Читать книгу Жизнь на Repeat. За тобой - Эли Фрей - Страница 6

Глава 4
Серафима

Оглавление

Резко пахло химией: сестра сидела на кровати за педикюром. На пальцах – желтые разделители-смайлики. Ногти уже были покрыты ярко-розовым лаком. В ожидании, пока лак высохнет, Ника выщипывала волоски с больших пальцев ног.

– Эй! А стучаться не учили? Вдруг я тут письку брею? – возмутилась она, оторвавшись от своего занятия.

– Ты бреешь письки в ванной, – парировала я и скривилась: – И не смываешь! Вся ванна потом в твоей волосне. Повторяю вопрос: ты что, встречаешься с Вадимом?

– Ну и? – Ника нахально смотрела на меня, ничуть не смущаясь.

– Ты… Даже не отрицаешь? – задохнулась я.

И тут я поняла, что она тщательно готовилась к этому разговору, проработала все – взгляд, улыбку, голос, слова. Она ждала моей атаки.

– Почему я должна отрицать?

– Ты не можешь с ним встречаться!

– Почему? – спросила Ника с той же гримасой, с которой папа обычно пытается упихать в литровую банку ведро огурцов.

– Он… Он…

Хотелось крикнуть «Мой!», но я вовремя прикусила язык. Он ведь не был моим.

– Тебе всего четырнадцать! – нашлась я.

– И что?

– Ему семнадцать, вы не можете встречаться.

– Почему? – Сестра напустила на лицо драматическую наивность и картинно захлопала глазами.

– Потому что он слишком взрослый.

Ника хмыкнула. Мои аргументы не производили на нее никакого впечатления. Но она просто не могла с ним встречаться! Я забрала его себе! Ему нравлюсь я, и никто другой! Или… мне удобно так думать? Я подсознательно хочу быть единоличной владелицей сердца Вадима… или я все же беспокоюсь о Нике? Конечно, о Нике! Ей мало лет, она не может быть с Вадимом!

Ника убрала пинцет и тихонько постучала указательным пальцем по ноготкам на ноге.

– Три года – такая большая разница?

– Сорок и сорок три – никакой разницы, четырнадцать и семнадцать – огромная, – отрезала я.

– Да ты просто ревнуешь!

Убедившись, что лак высох, сестра убрала разделитель, спустила ноги и пошевелила пальцами. Гордо улыбнулась – то ли от того, что была довольна педикюром, то ли от ощущения своей победы надо мной.

– Я? С чего мне ревновать, мы с ним не встречаемся! – вспыхнула я.

– Вот именно! Ты его динамила и динамила, а я взяла и подобрала. – Ника прищурила глаза. – Он же тебе не нужен?

– Он мне не нравится. – Я залилась краской. – Но речь не обо мне, а о тебе. Ты еще маленькая.

– Ты поэтому так бесишься? А может, все-таки ревнуешь? – в тоне Ники сквозила ехидца.

– Я не ревную. Ты просто не можешь с ним встречаться. Я скажу маме. Мам! Мам!

Я нашла маму на кухне за ноутбуком. Мысленно я уже торжествовала – вот сейчас огорошу ее, и Нике достанется по первое число…

– Мам, ты знаешь, что Ника встречается с Вадимом? – спросила я, предугадывая ответ и набирая в грудь воздуха, чтобы сказать: «Да, да, с моим Вадимом!»

– Знаю, – спокойно сказала та, не отрываясь от экрана.

Я оцепенела.

– В смысле знаешь? Мам. Наша Ника. Наша восьмиклассница Ника встречается с одиннадцатиклассником!

Мама все же отлипла от ноутбука и непонимающе посмотрела на меня.

– А в чем катастрофа, Сим? Не понимаю.

– Мам! Ей всего четырнадцать! Она должна еще в куклы играть.

– Не утрируй, дочь. Новое поколение всегда взрослеет быстрее предыдущего, но даже твоя бабушка не играла в куклы в четырнадцать. Будь она жива, она бы тебе рассказала, что в свои тринадцать вытворяла у себя в деревне с пастухами.

