Читать книгу Амур и Психея - Елена Яковлева - Страница 21

Семестр начался восьмого февраля, и в тот же день Павел Петрович определил дату и время проведения заседания кафедры – ближайший понедельник, в три часа дня.

В назначенный день и час одна из поточных аудиторий заполнилась коллегами Юлии – преподавателями и научными сотрудниками. Одни с явным оживлением обсуждали то, какова была посещаемость их занятий в первые дни семестра, в каких группах и по каким именно дисциплинам. Другие строили планы на начавшееся полугодие, делились соображениями относительно того, насколько успешно студенты выпускного курса работали над какими темами, в чьих именно спецсеминарах. А еще интересовались, удалось ли кому-то из коллег за последнее время опубликовать или подготовить для обсуждения на кафедре статью или главу монографии.

Юлия включилась в работу легко и продуктивно, тем более что в ближайшие год-два она планировала в основном завершить работу над своей докторской темой. Она действительно любила университет, кафедру и своих коллег, хотя и отдавала себе отчет в том, что в человеческом плане они были непростыми людьми и слишком уж доверяться декларировавшемуся многими из них прекраснодушию не стоило. Она и не доверяла, но все равно верила, что среди них немало тех, на чей уровень профессионального мастерства и академического авторитета следовало равняться и что на их личностное стремление к перфекционизму вообще можно было всецело полагаться.

Павел Петрович Постников был опытным руководителем. Он прекрасно разбирался не только в филологии, но и в людях, чьими стараниями, чаяниями, амбициями и ежедневной работой в аудитории она жила. Когда он брал слово, слушать его на любом языке было увлекательно, потому что ничего из им произносимого не повисало в воздухе цветными воздушными шарами округлых фраз, не скрежетало металлом жестких тезисов, не оглушало бравурной медью творческих планов и не терялось из виду в тенистых аллеях долгосрочных перспектив.

Профессор Постников был неисправимым романтиком – он верил в то, что мир спасет Красота, и учил видеть ее ростки в мотивации каждого поступка, особенно словесного, своих коллег. Он дорожил инициативой, своей и чужой в равной мере, и часто готов был поступаться своими собственными интересами ради того, чтобы научные, академические или личностные интересы кого-то из членов коллектива более полно удовлетворялись. Особенно же он ценил людей нетривиально мысливших, вдумчиво относившихся к порученному делу, умевших находить даже в рутинной деятельности смысл и потенциал ее творческого применения и развития ее результатов.

В какой-то момент, уже под занавес заседания, Павел Петрович обвел взглядом аудиторию, снял очки, отчего выражение его лица несколько смягчилось, и произнес:

– А вы знаете, коллеги, мы могли бы всерьез подумать о том, чтобы попытаться наладить академическое сотрудничество с учебными заведениями доуниверситетского уровня. Ведь мы не читаем пропедевтические курсы, а могли бы, и с успехом.

Собравшиеся притихли, некоторые посмотрели на заведующего кафедрой с заинтересованностью.

– Это все уже было, дорогой Павел Петрович! Двадцать первый век на носу, неужели же мы все еще должны ходить по так называемым школам с преподаванием части предметов на английском языке и вести у них семинары, причем практически за копейки? – раздался зычный голос профессора кафедры Маргариты Григорьевны Нечепур. – Нам и так-то недоплачивают, о чем я не устаю повторять в каждом своем выступлении, где бы ни приходилось об этом говорить.

Аудитория, приготовившаяся к завершению встречи и уже начавшая убирать в сумки и портфели то, что лежало перед ними на столах, завздыхала, закряхтела, приглушенно зафыркала, всячески сигнализируя Постникову, что он если и не полностью исчерпал их терпение, то был очень близок к этому.

– Но, возможно, среди нас есть те, у кого уже установились такие контакты на межличностном уровне. Мы могли бы попробовать вывести такую инициативу, если бы она дозрела и в прямом смысле этого слова материализовалась в виде проекта договора о сотрудничестве, на уровень факультета с подачи кафедры. Давайте подумаем на эту тему и на нашей следующей встрече, через две недели, решим – может, нам удастся нащупать в согласовании этого вопроса твердь. Спасибо, коллеги, теперь всё, до свиданья. – Павел Петрович наконец закрыл заседание.

Коллеги одобрительно закивали, аудитория наполнилась характерными звуками, обычно сопровождающими окончание собрания большого числа людей, затем в дверях возникла небольшая пробка, но она скоро рассосалась, и помещение быстро опустело. Последними вышли Постников и Юлия, которой нужно было закрыть аудиторию и сдать ключ на вахту.

– Юлия Владимировна, а я ведь имел в виду наш с вами опыт общения с греками, дары приносящими, так сказать. Как вы думаете, их частные школы иностранных языков могли бы заинтересоваться таким сотрудничеством? – Павел Петрович говорил уставшим, немного севшим голосом, но она хорошо знала профессора и явственно слышала в его словах нотки бросаемого ей вызова.

– Навскидку трудно сказать, Павел Петрович, – не торопясь ответила она. – Но если они обнаружат интерес к продолжению контакта, можно было бы их спросить об этом.

– Вот-вот, напишите им. У вас ведь есть их адреса электронной почты? Ну и славно. Ничего, ничего, как на свою учительскую конференцию докладчиков искать, то ведь они хотят лучших из лучших (я вас, естественно, имею в виду), а как договор о сотрудничестве, так что? Думаете, это не их уровень?

– Надо подумать. Но я буду держать ухо востро, обещаю. До свиданья, Павел Петрович.

– Будьте здоровы, Юлечка, заранее благодарен. До свиданья.