Читать книгу Цветок с коротким стебельком. Рассказы о жизни и любви - Елена Здорик - Страница 11

Ребёнок был поздний. «Последний шанс», – сказала Нине Никифоровне в женской консультации опытная гинекологиня, диагностировавшая беременность. В тот день Нина летела домой как на крыльях. В ожидании мужа приготовила ужин – более изысканный, чем обычно. Её супруг, бывший гораздо старше жены, отставной военный, фронтовик, седоволосый, изрядно погрузневший за семь послевоенных лет, радовался как мальчишка: схватил Нину на руки и давай кружить по комнате, осыпая поцелуями.

Имя для дочки придумали заранее: Лилия. Нигде с ней по соседству: ни в детском саду, ни в школе – не было ни одной Лилии. Белоголовый цветочек, единственная, долгожданная, сверх всякой меры залюбленная и избалованная девочка.

Отец умер в конце 1960-х – прикончили его старые раны. О втором муже строгая Нина Никифоровна и не помышляла.

Сама Лилия тоже родила сына в сорок лет и воспитывала его одна, разведясь с мужем вскоре после рождения ребёнка. Замуж больше не вышла. В крохотной двухкомнатной квартире долгие годы жила вместе с мамой, до самой её смерти.

После развода смысл жизни сосредоточился для Лилии в сыне, внешне напоминавшем отца, – темноволосом, смуглом, с глазами, доверчивыми, как у оленёнка. Она старалась, работала, зарабатывала. Копила. На отпуск – мальчик должен ежегодно видеть море. На поездки по стране – мальчик должен знать историю Родины. На модную одежду и обувь – мальчик не должен выделяться на общем фоне. На компьютер и прочие гаджеты – мальчик не должен ощущать себя ущербным.

А с мальчиком однажды случилась странность. В тринадцать лет он вдруг замкнулся, перестал выходить из дома, на все вопросы отмалчивался. Несколько месяцев пролежал на диване. И это в разгар учебного года!

Из школы приходили встревоженные педагоги: директор, завуч, классный руководитель. Каждый из них опасался не столько за мальчика, сколько за свою репутацию. А если, чего доброго, в школе процветает «дедовщина» и поэтому ребёнок перестал посещать уроки? А администрация не в курсе… Это ж может плохо закончиться. Надо бы у него поинтересоваться, разговорить его как-то. Но мальчик молчал. Доведённая до отчаяния, Лилия обратилась к психиатрам. После мытарств с обследованиями сына поставили на учёт в психбольнице. Никому, кроме матери, Лилия не рассказала об этом.

Постепенно ситуация выправилась, правда, Лилии пришлось перевести ребёнка в другую школу. Пошло всё, как прежде: летние поездки к морю, путешествия по заповедным уголкам России. Коллеги, глядя на неё, диву давались, какая же она молодчина, – одна работает и обеспечивает ребёнка всем необходимым.

Мальчик между тем вырос. За годы взросления сына Лилия поменяла несколько мест работы. Везде её ценили как хорошего специалиста. После школы сын поступил в технический вуз, правда, на бесплатное обучение баллов недобрал. И снова Лилия работала без устали, благо цель была перед ней как на ладони – единственный ребёнок получит высшее образование, это ж опора в старости.

Учился сын с ленцой, в начале каждого учебного года ему грозило отчисление, экзамены пересдавал позже всех разумных сроков. В институте был вечным студентом, мама которого оплачивает его лень и безалаберность. Каждый сентябрь Лилия снова вносила деньги, и великовозрастный студент принимался грызть гранит науки на том же курсе, но уже с новыми сокурсниками. Он давно перевёлся на заочное отделение, устроился на работу, но его денег не хватало не то что на оплату учёбы, а даже на личные потребности. А они между тем росли.

Тестостерон требовал выхода, и вовсе не удивительно, что у сына периодически появлялись какие-то девицы. Лилия о них догадывалась, но не придавала этому особого значения. Ведь если ее мальчик соберётся жениться, он непременно с ней посоветуется. У них нет секретов друг от друга.

