Читать книгу Скажи. Говорите друг с другом - Элеонора Фео - Страница 3

В сознание врезалась отдалённо знакомая мелодия. Марина повернулась набок и натянула одеяло до плеч, совершенно не обращая внимания на неутихающую песню. Ровно до тех пор, пока до затуманенного ещё миром Морфея разума девушки не дошло, что это звонил её телефон. Со стоном она перевернулась обратно на спину. Рука выскользнула из-под покрывала и потянулась вверх, нашаривая над головой корпус смартфона, что разрывался на прикроватном столике.

С трудом разомкнув один глаз, Марина глянула на определитель: буквы сложились в короткое «Диана» на фоне фотографии девушки: она очаровательно смеялась, прикрыв глаза и обхватив ладонями лицо. Щёчки слегка покраснели от смущения, а тёмные волосы распались по плечам и груди лёгкими волнами. Прямо за её спиной раскинулась главная городская площадь, утонувшая в ярком солнечном свете. Это, кажется, был апрель, самое его начало, потому что снег на дорогах уже полностью растаял, но деревья всё ещё стояли практически нагие.

Марина всей душой обожала эту фотографию. Живая, эмоциональная и светлая. И хотя кадр получился совершенно случайно – Диана тогда, кажется, хохотала над очередной шуткой своего молодого человека, – момент был пойман очень удачно.

Девушка приняла вызов и приложила телефон к уху, поворачиваясь обратно набок и прикрывая глаза. Может, ей бы удалось ещё немного поваляться в кровати.

– Да, дорогая, – сонно проговорила она в динамик, потирая нос.

– Я написала тебе уже десять сообщений. Ты спишь, что ли? – звонкий голос Дианы был возбуждённым, радостным и очень громким – таким, словно девушка уже давно бодрствовала. Сомневаться в этом не приходилось. Как и в том, что Марине вряд ли удастся остаться в постели.

– Еще минуту назад спала, – она скинула с себя одеяло и приподнялась, спуская ноги с кровати, касаясь ступнями мягкого, нагретого прямыми солнечными лучами ковра. Едва не мурлыкнув от этого маленького удовольствия.

Встала с постели и, лениво потягиваясь, подошла к окну. Свободная ладонь опёрлась на шершавую и тёплую поверхность подоконника. Взгляд скользнул по шумной городской улице, где, кажется, уже вовсю кипела жизнь и суета. Солнечный свет снова резал глаза, и приходилось щуриться, но зато небо было до краёв чистым и оттого казалось бесконечным.

Губы растягивала искренняя улыбка. В груди билась птица сладостного предвкушения, и Марина не смогла унять в себе это внезапно появившееся возбуждённое состояние. День обещал быть насыщенным.

– Прости, я тебя разбудила, – произнесла Диана с толикой сожаления.

На самом деле, Марина бы уже давно была на ногах, если бы не сообщения от Артура, которые, так вышло, несколько раз разбудили её этой ночью. Содержание их, мягко сказать, не очень радовало. На экране, одно за другим, вспыхивали уведомления примерно одного и того же настроения и контекста: «дура», «ты понимаешь, что ты всё разрушила?», «ты ведь ещё вернёшься ко мне».

Это всё, на что хватило Гейден, прежде чем она заблокировала его везде, где только можно было, и убрала подальше от себя телефон, перевернувшись на живот, уронив голову на подушку и практически сразу погружаясь в сон.

Не сказать, что она очень удивилась. Совсем наоборот: это было в духе Гордеева. Но отнюдь не значило, что подобные выходки были ему позволены. В конце концов, Марина искренне не понимала, в чём его проблема. Если ему хотелось напоследок облить её грязью только потому, что она закончила их отношения, то не сходить ли ему на фиг?

Девушке не хотелось об этом думать. Не хотелось вообще пускать к себе в голову мысли об этом человеке. Если он пожелал расстаться на такой ноте, то что уж тут поделать. Скатертью дорожка, попутного ветра в спину.

– Ничего страшного.

– Что-то случилось, Марин? – теперь в мелодичном голосе подруги слышались лёгкие нотки обеспокоенности. Поняла по тону, что не всё в порядке? Марина слишком сильно отвлеклась на этого идиота, чем и выдала себя? Как всегда, Диана сразу чувствовала любое изменение её настроения.

– Всё расскажу, как только увидимся, – Марина отвернулась от окна, облокачиваясь бёдрами о выступ подоконника. – Ты где?

– Иду в магазин. Полчаса тебе хватит, чтобы собраться?

Прикинула в голове приблизительное время своих сборов. Душ, завтрак, лёгкий макияж. Маловато, конечно, но в принципе успеть было можно. По крайней мере, она постарается.

– Думаю, да. Где встретимся?

– Я подойду к тебе, так что до встречи.

– До встречи.

Марина отключила телефон, откладывая его за спину на подоконник. Голос подруги как всегда был полон энергии и хорошего настроения, а перспектива скорой встречи будто бы толкала в спину – скорее начать собираться.

В течение этих двух месяцев девушка не раз замечала за собой жгучее желание поскорее увидеться с подругой. Они списывались чуть ли не каждый день и даже несколько раз болтали по видеосвязи, но это было слишком далеко от настоящей, живой встречи. Марине не хватало тех душевных прогулок, когда они могли просто хихикать и обсуждать всё на свете, прочёсывая городские улицы.

Она действительно привыкла к такому времяпрепровождению, поэтому его нехватка ощущалась удивительно сильно. Зато сегодня они беспрепятственно смогут наверстать упущенное.

Часы показали начало двенадцатого.

Это действительно было поздно. Обычно Марина вставала не позже десяти.

Мама сидела в гостиной. Пила чай из маленькой аккуратной фарфоровой чашки и смотрела телевизор, плазменный экран которого висел на стене. Заметив дочь, она улыбнулась – так, как умела только она одна, – заряжая теплом и сверкая добрыми искорками в светлых глазах.

– Доброе утро, – голос был мягкий и ласковый.

– Доброе, – Марина забралась на диван, усаживаясь рядом с мамой, и потянулась к ней, поцеловав в щёку, а затем откинулась на мягкую подушку, понимая, что с удовольствием просидела бы так часок-другой, если бы не Диана, которая через тридцать минут уже будет ждать её внизу.

– Ты сегодня поздно, – заметила мама, переводя взгляд на экран телевизора. Она смотрела какую-то передачу про архитектуру, и Марина тоже невольно засмотрелась на аккуратный одноэтажный домик в скандинавском стиле, спроектированный какими-то американскими специалистами.

– Да. Спасибо Артуру. Ночью он успел напомнить о себе, и не один раз.

– Совсем расстроился из-за вчерашнего?

– Кажется, да, – Марина подняла брови, поджимая губы. Она, конечно, ожидала от него всякого, но всё-таки, если быть уж до конца честной, какая-то маленькая её частичка надеялась, что он не будет падать так низко. Покачала головой. – Но ладно, пусть привыкнет к этой мысли.

– Действительно, я думаю, ему просто нужно время, чтобы смириться. В крайнем случае, если и это не поможет, его можно просто отправить на все четыре стороны, – заговорщически улыбнулась женщина, и Марина подняла на неё взгляд, согласно кивая и улыбаясь в ответ.

– А мы встречаемся с Дианой через полчаса.

– Приготовить тебе завтрак?

– Было бы здорово, спасибо тебе! – девушка вновь чмокнула маму в щёку.