– Не хочу об этом знать, – оборвала я. – Я о Нике говорю! При чем тут бабушка? Нормальные мамы запрещают своим четырнадцатилетним дочерям встречаться с мальчиками!

– Сима, я правда не вижу проблемы, – вздохнула мама. – Вадим очень хороший, мы с папой его знаем. Он настолько хороший, что выпускать его из семьи как-то не хочется, – она хихикнула. – Так что, если со средней дочерью не получилось, пусть попробует младшая. – Мама подмигнула мне, пытаясь обратить все в шутку, и уточнила: – У тебя ведь, насколько я поняла, нет на него планов?

– Нет… – Я не знала, какие еще аргументы предоставить. – Мам… Но это неправильно. Ника наделает глупостей. Она еще мелкая, влюбчивая, вдруг он ей сердце разобьет? Ты представляешь, как ей будет тяжело?

– Надеюсь, этого не случится. Но, увы, на разбитые сердца страховка не распространяется вне зависимости от возраста.

– Но он же старше!

– Три года всего. Это небольшая разница.

– Это огромная разница. Ты представляешь потребности парней в семнадцать лет? Ты хочешь, чтобы Ника залетела в четырнадцать?

– Кхм. Как здорово, когда уважают твою личную жизнь, – раздался саркастичный голос сестры на пороге. – Я девственница, если что. И планирую ею остаться в ближайшие четыре года. Ну что, стуканула? Я же говорю, мама не против. И папа. Одна ты недовольна, потому что ревнуешь. – Сестра показала мне язык.

– Я не ревную!

– Ревнуешь!

– Нет!

– Да-да-да!

– Не-е-ет!

– Сима ревнует! Кто согласен, тот дышит! – кричала сестра.

– Девочки, перестаньте! – Мама вклинилась в спор.

– Да Сима просто завидует! Не вышло ничего с Вадимом, так теперь мне хочешь помешать, а?

– Ты просто дура! – бросила я.

– А ты шлюпка плоскодонная!

Ника пнула меня, я пнула ее в ответ. Мама с трудом разняла нашу драку и отправила по комнатам. Плюхнувшись на кровать, я застрочила Вадиму:

Объясни мне, почему я узнаю из сторис младшей, что вы мутите?

Вадим ответил довольно быстро:

Прости. Я думал, что успею сказать при встрече, но Ника опередила. Ты дома? Если дома, то я сейчас подойду, все обсудим.

Вскоре, толкнув дверь подъезда, я увидела Вадима метрах в трех, и сразу напала на него:

– Совсем тронулся? Чего ты творишь?

И вот мы стояли у моего дома и выясняли отношения на радость оккупировавшим приподъездные лавочки бабулям. И если до моего появления пара бабуль встали и собрались уйти, то своим выпадом я их здорово заинтриговала, и они сели обратно.

– Подожди, подожди! Остынь! Чего тебя так бомбит?

– Потому что речь о моей Нике! Из всех девушек в этом городе ты выбрал именно мою сестру! О чем ты думал? Ей всего четырнадцать! А вдруг она забеременеет?

– Да не кричи ты так! – смущенно шикнул на меня Вадим и с опаской поглядел на бабулек, которые даже не скрывали живейшего интереса к нашей ссоре. – Остынь! Между нами ничего такого! И речи быть не может. Дыши, Серафима, просто дыши.

В глазах – насмешка. Да он издевается! Ничто так не раздражает больше, чем когда кто-то советует тебе «дышать»!

– Думаешь, я поверю, что это случайность? – Я топнула ногой. – Ты мстишь мне, да? Хочешь, чтобы я рыдала по ночам и грызла ногти?! Не дождешься!

Бабули покачали головами, склонились друг к другу и зашептались. Шоу, которое развернулось перед ними, определенно потеснит с первого места излюбленный «Вечер с Владимиром Соловьевым» в бабуличьем рейтинге. Вадим фыркнул. А я рассвирепела еще больше от того, что все, что бы я ни говорила, его только забавляет!