Однажды, придя домой с работы пораньше, Лилия, как обычно, открыла дверь своим ключом, и остолбенела на пороге. В раскрытую дверь спальни кровать была видна как на ладони. А там…

– Ах, ты, проститутка, дрянь! Да как ты посмела! А ну вон отсюда! – Лилия сорвалась в крик и всё голосила, пока перепуганная девица металась по комнате в поисках своей второпях сброшенной одежды. Сын от неожиданного прихода родительницы опешил и только и успел натянуть спортивные штаны. Гостья прошмыгнула в прихожую, увернувшись от меткой сумки Лилии, которой та размахивала, как нунчаками. Но Лилия настигла ее и там, когда несчастная пыталась обуться. Распахнув дверь на лестничную площадку, Лилия вышвырнула девицу из квартиры в одних трусах и в таком виде гнала ее почти до самого метро, охаживая своей сумкой и обзывая последними словами.

После этого случая сын долго никого не приводил домой. Иногда исчезал на пару дней, и тогда два дня выпадали из её жизни. Лилия глотала валокордин, валерьянку и молилась. Лишь бы был жив. Ему уже двадцать пять лет. Скоро, скоро её мучения закончатся. Найдётся, наконец, достойная девушка. Сын женится, и у неё появятся внуки.

В том, что найдётся именно такая девушка, Лилия не сомневалась. Главное – отваживать хабалок, которые прибиваются к мальчику в поисках денег и куска их квартиры. Ну, уж нет! Больших денег у них сроду не водилось. А квартира осталась в наследство от мамы, и делить её с кем-либо не входило в планы Лилии. Правда, в голове крутились вопросы о том, где будет жить сын после женитьбы. Она гнала эти назойливые мысли, отодвигая решение на потом. Вот найдётся та самая достойная девушка, возможно, тогда всё само собой устроится. Может, она с квартирой будет? Почему бы и нет?

Давно, когда сыну было восемнадцать лет, Лилия купила землю под дачный участок. Наняла строителей, построили дом. На дачу надо было как-то добираться. Не на электричке же! Лилия взяла кредит – купила машину. Дачу оформила на сына. Из предосторожности. Мало ли какая попадётся невестка. Сколько таких случаев, когда поживут пару месяцев, потом разводятся и делят имущество. Дача, приобретённая до свадьбы, была в его собственности, поэтому и делить нечего.

Позже поняла, какую ошибку совершила. С весны до осени сын возил своих хабалок на дачу. А Лилия сидела в городе, дышала пылью. Порой ей хотелось выть от бессилия.

Душу можно было отвести с подругами. Но с подругами не сложилось. Бывшие коллеги не в счёт. Хотя… На безрыбье и рак рыба…

Кто любит поздние телефонные звонки? Правильно, никто. Разве что частные ветеринарные врачи, по ночам выезжающие на дом к клиентам по тройному тарифу. Ольга Рузаева не принадлежала к касте лекарей хвостатых четвероногих друзей наших, а потому, как и большинство людей, терпеть не могла ночных звонков.

Дождливым октябрьским вечером она вернулась со своими гостьями из театра. Смотрели «Три товарища» в «Современнике». Билеты Ольга купила заранее, согласовав подробности с сёстрами по телефону. Они давно не виделись, сёстры жили на Дальнем Востоке, откуда Ольга давно уехала в Москву. Гостьи только вчера приземлились в Шереметьево, впереди у них был запланированный трёхнедельный тур по Египту и целых пять посещений московских театров – до и после Египта. И вот в тот благоговейный момент, когда Ольга и её гостьи, вернувшись из театра, накрыли стол и, презрев все рекомендации диетологов, собрались отметить встречу, зазвенел телефон.

Ольга глянула на часы. Полпервого ночи. Глаза присутствующих округлились одновременно.

– Кто бы это? – Ольга сорвалась с места, судорожно отыскивая в сумке мобильный телефон.

Гостьи молча наблюдали за ней, держа в руках фужеры с шампанским. В тесной атмосфере съёмной хрущовки повисла театральная пауза. Ольга нахмурилась, поняв, что номер не определился.

– Алло, – выдавила она недоумённым голосом.

На том конце провода раздался голос Лилии, бывшей сослуживицы:

– Оля, привет! Ты могла бы сейчас ко мне приехать?

– Сейчас? – Ольга машинально посмотрела на настенные часы. – Зачем?

– У меня ситуация критическая. Просто жить не хочу. Знаешь, хочется подняться на последний этаж – и вниз броситься. Не могу больше.

– Да что случилось-то? Что-то с сыном?

– Да.

– Что???

– Я не могу по телефону, – в трубке раздалось всхлипывание. – Приезжай!

– А утром никак? У меня гости.