Поднялась-таки с мягких подушек и направилась в ванную. Включила воду, проверяя её температуру кончиками пальцев, скинула с себя спальную майку, шорты с бельём, убрала волосы в пучок и шагнула под тёплые струи. Взяла флакончик геля для душа, выдавила содержимое на ладонь.

Вспомнила невольно, как вчера вечером, принимая перед сном душ, с большим усердием растирала пальцами кожу. Смывала разговор с Гордеевым, его злой взгляд и слова, полные желчи, которые он без сожаления бросал ей прямо в лицо. Струйки воды стекали в водосток, смешиваясь с мылом, и девушке казалось, что с каждой секундой тяжесть отпускает её, устремляясь вслед за мыльной водой. Вскоре негатив исчез весь целиком, потому что, едва она вышла из ванной, почувствовала небывалое облегчение, буквально накрывшее с головой.

Сейчас же девушка мылила тело с куда меньшим рвением. Хмурилась от неприятных мыслей, опять каким-то образом скользнувших в сторону Артура. Качнула головой.

Прочь. Сегодня это было ей так не нужно. В конце концов она ничуть не жалела, что сделала это – порвала с ним. Стало легче – девушка ясно это осознавала. Она даже не догадывалась, что эти отношения были грузом таких размеров на её плечах. Главное, сейчас Марина чувствовала себя куда лучше, и ей было абсолютно без разницы, что и как будет говорить Артур – это сугубо его проблемы.

Не станет же он её удерживать силой рядом с собой, в самом деле!

Так что можно было с уверенностью сказать, что она уже не имеет к нему никакого отношения, потому что, судя по сложившимся обстоятельствам, большими друзьями, которыми она предлагала остаться, они не будут.

И, если честно, Марина из-за этого не так уж сильно расстраивалась. Точнее, не расстраивалась вовсе. Было бы, из-за чего. Она не сомневалась, что он быстро оправится, хоть и будет после этого относиться к ней как к самому последнему человеку на этом свете. Просто из-за своего уязвлённого эго, а не потому что страдает от неразделённой любви к ней.

Любви между ними не было уже давно. Может быть, её не было никогда, но это уже не имело никакой важности.

Чёрт с ним. Пусть делает что хочет. Это никаким боком не касалось её.

Смыв гель с тела и выключив воду, Марина ступила на маленький коврик с длинным мягким ворсом, обмоталась большим белым полотенцем и посмотрела в зеркало. Оглядывая кожу лица, плеч. Тонких и острых.

И память услужливо подкинула ей картинку мужских рук из вчерашнего дня. С выступающими костяшками и по-мужски изящными запястьями, отличавшимися тонкой красотой пропорций и движений. С длинными пальцами. Марина прошлым вечером несколько раз представляла, как эти пальцы скользят по клавишам фортепиано.

Через мгновение взгляд её утонул в запотевшем стекле. Потому что в голове вдруг совершенно неожиданно застыли глаза мальчика с приятным именем. Карие. С золотистыми прожилками. Хитрые, но тёплые. Красивые. Как и их хозяин.

Марина не могла этого не признать. Егор очень врезался в сознание своей привлекательностью. Он и сам это прекрасно понимал и даже, как можно легко заметить, не стеснялся этим пользоваться. Отчего разрешал себе общаться с окружающими иногда очень по-хамски. И почему-то люди чаще всего позволяли ему это. Ведь если бы было иначе, он бы не светился этой жуткой напыщенностью, да и вёл бы себя не так самоуверенно. Не было бы прикипевшей к этому лицу настолько самодовольной ухмылки.

Но она – не они. Она позволять не собиралась. Мальчику полезно понять, что красивая оболочка не даёт ему никаких привилегий. И сама вестись на его привлекательность она тоже не собиралась. Марина почему-то была уверена в том, что до добра это не доведёт.

В голове уже сложился образ этого молодого парня. Не очень приятный. Не совсем лестный. Жестокая правда? Вероятнее всего. Марина зуб давала: Егор уже имел навык игры и манипуляций с окружающими. Причём не какой-нибудь случайный, а достаточно высокий.

И несмотря на то, что судить о человеке после одной только встречи чаще всего не следовало, мнение об этом парне уже прочно закрепилось в её голове.

Чему девушка была, несомненно, рада. Если она будет видеть его насквозь, то её не проймёшь красивой улыбочкой и пронзительным взглядом, от которого едва мурашки по коже не бежали.

Марина отвернулась от зеркала и сильнее укуталась в полотенце, утирая его кончиком влагу с плеч и шеи.

Ведь всё хорошо. Так правильно.

Даже если она ошибалась, так было правильно. Она верила в эту правду. Хотела верить. Она жутко не любила ошибаться.

Ничего ведь страшного, если в её голове он будет просто самовлюблённой сволочью, да? Будто ей было до него дело.

Он просто будет её новым одноклассником. Им даже не обязательно общаться, ей-богу! Зачем делать из всякой ерунды проблему?

Абсолютно незачем.

Марина кивнула собственным мыслям и нажала на ручку двери ладонью, выходя из жаркой ванной.

Получаса на сборы ей не хватило. Когда девушка завязывала шнурки на чёрных кроссовках с белой резиновой подошвой, стоя на одной ноге, прислонившись боком к входной двери и недовольно кряхтя себе под нос, надеясь, что она не рухнет до того, как справится с треклятыми шнурками, с момента звонка Дианы прошло уже практически сорок минут, и Марина опаздывала. Русые пряди падали на лицо и руки. Девушка каждые пару секунд сдувала их с губ и глаз, однако они упрямо ложились обратно.

Когда задача была выполнена, она выпрямилась, убирая-таки, наконец, непослушные волосы за спину, и подтянула выше светло-голубые джинсы с высокой посадкой за шлёвки для ремня. Взяла телефон и наушники с полки небольшого шкафа при входе, и, предупредив маму, что уходит, дёрнула ручку двери.

Частые ступени под подошвами кроссовок, казалось, не заканчивались. Ладонь сугубо на автомате сунула телефон в задний карман джинсов. Быстро перебирая ногами, Марина буквально бежала по лестнице вниз, навстречу дорогой подруге, по которой успела соскучиться за пару пролетевших месяцев. Надеясь, что та простит её, такую копушу, за долгие сборы. И тут же понимая – конечно простит. Куда ей деваться?

Сердце начало набирать темпы в предвкушении долгожданной встречи. На плечи навалилось странное чувство приятного волнения, ибо до момента, когда Марина увидит родные тёмно-синие глаза, оставалось всего ничего.

Хотелось улыбаться.

И, кажется, она улыбалась. Губы действительно радостно растянулись. Русые пряди, которые она решила никак не убирать и не завязывать, свободно хлестали её по плечам, прыгая в такт быстрым маленьким шагам.

Ладони упёрлись в тяжёлую подъездную дверь, и девушка толкнула её вперёд, вылетая из подъезда, готовая броситься в объятия подруги и лепетать тысячу извинений за то, что заставила ждать.

А в следующее мгновение она влетает в чью-то крепкую грудь, зажмурившись, приподнимая от неожиданности руки и слегка сгибая их в локте, будто в запоздалой попытке уткнуться ими в возникшее из ниоткуда препятствие. Кажется, ещё при всём этом приглушённо пискнув.

Потому что не ожидала и не хотела.

Потому что подозрительно знакомый одеколон окутал её невесомой волной.

