебя вообще мозгов нет? Я могу поспать? Поплакать? Побыть одна, в конце концов? Могу или нет? – она кричала на всю площадку, взывая Джейн к её совести.

– Эмми, я просто хотела…

– Убедиться, что я не умерла с горя? Так вот, видишь, со мной всё в порядке, жива- здорова! – Эмми покрутилась перед провинившейся Джейн и хлопнула перед её носом дверью, так и не пустив на порог.

– Оставьте меня одну! – крикнула она, сжимая кулаки и глядя на дверь.

Ого, я не знал, что Эмми можно так взбесить. Она, конечно, любила, чтобы в её внутренний мир никто не влезал. Но тут она явно была в бешенстве от назойливости подруги.

Она плюхнулась на сбитую кровать и закрыла глаза. Больше её никто не беспокоил. Джейн, наверно, всех предупредила, что Эмми в порядке, она только что это ощутила на себе.

Пока Эмми спала, я навестил родителей. Мама сидела в окружении сестёр, близких подруг, которые её не оставляли.

– Твой Тео нигде не пропадёт, Мэри! Он там со своими друзьями! Не плачь, вспомни, какие были весёлые ребята, разве они дадут ему там скучать? Говорят, чем меньше мы тут плачем, тем им там спокойней! Подумай об этом, такая выдалась судьба!

Моя тётя успокаивала маму, разговаривая с ней мягким голосом. И, вроде, у неё это неплохо получалось.

– Такая судьба у нашего Тео. Он только нашёл себя, занимаясь любимой работой, – вытирая слёзы, заговорила мама. – Помнишь, как они мыкались с Майком: туда-сюда. Я за него переживала, не ввязался бы только в долги, авантюрист. Но он поднял нашу семью, мы ж перебивались с копейки на копейку! Как только у него всё стало налаживаться, появились первые партнеры, так он сразу и отца устроил к ним курьером работать! Сколько он нам деньгами помогал… Мы благодаря ему зажили! Сколько добра он нам принёс в последние годы! Он, наконец-то, решился сделать предложение Эмми, и как он был счастлив, когда она согласилась! Мы с отцом уже начали мечтать о внуках, – вновь хлынул ручей слёз по её щекам. – Так всё хорошо шло…

Вдруг Сэм влетел в комнату и, не обращая ни на кого внимания, торопливо, заикаясь, закричал мне с конца комнаты.

– Тео, я тебя еле нашёл. Там Эрику что-то совсем плохо!

Сэм сказал, что он на кладбище, и мы бросились туда.

С ним уже был Джони. Прижав к себе сидящего на коленях Эрика, он тихо, чтобы угомонить его истерику, успокаивал его. Я не решался подойти и шёпотом спросил у Джона: «Что с ним?»

В ответ Джони покачал головой. Мы сразу поняли, что не время спрашивать, и нужно просто попытаться привезти Эрика в чувства.

– Будто, ничего и не случилось…. Видели бы вы их лица! Как будто плевать на меня, – Эрик рыдал, стиснув зубы, стуча кулаками по сырой земле.

– Никто даже и не заметил моего ухода, – рыдая, твердил отчаянный Эрик.

Сэм склонился над ним, заменив Джона. Я отвел его в сторону, чтобы узнать, что произошло.

– После больницы мы отправились вместе к нему домой. Эрик увидел, как мать, будто ни в чём не бывало, сложила его вещи в коробки и поставила у двери. Затем наполнила опустевшие шкафы вещами младшего брата.

– Всё бы ничего, но ведь Эрик прав: на её лице не было ни капли скорби… Знаешь, будто освободилась комната в общаге, и туда сразу вселился новичок, так долго её ждавший. Он, глядя на это, пулей вылетел из дома и прибежал к своей могиле.

Это, конечно, ужасно… Я попытался поговорить с Эриком.

– Дружище, может, ты зря так? Подумай сам, у вас большая семья, трое детей, ты был самым старшим! Может, миссис Джемсон не хотела расстраивать твоих младших? Они ещё не понимают, что произошло! Твоя мама очень скорбит по тебе, это точно, Эрик! Просто не показывает вида!

– Я знаю её, я знаю, как она умеет переживать! Например, если заболеет Фред или Лиза. Ты думаешь, я просто требую сейчас к себе внимания, Тео? Нет, нет, чёрт возьми! – яростно кричал он. – Она и не заметила, что меня больше нет! Она отнеслась к этому так, будто ей плевать. Знаешь, я видел лица ваших близких на похоронах! И видел – её. Она и раньше не замечала моих успехов в учебе, достижений в олимпиадах! Её интересовало больше, как дела на работе её подруг! А когда родились Фред и Лиза, она вообще забыла о моём существовании! Хотя нет: вспоминала в дни стипендии, а потом – зарплаты! Она не забывала, что я должен дать ей денег…

Я думал, у неё ёкнет сердце, и она хоть сейчас задумается, осознает, что у неё был сын…

Страдания Эрика были понятны. Я помню, когда в студенческие годы, если мы долго гуляли, то мне и Джону начинали трезвонить родители и загонять домой, переживали за нас. А Эрику никто не звонил, его никогда не искали. Мне казалось, что он просто довольно скромный отличник, его родители и так знали, что он не ввяжется ни в какие истории и, доверяя ему, просто не беспокоили. Оказалось, что все эти годы он боролся с переживаниями, что его никто не замечает в семье.

– Вы для меня были самыми близкими, я сам даже иногда не понимал, почему такие бесшабашные парни выбрали меня своим другом? Сначала думал, для каких-то насмешек, но затем понял, что, наверное, за что-то другое…

– Ты оказался весёлым простым парнем!

– Да, а ещё писал нам курсовые!

Мы пытались поддержать Эрика, но его было не так-то легко успокоить. Я высказал ему всё, что было у меня душе, раз уж настал такой вечер откровений.

– Ты знаешь, я смотрю сейчас на то, как ты убиваешься, что твои родные не плачут по тебе, и мне понятно, что ты, в первую очередь, жалеешь себя.

– Я не жалею, я просто…

– Подожди! Выслушай меня!

– Я бы все отдал сейчас за то, чтобы моя мама вела обычный образ жизни, чтоб всё было, как и раньше. Как ты сказал – будто, ничего и не произошло. Чтобы моя Эмми улыбалась, – я подошёл ближе к Эрику и остановился напротив, чтобы донести всю суть своих мыслей. – Я вижу их страдания, их боль! Понимая, что это всё причинил им только я! Несколько дней я сижу рядом с ними и разрываюсь на части от злобы на себя самого! Каждый раз, заходя в квартиру родителей, где по столу разбросаны разные лекарства, которые теперь вынуждена пить мама от сердца, я молюсь, чтобы она пережила это горе! А об Эмми я просто молчу! Я даже не могу находиться с ней близко, потому что не в силах на это смотреть! И каждый раз, видя её истерики, слёзы и вновь истерики, я думаю только об одном, чтобы она не натворила никаких глупостей, ничего не сделала с собой! Я бы всё отдал за то, чтобы увидеть её вновь счастливой. Пусть уже и без меня…

Подумай, Эрик, что было бы, если миссис Джемсон и твои младшие сейчас не находили себе место от горя? Когда у твоей мамы болит сердце, и она то и дело скручивается в клубок от боли? Подумай, тебе было бы легче, чем сейчас?…

Наступила тишина. Эрик, Сэм и Джони задумались над моими словами. Эрик отпустил глаза, отрицательно покачал головой и, успокоившись, ответил.

