Читать книгу Странные вещи - Эли Браун - Страница 5

Клевер чуть не уронила птицу на землю.

– Ой, мамочки, – выдохнула она потрясенно. Только благодаря годам учения и тренировок ей удалось справиться с шоком. – Ты разговариваешь?

– Я ранен. Но меня утешает то, что я нахожусь на попечении медика. Ты ведь медик?

– Я… да.

– Это хорошо. Будь добра, делай свою работу.

Клевер недоуменно моргала, глядя на Петуха. Так или иначе, лубок нужно было наложить. Возможно, она и сошла с ума от горя, но все же помнила, что во время медицинской процедуры не следует паниковать. Она словно слышала строгий голос отца: «Смотри на тело перед собой».

На то, чтобы закрепить лубок и наложить повязку, потребовалось немало времени – попутно Клевер знакомилась с анатомией птиц. Сделав последний виток бинта, она стала завязывать узелок.

– Хороший врач бесценен. Благодарю за службу, – сказал Петух. Разговаривал он быстро. Клевер наблюдала этот эффект у других раненых пациентов. – Ты состоишь на службе у государства? Мы остро нуждаемся в обученных полевых медсестрах, и я лично позабочусь о твоем повышении…

– Ты в шоке, – тихо сказала Клевер. Перья петушиного хвоста, длинные и лихо закрученные, как деревянные стружки на токарном станке, сейчас запутались в бинтах. – Не двигайся и дай мне закончить.

– В шоке? Чтобы шокировать медаленосца, офицера Федеральной армии, нужно кое-что пострашнее хулиганской провокации! Возмущен – вот правильное слово. «В затруднительном положении» – возможно, но никак не «в шоке»! Не хочу тебя пугать, дитя, но ты разговариваешь не с кем иным, как с полковником…

– Ганнибалом Фурлонгом, – перебила Клевер. – Ну конечно же!

В «Журнале аномальных объектов» Ганнибал Фурлонг числился в качестве редкостной «живой диковины», но представить себе говорящего петуха, командующего армией, – о, это было слишком даже для Клевер. Она всегда подозревала, что эта публикация – фальшивка или, по крайней мере, преувеличение. «Полковник петушок» – да это же просто сказка, которую бывалые ветераны передавали из уст в уста. Он был легендарным героем Луизианской войны, прославился тем, что четверо суток оборонял Форт Кимбалл, осажденный французами. Затем, во время печально известного «Отступления Фурлонга», он приказал своим людям сесть на коней задом наперед, чтобы было удобнее отстреливаться от преследователей.

– Раз ты знаешь, кто я, дерзость неуместна, – строго заметил Ганнибал. – Следи за языком.

– Надо просто успокоиться, – сказала Клевер больше себе, чем Ганнибалу. Это было все равно что встретить Песочного человечка или Деда Мороза. Но этот петух не был сказочным персонажем, он сжимал свои горчичного цвета лапы, пока Клевер туже затягивала повязку. У девочки голова шла кругом, и она пыталась ровно и глубоко дышать.

– Я почти закончила.

– Как можно советовать своему командиру «успокоиться»? Распускать язык – вредно для боевого духа…

– Полковник!

– Что такое?

– Прошу простить меня за нарушение субординации. – и Клевер отдала честь, надеясь успокоить Петуха.

– Наконец-то проблески здравого смысла, – сказал Ганнибал. – Я принимаю извинения.

– А теперь не перестанете ли вы хлопать крылом, чтобы я могла закончить с повязкой?

Ганнибал затих, поглядывая на ее работу. Клевер осторожно сложила крыло, прижала его к телу, в последний раз поправила шину и поставила птицу на ноги.

Поклевав и потянув бинт клювом, Ганнибал несколько раз повел плечами и только тогда заговорил.

– Молодец! Несмотря на то что ты отдала мне честь не той рукой, ты хороший медик. А теперь, прежде всего, скажи, не заметила ли ты чего-нибудь подозрительного в этом лесу?

– Подозрительного?

– Тайные укрытия луизианцев? Признаки того, что здесь проходили французы? Шпионов?

– Но война ведь окончена, – вспомнила Клевер уроки отца. – Был заключен договор. Наполеон Бонапарт сохранил свою территорию, а мы свою.

– И что мы от этого выиграли? – Ганнибал помахал одним рулевым пером, как учитель указкой. – Что нам дал этот хлипкий договор на бумаге?

– Мир! – ответила Клевер. – У нас одиннадцать штатов и мир с французами и с индейцами. Это выгодная сделка. И этого вполне достаточно.

– Ты слишком молода, чтобы понимать, что мы потеряли, – возразил Ганнибал. – Какой великой нацией мы почти стали. – он проникновенно кукарекнул. – Но мне следовало бы быть умнее и не спорить об истории с ребенком. Я там был. А тебя не было. – Ганнибал встряхнулся и с подозрением осмотрел лес.