Потому что чужие пальцы сжали её левую руку в месте чуть выше локтя.

Потому что до слуха вдруг донёсся голос, который, честное слово, она надеялась не слышать хотя бы до дня знаний.

– Я думал, ты не любишь покидать свою зону комфорта.

И она могла поклясться, что почувствовала всем своим существом, как уголок его губ дёрнулся в усмешке вверх.

Марина резко отстранилась от Егора, делая шаг назад. Где-то внутри опять натянулась ниточка, готовая разорваться в любую секунду. Чуть не сделавшая это ещё вчера. И если она разорвётся когда-нибудь, Марина во что бы то ни стало придушит гада. Прямо на месте голыми руками. А если Егор не прекратит болтать слишком много лишнего, это случится очень скоро.

Он смотрел на неё сверху вниз, слегка подняв подбородок. В кареглазом взгляде было столько самоуверенности, что, казалось, она могла утопить в себе целиком. И, да, Марина не ошиблась, когда предположила, что он ухмылялся. Дежурно, гадко, раздражающе ухмылялся.

Что нужно было сделать, чтобы он тепло улыбнулся? Насколько часто можно было лицезреть подобную картину? Раз в никогда?

Марина немного прищурила глаза и повела подбородком чуть влево, стараясь разглядеть ответ на свой вопрос в его карем омуте. Получалось из рук вон плохо, потому что она напоролась на одну только насмешку, что приподняла его бровь, из-за чего на лбу образовалось несколько небольших складок.

Она вскинула подбородок.

– Я думала, тебе не особо даётся думать. Так что не напрягайся.

Собственный тон ей очень понравился. Он был похож на вихрь зимнего ледяного ветра, что заметал снегом все тропинки, пробирался за воротник куртки и опускался по голой спине вниз, гоня за собой неровные стайки мурашек.

Егор усмехнулся чуть шире и на пару мгновений посмотрел куда-то в сторону. Коснулся кончиком языка верхней губы, и Марина ощутила, как её взгляд намертво прикипает к этому движению, а голова снова лишается всяких мыслей.

Его улыбка действительно была красивой. С идеально ровными зубами, правильного размера и формы. А в глазах разлился янтарь. Золотисто-карие, слегка прищуренные из-за яркого солнечного света. Там искрился озорной огонёк. Хитринка.

Складывалось ощущение, что происходящее его забавило. Или нравилось, но разобрать его эмоции, полностью отделив одну от другой, было нелегко, поэтому Марина старалась сильнее вглядеться в карие радужки.

Она не заметила тот момент, когда закусила губу, залюбовавшись им, в открытую рассматривая, кажется, каждый сантиметр его лица. Начиная от кончиков тёмных волос и заканчивая слегка островатым подбородком, усилием воли призывая себя не начать разглядывать жилистую шею.

И, вот же блин. Это однозначно было не той реакцией, которую заслуживал этот самодовольный пенёк.

Егор снова посмотрел на неё. Марина не стала в очередной раз удивляться пронзительности этого прямого взгляда, морально приготовившись к любой гадости, которую он сейчас ей скажет.

– Какие мы недовольные. Что такое, крошка? Сильно храброй себя почувствовала после того, как бросила своего парня? Аккуратнее.

Марина было открыла рот, чтобы ответить что-то не менее колкое на его идиотское «крошка», но вмиг растерялась, стоило уловить вторую часть фразы. Неужели Артур уже успел всё ему растрепать?

Это разозлило. То ли потому что какого чёрта он вообще рассказал кому-то, то ли потому что какого чёрта он рассказал об этом именно Егору? Марина не разобралась до конца, какой вариант раздражал её сильнее. Ситуация и без того сложилась не особо радужная.

К тому же Егор стоял сейчас перед ней, приподняв подбородок и не прекращая ухмыляться. Явно чувствовал себя хозяином положения, а это бесило просто нереально. Девушка не собиралась сдавать позиции, поэтому снова открыла рот, но не успела хорошенько обдумать то, что собирается сказать.

– Это что, угроза?

Егор коротко прыснул, а его тёмные брови устремились вверх в немой насмешке.

Стало смешно с самой себя, а оттого – немножко неприятно. Девушка досадно закусила губу, коря себя за глупый вопрос, а потом, подняв на него глаза, нахмурилась, упрямо уперев кулачок в бок. Что он себе позволял вообще?

Опять.

Опять.

Это слово повисло в голове нескладным гулом. Кажется, юноша просто слишком часто себе что-то позволял.

Марина не успела заметить, когда расстояние между ними вдруг стало уменьшаться. Егор медленно приблизился к её лицу, а она так и стояла, оцепенев, даже не в силах отшатнуться или увернуться. Прочь сбежать от этих внимательных карих глаз, которые с каждым мгновением становились всё ближе.

Казалось, что в мире – во всём мире вокруг – не осталось ни грамма воздуха. Ибо девушка не могла найти другую причину, по которой вдруг не смогла наполнить свои лёгкие такой необходимой порцией кислорода.

Что он, в самом деле, делает?

Между ними оставалось буквально сантиметров десять, когда он вдруг скользнул чуть влево, к её уху губами, задев попутно щекой скулу, где кожа внезапно начала адски гореть. От точки соприкосновения по всему телу пробежала дрожь, от которой едва не подогнулись колени.

И Марина бы действительно рухнула прямо перед ним на землю, если бы его пальцы спасительно не сжимали её плечо, являясь неким подобием опоры. Она умудрилась упустить и тот факт, что он всё это время держал её за руку с самого момента их столкновения.

Холодные губы почти коснулись её мочки, и в этот момент девушка в полной мере ощутила, насколько горят собственные щёки. А ещё она не дышала. Только чувствовала его дыхание, которое тонкой плёнкой ложилось на чувствительную кожу шеи.

Он был непозволительно близко. Она даже не поняла, как вообще позволила ему оказаться на таком минимальном расстоянии от себя. Не могла вспомнить, в какой момент превратилась в безмолвную статую, сражённая его пронзительными глазами и лукавой ухмылкой. А следующая мысль в голове чуть не подкинула девушку на этом самом месте.

Она с замершим сердцем осознала: ей вдруг захотелось коснуться его. Самой. Протянуть руку и коснуться кожи. Хотя бы кончиками пальцев. Марина знала, что его кожа была горячей, потому что его ладонь, всё ещё сжимающая её плечо, была.

А потом он заговорил. Заговорил, боже, таким голосом, какого она не слышала ни от кого и никогда. До безумия низким, хриплым и жутко сексуальным. От которого она снова закусила нижнюю губу и впилась ногтями во влажные ладони.

– Всего лишь предупреждение, смелая ты моя.

Голова немного шла кругом, плавно покачивая сознание. Марина вдохнула, пересилив себя. Наполняя лёгкие маленькой порцией воздуха. Тихо, едва слышно, украдкой. Будто боялась спугнуть его, находящегося так близко. Так опасно близко. Так неправильно близко.

Да, неправильно.

Она опомнилась так внезапно, что самой стало страшно от таких резких перемен внутри себя. Зачем он делал это? Что за цирк? Ему ничего не стоило такими способами смутить едва знакомую девушку, да?

Видимо, да.

Сволочь.

Марина приходила в себя, вдыхая его лёгкий парфюм. Голова переставала кружиться, и реальность вокруг, сконцентрированная до этого только на его голосе и ощущении, что он стоял так близко к ней, расширялась, захватывая тёплое августовское утро. Многоэтажки, выстроенные в ряд у конца её дома. Дорогу, двор, залитый солнцем. Тропинку, что тянулась вдоль узкой улицы. Возвращая возможность здраво мыслить.