– Думаю, нет. Было бы ещё хуже!

– Ты должен успокоиться, дружище! Конечно, неприятно… Ты думаешь, что ты умер, и теперь все начнут тебя жалеть, добрыми словечками вспоминать! Да всё чушь это, ну, пожалеют пару недель, поплачут, потом все забудутся, и заживут своей обычной жизнью! А ты ещё спасибо скажешь, если хоть пару раз в год забегут на кладбище проведать или вспомнят, когда у тебя был день рождения, и поднимут за тебя бокал. Мы здесь, мы оказались тут все вместе! Ваших близких поддержат там друзья, родня, а мы поддержим тут друг друга! Ведь по мне всю жизнь никто не переживал и теперь – тем более! Одна моя коллега сделала доброе дело, собрала денег на памятник и организовала похороны. Навряд ли кто-то будет вообще носить цветы на мою могилу. Как бы был такой парень Сэм Николсон, да и нет его больше! Видно, судьба у меня такая: кроме вас – никого, – выговорился Сэми.

– Вы правы, лучше не видеть страданий своих близких, – Джон тихо добавил, вспомнив маму с братом.

Эрику стало намного легче, он сомкнул нас всех в круг, мы положили руки друг другу на плечи и, прислонившись лбами, постарались отпустить всё пережитое за эти три страшных дня!

– Что будем делать дальше? – судя по уже хорошему настроению Джона, у него будто созрела какая-то безбашенная идея.

– Выкладывай, если есть предложения! – Сэми всегда готов поддержать его во всём.

– Ну, времени у нас не так много… А как вы уже заметили, братцы, теперь мы можем всё! – Джони поднял правую бровь и начал крутить возле себя рукой, этим подгоняя наши мысли, намекая, чтоб мы попытались догадаться, что он хочет предложить.

– Оставляю предложенные варианты на ваш выбор! Женская общага, или тусовка в клубе? – он быстро протарабанил, подглядывая исподлобья за нашей реакцией.

– Да, кстати! Когда ещё мы могли подслушивать разговоры? Давайте, вспомним каких-нибудь наших недоброжелателей и отправимся к ним? Сейчас ведь, наверняка, мы на слуху у всего штата.

– Это, конечно, круто, Сэми, но как же девочки в женской общаге?.. Они ведь тоже, наверное, плачут? – Джони рассмеялся, и по нему было видно, что он готов отрываться и кутить на полную катушку.

– Твои девочки никуда не денутся! А вот что о нас думает Эдвард, мне, если честно, было бы интересно! – я и, правда, думал, как Эд отреагировал, когда узнал о своём новеньком кабриолете, точнее, о том, что от него осталось.

Мы, конечно, не особо с ним общались, больше Сэми его знал. Я всегда думал, что он довольно алчный и придирчивый, и даже удивился, что он с такой лёгкостью тогда, на моём мальчишнике, отдал ключи от дорогой тачки пьяным парням.

– Точно! Мне тоже интересно! – Сэм быстро подхватил мою идею и ткнул в плечо Эрика.

– А ты с нами? Или думаешь продолжить рыдания в одиночестве, что о тебе все забыли? – он, ухмыляясь, стал выпихивать Эрика за ворота кладбища.

– Настало время кутить! – Джон с радостными криками вылетел самый первый за ворота и сделал несколько кругов со скоростью ветра вокруг нас.

Мы не забывали о том, что страдают наши близкие, каждую минуту я помнил об Эмми и о том, что нас вообще больше нет. А мы тут, такие радостные, помчались вдруг гулять! Это состояние не объяснить, будто огромный ком эмоций, переживаний, страхов, боли, который сидел внутри, взорвался после похорон, и наступило некое облегчение! Казалось, после этого дня потихоньку, помаленьку всё начнет вставать на свои места, всё страшное пережито, и вскоре останутся о нас только воспоминания!

– Интересно, а где мы будем его искать?

– Хм, ночь длинная! Везде успеем, с нашим-то движком! – Сэми никак не мог нарадоваться той скоростью, с которой мы могли теперь передвигаться.

– Давайте сначала заглянем к нему домой, а если его не застанем, то – в спорт-бар.

– Нет, давайте лучше наоборот? Сначала в спорт-бар, а потом – к нему домой? – Джони не мог со мной согласиться, видимо, его желание тусить было важнее, чем отыскать Эдварда. – Не, Тео, ты не подумай… Просто, ну… У той блондиночки-официантки, помнишь, сегодня должна быть смена, если я правильно подсчитал.

Джони засмущался немного, а Сэми, смеясь, продолжил за него:

– И я так предполагаю… Ну… Вдруг…. Она по мне безнадежно рыдает…

Сэм так смешно изобразил Джони, говоря его голосом, что мы с Эриком рассмеялись, а самому Сэму пришлось удирать от Джона, который пытался, шутя, наброситься на ловко увиливающего от него Сэми.

Мы завалились в спорт-бар, народу было много, и наши места были заняты компанией других ребят.

– Ну, ничего, мы не гордые, посидим и на барной стойке, – крикнул Джони, забравшись на неё с ногами, затем он принялся стучать кулаком по бару и, глядя на стоящего напротив официанта, делая пьяный вид, принялся бормотать:

– Виски, пожалуйста, мне и моим друзьям! Да что там – угощаю всех сидящих в этом чудном заведении, – показал он руками на весь зал. Затем повернулся лицом к нам, делая вид: вроде, «что обычно делает пьяный народ в таком случае?». И мы, смекнув, радостно засвистели. Затем, к моей неожиданности, Эрик забрался на бар и тоже неуклюже пытался поприкалываться над барменом. За ними и мы с Сэми запрыгнули. Оглядев народ, мы поняли, что того, кого мы искали, здесь нет, но нам почему-то не захотелось уходить из нашего излюбленного места. Тем более, Джону, встретившему там свою официантку. Эрик, наш скромняга, ударился вместе с Сэми танцевать со стриптизёршами. Понятно, раньше бы он себе такого никогда не позволил! Он даже издалека-то стеснялся наблюдать за полуголыми девицами, а тут он знал, что его никто, кроме нас, не видит, и ушёл в отрыв, подглядывая под их короткие юбки.

– Ну, что, Джони, твоя душа теперь спокойна? Как видишь, твоя блондиночка не рыдает, да, и, похоже, совсем не вспоминает о тебе! Бодра и весела! – я решил немного подстегнуть разочаровавшегося Джони.