– Ты такая красивая, когда злишься. – Под его взглядом сейчас растаял бы Гренландский ледяной щит, но не я. И почему мой злой вид всех вокруг только умиляет? Мне бы не помешало пройти курс «Как казаться грозной и внушать всем страх».

– Заткнись! – процедила я. – И так бесишь.

– Да ты заводишь меня, Серафима!

Я зарычала от того, что ему все – смех, развернулась и собралась уйти, но Вадим не пустил – взял за руку и развернул на себя. Кто-то из бабуль растроганно охнул.

– Ну ладно, ладно. Извини. Буду серьезным.

Он вдохнул и выдохнул, выдержал паузу и стер с лица веселость. Сразу было понятно, что серьезность неискренняя и ситуация его все еще забавляет. Вадим задумался, как бы все объяснить, чтобы я снова не развернулась. Бабули все обратились в слух. Вадим сурово покосился на них и увел меня в сторону. С лавочки послышался негодующий бубнеж.

– Да. Я встречаюсь с твоей Никой, – сказал он тихо, чтобы зрители не услышали. – Начали недавно, честно, я сразу же хотел рассказать. Думал сделать это при личной встрече и не успел. Ника мне нравится. Она милая, смешная, симпатичная. С ней не заскучаешь. У нее просто потрясающее чувство юмора.

Я немного успокоилась, но почувствовала, как заныло в груди. Что? Я что, и правда ревную?

– И я ей нравлюсь. Мы классная пара, твои родители не против. Против одна ты. Но, черт возьми, Сима, ты просто выносишь мне мозг! – Вадим сложил пальцы пистолетом и приставил к виску. – Ты нравишься мне. Нравишься больше, чем тысяча Ник. Но ты не хочешь со мной встречаться. Не хочешь – и ладно. Это всего лишь одна из неудач. Это не конец, надо идти дальше – жить, общаться, любить других. Это нормально. Так какого хрена ты пытаешься помешать?

Я не заметила, как Вадим повысил голос. Последние фразы он говорил уже громко и с раздражением, а меня до кончиков пальцев пробирала противная сосущая боль. В меня будто медленно всаживали тупой нож. Как же задевали его слова… А чего я ожидала, дура? Что он до конца своих дней будет за мной бегать? Не выдержит безответных чувств и пойдет прыгать с крыши? Я что, этого хотела? Конечно же, нет… Тогда почему мне так паршиво от осознания того, что Вадим хочет выселить меня из своего сердца и впустить туда другую?

Эгоистичное чудовище внутри взревело, ведь оно хотело именно этого – чтобы Вадим мучился. Он должен принадлежать только мне. Иначе пусть умрет.

«Заткнись!» – мысленно приказала я чудовищу.

Видимо, на моем лице промелькнуло сомнение, потому что Вадим вдруг спросил:

– Или все не так? Только скажи, Сим. Одно твое слово. Ответ всего на один вопрос, и я сразу же расстанусь с Никой.

– Ты знаешь мой ответ, Вадим, – отрезала я и добавила с несвойственной мне сердечностью в голосе: – Ну, что же? Поздравляю вас. Берегите друг друга. Счастья, любви, долгих лет.

Я развернулась и пошла домой. Вадим меня не остановил.

Он звонил – я не брала трубку, писал – не отвечала, приходил в гости к Нике – я не выходила из комнаты. Пару раз он постучал в мою дверь. Стук был как сигнал SOS: три коротких, три длинных, три коротких удара… Но я не открыла. Ника торжествовала, количество ее любовных сторис зашкаливало. Я смотрела их все, даже делала скриншоты. Эгоистичное чудовище то выло, то ревело, то тоненько скулило от боли.