– Утром может быть поздно, понимаешь? Приезжай сейчас.

Ольга ополоумевшими глазами посмотрела на сестёр, накрытый стол и фужеры, в которых ещё не успела опуститься пена шампанского.

– В общем, я жду тебя. Приезжай, – тоном, не предполагающим возможность возражения, отчеканила Лилия и отключилась.

Гостьи недоумённо уставились на Ольгу.

– Что она хочет? Чтобы ты приехала?

– Ну да.

Сестра Наталья сморщилась:

– Она нормальная вообще? Звонить в такое время!

– Раньше была вроде нормальная. Сейчас – сомневаюсь. Что-то у неё там произошло. Непонятное.

– А до утра – никак? – усомнилась сестра Наташа.

– Говорит: никак! – вздохнула Ольга.

– Неужели поедешь? – выдохнула сестра. – А это всё кому? – кивнула она на стол. – Хотели же посидеть, пообщаться.

– Наташ, а если она и впрямь с крыши прыгнет?

– А она может?

– Да чёрт её знает. Мы не встречались три года. У меня даже номера её в новом телефоне нет, не определился, – Ольга поднялась со стула.

– Давайте хоть шампанское выпьем! – подала голос вторая сестра, Лена.

Молча выпили.

– Скоро закроется метро, – Ольга стала торопливо одеваться. – Спокойной ночи, девочки. Дверь закройте, никому не открывайте.

– Чао, – сказала Наташа, закрыла дверь на оба замка и вернулась к столу. – Кусок в горло не лезет.

– Ага, – ответила Лена. – А как есть хотелось, пока из театра ехали…

Ольга успела заскочить в метро в самую последнюю минуту, когда двое полицейских и женщина в форме метрополитена стояли у стеклянных дверей, готовые через пару минут запереть их на ночь.

– Подождите, пожалуйста! – Ольга стремглав проскочила в дверной проём, на бегу нащупала в кармане пальто билетик, прислонила его к жёлтому кругу валидатора. Успела. Вскочила в последний вагон.

В тусклом свете читать не получилось, хотя Ольга и сунула по привычке в сумку книгу. По дороге вспоминала историю своего знакомства с Лилией. Это было её самое первое место работы в Москве. Работали они в сфере обслуживания, в разных отделах небольшой частной фирмы. Знакомство шапочное, таких приятельниц у Ольги за время её столичной жизни накопилось больше десятка.

Ольга давно работала в другом месте, изредка перезваниваясь с Лилией, не больше одного раза в год, чтобы поздравить с днём рождения, – дань вежливости, не больше. Если у той, действительно, острый момент в жизни, то почему она позвонила именно ей, оставалось для Ольги загадкой.

Подойдя к высотному дому, Ольга подняла глаза и сразу увидела единственное светящееся окно на девятом этаже – на кухне у Лилии. Едва Ольга позвонила в домофон, сразу же, запиликав ответным сигналом, дверь открылась, как будто Лилия стояла у порога в ожидании её появления.

– Что случилось? – сразу спросила Ольга. – Ты что меня пугаешь среди ночи?

– Проходи, проходи, – спокойно ответила бывшая коллега.

Ольгу несколько смутил её безмятежный тон, совсем не вязавшийся с недавней прерываемой слезами речью по телефону. Мелькнуло желание повернуться и уйти. Но решила посмотреть, что будет дальше. Она сняла туфли, плащ и прошла за хозяйкой на кухню. От предложенного чая отказалась и снова нетерпеливо спросила:

– Так что случилось у тебя? Рассказывай!

Лилия опустилась на стул, поставила на стол острые локти и всхлипнула. Ольга молча ждала, ожидая услышать что-то сверхъестественное. Наконец Лилия начала говорить.

Оказалось, у её сына недавно появилась очередная девушка.

– Знаешь, ни рыба ни мясо. Ни кожи ни рожи, как говорится, – тяжело вздохнула Лилия.

«Можно подумать, у тебя сын кинозвезда», – молча подумала Ольга, а вслух сказала:

– И что? Не всем же быть красавицами. Что теперь – кастинг проводить на место невесты? Главное – что ему нравится.

– Вот я и говорю, – оживилась Лилия, – что слишком уж она ему нравится. До такой степени, что он готов через мать переступить. Вот я хочу с тобой посоветоваться, как мне быть в этой ситуации, что предпринять.

– Ну так расскажи, в чём дело, что ты ходишь вокруг да около? – спросила Ольга.