– Да ну её! Строит свои накрашенные глазки всем подряд, оказывается. Мне она разонравилась! – Джони сделал вид самого грустного на земле человека, а затем, как всегда, резко поднял глаза, и по его лицу растеклась улыбка. Он умел внезапно перевоплощаться из бесшабашного – в серьёзного, из грустного – в весёлого.

– И, если честно, всё бы отдал за кружечку холодного пива! – Джони сделал вид, что отхлебнул из стоящей на баре кружки, которую ещё не успел забрать посетитель.

Всю ту ночь парни зажигали, танцевали с разными девушками, пытались надышаться запахом кальяна, утопая в его дыму, прыгали по столам, особенно, Эрик. В общем, веселились на полную катушку. Я как-то не особо, я не мог подойти к чужой девушке, пусть даже и невидимо, сразу начиная думать об Эмми.

Немного решив отвлечься, я вышел на улицу и вспомнил, как на этом месте в последний раз услышал голос Эмми.

«Твоя маленькая миссис Мараллис, Тео! Мараллис – и больше никак!» … Всё снова стало вокруг ярким, живым! Я окунулся в тот вечер, вспомнил, насколько был счастлив. И лишь после того, как, обернувшись в окно и увидев, как веселятся парни, я вернулся в настоящее… Я не увидел там больше четверых весёлых ребят… Там были только души, которых никто не замечает, а они умело этим пользуются! Хотя, наверное, пытаются отвлечься, как могут, и выплеснуть всё, что накопилось за эти дни.

Я не стал омрачать их отдых своим настроением и переместился в нашу с Эмми квартиру.

Компьютер по порядку проигрывает свадебные песни. Эмми спит: по-прежнему в моей рубашке, только – уже в другой. Поняв, что она просыпалась, мне стало даже неловко. Пока я веселился с парнями в спорт-баре, она снова плакала, утопая в воспоминаниях, судя по нашим фото, разложенным на кровати. Телефон, разлетевшийся по частям, так же валялся на полу.

Я, как обычно, прилёг с ней, как мне казалось, крепко обнимая мою Эмми. Как мне хотелось вдохнуть запах её волос, её духов! Но я не чувствовал ничего: ни её тепла, ни того, как она переворачивалась во сне, закидывая ногу на мою. А та падала… Сквозь… На одеяло…

Она проснулась ближе к обеду, выглядела неплохо, заварила кофе и уютно уселась на диване под шерстяным пледом. Эмми, наконец, расслабилась, наслаждалась тишиной, ей никто не звонит, не обивает порог квартиры…

– Что-то нужно съесть! А нечего…

Эмми открыла холодильник, затем пошарила в шкафах, громко вздохнула, увидела только пустые полки и испорченные продукты. Всё покидала в пакет и, завязав его, швырнула к входной двери.

Затем подняла с пола разбитый телефон, печально посмотрела на него и бросила обратно.

– Джейн не позвонить… Может, она сама придёт? Хотя после вчерашнего навряд ли она рискнёт. И мне нужно самой идти в супермаркет, – скорчила она недовольное лицо.

– Да, детка! Давай, выйди из дома, прогуляйся, отвлекись немного.

Я продолжал давать наставления, тем более, что смотреть на неё было больно! Она и так всегда была худенькая, а за последние дни еще скинула пару-тройку килограммов.

Эмми засунула ноги в джинсы, надела футболку и сверху накинула свою кожаную куртку, которую отстирала от моей крови Джейн. Подойдя в коридоре к зеркалу, она уставилась на своё отражение, поворачивая рукой лицо сначала в одну сторону, затем медленно – в другую.

– Мышь! Серая мышь! – затем, больше не произнося ни слова, собрала свои тёмные волосы, похожие уже на мочалку, в пучок, засунула ноги в кеды и потянулась за ключами, висящими на крючке у двери.

– Теперь только мои здесь висят… О, Боже! Как всё это… Непривычно… Как непривычно быть здесь одной, Тео…

Эмми бродила по магазину, собирая всё подряд в свою продуктовую тележку. Обычно она так делала, когда голодна и не знала, что именно хочет съесть. Набирая всё, что попадётся ей на глаза.

Взбодрившись прогулкой, прохладным воздухом, она вернулась домой и принялась распаковывая пакеты, одной рукой отщипывать от булки, жадно уплетая её.

Её спокойствие длилось недолго, в квартире раздался звонок.

Эмми, сделав недовольное лицо, немного выждав, в надежде, что уйдут, всё же пошла открывать дверь.

– Эмми! Ну, объясни мне, что происходит? Почему я должна с другого конца города мчаться к тебе? Что с твоим телефоном? Я уже всех на ноги подняла!

Это была миссис Уотсон, мама Эмми. Она залетела в квартиру, возмущённо глядя на Эмми, спокойно жующую булку.

– Никто тебя и не просил мчаться через весь город, мама!

Она развернулась и так же спокойно отправилась на кухню дальше разбирать пакеты, не обращая никакого внимания на миссис Уотсон.

– Мы тоже за тебя, между прочим, переживаем! И не надо делать такое недовольное лицо!

– Проходи, раз уж приехала, – недовольно пробурчала Эмми топтавшейся в коридоре матери.

– Ты ведь со всеми встретилась: и с Джейн, и с родителями Тео! А мы с отцом – пустое место для тебя? Ты даже не соизволила повидаться с Натали, а она, между прочим, двое суток тряслась в поезде, спеша к тебе на свадьбу!

Ну, зачем так нагнетать? Она только стала приходить в себя. Я, глядя на вот-вот готовую взорваться Эмми, разозлился на миссис Уотсон: она была, как всегда, настойчива и говорила немного не в тему, что совсем взбесило Эмми.

– Да ты хоть иногда думаешь о ком-то другом, кроме себя? Натали? Натали ехала к нам на свадьбу, а приехала на похороны, мама! – швырнув на пол пакет, закричала она, прямо ей в лицо. – Она-то, в отличие от тебя, понимает, что я не жажду сейчас видеть ни её, ни тебя – никого! А ты лишь думаешь, как бы ни обиделась твоя дорогая племянница, ведь она в поезде тряслась пару дней! Ты обо мне подумала? У меня умер любимый человек. В день нашей свадьбы, мама!

Эмми кричала на миссис Уотсон, которая всё так же стояла, с деловым лицом, не признавая, что она в чём-то виновата перед дочерью.

– А миссис Мараллис – мать Тео! Если ты не забыла! Конечно, я её проведала, у нас с ней одно горе! И Джейн была со мной рядом всё это время, потому что также переживала вместе со мной! А ты даже на похороны не соизволила приехать, что уж там говорить! Наверное, записалась в салон красоты перед нашей свадьбой и решила не отменять поход к парикмахеру, несмотря ни на что?

– Да как ты смеешь орать на меня? Хорошо, приехать ты не могла, а просто поднять трубку и сказать, что с тобой всё в порядке, было сложно?