Совсем слегка она отклонилась и повернула голову в его сторону. Их глаза оказались на одном уровне, поэтому он смотрел прямо на неё. Вглядывался, въедался своим слишком пронзительным взглядом. В ожидании, как она отреагирует?

Вероятнее всего; потому что карие радужки опять насмехались.

Марина приподняла подбородок, замечая в его глазах такое выражение, словно бы он ждал этого её жеста. И теперь был почти удовлетворён этим.

– Можешь особо не стараться, и оставь все свои предупреждения при себе, ладно? – и она сделала шаг назад, отдаляясь от молодого человека. Слишком остро ощущая момент, когда его пальцы отпустили её плечо, но отчаянно стараясь не заострять на этом внимание.

Чувствуя, как они неосознанно сейчас меняются с ним ролями. Усмешка – одна из тех, которые она видела на его лице, – так и норовила растянуть губы, однако девушка сумела сдержать этот маленький эгоистичный порыв.

Егор ещё несколько мгновений стоял в полусогнутом положении, отчего его глаза были на одном с ней уровне. Взгляд, кажется, приобрёл стальные нотки, которые не могли не принести Марине долгожданное удовольствие. Не одной же ей раздражаться, в конце концов. Егор неспешно выпрямился и сунул руки в карманы светло-коричневых джинсов, склоняя голову набок. Прожигая её недовольным, но заинтересованным взглядом.

А через несколько секунд вынес свой вердикт:

– Стерва.

– Мудак, – выпалила она в ответ.

И произошло то, чего Марина ожидала в данную секунду меньше всего: он улыбнулся. Искренне улыбнулся ей, чёрт возьми. Обнажил зубы; черты лица смягчились, и взгляд будто бы потеплел, отчего девушке стало немного не по себе. И прежде чем она успела хоть как-нибудь отреагировать, он прошествовал к двери, хватаясь пальцами за металлическую ручку, и дёрнул её на себя. Напоследок обернулся через плечо и всё с той же улыбкой на губах почти ласково произнёс:

– Увидимся, солнышко.

А в следующий момент уже скрылся в подъезде, оставляя девушку наедине со своим недоумением. Которого, кстати говоря, было чересчур много, поэтому Марина просто стояла, уставившись в закрывшуюся за ним с тихим стуком дверь, и хлопала глазами.

Нормально всё с ним вообще, нет? Что за невероятно быстрая смена настроения?

Девушка не хотела обдумывать всё, что сейчас произошло. Хотя бы потому что это не поддавалось логическому объяснению – ни с его, ни с её стороны.

Благо, ей и не пришлось. Знакомый звонкий голос перебил эти размышления в одно мгновение, заставив мелко вздрогнуть и обернуться почти рывком. Марина-то была уверена, что осталась одна, но как бы не так.

– Какие страсти творятся. Почему я о них не знаю?

Взгляд напоролся на хитрый прищур до безобразия довольных глаз. Диана сидела на скамейке, деловито закинув одну ногу на другую и опираясь локтём на деревянную спинку. Рядом с её бедром лежала небольшая чёрная сумочка с длинным тонким ремешком. Тёмные волосы убраны в высокий конский хвост, и взгляду открывались худые плечи. Губы растянулись в лукавой полуулыбке, а это означало только одно.

Она действительно видела всё, что сейчас произошло.

Это не есть хорошо. Конечно, Марина не собиралась ничего скрывать от подруги, но Диана могла не так понять то, что ей сейчас довелось наблюдать. Ведь, мягко говоря, разыгравшаяся перед её глазами сцена выглядела уж очень провокационно.

Однако все мысли разом вынесло из головы, когда Марина вздохнула, чувствуя, как уголки губ ползут вверх, растягиваясь в широкой улыбке. Диана поднялась со скамьи, расправляя складки на лёгкой юбке бледно-жёлтого сарафана, и направилась к ней, уже через секунду заключая в объятия.

Марина прижалась щекой к её плечу, прикрывая глаза и вдыхая запах яблочного шампуня и сладких духов. Стало тепло и уютно. По-особенному тепло и уютно. Как становится в те моменты, когда стоишь и обнимаешь человека, которого слишком не хватало рядом.

А теперь он здесь.

А теперь Марина прижимала этого человека к себе в ответ, чувствуя, как Диана мягкими движениями рук поглаживала её по волосам. Всё-таки виртуальное общение отнимало очень и очень многое. То, без чего порой бывало просто невыносимо. А иногда и вовсе невозможно.

Девушки отступили друг от друга, счастливо улыбаясь.

– Как же ты загорела, – протянула Марина, разглядывая лицо подруги.

– Не зря ведь я часами лежала под солнцем, ну, – Диана по-доброму закатила глаза, и девушки рассмеялись.

Шатенка набросила ремешок своей сумочки на плечо, и они медленно побрели по узкой дорожке вдоль дома. Солнце снова не щадило их; кожа лица и открытых рук ощущала горячие лучи, которые время от времени пропадали, не в силах пробиться сквозь плотную листву деревьев или навесы каких-нибудь магазинчиков.

– Срочно расскажи мне, что я только что видела, – эмоционально потребовала Диана, поднимая брови и поворачивая голову к подруге. – Кто этот красавчик?

Марина написала вчера шатенке, что разговор с Артуром всё-таки состоялся и закончился благополучно. Не для Артура, может быть, но зато для Марины – точно да. Обещала поведать в подробностях при встрече, а насчёт Егора предусмотрительно умолчала, посчитав, что упомянёт о нём только как об их новоиспечённом однокласснике.

Но теперь что-то подсказывало девушке, что после увиденного Диана вряд ли согласится поверить в то, что он только новый одноклассник.

А зря.

– Никто. Друг Артура, – непринуждённым тоном ответила она, покачав головой. Мысленно умоляя Диану не придавать большого значения увиденному и сменить тему разговора, потому что говорить о нём сейчас ей безумно не хотелось. Его и так за последние десять минут было слишком много в её голове.

Диана, по всей видимости, мысли читать не умела.

– Прямо-таки никто? – насмешливо поинтересовалась она, прищурив глаза.

– Никто, – категорично произнесла Марина, кивнув головой.

Однако, как и ожидалось, подруга не то чтобы очень ей верила.

– Ну-ну. Что у вас с ним?

Марину чуть не подбросило на месте от абсурдности прозвучавшего вопроса. А ещё от гулко ударившего в груди сердца. Действительно было так похоже, будто у неё есть что-то… с ним? С человеком, близость которого сегодня перекрыла ей доступ кислорода? Которого она так отчаянно хотела коснуться?

Бред какой-то.

– Конечно же ничего! – исключительно восклицательные интонации. И малая капля неподдельного возмущения. Марина надеялась, что это не выглядело так, будто она старалась убедить, в первую очередь, саму себя.

Потому что, чёрт возьми, у них же действительно ничего не было. Они знакомы второй день, что между ними могло быть кроме глобального и всеобъемлющего ничего?

Диана подняла брови почти удивлённо.

– Он симпатичный.

– И мудак.

– Вы очень мило обменялись колкостями, – заметила она, снова растягивая губы в плутовской улыбке, искоса глядя на подругу.

