Читать книгу Пьяная Россия. Том четвёртый - Элеонора Кременская - Страница 15

Самозабвенно танцуя, Алевтина Павловна Ершова, учительница на пенсии не замечала ни любопытных взглядов прохожих, ни пристального внимания полицейских.

Она страдала от одиночества и пристрастилась к выпивке.

– Дура? Идиотка? – говорила она, обращаясь к прохожим и делая такие галопы, что профессиональные плясуны обзавидовались бы.

Не прибегая к ненормативной лексике, она в разных тонах, но поставленным голосом легко отпугивала особенно настырных зрителей и продолжала танцевать.

Аккомпанировал ей местный сумасшедший, дурачок по имени Ванечка, как-то выучившийся играть незатейливые мелодии на потрепанном, видавшем виды, баяне.

Ванечка был рад ее участию, он не мог переносить угрюмых лиц, окружающих его безмятежную игру каждый день.

Русские люди не любят сумасшедших. Безумцы, рассуждают они, должны лежать в спец. лечебницах, а не мозолить глаза безрассудным поведением.

Ванечке кидали копейки. Мелочь постепенно заполняла жестяную банку из-под кофе, которую он ставил возле своих ног, но за танец Алевтины Павловны платили бумажными деньгами. И Ванечка, запихивая в нагрудный карман замызганной куртки сотенные и пятисотенные, точно знал, что вместо черствого куска хлеба политого растительным маслом и посыпанного солью, он сегодня получит от матери целую миску горячего супа, возможно даже с куском куриного мяса.

Ванечка жил впроголодь, мать его терпеть не могла. В советские времена она сдавала его в интернат для умалишенных, но в едроссовские, когда больные, да убогие правительству нужны были только на словах, слабоумный сын снова оказался у нее на руках.

Пенсия по инвалидности – кот наплакал, как всегда в России. Заставить бы чиновников самих жить на такую пенсию, злобилась мать с ненавистью плюясь в сторону экрана телевизора, откуда толкали занудные речи депутаты Гос. Дуры.

Спасением послужило желание самого Ванечки собирать деньги с прохожих посредством игры. Но играл он из рук вон плохо, подпевая себе неразборчиво, плохо различимыми словами песни, что исполнял. Подавали, в связи с этим мало.

Танцующая Алевтина Павловна собирала для Ванечки кассу. Она находила его повсюду. Он иногда менял местоположение, устраиваясь под крышами торговых центров, прячась от дождей и снегопадов.

Они никогда не разговаривали, не знакомились. Просто при нем бывшие ученики Ершовой громко назвали ее по имени, отчеству и фамилии, сетуя на государство, где хорошая преподавательница точных наук превратилась в городскую сумасшедшую.

– Все мы ненормальные, – наблюдая пляску Алевтины Павловны, философски заметил какой-то старик, – но некоторые сходят с ума несколько больше, нежели другие.

– Да, – согласился Ванечка, с трудом осознавая сказанное стариком, однако вспомнив озлобленную физиономию своей матери, задумался, а не следует ли ей самой лечь в психобольницу?

Между тем, тандем сумасшедших удивительным образом сделался в городе знаменитым. Их снимали на камеры айфонов, смартфонов, видеокамеры, фотографировали и выкладывали в интернет.

В короткое время Ванечка заработал уйму денег, и мать смогла купить ему койку в психушке. В едроссовской России даже сумасшедшему в психиатрической больнице необходимо выкладывать целое состояние за свое лечение. Правда есть исключение из правил.

С исчезновением Ванечки, Алевтина Павловна впала в тоску и напала на полицейских. Надо ли говорить, что встретив Ванечку в коридорах психушки, куда ее поместили по предписанию уголовного суда, она чрезвычайно обрадовалась:

– Ванечка! – обняла она его.

– Алевтина Павловна! – растроганно шептал он, отвечая на ее объятия нежным братским поцелуем.

И не было счастливее людей нежели эти двое сумасшедших впервые взявшихся за руки и притулившихся в уютном уголке комнаты отдыха, где стояли диваны, кресла и трепались о чем-то пустом депутаты Гос. Дуры с экрана телевизора.

Какое счастье обезуметь в стране безумцев!..