– Мне кажется, нам не о чем больше говорить! Мне проще договориться со стеной, чем с родной матерью! – Эмми повернулась к ней спиной, начав складывать продукты в холодильник и дав понять возмущенной миссис Уотсон, что ей тут не рады.

– Отлично! Я сейчас уйду! Но не стоит теперь убиваться по нему всю жизнь и бить телефоны! – мама кинула взгляд на пол и ткнула пальцем на разбитый телефон. – Мы с отцом не так уж много зарабатываем, чтобы дарить тебе каждый год новые.

– Я не думала, что ты так его ненавидишь! – она подняла голову вверх, закрыла глаза и молча ждала, когда мама выйдет из квартиры.

– Даже сейчас ей жалко телефон… А не меня, не Тео…

Она держалась из последних сил и злобно начала зашвыривать пакеты с печеньем на полки.

А я вспомнил историю с телефоном.

Миссис Уотсон его купила на прошлое Рождество в подарок Эмми. Она давно собиралась поменять мобильник, и это должен был быть мой подарок. Но потом, увидев подарок от миссис Уотсон, подумал, что зря я с ней поделился, что именно хочу подарить Эмми. Она сделала это специально – купила именно тот, про который я ей рассказал. И в Рождественский вечер Эмми оставалась без подарка от меня. Я не стал портить вечер и преподносить ей второй, точно такой же, мобильник.

Я выкрутился. Отлучившись на пару минут, набрал Сэма, объяснил ему всё и попросил уговорить его друга, хозяина ювелирного магазина, на пятнадцать минут открыть отдел, хотя в это время уже никто не работал.

Я помню, как завязав глаза Эмми, за два часа до курантов я привёл её в безлюдное царство золота и бриллиантов. Развязав повязку, я предложил ей самой выбрать то, что ей хочется.

Радость на её лице было не описать. Она бегала от витрины к витрине, быстро оглядывая все украшения, которые переливались при приглушенном свете. Сам хозяин магазина терпеливо, с улыбкой, примерял ей все колечки, которые она выбирала, крутил зеркало, когда она примеряла колье. Это был один из её самых счастливых дней. Конечно, Эмми взяла и браслет, и кольцо, и серьги. Украдкой поглядывал на меня, хозяин пытался понять по моей реакции, не был ли я против? Мне ничего было не жалко для неё. То Рождество она ещё долго вспоминала и благодарила меня за подарки, любуясь дорогими покупками.

Эмми угомонилась, она уже привыкла не обращать внимания на миссис Уотсон. Я знал, что она меня недолюбливает, мягко говоря. Когда мы только начали встречаться, всё было поначалу ничего. Но потом у Эмми появились проблемы с учебой, и я, видя, как она не желает просиживать пары, предложил ей уйти из колледжа, дав обещание обеспечивать её до конца жизни. Тогда у миссис Уотсон окончательно сдали нервы, и она время от времени подливала масло в огонь, пытаясь испортить наши отношения. Но Эмми сделала свой выбор и перебралась жить на мою, съёмную на тот момент, квартирку – подальше от семейных скандалов.

Я никогда не винил миссис Уотсон, в чём-то даже пытался её понять. Ведь она воспитывала Эмми строго, в школе ругала, если вдруг та приносила плохую оценку. Она мечтала вырастить образованную дочку. Конечно, сейчас она вправе ненавидеть меня ещё больше – я не дал доучиться Эмми и не сдержал своё обещание. Как она теперь будет жить? У неё нет ни работы, ни образования… Эмми привыкла ни в чём не нуждаться, когда мы с Майком открыли фирму, и наши дела пошли в гору. Мы с Эмми не отказывали себе ни в чём. Путешествия, рестораны – всё могли себе позволить, и в итоге купили эту большую квартиру, обставив её дорогой мебелью, которую Эмми выбирала с дизайнерами. Эрик ещё тогда нарисовал наш портрет, который сейчас украшает нашу спальню.

Что будет с ней дальше? На мои сбережения, оставленные дома, она долго не протянет. Она даже не успела стать моей женой, чтобы унаследовать имущество. Но мама поступит справедливо – я в ней уверен. Она не потребует у Эмми эту квартиру и ничего не отберёт. Теперь интересно, что сделает Майки, когда снова возьмёт бразды правления фирмой. Было бы здорово, если он взял её на мое место, а не просто выкупил пакет акций.

Эмми успокоилась, порадовала свой желудок едой и села на диван, укрывшись тем же пледом. Зажав кнопку пульта, перебирала каналы – по ней было заметно, что ей всё равно, что смотреть. Главное, чтобы телевизор хоть что-то бормотал.

Убедившись, что с ней всё в порядке, и она, наконец, поела, я отправился на поиски гуляк.

В спорт-баре их не было. Оббежав дома Сэма, Джона и Эрика, я их тоже нигде не застал.

– Интересно, где носит эти заблудшие души? Даже и не позвонить, как прежде!

Бродя почти по безлюдному кварталу, я заметил пронёсшийся мимо меня знакомый пикап.

– Это же пикап Сэма!

Я догнал машину, чтобы разглядеть, кто её ведет – за рулем оказался Эдвард. Ну, понятно: машина Эда ушла на запчасти, судя по её состоянию, а он теперь передвигается на стареньком пикапе Сэма. Машина припарковалась у излюбленного всеми спорт-бара, Эдвард вышел, громко хлопнув дверью.

– Чёртова железяка! – пробормотал он, озираясь на пикап, и заскочил в бар.

Настроение – не фонтан, судя по его лицу.

За столиком его ждал какой-то парень. Эд запрыгнул на кресло и щелчком пальцев бармену дал понять, что ему нужно пиво.

– Ну как, Эд? Какие планы?

– Да какие могут быть планы, Том? Майки один остался, а эти четверо всё…

– Понятно, отвечать должен Сэм. Он взял, он должен был и отдать! Но он мёртв, с кого теперь спрашивать?

Я понял, что Эдвард скорбит только по своей тачке, ему плевать на Сэма, хотя они и неплохо общались.

– Да, ладно, Эдвард, парней жалко…

– Да жалко-то, понятно. Но я даже застраховать её не успел, чёрт возьми, новая совсем была. Или ты предлагаешь кататься теперь на этом ведре? Ну, нет, спасибо! Я дождусь, когда Майки выйдет из комы, с ним и будем решать!

Собеседник Эда был явно в недоумении…

– Я бы забил, если честно!

– Я посмотрю, как бы ты заговорил на моем месте, так что не нужно давить на мою совесть! Кто-то должен ответить, а остался только один!

Эдвард был явно настроен по-боевому, а я подумал о Майке: сколько на него обрушится, когда он придёт в сознание. Бедный Майк.

– Ну, ты хоть, надеюсь, подождёшь, когда он немного от всего оклемается?

– Подожду, подожду, Том, я тоже не монстр, – и Эдвард нервно стал поторапливать бармена.

Через пару минут в спорт-баре появились Сэм и Джон – довольно весёлые.

– Тео, дружище, знаешь, где мы были? – они начали смеяться, кататься по полу, и как только один из них пытался начать рассказывать, начинались новые приступы смеха.