– Мы знакомы с ним второй день, а я уже хочу его придушить, – процедила Марина сквозь зубы. В голове тут же мелькнула его насмешливая ухмылка, и девушка поняла, что ничуть не кривит душой. О каком чём-то между ними вообще могла идти речь? Он раздражал её просто до невозможности.

– От ненависти до любви…

– Миллион шагов, Диана, миллион, – не давая подруге закончить предложение, заявила Марина таким тоном, что не должно было остаться ни единого сомнения: действительно миллион, а то и два.

Диана лишь театрально вздохнула и пожала плечами. Спорить было бесполезно, и Марина всей душой радовалась тому, что шатенка это прекрасно понимала.

* * *

Освободилась девушка лишь ближе к вечеру.

Завернула к своему подъезду и, не дойдя шагов десяти, резко остановилась, вздыхая. Наполняя лёгкие вечерней августовской свежестью. А затем опустилась на скамейку, что была в паре метров, и откинулась на твёрдую спинку, позволяя себе на секундочку расслабиться. Насладиться закатом, одиночеством и ощущением усталости, какое возникало только после целого дня на ногах.

Марина была готова завыть от этого сладостного тянущего напряжения в икрах и полного умиротворения за рёбрами. Тёплого, мягкого и тягучего.

Заходящее солнце отбрасывало рыжеватый свет, плавно опускаясь за девятиэтажки в конце улицы. Уже практически не слепило, но девушка всё равно прикрыла глаза. Сквозь закрытые веки свет казался оранжевым с примесью красноватого.

Воздух был уже не таким тёплым, и открытая кожа рук покрывалась мурашками всякий раз, как поднимался лёгкий прохладный ветер. Если бы Марина задержалась ещё хотя бы на час, то точно бы замёрзла в тонкой футболке с коротким рукавом. Сейчас была та самая грань, когда уже не жарко, но ещё не холодно. Что-то между. Практически идеально.

Тишину прерывали приглушённые голоса прохожих и гул проезжающих где-то далеко машин. Когда и они стихали, можно было услышать, как шумит трава при любом, даже самом крошечном порыве воздуха.

Губы дрогнули в умиротворённой улыбке.

Марине жизненно необходимо было насладиться этим сладостным моментом, словно бы вырванным из реальности. Мысли медленно закручивались в какие-то образы, которые неспешно сменялись один другим.

Приехавшая Диана. Целый день бок о бок. Кажется, они успели поговорить обо всём на свете. Её звонкий заражающий смех. Миллион новостей, такой же миллион эмоций. Воспоминания. Июньские, майские. Школьные.

Школьные.

Время утекало со страшной скоростью. Девушка едва не застонала, когда мысли циклично вернулись к учёбе, до которой, кстати, оставалась одна крошечная неделя. Начнётся их последний год. Завершающий. Финишная прямая. Декабрьское сочинение-допуск, последний звонок, экзамены, выпускной. А дальше…

Дальше – больше.

Наверное.

Марина со вздохом открыла глаза. В голове словно скатался большой безобразный ком, смешавший в себе всё что можно. И этот ком вот-вот грозился разорваться. Ведь девушка не знала, что делать дальше. Что будет дальше. Неизвестность жутко пугала. А все те факторы, которые шли в комплекте, буквально вбивались в мозг, и порой становилось жуть как не по себе. До подступающей и далёкой тошноты.

Послезавтра выпускники должны были получить свои учебники. В последний раз. Как бы ей ни хотелось думать о том, что придётся снова вливаться в учёбу, но от любых словосочетаний со словом «последний» у неё каждый раз нещадно сжималось сердце.

Всё-таки она крутилась в этом всём десять лет. Уже десять лет, боже. Каждый год возвращалась в ставшие уже родными стены. Видела одни и те же лица, ходила по одним и тем же коридорам. И осознать, что в один момент этот путь для неё завершится.

Было непросто. Как минимум.

Она ведь любила то место, где училась. И людей, с которыми училась, тоже. И хотя после окончания средней школы классы всегда переформировывали, это не принесло никаких неудобств для Марины. Ей очень повезло с нынешним коллективом. Это мигом перекрывало давление, которое, она знала, их всех ждёт. Они же теперь выпускники. Значит, волей-неволей, а им всё равно придётся принимать те решения, которые должны будут изменить жизнь каждого просто до неузнаваемости.

Девушка тяжело вздохнула, сверля взглядом серые асфальтные плиты подъездной площадки перед собой.

Ей хотелось думать, что после целых трёх месяцев отдыха у неё получится достаточно быстро привыкнуть к тому, что придётся снова работать. Снова вставать ни свет ни заря, снова ходить каждый день куда-то. Находить в себе силы на то, чтобы не упасть где-нибудь по пути в школу. Если это произойдёт, она просто развернётся и поползёт в направлении дома.

В начале, конечно, будет непросто, но слишком долго разгильдяйничать тоже нельзя. Да и Марина не собиралась, в общем-то. На ней слишком много обязанностей. Обязательств. На них всех. То, что она была не одна, определённо придавало сил.

– Возможно, я действительно мог ошибиться, подумав, что зона твоего комфорта ограничивается только лишь твоей крохотной и во всём правильной комнаткой.

Опять он про свою зону комфорта.

Марина вздрогнула от его голоса, и хотя он был расслабленно-тихий, услышать его она совсем не ожидала. Повернула голову, находя глазами молодого человека.

Стало ясно, что он остановился, стоило ему только выйти из подъезда и увидеть её, потому что застыл не в самой естественной позе, на половине шага, придерживая пальцами тяжёлую подъездную дверь за собой. Передние пряди каштановых волос слегка загнулись под тяжестью солнцезащитных очков, что опять нашли место на его макушке. Широкие плечи и тело обтягивала чёрная рубашка, рукава которой он закатал по локти. На бёдрах тёмные брюки, придерживаемые ремнём.

Марина не стала размышлять о том, все ли вещи так хорошо сидели на нём. Просто по-доброму цокнула и, наклонившись чуть вперёд, парировала, облокачиваясь ладонями о сиденье скамьи.

– У кого что болит, тот о том и говорит.

Егора, кажется, позабавила её реплика, потому что углы его губ дрогнули и слегка потянулись вверх. Проигнорировал маленькую колкость и скользнул взглядом дальше по улице.

– Приятный сегодня вечер. Скажи?

Девушка заметила одну интересную деталь, которая не оставила её равнодушной. Егор улыбался. По-настоящему, то есть. Не было на его лице той ухмылки, которую она лицезрела на протяжении каждой встречи из тех двух, что между ними произошли. Края рта просто спокойно и искренне растянулись. И ему это шло.

Марина постаралась не обращать внимания на ощущение внезапно разлившегося тепла за рёбрами. Его хотелось зачерпнуть ладонями и окунуть в них потом лицо. Умываться тем светом, той энергией, той харизмой, что он излучал.

Но девушка позволила себе только улыбнуться ему в ответ.

– Скажу. Приятный.

Егор снова посмотрел на неё, не прекращая растягивать губы. Аккуратно прикрыл дверь за собой и приблизился к скамейке, опустившись на неё, закидывая руку на деревянную спинку, разводя колени. И девушка непроизвольно измерила расстояние между кончиками его пальцев и своим плечом.

Полметра. Но это не точно. На глаз.