Временами, перед сном, когда я обдумывала все, что случилось, мне становилось стыдно за свое поведение с Вадимом у подъезда. Проявление гнева на людях мне не свойственно. Когда меня что-то или кто-то бесит, я предпочитаю уйти, дать задний ход. Никогда не любила конфликты. Удивительно, но чем дальше от меня человек, тем милее я буду с ним обходиться. Со всеми чужими я держалась дружелюбно, даже если они меня бесили так, что хотелось их убить. Зато чем человек ближе, тем несноснее я буду себя с ним вести. Я поняла, что наиболее вспыльчива обычно с мамой, Никой и Вадимом. С мамой и Никой все понятно, они – моя семья… Хотя папа не вписывается в формулу. Он тоже семья, но с ним я сдерживаюсь. А вот Вадим… Неужели он стал самым близким после семьи? А как же Ира? И тут я подумала, что с Иркой всегда держалась мило, никогда не кричала на нее, наоборот – выступала в роли подушки для ее истерик. Неужели это значит, что моя бывшая лучшая подруга на самом деле всегда стояла от меня очень далеко?

Игнорировать Вадима в школе было тяжелее всего. Как игнорировать человека, с которым сидишь за одной партой? Но я старалась изо всех сил. Иногда он, не смотря на меня, стучал по парте: три коротких удара, три длинных, три коротких… Я понимала, что он пытался достучаться до меня.

Постепенно я все же возобновила общение – вынужденно, по учебе. Личное остается личным, учеба – учебой, эти две сферы нельзя смешивать. Разговаривали мы исключительно по делу. По реакции Вадима было непонятно, огорчен он или нет из-за того, что прекратилась наша дружба. Он настаивал хотя бы на возобновлении работы над комиксом, но я резко отказала. Во-первых, потому что комикс – это то, что нас сближает, а сейчас сближаться с Вадимом я совершенно не хотела, а во-вторых – у меня начисто пропало вдохновение. После того как я узнала о Нике и Вадиме, я забросила все свои начатые фанфики. Подписчики просили «проду», но я не могла выжать из себя ни строчки.

Наступили тяжелые дни. Все будто было мне назло: отношения Лизы и Артема, Вадима и Ники, а еще бывшая подруга… Ирка упорно смотрела на меня как на сломанные часы, из-за которых опоздала на свидание. Я чувствовала себя на войне, со всех сторон напирали враги. Почему все навалилось на меня одну? За что? Но сразу за вопросом автоматом шел ответ: Потому что ты плохой человек. Ты дрянь, Серафима. А дрянные люди заслуживают того, чтобы им на головы ежедневно выливалось ведро дерьма.

Я изводила себя на тренировках, чтобы прогнать мрачные мысли. В шпагате даже добилась сокращения расстояния до пола – теперь оно составляло сантиметров пятнадцать. Лучше всего мне удавались флажки и Шолдермаунт[5]. Когда я сделала Аишу[6], тренер, всплеснув руками, сказала, что мое нежелание участвовать в выступлениях с такими данными должно быть прописано в Уголовном кодексе отдельной статьей. Каждый раз тренер проявляла настойчивость: может, я передумаю? На носу очередное соревнование, точно ли я не хочу поучаствовать? Но я отказывалась. Тренировки оставались для меня тренировками, большего я не хотела. Хотя понимала, что могла бы занять призовые места.

Также я много времени проводила в «Спирали» – том самом клубе, куда мы раньше ездили с Ирой, иногда – и с Артемом. В танцах я забывалась. Чувствовала себя защищенной. И главное – рядом не было никого, кто бы меня за что-то винил или за что-то мне мстил.

* * *

В один из бесснежных декабрьских дней случилась неприятность. Придя домой из школы, я увидела, как мама с силой дергает дверь в комнату Ники.

– Ника! Ника, открой, слышишь? – Мама говорила требовательно и с легкой паникой.

– Что случилось? – тревожно спросила я, предчувствуя беду.

– Она пришла домой, ни слова не сказала, лицо белее мела. Сразу в комнату шмыгнула и заперлась. Я не знаю, что делать.

– А есть запасной ключ? – Я посмотрела на ручку. Дверь запиралась с обеих сторон.

– Я уже все обыскала!

– А невидимкой пробовала?

– Пробовала, никак.

– Дай я.

Я стала колдовать над дверью с помощью двух невидимок и перочинного ножа.

– Дочь, признайся, ты прогуливаешь школу и грабишь банки? – прищурилась мама.

– Нет. Просто однажды кто-то запер в шкафчике мои сырные «Лэйс», – сказала я маме в укор и распахнула дверь.