– И долго мне ещё так стоять? Может, я тоже с вами посмеюсь?

Немного угомонившись, Сэми, выдохнув, начал рассказывать сквозь порывы смеха.

– Короче, мы заглянули к Сью. Ну, помнишь ту, рыжую, с нашего курса? Она ведь давно строила мне глазки. Так вот, она сидит со своими подругами и говорит: «Да, Сэм любил меня с первого курса, цветы мне дарил! Он уже готов был сделать мне предложение, но я тогда дала понять, что ещё не готова, что плохо его знаю». Прикинь, Тео, я, вообще, на неё внимания не обращал, а она такие вещи в уши своим подругам закладывает, – Сэми не мог никак успокоиться и, сев нога на ногу, грациозно согнув кисть руки, начал её передразнивать.

– Хотел, мол, сделать мне предложение, бла – бла – бла, тра – та – та. Вообще, врёт, не краснея.

Я лишь усмехнулся над ним, как Джони продолжил.

– Потом, короче, мы попали на девичник к каким-то девицам. О, Тео, теперь мы знаем, как они проходят.

– Там невеста одна что вытворяла! Её подружки вызвали ей стриптизёра, так они… Они… – и Джона с Сэми опять накрыл приступ смеха…

– Ух, короче, я бы после этого на ней не женился и отправил её с этим стриптизёром так же страстно зажигать.

После рассказов о весельях Джона с Сэми у меня появился вопрос, а где Эрик, если он не с ними, и дома его нет?

– Парни, а Эрика там с вами не было?

– Нет, мы как разошлись вчера ночью, так больше его и не видели, мы с Сэми поехали к нему, а Эрик сказал, что хочет побродить, поразмыслить.

– Тогда нужно его отыскать, вы же знаете Эрика…

Все меня поддержали, и мы двинулись пересекать улицы.

– Да кто его знает, куда он мог заблудить? – Джони надоело передвигаться в поисках, когда так много возможностей отдыха.

– А я знаю! Наверное, он с какими-нибудь красотками отжигает! Вспомните его вчера ночью в компании тех танцовщиц – наш скромняга жадно пожирал их глазами, – Сэми продолжал задорно хихикать, говоря несерьёзные вещи о нашем серьёзном друге.

– Предлагаю обойти все стриптиз-клубы города! – с восклицанием и радостной улыбкой добавил Джони, он, наверное, только этого и ждал.

– А я всё же думаю заглянуть на кладбище, что-то мне подсказывает, что Эрик там, судя по его последним переживанием, – я подумал, будет разумно заглянуть именно туда.

– Кстати, да, давайте все туда! Не пойдем же мы в стрип-бар без нашего жигало! – и Джони, посмеиваясь, метнулся в сторону кладбища. Мы переместились туда следом.

Я был прав – Эрика мы застали уже у ворот.

– Ты что, дружище? Мы тебя ищем по всему городу, а ты опять за своё?

– Да, Эрик, в чём дело? Мы же договорились – больше никаких истерик!

Сэми с Джоном по очереди начали нападать на Эрика, а я, как понял, всё не так и страшно: Эрик выглядел довольно спокойным.

– Да я, просто… Ну…

– Ты просто решил проверить, не навещала ли тебя она?

Эрик опустил голову, ответив тем самым всем на вопрос. Он не переставал думать о маме.

– И что скажешь, дружище? – Сэм никак не мог отвязаться.

Эрик покачал головой, поджав губы.

– Не парься, дружище, вот ты здесь переживаешь, а ей там плевать на тебя!

Я ткнул Сэма в бок, пытаясь подсказать, чтобы он не поднимал эту тему.

– Нет, Тео, сам посуди, разве я не прав? Знала бы она, как сейчас переживает её сын на том свете! А ведь он только что ушёл из жизни! Посмотрите, как он места себе не находит! Это в жизни мы не могли забить на кого-то, кто нам дорог. А сейчас ты хочешь потратить дарованные нам сорок дней на переживания о матери? Да она ведь тебя и в жизни-то не замечала! Сейчас – тем более, Эрик! Ты хоть теперь отвлекись от неё, не продолжай себя мучить после ухода! В эти последние дни позволь себе всё, что никогда не позволял раньше, не дари эти дни ей! Подари их только себе, дружище!

Сэм привел Эрика в чувство, и тот заметно взбодрился, встряхнулся и решил сделать так, как ему советовал Сэми. А мы с Джоном уверенно подписались под его словами.

– Ну что, с какого начнем? – Джони грезил только стрип-клубами, потирая ладони. А я вспомнил про разговор Эдварда в спорт-баре.

– Пока я вас искал, наткнулся на твой пикап, Сэми. Догадываешься, кто был за рулём?

– Эдвард!

– Да, он был очень зол на нас и, похоже, что за тачку придётся отвечать Майку.

Я в деталях рассказал разговор Эдварда с его приятелем. Все заметно расстроились, особенно – Сэми.

– Это всё из-за меня! Это же я взял машину Эдварда, а отдавать за неё будет Майки.

– Мне интересно, хоть капля достоинства в нём есть? Человечность всё же должна быть в людях? Он не понимает, что Майку и так придётся нелегко, когда он узнает, что четверых лучших друзей больше никогда не увидит. А тут ещё этот чёртов Эдвард накинет ему сверху проблем, – Джони явно разозлился и брёл по улице уже без настроя на стрип-клубы.

– Судя по его лицу, было понятно, что он не отступит, ему явно плевать на Майка, – я продолжал готовить парней к худшему, что может быть с Майком.

– Ну что, тогда, может, к Майку? – мне как-то захотелось сразу его проведать.

– А как же девочки? – поняв, что он нас рассмешит своим вопросом, со смущением выдавил из себя наш скромняга Эрик.

– А девочки подождут, – смеясь, ответил Сэми. И через пару минут мы уже блуждали по тёмным коридорам больницы.

Хоть мы знали, что нас никто не слышит, всё же тихонько крались к палате Майка. Пока не заметили, что Джони притормозил в холле. Он куда-то уставился, а затем, улыбнувшись, догнал нас.

– Кого там увидал? – расспрашивал, не оборачиваясь, любопытный Сэми.

– Помните, та девчонка из соседней от Майка палаты? Ещё пару дней назад лежала без сознания, я сейчас её там увидел! Молодец, девчонка, быстро оклемалась! – он искренне порадовался за неё, а Сэми, конечно, не мог не прокомментировать.

– Эх, жаль, такие красивые девушки! И пропадают без красавца Джони!

Толкая друг друга в бок, они первыми проскочили сквозь стену к Майку, я последовал за ними.

– Ну, здорово, дружище! Ты, похоже, без изменений, – Сэми, видя ту же картину, что и пару дней назад, разговаривал с лежащим без сознания Майком.

– А ты чего ждал? Что он тут бродит по больничным коридорам? Слышал ведь, что врач сказал, что скоро будут выводить из комы и, если не сегодня, то, думаю, нам нужно будет проконтролировать это завтра.