Верхние пуговицы его чёрной рубашки были расстёгнуты, и это первое, что она заметила, когда снова посмотрела на него. Крылья воротника приподняты немного выше положенного, и из-за этого в глаза бросалась левая ключица и впадина над ней, переходящая восходящей линией чуть выше в массивную мышцу плеча.

У него была спортивная фигура.

– Нагулялась?

Внезапный вопрос заставил оторваться от созерцания его ключиц и поднять глаза. Он смотрел на неё всё так же умиротворённо. Складывалось ощущение, будто бы он вымотался за весь день и только сейчас присел, ощущая это прекрасное чувство, когда ты, наконец, расслабляешься после слишком долгого дня.

Ощущение, которое испытывала она сама.

Однако карие глаза были какими-то чересчур довольными.

– Нагулялась.

Кивнула и отвела взгляд.

Небо наливалось лазурью, и лишь у основания – там, где находился горизонт, – окрашивалось в яркие цвета из-за заходящего солнца. Пару рваных оранжевых облаков разделили его на «до» и «после». На спокойно-синее над головой и огненно-рыжее ниже по оси. Было прекрасно наблюдать это.

Как одно из чудес света. Раскинутое для них.

– С той прекрасной девушкой в коротком платье и с длиннющими ногами, которая сидела здесь с утра? – протянул Егор настолько елейным голосом, что аж сделалось приторно от этой нарочито притворной сладости.

Марина едва сдержалась, чтобы снова не цокнуть. На этот раз не очень по-доброму. Только громко выдохнула, покачав головой. И даже больше почувствовала, нежели услышала, – молодой человек, сидящий слева от неё, усмехнулся.

Вот ему обязательно надо было говорить такие вещи? Они мило общались до этого. Точнее, мило сказали друг другу по две фразы, но тем не менее. В них не было издёвок, стёба и подколов, а это, Марина посчитала, прогресс.

Но оказалось, что нет. Возможно, Егор и не мог по-другому. Возможно, ему жизненно необходимо было выводить кого-нибудь из себя хотя бы раз в день. Наверное, даже неважно, кого. Просто. Кого-нибудь. Может, это происходило на подсознательном уровне или было чем-то вроде привычки.

Очень неприятной привычки.

– По каким-то другим признакам нельзя было запомнить её, конечно, – девушка повернула голову к нему, почти что огорчённо приподнимая брови. Он улыбнулся, покачивая головой.

– Я без задней мысли, честно! Это просто было первым, что бросилось в глаза, поверь, – его ладонь на пару секунд оторвалась от спинки скамьи, он сделал ею пару незамысловатых взмахов в воздухе, а затем опустил обратно.

Потом опёрся локтями о разведённые бёдра, наклоняясь вперёд, и немного повернул голову, глядя на девушку с какой-то непривычной для его взгляда теплотой. Марина бы даже рискнула назвать это выражение в карих глазах нежностью, но язык не поворачивался. А может, ей просто казалось из-за падающего света закатного солнца.

Так или иначе, девушка не спешила прерывать этот зрительный контакт. Что-то внутри неё подрагивало, когда она смотрела ему в глаза. Вглядывалась в карие радужки. Сейчас снова напоминающие тающее золото.

Марина не могла дать объяснения этим чувствам и ощущениям. Мыслям, циклично смыкающимся на этом юноше. Просто плыла по течению, хоть краем сознания и понимала, что не стоило этого делать.

Явно не стоило.

Однако, когда ей подумалось, будто бы его пальцы стали ещё ближе к её плечу, чем были до этого, она не предприняла никаких действий. Не стала рушить эту за мгновение сложившуюся идиллию между ними. Быстрый взгляд коснулся его руки и тут же вернулся к его глазам.

А в груди проснулось желание, которое она уже ощущала сегодня. Почти что неконтролируемое. На грани поехавшего рассудка. Коснуться его. Опять.

Дважды за день – это уже признак того, что она помешалась умом? Вероятно.

Но только на секунду Марина позволила себе представить, как тоже кладёт руку на спинку скамьи и тянется к нему. Просто чтобы почувствовать тепло его пальцев. Хотя бы на секундочку, но это так сильно взрывает мозг, и она едва справляется с порывом. Растущим и бурлящим внутри неё. На самом дне, но она так явно и сильно его ощущает, что кажется, будто оно толкается в самое горло. А то и выше.

Наверное, прикосновение было бы таким же жарким, как плавившийся янтарь в его глазах. И таким же электрически заряженным, как и само желание, рождённое в ней. Оно казалось диким и сумасшедшим.

Марина вспомнила сегодняшнее утро и то, как его пальцы сжимали её плечо. Вспомнила его лицо в десятке сантиметров от собственного и горящие глаза. В них было что-то очень яркое, очень горячее. Что-то, что присутствовало и сейчас.

Что-то очень интимное.

Егор тоже смотрел на неё не отрываясь. Они сидели в тишине около минуты, не отводя глаз. Будто старались окунуться друг в друга с головой. Поглотить друг друга, понять.

Это было странно ощущать. И странно видеть его… таким. Простым. Обычным. Приятным, потому что его реплика касательно Дианы и все остальные происшествия, из-за которых в его сторону рождался один лишь негатив, больше не крутились в голове.

И прошло ещё несколько спокойных, бесконечно мирных секунд, прежде чем он коротко вздохнул и поинтересовался:

– Готова к учёбе?

Брови Марины снова поползли вверх, на этот раз в напускном удивлении, и она улыбнулась.

– Ого, ты умеешь разговаривать, а не только вести себя как самодовольная сволочь.

Егор обнажил зубы в улыбке, на пару секунд отводя взгляд, придавая телу ровное положение, поднимая голову.

– Да, все почему-то удивляются, когда понимают это. Ты не первая, – и сверкнул глазами.

Девушка усмехнулась, покачав головой. Для неё было странным просто разговаривать с ним. Наверное, потому что оба дня знакомства они просто усмехались и тонко, со всем своим внутренним остроумием поддевали друг друга.

– Не до конца, – задумчиво произнесла она, всё же отвечая на его вопрос. – Трудно после трёх месяцев отдыха сразу настроиться на серьёзную работу. А ты? Тебе ведь ещё сложнее – новый город, новый коллектив, новые лица, новые ощущения.

– Ну, знаешь, – хитрый оскал. – Бывают ощущения и поярче всего лишь нового класса.

Отчётливая двусмысленность прозвучавших слов как-то слишком резко ударила в голову, и девушка округлила глаза. Скорее от неожиданности. Которая, впрочем, очень скоро переросла в праведное смущение, и Марина почувствовала, как приливает к щекам жар. Открыла рот, чтобы сказать что-то, но не нашла никаких слов.

Он только рассмеялся, наблюдая за её реакцией.

– Я пошутил, солнышко, – произнёс, всё ещё глядя на неё.

– Ха-ха, – перекривляла его Марина. – Как смешно.

– Я знаю.

Девушка сузила глаза и, тихонько цокнув языком, отвернула голову. Взгляд устремился вдаль, немного напряжённый, но вскоре эта сосредоточенность спала, сменившись умиротворённостью. Солнце практически полностью опустилось за многоэтажки, однако тёплые лучи ещё падали на светлую кожу её расслабленного лица.

Егор хотел что-то сказать, но остановил себя. Она молчала, и это молчание не было напряжённым. Скорее, в воздухе чувствовалась расслабленность. Проникающая со вздохами, впитывающаяся в кожу, циркулирующая по венам.

Было хорошо.