Еще десять минут понадобилось на уговоры – уткнувшись лицом в подушку, Ника плакала и не хотела ничего объяснять.

Мы никогда не были близки со старшей сестрой, но Ника – другое. С младшей мы с ранних лет были как две подружки: она тянулась ко мне, а я к ней. Ника обожала приходить ко мне в комнату, рассказывать обо всем – о важном и ерунде, секретничать и сплетничать, шутить, перебирать мои шмотки и косметику, иногда – ломать и пачкать. Видя пятна шоколада от ладошки на новом светлом платье, я хоть и ворчала для виду, но на самом деле не злилась. А вот от Дины за такое можно получить увесистую затрещину. Поэтому мы с Никой побаивались Динку, предпочитали не входить в ее комнату без серьезного повода. Сейчас Ника находилась в ужасно несносном возрасте, и мы чуть отдалились друг от друга, но я понимала, что это временно. Теперь я винила себя за то, что накричала на сестру из-за Вадима. Иначе она бы рассказала мне все.

Я была в полной растерянности – что сделать? Как поступить? Чем помочь сестре? А вот моя дрянная половина ликовала: «Наверняка она ревет из-за Вадима, поссорилась с ним! Так ей и надо!»

Мама села на кровать и приобняла Нику, попросила рассказать, что случилось. Ника не реагировала. Мама пробовала подойти с разных сторон, но все без толку.

– У тебя… проблемы с Вадимом? – спросила я.

Ника вся сжалась, на мгновение замолкла, а потом снова зарыдала. Сердце рухнуло – она беременна от него! Точно, дело в этом.

– Ника… Вы с ним не? – я не могла договорить. Мама посмотрела на меня, пытаясь прочитать незаконченную часть предложения по моему лицу.

Ника вдруг вскочила и встала возле меня – красное лицо, опухший нос, мокрые щеки. В блестящих от слез глазах – дикая злоба, укор, холодное торжество. Губы гневно стиснуты в тонкую линию. Я отпрянула – от Ники так и веяло безумной яростью.

– Иди, подбирай обратно, раз так свербит! – выкрикнула она мне в лицо. – Довольна теперь? Ведь ты этого хотела?

Ну вот, в моей копилке появился еще один человек, который в чем-то меня винил.

– Ника, мне очень жаль, правда, – сказала я как можно искренней, пытаясь заглушить ликующие вопли чудовища внутри. Он свободен! Он снова мой! – Я не хотела этого.

Сейчас Ника представляла собой существо, соединяющее в себе мою младшую сестру и мясорубку.

– Как же, не хотела! Думаешь, я слепая?

– Я не лезла в ваши отношения.

– Да неужели? – ядовито спросила она. – И ты смиренно их приняла, и не писала Вадиму, и не устраивала шоу перед приподъездными бабушенциями? – Видя мое смущение, Ника обрадовалась: – Что? Думала, все удачно провернула?

– Ника, да что ты такое говоришь? – мама встряла в диалог. – Сима не стала бы мешать.

– Ты плохо ее знаешь, мам, – фыркнула Ника. – Она хотела, чтобы Вадим только ее был. – Сестра перевела взгляд с мамы на меня. – Не знаю, что ты сделала ему, пригрозила или надавила… Но это все из-за тебя. Сука!

Последнее слово она бросила так, будто плюнула в меня ядом.

– Понимаю твое недовольство. Но претензии теперь принимаются только в письменном виде. Кинь в ящик, – сухо и спокойно сказала я, тщательно пряча потрясение.

Мама, всплеснув руками, негодовала, что Ника не имела права оскорблять меня. А я не желала оставаться рядом с младшей дольше, чем нужно для того, чтобы окатить ее холодным презрением, и ушла к себе.

5

Вид элементов с хватом для захода на шест с упором в плечо. Похожий трюк в первой части «Жизнь на Repeat» выполнял Макс на турнике, когда красовался перед Лизой, только он называл его «Драконьим флагом».

6

Флажковый элемент с зацепом под локоть.

Жизнь на Repeat. За тобой

Подняться наверх