– Да, Джони прав! Завтра обязательно заскочим, – и, обернувшись, ожидая реплики от Эрика, опять его не увидел с нами.

– А Эрик где?

– Да я сейчас этому Эрику! – Сэми уже готов был рвануть сквозь стену и устроить нашему горемыке хорошую трёпку, как Эрик сам с полным ужаса лицом влетел сквозь Сэма.

– Там, там…

– Что там? Эрик, мы только и делаем, что ищем тебя! Договорились же, не расходиться!

Эрик, уставившись на Джони, начал быстро бормотать, размахивая руками.

– Та девушка, Джони! Из соседней палаты! Она… Она ведь умерла!

Мы так и присели от этой новости. До нас дошло – Джони видел её душу там, в холле! Он, не спрашивая больше ни слова, кинулся на первый этаж, туда, где её и встретил. Мы бросились за ним. Я притормозил у её палаты и убедился, что Эрик ничего не перепутал. Там стояли, видимо, её родные, рыдая над бездыханной девушкой.

– А я ещё думаю, чего они там стоят? – всё никак не мог успокоиться Эрик, размышляя на ходу.

Ну, да, я сразу как-то не сообразил: пару дней назад она неподвижно лежала, так же как и наш Майки, а тут вдруг Джони её увидел целой и невредимой…

Мы спустились, едва догнав Джона, он безнадёжно проникал в стены всех помещений огромной больницы, с жутким желанием отыскать ту девушку.

– И тут нет! Парни, ну, куда она могла пойти? Я всю больницу уже обыскал. Как я сразу-то не догадался, она ещё так посмотрела! Я и подумал: ну, ничего себе, не видит же меня, а смотрит прямо в глаза.

– Джони, включи логику! Куда мы все отправились после смерти?

– По домам!

– Ну вот, и она, наверное, тоже!

– Да, и пока она не обойдет близких, навряд ли мы её здесь встретим!

Мы пытались угомонить окрылённого Джона. А он тем временем искал варианты, как её поскорей отыскать.

– Думаете, она сюда не вернётся?

– Я думаю – нет. Скорее всего, родные сейчас уйдут, а её тело отправят в морг, навряд ли ей захочется туда идти. У тебя есть один вариант – проследить за этими людьми, когда они выйдут из больницы.

– Точно, Тео! Ты, красавчик, дай пять! – Джони провёл свою ладонь сквозь мою и кинулся следить за обстановкой в палате.

Мы остались ждать его на улице, соображая, что нам делать дальше.

– Даже интересно стало, ведь она не поняла, что мы тоже духи! Приняла нас за живых людей! Может, среди нас много таких? Особенно, в больнице, ведь тут люди частенько умирают… – Эрик заставил нас задуматься, и мы начали вглядываться в прохожих, хотя уже было очень поздно, и народу на улице было мало. Но мы всматривались в каждого, кто попадался на нашем пути. Пытались дать понять духу, если, конечно, его встретим, что мы его видим! Но все проходили сквозь нас, не обращая никакого внимания.

– Я всерьёз задумаюсь над этим, Эрик, ты гений! Может, я встречу какую-нибудь заблудшую душу юной красавицы, и мы с ней вместе встретим старость оставшихся четырёх недель нашего существования, – Сэми, как всегда, начал далеко уходить в своих фантазиях, и они с Эриком упорно блуждали в поисках.

Мне, конечно, не хотелось встретить какую-то красотку, мне было интересно увидеть другие души, может, они знали больше? Может, мы встретим тех, что почти приблизились к концу своего сорокадневного шествия, и они научат нас чему-то новому? А не то с этими оболтусами мы, наверное, только и успеем обойти все общаги, девичники и тому подобное…

Из больницы выскочил радостный Джони и летел к нам, казалось, на крыльях любви!

– Так, всё, парни, они выходят, я за ними! Вы как?

– Мы… С тобой, наверное. Как ещё-то… – Сэми был заинтригован и никак не мог отпустить Джони одного. Мы с Эриком тоже положительно качнули головами. Джон радостно кивнул в ответ, благодаря нас за поддержку и выжидающим взглядом смотрел на стеклянную дверь больницы.

– Ну, где они?

– Смешной ты, Джони! Это ты спустился с восьмого этажа за две секунды! А у людей нет такой возможности! Надо же лифт подождать, спуститься на нём…

Сэм не успел продолжить, как Джони буквально закрыл ему рот.

– Да, понял, понял я! – и всё так же продолжал глядеть на дверь. Увидев идущих к выходу людей, пристроившись за ними, терпеливо двигался медленно, как и они, хотя за эти дни привык передвигаться в сто раз быстрее. На фоне убитых горем людей наш Джони выглядел таким счастливым!

– Ну, что, ведите меня к моей красавице, – обращался он радостно к людям.

В это время Сэм с Эриком продолжали приглядываться к прохожим, при этом Эрик так смешно прищуривал глаза, что меня даже разобрал смех.

Пройдя пару кварталов, люди остановились и принялись пожимать руки и обниматься, утешая друг друга. Стало понятно, они прощаются и расходятся в разные стороны.

– О, вот это подстава! И что мне делать? За кем идти? – у Джони был явно растерянный вид.

– Не тебе, а нам! Не зря же мы с тобой пошли! Предлагаю разделиться – мы с Эриком пойдем за той парочкой, а ты с Тео за другой! Уж к кому-то из них она явно должна прийти!

– Всё, Сэми, ты гений! Нужно не упустить их.

И Сэм с Эриком отправились догонять людей, а мы с Джоном покорно шагали позади второй парочки.

– Мне кажется, мы её должны встретить! Судя по возрасту, это, скорее всего, её родители! Она, наверное, к ним сразу и придёт… А, может, уже там…

Джони никак не мог угомониться – его мысли были заняты только той незнакомкой. А я, как бы мне ни хотелось отправиться к Эмми, не решался оставить Джона и всё так же покорно шёл с ним рядом, глядя на его счастливое лицо.

– У людей горе, а ты улыбаешься без конца!

– Понятно, что горе! Но, представь, как бы они были рады узнать, что их девочка обрела счастье!

– Да, я смотрю, ты уже за неё всё решил? В общем, она тебя увидит, влюбится и забудет обо всём на свете?

– Тео, хватит издеваться! Я серьёзно! Вот представь, мы попали сюда вчетвером, нам ведь было не так страшно! Мы поддерживали друг друга, а она тут совсем одна… И, наверное, не очень комфортно себя чувствует! Давай уж без ироний. Тем более, она ведь мне и, правда, понравилась!

– Смотри – они подходят к дому!

Я заметил, как люди стали подходить к подъезду, и тут нас ждала ещё одна неожиданность.

– Ну, я тогда пошёл?

– Хорошо, Ричард.

Женщина одна поднималась по ступенькам подъезда, а мужчина, которого мы приняли за отца девушки, пошёл в другую сторону.

– Давай за ним, а я в подъезд! – Джони подбежал к женщине, а я побежал в сторону Ричарда.