Он смотрел на её голые руки и думал, не замёрзла ли она. Вечер принёс с собой свежесть и прохладу, а Марина была в одной только футболке с коротким рукавом.

Её отвлечённость притягивала. Егор давно ни с кем не разговаривал вот так… просто. Легко, свободно. Ни с кем из девушек, точнее. Потому что обычно это были облизывающие с ног до головы взгляды, поддакивания и чрезмерное внимание.

Это напрягало.

Марина тоже разглядывала его – он замечал пару-тройку раз. Но это были не те взгляды, это было не то выражение в глазах. Потому что чаще всего в дополнение ко всему шёл вздёрнутый подбородок. Потому что она бросала ему вызов, порой даже непроизвольно, не осознавая, наверное. Отождествляла собой маленький бунт, мятеж, войну. С ней было не так, как обычно, с другими.

С ней было приятно цапаться и разговаривать.

Она смотрела перед собой, окунувшись глубоко в омут собственных мыслей. Зрачки застыли, отрекая её от реальности вокруг. Отливавшие лазурью радужки, в которую окрашивалось летнее небо в яркий солнечный день. Действительно хотелось сказать, что у неё красивые глаза.

Егор вовремя спохватился, сомкнув губы.

Что за дурацкие внезапные порывы возникали вдруг в голове? Он даже не собирался обдумывать их, потому что. Это ненужное. Да, Егор не отрицал, что ему, возможно, хотелось эту девушку. Коснуться хотя бы. Ещё раз. Не просто как сегодня с утра – от неожиданности. А прочувствовать. Её кожу. Её тепло. Её саму.

Придвинуться и просто провести пальцем по коже на её руке. Слегка загорелой, идеально чистой.

Наверное, тёплой. Или прохладной – в контраст ему.

Тонкий голос перебил его мысли.

– Почему ты приехал, будучи в одиннадцатом классе? Не самое удачное время для переезда, – заметила она, снова поворачивая к нему голову, опираясь ладонями о сиденье скамейки по обе стороны от своих бёдер и наклоняясь чуть вперёд.

– Моих родителей перевели по работе, и отпираться было бесполезно, – ответил Егор, пожимая плечами. Кажется, Марина не обратила внимания на то, что он так пристально разглядывал её в течение пары минут. – Да и я не против был приехать сюда снова.

– Снова? – уточнение. Словно бы ей могло послышаться, или она могла недопонять.

Но нет. Поняла правильно.

– Да. Здесь жила моя бабушка, когда я был маленьким, и до семи лет я приезжал сюда каждое лето. Ну, знаешь, как это бывает, когда родного человека не видишь слишком долго, а потом вдруг вы встречаетесь. Я так радовался.

Егор говорил абсолютно искренне, и глаза его снова блеснули теплотой.

– А потом?

– А потом она переехала в город, где жили мы, поэтому мы стали видеться намного чаще, – он улыбнулся.

– Удобно, когда все близкие рядом, – она закусила губу, невольно вспоминая отца. Вчера они разговаривали около часа и договорились в следующий раз созвониться через пару дней. Однако другая мысль, которая подогревала любопытство в девушке, резко вытеснила нашедшую плавной волной грусть. – Как вы познакомились с Артуром?

Марина сама не ожидала, что спросит это. Не то чтобы ей было прям невмоготу, она вполне смогла прожить бы и без этого знания, но всё же она задумывалась об этом. Спросить у Артура теперь возможности – да и желания – не было, так что оставался второй вариант.

Егор не нашёл её вопрос странным, слава богу. Сжал губы и нахмурился, будто бы вспоминал. Покусал губу, поднял одну руку, потёр шею.

– Это было здесь, давно-давно. Кажется, нам было по шесть.

Вообще-то она не хотела расспрашивать его во всех подробностях и собиралась удовлетвориться только этим ответом. Но любопытство снова взяло верх, за что и прокляла себя девушка почти мгновенно.

– А потом вы как-то поддерживали связь?

Егора до сих пор не напрягал этот интерес. Голос звучал абсолютно спокойно и доброжелательно.

– Он практически каждое лето ездил как раз-таки в тот город, куда я переехал, – опять ослепительная улыбка, которая зацепила всё внимание на несколько секунд. – К тому же, социальные сети потом никто не отменял.

– Забавно, – усмехнулась девушка, поджимая губы.

– Да, есть немного, – согласился с ней молодой человек, устремляя взгляд вперёд. Тёплый свет заходящего солнца сгладил черты его лица, окрашивая игрой цветов пряди взбитой вверх длинной чёлки в оранжевые оттенки. Он слегка щурился, и взгляд этот вновь показался таким пронзительным и выразительным, чистым, что девушка невольно залюбовалась им.

Чёрт, ну зачем он такой красивый?

– Хотя мне интересно, какие они – мои новые одноклассники, – произнесли вдруг его губы.

– Хорошие. Вот увидишь, – и вдруг – озарение. – Ты же идёшь послезавтра за учебниками, да?

– Нет, – абсолютно спокойный ответ.

– Почему? – лёгкое удивление. – Тебя ведь уже внесли в наши списки, значит, ты тоже сможешь их без каких-либо проблем получить.

И тут – вот она. Эта ухмылка. Усмешка, которая скривила его губы. Марина почти огорчилась тому, что ей довелось полюбоваться его улыбкой ничтожно малое количество времени.

– Может, и мог бы, – он поднял брови, а затем его глаза снова сверкнули. – Если б знал, куда идти.

– Ты ведь был в нашей школе.

– Да, но я доехал туда на машине, с родителями, да и не особо обращал внимание на пейзаж за окном.

Девушка вообще-то не собиралась делать ему никаких предложений. Даже не думала помогать. Это ведь его проблемы. Не хочет – не надо, к тому же он относится как-то наплевательски, поэтому зачем, собственно, что-то предлагать? Но она предложила. И нарекла саму себя дурой почти сразу же.

– Ну ладно, так уж и быть, – она вздохнула так нарочито глубоко и тяжко, словно бы он уговаривал её уже минут так двадцать без остановки. – Помогу тебе, смертный, в этом нелёгком деле.

И замолчала, искренне не понимая, зачем вообще раскрыла рот.

Некоторое время он смотрел на неё несколько удивлённо. Но прошла секунда, затем другая – и Егор рассмеялся. Негромко, но жмуря глаза. Потянулся рукой к волосам, зарылся в них пятернёй, отчего они проскользили сквозь пальцы, а Марина зачарованно наблюдала за этим лёгким движением. Очков на макушке уже не было – они лежали по другую сторону от него на твёрдых перекладинах лавочки.

Он наклонил голову, убирая руку со спинки скамьи, снова опираясь локтями о разведённые бёдра, прикрывая рукой глаза, не переставая смеяться. Смех был густым и приятным, и Марина вдруг подумала, что ей нравится слушать, как он смеётся.

Она быстро перестала корить себя за то, что практически дала слово помочь. И за размышления о том, насколько приятно было с ним разговаривать. Напомнила себе почти против воли, что он всего лишь самодовольная и противная сволочь. И тут же погнала эти мысли прочь.

Егор до сих пор широко улыбался, отходя от смеха, глядя на неё блестящими глазами. И ей почему-то было настолько всё равно, что она там думала о нём ещё с утра. Или ещё час назад.

Всё равно.

– Надеюсь, я могу обойтись без поклона в ноги, да? – он с иронией поднял брови, но затем добавил, уже без издёвки. – Спасибо, Марина.