Лилия вздохнула и начала рассказ:

– Решил он привести её домой, чтоб познакомить нас. Я приготовила стол, всё, как полагается. Пришли они. Сели ужинать. Я смотрю на неё – не нравится она мне ни в какую. Совсем не нравится. А он уже беседу ведёт и так аккуратненько подводит к тому, что жить они будут вместе.

– Понятное дело, он уже в том возрасте, когда это естественно. А что не так? – удивилась Ольга.

– Да всё не так! Понимаешь? Всё не так! – взвихрилась Лилия, подскочила со стула, налила стакан воды, отпила, снова села. – Жить-то они собираются здесь! У неё-то негде, как оказалось. Там, кроме неё, куча братьев и сестёр, квартира большая, но моему-то парню там места нет, выходит.

– Знаешь, ты уже, наверное, за столько лет должна была представлять такой вариант развития событий, нет? – упрямо спросила Ольга.

Она почувствовала, что Лилии не по душе то, что она говорит, но неуклонно гнула свою линию – ни в чём не соглашалась, всё подвергала сомнению. Дескать, хотела посоветоваться – слушай моё нелицеприятное мнение.

– Я так и знала, что ты это скажешь! – Лилия замолчала, как бы раздумывая, стоит ли вообще продолжать разговор.

Ольге нестерпимо захотелось уехать. Вызвать бы такси, но до зарплаты ещё неделя, и она не могла себе позволить такой роскоши. Значит, выхода нет, нужно ждать открытия метро. Хотелось спать, глаза слипались, но надо было слушать откровения, раз уж приехала. Она сразу поняла, что планируемый прыжок с балкона или крыши – блеф, и вызвана она сюда совсем с другой целью. Только с какой?

Лилия рассказывала о всех девицах сына, с которыми он расстался по её милости, и чем дольше слушала Ольга, тем больше понимала, что советы даме не требуются. Но цель?

– Ты только подумай, эта вертихвостка за столом у сына спрашивает: «А можно мне привезти с собой клетку с попугаем?» Понимаешь? Она не у меня спрашивает – у хозяйки квартиры! Она у него спрашивает, как будто он здесь всё решает! – кипела Лилия.

– А ты? – прищурилась Ольга.

– Ну, я и сказала, что я пока ещё жива и не худо бы со мной посоветоваться, прежде чем тащить всякую гадость в дом. Я тебе больше скажу: потом она ещё и про черепаху спросила. И опять у него! Она как будто не слышала, что я сказала! Специально так спросила, чтоб меня довести!

– А какая у неё черепаха? – поинтересовалась Ольга.

– Что? – Лилия вытаращила глаза. – Да какая мне разница, какая черепаха?

– Зря ты так. Сухопутные черепахи очень милые. И запаха от них никакого. У меня в детстве была такая. До сих пор у мамы живёт. Почти тридцать лет.

– Им только дай поблажку, они мне сюда змею притащат!

«И впрямь, – подумала Ольга, – слишком много змей на единицу площади – не очень хорошо», – и спросила:

– Так чем закончилось?

– Разругались мы с ним в пух и прах. Передрались даже.

Ольга вздрогнула:

– Как?

– В общем, пока он у них живёт. Но я чувствую, что планов своих он менять не собирается. Скоро снова начнут меня атаковать. Кстати, он же не в первый раз руки распускает.

– Как же так? Он же всегда был воспитанным мальчиком! – изумилась Ольга.

– А вот так! У меня руки были – в сплошных чёрно-синих кровоподтёках. Чуть я начну говорить что-то против его пассии очередной – он кидается на меня, как сумасшедший.

– А вот это уже просто опасно, – с тревогой сказала Ольга. – И выход только один – разъехаться вам, и жить тебе спокойно в маленькой однокомнатной.

– Смеёшься? Куда разъехаться? Как я двухкомнатную разменяю? Это ж доплата нужна!

– Ну, не знаю. Дачу продай.

– Ни за что. Да и дача ведь на сына записана.

– Ну, тогда надо как-то находить общий язык. Миллионы молодых пар как-то уживаются с родителями.

– О, это только через мой труп! – неприязненно поёжилась Лилия.

– Так какого ты хотела совета?

Лилия поднялась и вышла из кухни, но через минуту появилась снова и протянула Ольге конверт:

– Вот, читай!

– Что это?