– Ах, да, ещё купи, пожалуйста, кофе!

Мы выдохнули, поняв, что не стоит разделяться: мужчина просто пошёл в магазин. Открывая дверь, женщина тихо добавила:

– Теперь у нас начнутся бессонные ночи…

– Да, да, да! Тео, это, сто пудов, её родители! Я уверен!

Я молчал: пусть Джони тешит себя любыми надеждами – какими, только захочет.

Поняв, к какой квартире она направляется, Джони с нетерпением уже проскочил сквозь стену.

– Вот кретин! Напугает же девчонку! Если она там, конечно, – я бурчал на Джони, которому на всё было плевать, и тоже влетел в эту квартиру.

Джони, тем временем, восторгался своей интуицией:

– Ну, вот, можно сесть на диванчик и ждать!

Я понял: он уже успел разглядеть фотографии девушки и понять, что она точно жила здесь раньше!

Женщина повесила в гардероб свои вещи, затем зашла в комнату, ослепив нас ярким светом включенного светильника, села на диван рядом с Джоном и, уткнувшись лицом в колени, разрыдалась. Мне это было очень знакомо – я сразу вспомнил про маму. У Джони тоже поменялось настроение, и он молча смотрел на утопающую в горе миссис.

– Аманда, девочка наша…

Она без конца повторяла имя той девушки. А Джон, подняв на меня глаза, молча выставил указательный палец и беззвучно, губами, произнёс: «Аманда!». Наконец-то, он знает, как её зовут.

В квартире открылась дверь. Не раздеваясь, в комнату вошёл мистер Ричард и сел рядом с рыдающей женой.

– Поплачь, Ванесса! Поплачь… Случилось то, что должно было случиться! Ей теперь намного легче. Нашу девочку больше не мучают страшные боли, муки, в которых она жила последнее время! Нам нужно порадоваться за Аманду! Ты помнишь, она нас просила не плакать, держаться? Помнишь? Давай, сдержим своё обещание – мы её отпустили сегодня!

Мистер Ричард был спокоен, но расстроен не меньше, чем миссис. Он гладил её по спине и второй рукой крепко сжимал руку.

Стало понятно, что девушка, скорее всего, давно болела, и родственники были готовы к её уходу.

Мне стало не по себе: мы тут с Джони «сидим в гостях», в то время, как люди убиты горем.

– Джон, пойдем!

Джони, сделав очень удивленное лицо, помотал отрицательно головой и продолжал слушать разговор плачущих людей.

– Джони, не будь эгоистом! Сейчас сюда придёт Аманда. В такие минуты ей нужно наедине побыть со своими близкими! Поверь, дружище, ей будет не до знакомств! И, в лучшем случае, она тебя просто пошлёт, куда подальше!

Джон задумался и, приняв правильное решение, пошёл за мной к выходу.

– Только без обид, Джони! Сам представь: ты пришёл домой к маме с Риком, они в слезах тебя вспоминают, а там девочки какие-то расселись на диване и, наплевав на горе твоих близких, хотят с тобой познакомиться! Вот как бы ты поступил?

– Послал бы их, наверное…

– Ну вот, и я про то же! Ты же сам сказал, что переживаешь, как бы она не напугалась в этом мире одна! Пусть сначала привыкнет к тому, что она теперь только душа, побудет какое-то время с близкими. А потом, после похорон, ты и подойдёшь к ней! Мы не потеряем её – теперь знаем, где она живет.

– Наверное, ты прав, Тео! – Джони был явно расстроен, но мы оба поняли, что так будет лучше!

– Давай, тогда поищем Эрика с Сэмом, – мы двинулись к спорт-бару. Он стал уже нашим повседневным местом встречи.

– Если Сэм – с Эриком, то, скорее всего, они не зависнут на кладбище – Сэми притащит его сюда.

Пока Джони рассуждал, я заметил знакомую походку. Это была Джейн. Она всегда щеголяла, раскачивая бёдрами, её трудно было не узнать.

– Джони, останешься один? Там Джейн. Вроде, как направляется в сторону нашего дома, я пойду с ней.

– Да без проблем, дружище! Давай, валяй!

Джони остался, а я, обогнав Джейн, пытался разглядеть, кого она так безнадёжно набирает по мобильному.

На экране высветилось имя: «Эмми». Понятно, Джейн звонит ей, переживает, а голос в телефоне твердит одно и то же: «Абонент не доступен!».

Бедняга Джейн! Она подошла к дому, взглянула на наши окна и, увидев свет, чему, как и я, тоже удивилась (ведь уже около двух часов ночи), бодро пошагала в подъезд.

Возле двери немного притормозила, не решаясь войти.

– Ладно, Джейн, звони! – она проговорила это робко сама себе, наверное, опасаясь, что Эмми снова выставит её за дверь.

– Забыла каску одеть! – Джейн продолжала стоять нерешительно у двери.

Я прошёл в квартиру. Эмми смотрела в глазок и поджимала губы. По её лицу было видно, что ей очень неудобно перед подругой. Отойдя от двери, она пару раз стиснула и разжала кулаки (так обычно настраивая себя на неловкий разговор), затем всё же резко распахнула дверь перед Джейн, которая сделала вид, что уже собиралась уходить.

– Джейн, проходи, я как раз о тебе думала, хотела позвонить, но…

Эмми виновато оправдывалась перед Джейн, затем показала ей глазами на разбитый телефон и провела её за руку на кухню.

– Господи, на тебя смотреть тошно! Может, пора бы и душ принять? Ещё пару дней, и твои волосы отпадут сами, детка.

Джейн, как всегда, волновал вид Эмми, и надо было видеть ужас на её лице, когда она брезгливо вытащила пару прядей из пучка Эмми.

– Скажи, спасибо, что я поела, – Эмми стояла с виноватым лицом!

– Несмотря на то, что ты вчера тут устраивала, я всё же твой единственный друг! Теперь уж так вышло – близкий человек. Всё равно отважилась тебя проведать. Стояла у дверей и думала, как сегодня ты меня встретишь? Слава Богу! Каска мне не пригодилась.

– Какая каска? – Эмми в недоумении посмотрела на Джейн и, спустя пару секунд, рассмеялась. Это были самые лучшие моменты за последние дни – моя Эмми улыбается! Джейн просто умница! Теперь всё встает на свои места, видно, кто друг и всегда им был. А кто – так…

– Кстати, ты неплохо держишься, я думала, застану тебя в слезах, соплях… А ты молодчина!

Эмми, едва сдерживая слёзы, села на стул, подогнув под подбородок ноги, и дрожащим голосом раскрылась Джейн.