– Как тебя зовут, медик?

– Клевер Элкин.

– Элкин. Вот как? – пристальный взгляд Ганнибала нервировал. Внезапно он вскочил и закричал, заставив Клевер вздрогнуть.

– Клевер Элкин, удача свела нас вместе. Победа будет за нами! Мы немного отдохнем здесь и вместе тронемся в путь, – объявил Ганнибал.

Кажется, петух был искренне рад их встрече – или, может быть, Клевер сходила с ума? Не в силах сдержать поднимающиеся внутри щекочущие смешинки, она рассмеялась.

– Вспомнился анекдот? – спросил Ганнибал. – Что ж, я никогда не возражал против хорошей шутки.

– Я только что повстречала едва ли не единственную живую диковину, знаменитого Ганнибала Фурлонга! – сказала Клевер. – Это не насмешка. Простите… У меня шок.

Хихиканье превратилось в слезы. Клевер вытерла глаза шершавым от песка рукавом. Ей казалось, что она все еще барахтается в воде, и река, быстрая и недобрая, несет ее неизвестно куда.

Вспомнились и груды рыбы на берегу озера, и Клевер ахнула от внезапного понимания: рыбу выгнала из озера морозная сила Ледяного Крюка.

– Что я наделала? – От чувства вины она и сама заледенела. – Я так хотела увидеть Нью-Манчестер, отнести туда диковину, я хотела быть похожей на нее. А он предупреждал меня, – бормотала Клевер. – Сколько раз он предупреждал меня, что они приносят неприятности!

– О чем ты говоришь? – спросил Ганнибал.

– Случилась большая беда. Я убила озеро. И убила отца…

– Да о чем ты толкуешь?

– Я должна все исправить. Каким-то образом…

Клевер запустила руку в саквояж, желая поскорее отыскать отцовскую диковину. Ганнибал молча наблюдал, как она вытаскивает из кожаного чехла останавливающий кровотечение жгут с позеленевшим от старости медным винтом. Сдерживая дыхание, чтобы сосредоточиться на задаче, Клевер попыталась отбросить все свои переживания. Она наложила себе жгут выше локтя и закрутила, пока не перестал прослушиваться пульс. Затем расстегнула пряжку и встряхнула рукой, восстанавливая кровообращение. Жгут работал так же, как и всегда. Он помогал останавливать кровотечение во время ампутаций… но в этом не было ничего диковинного.

В сумке были также стеклянные пузырьки с мелкими, размером с горошинки перца, пилюлями: хинин, мандрагора, мак, женьшень, наперстянка. Клевер по очереди откупорила флаконы и раздавила ногтем по одной пилюле, принюхиваясь. Запахи были резкими и знакомыми. Ничего примечательного.

Ганнибал занялся мокрицами в мшистых камнях, но, склевывая их, он то и дело бросал встревоженные взгляды на Клевер. А девочка тем временем осмотрела небольшую оловянную воронку, подула в трубки катетеров. Что ж, с каждым промахом она все ближе подбиралась к тайне отца.

Вот три хирургические иглы, с ними Клевер была давно знакома. Она накладывала ими швы с одиннадцати лет. Будь в иглах хоть что-то странное, она бы заметила.

Ледяной Крюк был переполнен силой, и она это сразу почувствовала. Диковина, которую прятал ее отец, силой не разбрасывалась и до поры до времени скрывала ее.

А еще Клевер поняла, что боится найти эту диковину. Для Константина, видимо, было невероятно важно сохранить ее. Внезапно ей показалось, что слово «необходимо» звучит угрожающе.

Ганнибал пошевелил раненым крылом.

– Повязка держится, – сказал он. – Медицинская помощь мне больше не требуется, так что не нужно пороть горячку из-за…

– Это не из-за вас, – уверила его Клевер. Сквозь деревья пробился одинокий луч слабого света. – Боже, – она поставила саквояж. – Нам придется заночевать здесь.

– Мы все скучаем по домашнему уюту, – сочувственно ответил Ганнибал. – Но не тревожься, я уже подыскал хорошее место для бивуака. Так что, если ты закончила… чем ты там занималась, следуй за мной.

Легко можно было себе представить, как он командовал войсками с таким-то голосом, к тому же у Клевер не было другого плана. Она не хотела оставаться в одиночестве, а потому подобрала свои сумки и пошла следом за птицей к неглубокой выемке в скале.

Отсюда можно было увидеть, как последние тлеющие угли заката гаснут за зубчатыми горными вершинами. Долину под ними заволокло густым туманом. Всю свою жизнь Клевер ходила сквозь такой туман, но только сейчас поднялась достаточно высоко, чтобы полюбоваться его красотой издали – серебристой завесой, приглушающей ярко-синие тени.