Её будто бы током прошибло, когда он произнёс имя. Так внезапно, так неожиданно. Так дико. Она думала, была почти уверена почему-то, что Егор, возможно, даже не помнил его.

Однако в следующее мгновение отметила, как красиво оно прозвучало, произнесённое им. Его спокойным, приятным, тягучим голосом. Тёплым, как закат, опускающийся на кожу ее рук нежно-пьянящими лучами.

– Просто прекрасно, – продолжил парень, хлопая в ладони и потирая руки. Приободрился на глазах. – Раз уж сама Судьба-хозяйка так распорядилась, и мы с тобой оказались добрыми соседями, – девушка хмыкнула после этих слов, – то мы просто обязаны сплотиться, стать одной дружной командой и вместе пройти этот важный шаг. – Егор амбициозно взмахнул рукой, сжатой в кулак, а потом, буквально спустя секунду, лицо его сделалось невозмутимым и даже слегка равнодушным, а тон – абсолютно безынициативным. – Ведь я действительно не знаю, где находится ваша чёртова школа, а в вашей чёртовой школе – чёртова библиотека.

– Вообще-то, – протянула Марина, откидываясь обратно на спинку скамьи, – «наша чёртова школа» теперь и ваша тоже, молодой человек. А то вы как-то позабыли сей факт.

– Это пока что неважно. Я ещё привыкаю. Это может занять некоторое время, – он лукаво улыбнулся.

Девушка улыбнулась в ответ, чувствуя, что снова краснеет.

– Знаешь, – продолжил он, приподнимая брови. – А мне сейчас стало ещё интереснее, какие они – мои одноклассники. Хорошие, говоришь?

– Говорю, – кивнула она и тут же потянулась к телефону, что лежал с другой стороны у бедра. – У меня есть фотографии, и, если тебе так любопытно, могу показать.

Предложение его явно устроило. Он подвинулся ближе к ней, и девушка усилием воли заставила себя не обращать внимания на то, насколько сократилось расстояние между ними. Опять. Разблокировала телефон, более явно почувствовав одеколон молодого человека, ненавязчиво окунувший её в вихрь мыслей и ощущений, ткнула кончиком пальца в иконку галереи и листнула её вниз, к концу прошлого учебного года, пока не добралась до нужной фотографии, открывая её на весь экран.

На ней десятый, на тот момент, «Б» класс стоял в школьном холле, собравшись в небольшую кучку, посередине которой находилась классная руководительница. Фотография была сделана за несколько дней до конца учебного года, и губы девушки невольно тронула лёгкая улыбка от нахлынувших воспоминаний.

Протянула телефон Егору, и он взял его из её пальцев, приблизив фотографию, неспешно рассматривая каждое лицо на ней. Когда очередь дошла до неё, Марины, – на фото она стояла в самом углу и оказалась последней из всех, – Егор, оторвавшись на пару секунд от экрана, придирчиво окинул сидящую рядом с ним девушку строгим взглядом, а потом вернулся к фотографии. Будто бы подмечая, изменилось в ней что-то с того момента или нет.

Прошло ещё несколько секунд, прежде чем он отдал ей телефон обратно, предварительно заново скользнув по всем одноклассникам. На лице сверкнуло явное одобрение. Он откинулся на спинку скамейки, закидывая руки за голову. Губы растянула донельзя довольная улыбка.

– Ну, знаешь, неплохо, – прокомментировал он. А затем глянул на девушку и сказал: – Ты даже намного лучше, чем все остальные.

Слово «даже» раздалось в мозгу оглушительным щелчком, и тут же следом девушка почувствовала неприятный приступ подступающей тошноты. Она распахнула глаза, уставившись на Егора.

По голове будто бы ударили тяжёлым тупым предметом. По крайней мере, последствия были те же – полное отсутствие понимания происходящего и вдруг вспыхнувшая боль, где-то далеко-далеко, но всё же ощутимо прилипшая к вискам.

Наглости Егора не было предела, за который можно было ухватиться, чтобы закончить эту чертовщину.

Что-то с громким хлопком оборвалось внутри и рухнуло вниз, когда она заглядывала в его непонимающие явно глаза, глядящие на неё в небольшом замешательстве. Он будто бы не осознавал, что сболтнул глупость, которая задела её.

Пф-ф, задела?

Да, чёрт возьми!

Брови его вопросительно взметнулись вверх, и он почти несущественно подался вперёд. Очевидно не догонял, почему она смотрела на него с таким ошеломлением в своих ярко-голубых глазах.

Было ещё кое-что: её щёки вспыхнули алыми пятнами. А это был нехороший сигнал. Это было не смущение – выражение лица больше намекало на унижение.

Егор не понимал, что вдруг произошло, и отчего она так встрепенулась и смотрела на него таким взглядом, будто он сказал ей что-то непростительное.

Длинные ресницы вспыхнули, а прекрасный лазурный омут начала заполнять злость. Такая кристально-искренняя, адски-горячая. Настоящая. Он не видел ещё этой эмоции в её глазах. Видел недовольство, раздражение, насмешку. Но не такую горячую, концентрированную злость.

Когда Марина вскочила с лавки так резко, что волосы подпрыгнули следом за ней и упали на плечи, Егор чуть не вздрогнул от неожиданности, однако слегка поднял подбородок, теперь глядя на неё снизу вверх. Она нахмурилась, вздёрнув свой, и только тогда он понял, что сказал явно не то, что думал и что хотел. Неправильно выразился.

Твою мать.

Единственный, чёрт возьми, раз он неправильно выразился, и это задело её. Он стебал её на протяжении двух дней, и она реагировала спокойно, а сейчас, после случайно брошенного необдуманного слова, она отреагировала вот так?

Чокнуться, блин.

Теперь он понял, что мешалось в этих ярких глазах вместе со злостью. Это было разочарование. Колкое и острое. Режущее, казалось, по самому нутру. На Егора не раз так смотрели. Многие и многие девушки, и его это ничуть не трогало.

Но сейчас её взгляд убивал в нём всё живое и неживое. Марина пылала от недоумения, и злости, и разочарования, и чистого изумления.

«Ты даже лучше, чем все остальные».

«Даже».

Чёртово «даже»!

Он вздохнул, сжимая губы. Зная, что сейчас его глаза такие голые. Что девушка сейчас может вывернуть его наизнанку. Он знал, что сейчас взгляд его кричал: «Кажется, я облажался».

Потому что он действительно облажался. Ведь это было сказано не в шутку, не чтобы позлить, как многие слова прежде. Это было сказано всерьёз и прежде не обдумано хорошенько.

Боже, да он просто выплюнул то, что первое пришло в голову, не успев придать предложению такой вид, каким он представлял его в своей голове. Ведь она действительно была ярче и эффектнее всех девушек на фотографии. Она выделялась. Не только поведением, но и внешностью. Егор всего лишь в очередной раз в этом убедился.

Верхняя губа её дрогнула, а глаза сузились до двух щёлок.

– Увидимся послезавтра, – слова – чистый яд, который она цедит сквозь стиснутые зубы. – В одиннадцать. Всего доброго.

Егор не нашёл, что ей ответить. Или просто не смог.

Наблюдал, как Марина, не опуская подбородка, убирает телефон в задний карман джинсов, направляется к подъездной двери, дёргает её на себя и скрывается в подъезде, ни разу не обернувшись, завершая свой эффектный уход оглушающим ударом тяжёлой створки.