– Ты знаешь, это всё Тео! Это он меня сдерживает! Я вспоминаю, как он всегда умело перешагивал через проблемы. А сколько у нас их было, когда мы жили на той маленькой съёмной квартирке? Когда они с Майком не вылезали из долгов, помнишь? Я чувствовала, что у него, ну, всё плохо, Джейн! А он, заходя домой, всегда улыбался, он ни разу не говорил со мной о его проблемах, ни разу! Он так боялся расстроить меня! И никогда не нагружал…

А я в те периоды за него сильно переживала, плакала, что у Тео проблемы. Он даже отключал все телефоны, чтобы при мне не вести эти разговоры… Он всегда меня берёг, и больше его волновало не то, как им с Майком завтра выбираться из долгов, а то, что я за него волнуюсь. Я навсегда запомню его слова: «Жизнь одна, и нужно проживать каждый день, как последний! А я живу тобой, моя маленькая миссис»…У Эмми потекли слёзы. Джейн уже привстала со стула, чтобы её успокоить, но Эмми жестом показала ей, что всё в порядке, вытерла слёзы и, немного переведя дыхание, продолжила.

– Я чувствую, что он рядом! Он боялся моих слёз при жизни, учил меня быть сильной! Для него всегда было важно видеть радость на моём лице, он всегда дарил мне хорошее настроение…

Эмми кинула отчаянный взгляд на вазу с теми самыми розами, которые уже почти завяли.

– И сейчас, я знаю, что он меня не оставляет! Он не должен видеть моих страданий! Тео и так знает, как я люблю его и буду любить вечно! Но он так же должен увидеть, что научил меня многому, научил держаться, научил быть сильной и не раскисать! Пусть Тео видит и не винит себя ни в чём! Пусть знает, что я справлюсь, Джейн. Пусть он это увидит – только тогда он будет за меня спокоен! – держалась она из последних сил, чтобы не разрыдаться. – Это он меня такой сделал, ему не будет там покоя, если я сломаюсь. Я слишком хорошо его изучила…

Джейн, готовая разреветься, молча вытирала слёзы, попивая воду из стакана и глядела на Эмми. На мою сильную Эмми! Я горд! Горд за неё! Я и сам не ожидал, что она так сумеет взять себя в руки. Если честно, ожидал увидеть её, убитую горем, и рыдать с ней вместе! Но сегодня я её не узнал, я и, действительно, оказывается, её многому успел научить. Вспомнить только, как она раньше переживала из-за всякой ерунды, и посмотреть на неё сейчас…

– Ты умница, детка! – допив до дна воду, со слезами выдавила из себя Джейн.

– Вы можете все быть за меня спокойны! Я, уж поверь, ничего с собой не сделаю! Я не прошу ни приходить ко мне, ни звонить! Я прошу лишь дать мне немного нашего с ним времени. Я хочу остаться с Тео… Как раньше, вдвоём, в нашей квартире! Мне сейчас это важно, Джейн! Пока я его чувствую, пока он рядом… Я хочу побыть не одна, как вы все думаете, бегая меня успокаивать, а с Тео!

Эмми, пытаясь увидеть понимание, обращалась, глядя своими стеклянными глазами в такие же глаза Джейн. Она говорила медленно, чётко проговаривая каждое слово, чтоб Джейн поняла, что Эмми не сумасшедшая, просто сейчас так нужно!

– Я поняла тебя! Только одна просьба: возьми вот это!

Джейн протянула Эмми свой рабочий телефон, старенький, но ещё способный принимать входящие.

– Как только я тебе понадоблюсь, пожалуйста, позвони! Я готова примчаться и днём, и ночью!

Она торопливо прошагала в коридор и, надевая сапоги, то и дело поглядывала на Эмми, которая стояла с видом некоего неудобства. Будто, как и раньше, когда они засиживались до позднего вечера, а тут я пришёл с работы, прервав их интересные разговоры. Джейн начинала торопиться, понимая, что я немного устал и не хотел бы после рабочего дня слушать их девичьи разговоры. А Эмми так же стояла в коридоре, с неудобством, будто выпроваживая Джейн.

Эмми, обняв на прощание подругу, закрыла за ней дверь и спокойно прошагала на кухню. Посмотрела на грязную посуду, и я уж думал, она, моя чистюля, сейчас начнёт второпях всё намывать. Но она вернулась, чтоб выключить свет.

Такая растрёпанная, бледненькая Эмми, в футболке, едва скрывающей попу, прошагала в нашу спальню. Остановилась у зеркала, висящего на стене в спальне, глянула на себя – явно неодобрительно.

– Да уж… Тео, я обещаю! Завтра приведу себя в полный порядок! – Эмми завалилась на расправленную уже который день кровать и, как всегда, зарывшись в подушки, немного поворочалась и уснула.

Я понял из разговора с Джейн, что она всё это делает лишь для меня. Она всегда забиралась спать, если у неё были какие-то проблемы, Эмми так всегда всего боялась, что предпочитала отключиться и не видеть, не слышать ничего, погружаясь в мир снов. На самом деле, не стоит судить по её внешнему спокойствию – я знал, в какие моменты у моей Эмми на душе скребли кошки.

Я прилег с ней, ничуть не желая отправиться к парням и посмотреть, как там дела: сдержал ли себя Джони? Или все же ворвался в дом своей незнакомки? Я понял, что зря так спокоен за Эмми: это только маска улыбки на ее лице, чему она научилась от меня. А что творится в ее душе?

– Сколько тебе нужно времени? Сколько ещё ты будешь мучиться, Эмми? Я прошу тебя! Отпусти, отпусти свою боль! Не думай обо мне! И, пожалуйста, детка, не плачь больше! Начни жить без меня! Я так же, как и раньше, переживаю, я не могу тебя утешить – и от этого ещё больней! Прошу, стань снова той маленькой, беззаботной миссис, которую я знал! И только тогда, когда ты снимешь все маски радости и, пусть потихоньку, но начнёшь жить своей прежней жизнью, я смогу спокойно уйти…

Ты сказала сегодня Джейн, что чувствуешь меня рядом! Тогда почувствуй и мою поддержку, и мои просьбы, Эмми…

Я говорил с ней до самого рассвета, бегая по её спине своими, не видимыми для неё, руками.

Вдруг Эмми резко соскочила с кровати, озираясь сначала на расправленную постель, затем – по сторонам.

– Тео! Тео… – она произносила моё имя, дрожащими руками закрывая лицо.

Ещё пару минут она ходила из угла в угол, к её глазам подкатывались слёзы, но Эмми их быстро вытирала, будто боялась, что кто-то их увидит и осудит её.

Она схватила телефон, который ей дала Джейн, затем положила обратно, взглянув на часы.

– Семь утра… Миссис Мараллис ещё, наверное, спит…

Через секунду Эмми снова схватила телефон и стала неуверенно на память набирать номер моей мамы. Мне было не понятно, что происходит, но ясно одно: Эмми нужно было срочно чем-то поделиться с моей мамой.

На другом конце провода раздались гудки. Эмми никогда не любила навязываться и уже была готова нажать на сброс, как ей тихим сонным голосом ответила моя мама.

– Алло?

– Миссис Мараллис, это Эмми! – мама не успела с ней поздороваться, как Эмми буквально крикнула дрожащим голосом ей в трубку: «Мне приснился Тео!»…