– Письмо родителям этой хабалки.

– Зачем? Что ты там написала?

– А ты почитай-почитай, – настойчиво сказала Лилия и села на прежнее место.

Конверт не был запечатан. Ольга вытащила из него сложенный вчетверо форматный лист А4 и начала читать. В послании, сочинённом канцелярским стилем, сообщалось, что, во-первых, сын автора письма признан душевнобольным и состоит на учёте в психоневрологическом диспансере; во-вторых, занимается рукоприкладством, избивая её, то есть собственную мать; в-третьих, в полиции сейчас идёт разбирательство по поводу нанесённых ей побоев и сломанного пальца на руке; в-четвёртых, если родители девушки являются благоразумными людьми, то должны сделать адекватные выводы из настоящего письма и показать будущему зятьку от ворот поворот. Если же они этого не сделают, то будут позже винить себя в исковерканной судьбе любимой дочери. Поскольку, если человек поднял руку на мать, то нет никакой гарантии, что он не станет избивать жену и детей.

Пока Ольга читала, её попеременно бросало то в жар, то в холод. «О, господи! Куда же это я влезла!?» Она прочла ещё раз и спросила пересохшими губами:

– Лиль, а зачем ты это делаешь? Ты хочешь, чтобы он всю жизнь прожил с тобой?

– Ну, что ты! – горячо воскликнула Лилия. – Конечно, я хочу, чтобы у него была семья и дети.

– И что? Я не уловила твою мысль, – продолжила спрашивать Ольга. – Одна тебе не нравилась, потому что не москвичка. Вторая – потому что с ребёнком. Третья – потому что глупая и с ней говорить не о чем. И вот он нашёл девушку, пусть не красавицу, но с образованием, ты же сама сказала, что она окончила вуз. То есть у неё есть профессия, и глупой её вряд ли можно назвать. И раз уж он привёл её с тобой знакомиться, значит, он к ней неравнодушен. Как минимум испытывает сейчас чувство. Так что тебе ещё?

Лилия, не слушая, думала о чём-то. Потом вдруг сказала:

– У меня появилась мысль. Не по почте отправлять это письмо, а вручить в руки её родителям. А? Чтобы наверняка!

– Значит, ты всё же решила отдать им это письмо? – спросила Ольга, вздохнув.

– Конечно!

– Ясно. Сначала ты довела парня до сумасшествия своими придирками и «естественным отбором», теперь ты с ним отношения выясняешь с помощью полиции. Мне даже страшно подумать, что может случиться, если он узнает об этом письме.

– Да, кстати, – деловито сказала Лилия, – позвони мне завтра. Узнать, жива ли я ещё, – и улыбнулась.

– Что смешного? Улыбается она! – возмущённо заговорила Ольга.

И тут Лилия сказала то, для чего, видимо, и пригласила ночную гостью:

– Я вот о чём подумала. А давай утром рано вместе туда сходим!

– Куда? – испуганно спросила Ольга.

– Ну, к родителям этой…

– Зачем вместе? – изумилась Ольга.

– Для моральной поддержки. А то мне одной туда переться что-то жутко. Подождёшь меня, я письмо отдам и всё.

– Переться тебе жутко. А тебя кто-то заставляет? Порви ты к чертям собачьим это письмо, и пусть он сам разбирается! Он взрослый! Что ты лезешь? Провоцируешь его!

– Я не для того это писала, чтоб порвать.

– Ясно, – Ольга устало прикрыла глаза.

Что-либо доказывать было бесполезно. Ольга предложила:

– Может быть, спать пойдём? Времени четыре часа утра.

Спать оставалось два часа. Но, как только голова Ольги коснулась подушки, она поняла, что уснуть не удастся. Все эти подробности персонального чужого ада, обрушившиеся на неё ни за что ни про что, как будто сделали её соучастницей происходящего. Она крутилась с боку на бок, добросовестно старалась закрыть глаза и ни о чём не вспоминать. Ничего не получалось.

За окнами стало светлеть. Ольга встала с постели, подошла к окну. По тротуару уже спешили куда-то редкие прохожие. Одна парочка вышла из подъезда и долго целовалась. Наверно, прощаются, – решила Ольга и перевела взгляд на дворника, подметавшего палую листву. А когда снова посмотрела в сторону влюблённых, те уже медленно шли по тротуару обнявшись. Вовсе они не прощаются. Просто им хорошо вместе. И им никто не мешает.