– Костер мы, разумеется, развести не можем, – сказал Ганнибал.

– А то кто-нибудь нас заметит, – кивнула Клевер, думая о бандитах.

– Сейчас ты рассуждаешь, как заправский солдат. Эти камни хорошо прогрелись на солнце. Если держаться к ним поближе, мы не замерзнем.

– Это хорошо, – сказала Клевер, устраиваясь в нише. – Я все равно побаиваюсь костров.

– Вот как?

– Побаиваюсь – не то слово. По мне, лучше стая волков, чем огонь, вырвавшийся на волю.

– Что ты говоришь? – удивился Ганнибал. – Нашла чего бояться, когда вокруг рыщут подонки и бродяги. Впрочем, неважно, у нас здесь отличное укрытие, и я буду дежурить первым.

– Ну, я же не виновата, что боюсь огня, – Клевер повернулась к Ганнибалу спиной и открыла свой мешок.

Ганнибал шумно прочистил горло.

– Я и сам не слишком жалую змей, – признался он.

– Их никто не жалует, – согласилась Клевер. Выяснилось, что булочки с изюмом вдовы Хеншоу превратились в полужидкую кашицу. Девочка зачерпнула месиво жестяной кружкой и рассматривала его в полумраке. – У меня есть… назовем это хлебным пудингом. Не хотите ли? – предложила она.

Петух запрыгнул ей на колени и заглянул в жестяную кружку.

– Полагаю, голод важнее формальностей.

Они ели по очереди. Клевер подцепляла кашицу пальцем, а Ганнибал окунал голову в кружку, перемазав щеки. Не успели они поужинать, мгновенно наступила темнота, будто на землю набросили одеяло.

Ганнибал обосновался на ворохе палой листвы и заговорил.

– Клевер Элкин, куда, собственно, ты направляешься?

– Насколько я поняла, мне нужно разыскать в Нью-Манчестере Аарона Агата.

– Отлично, – бодро заявил Ганнибал, очищая клюв о камень, словно нож о точило. – Я и сам направляюсь в Нью-Манчестер с отчетом сенатору Оберну. Со мной ты будешь в безопасности.

Ганнибал говорил так уверенно, что Клевер хотелось ему верить. Но она напомнила себе о старых рыбаках с озера Саламандра и о военных байках, которые они, бывало, травили за починкой сетей. Каждый раз эти истории немного менялись, и в них было изрядно подвигов, образцов доблести и прочих выдумок. Хотя Ганнибал и был легендарным героем Луизианской войны, Клевер не могла относиться к его бахвальству всерьез. Впрочем, он уже сунул голову под здоровое крыло и крепко уснул.

– Мне казалось, вы собирались дежурить первым, – вздохнула Клевер. Она тоже легла, прижимая к груди отцовский саквояж и чувствуя, как от ее дыхания предметы в нем смещаются.

Темнота пропитывала мир, как тушь шелк. Внизу в долине тявкали койоты. Время от времени в воздухе мелькали летучие мыши. Клевер вскакивала при каждом шорохе, всматриваясь в глубокую тьму. Немигающая луна бодрствовала вместе с ней, ее подслеповатый свет отбрасывал неопределенные тени.

Как Клевер ни старалась не спать, глаза сомкнулись сами собой, и тут же перед ними возникло лицо отца. Он смотрел на нее сверху вниз, и его призрачные черты искажала тревога.

– Ты когда-нибудь простишь меня? – взмолилась Клевер. Теперь она видела отверстие от пули в его груди, расположенное точно в центре, – бескровное, маленькое, как червоточина, но Клевер казалось, что оно может поглотить ее всю. – Ты ведь предупреждал, что от диковин одни неприятности. А я была слишком упрямой и непослушной, я не слушала тебя. Я чувствую, все это случилось из-за меня.

– Беда не приходит одна, – сказал он, прикрывая рану рукой, словно хотел скрыть пятно на жилете.

– Беды еще не закончились? Пожалуйста, скажи мне, как все исправить!

– Милая девочка, я научил тебя находить источник кровотечения и лечить его. Я научил тебя действовать собранно, пока не будет достигнута цель. Врач должен сохранять спокойствие и не терять головы даже в кровавой сумятице.

– Я найду способ отомстить за тебя.

– Месть – забава для трусов, – сказал он, присев рядом с дочерью. Его тело было полупрозрачным, как лунный свет, но голос был теплым и сильным. – Я воспитывал не волчонка, – продолжал он. – Я растил врача.

– Но как я…

– Я же сказал тебе. Сохрани диковину. Доставь ее в Общество.

– Хорошо. Папа, я стараюсь. Но где же диковина? Я не могу понять.

– Это то, что neobkhodimo, – ответил Константин. – В ней – надежда.