Читать книгу Страсть и приличия. Благородные сердца: Книга один - Элис де Салье - Страница 9

Уильям никогда раньше не говорил так грубо с леди, и мог лишь предположить, что его поведение было спровоцировано огромным смущением, помимо всего прочего. Он не мог выбросить из головы видения о прикосновениях Ханны. И, к огорчению виконта, сейчас в его животе свернулся клубок желания. Одна лишь мысль о том, как ее пальцы массируют его раненое бедро, оказала неожиданное воздействие на его уже, как оказалось, не дремлющее тело. В то время как мышцы на ноге, наконец, расслабились, другая часть его тела была далеко неспокойной.

Благодаря нежелательному наследию, исключающему какое-либо значимое увлечение, и годами, проведенными на войне, Уильям привык подавлять свои первобытные побуждения. Когда становилось совсем невмоготу, он быстро решал вопрос незначительными мимолетными способами. Сейчас же, принимая во внимание его болезнь, он полагал, что должен быть избавлен от подобных проблем. Однако его тело реагировало на образы и мысли, вызывающие влечение. Мисс Ханна Фостер, дочь викария была совершенно неподходящим кандидатом как для него лично, так и для ухода за больным.

Воспоминания о ее помощи с туалетом вчера вечером быстро спровоцировали неуместные наклонности тела. Это было ужасающе – обнаружить, что человеком, помогающим с самыми сокровенными природными нуждами, оказалась леди. И то, что она, кроме всего прочего, была незамужней женщиной, девицей, шокировало. Он не мог понять, почему ей ни разу не поступало предложения. Неужели все здешние джентльмены – глупцы?

Мисс Фостер, возможно, и не считалась первой красавицей, но непривлекательной назвать ее было сложно. Черты ее лица он находил весьма приятными, а карие глаза исключительно красивыми. Не слишком худа, как некоторые из дебютанток, с которыми ему приходилось сталкиваться в городе во время сезона, она выглядела вполне пропорционально с изгибами в нужных местах. Изгибы, о которых он не имел права думать теперь, когда знал, что она свободна.

Изредка в минуты просветления Уильям позволял себе снисходительно оценивать внешность прекрасной сиделки, полагая, что они оба хорошо защищены его неминуемой кончиной и ее браком.

Но он не умер.

А она не была замужем.

И она видела его обнаженным, касалась его.

Застонав, он снова захотел впасть в бесчувствие, но, несмотря на усталость, накатившую после ссоры с дерзкой мисс Фостер, сон ускользал от него. Так может в этом и крылась причина? Ее смелое поведение, должно быть, отпугнуло потенциальных поклонников. Некоторые джентльмены боялись этого. Но только не Уильям. Поскольку он был склонен вступать в споры, женщина, сумевшая ответить ему, дать отпор, впечатляла.

Выражение лица вернувшейся с подносом в руках сиделки было настороженным, но Уильям воздержался от дальнейших извинений. Надеясь, что его более дружелюбных манер будет достаточно, он попытался улыбнуться. Но улыбка тут же исчезла, стоило ей поднять проклятую бутылку, которой он совсем недавно воспользовался. Щеки обоих пылали, когда она вынесла оскорбляющий сосуд из комнаты. Для опытного офицера, капитана гвардейских фузилеров Его Величества, командующего тысячами людей, сражающегося с врагом, было унизительно видеть этот сосуд в руках леди.

Относительно молодой леди.

Несмотря на то, что она называла себя старой девой, Уильям не мог согласиться с этим, стоило ей снова вернуться в комнату. Вздохнув, он не мог отрицать, что находит ее чертовски привлекательной.

– Надеюсь, это вам больше понравится, милорд.

Она поставила поднос с завтраком на прикроватный столик, и его смущение усилилось. Несмотря на то, что дочь скромного викария обычно не вращалась в тех же кругах, что и виконт, она была дворянкой и не должна была прислуживать.

– Спасибо, – поблагодарил он, когда она помогла ему принять сидячее положение. К его огорчению, она проделала почти всю работу сама, пока он пытался отдышаться. В дополнение к своему позору, он вдруг осознал, что вряд ли найдет силы самостоятельно брать еду, которую потребовал от нее. Вареные яйца, тосты и чай выглядели заманчиво, но не было никакой возможности попробовать это, не рассыпав крошки и не пролив чай на свою все еще обнаженную грудь. Нужно попросить у нее ночную рубашку. Не желая признавать, что не способен самостоятельно поднести вилку ко рту, он беспомощно махнул рукой.

– Вы хотите, чтобы я помогла вам, милорд? Пока вы не станете немного сильнее?

Кивнув со смесью нежелания и облегчения, Уильям пришел к заключению, что мисс Фостер могла и не быть дворянкой, но он была истинной леди. Он испытывал искушение позволить ей называть себя своим христианским именем, как это было в их детстве, но быстро отказался от глупой идеи. Это свидетельствовало бы о той степени близости между ними, которую он не осмеливался допустить. Однако мысль однажды услышать звук своего имени, слетающего с ее губ, была заманчивой. Солдаты называли его капитаном, соратники, водящие с ним дружбу, Блекторном, но уже больше десяти лет никто не называл его просто Уильямом.

Осторожно, чтобы не задеть его руку, мисс Фостер присела на край кровати, ее бедро находилось в нескольких дюймах от его. Он вспомнил, что она уже сидела так, когда по ложечке вливала ему в рот отвратительное лекарство. Если рассматривать обычные правила общества, такая позиция считалась бы слишком фривольной, но он не стал комментировать этого, покорно открыв рот.

Его кормили, как младенца, и это должно было послать в мысли Уильяма еще больше стыда, но он был слишком утомлен, что беспокоиться еще и об этом. Умиротворенное выражение лица сиделки успокаивало, как и односторонний разговор с ее стороны, пока он пытался набраться сил для жевания и глотания.

– На улице чудесный весенний день, – она качнула головой в сторону окна. Слегка приоткрытые шторы позволяли бледному золотистому свету проливаться на ковер. Через кружево покрывающее окно он мог разглядеть кусочек голубого неба, что было редкостью даже в это время года.

– Как только вы почувствуете себя лучше, мы выведем вас на улицу, чтобы вы могли насладиться свежим воздухом.

У виконта не хватило духу сказать, что он пресытился жарким солнцем и безоблачными днями на полуострове. Уже несколько месяцев он тосковал по старому доброму английскому дождю.

– Боюсь, сады находятся в ужасном состоянии, – продолжила Ханна, – они оставались без ухода на протяжении многих лет. Мистер и миссис Поттс смогли сохранить только небольшой домашний садик. Но вид через газон – ну, теперь уже не газон, а скорее поле, – на озеро довольно прекрасный. Повсюду распускаются полевые цветы, и некоторым морозостойким розам удалось выжить, поэтому они тоже цветут.

Ее слова озадачили, пока Уильям не вспомнил о пропавших слугах и заброшенном поместье. Ему следовало бы расспросить Ханну обо всем подробно и начать разбираться с делами, но вялость от болезни не могла позволить ему даже заговорить. К тому же дочь викария продолжала класть ему в рот вкусные кусочки, когда он открывал рот.

– Я послала в деревню и округу известие, что поместье ищет работников.

Несмотря на то, что Уильям был благодарен ей за инициативу, он все же не понимал, как ему справиться с выполнением этой задачи.

– Моя сестра Наоми согласилась побеседовать с желающими, – ответила мисс Фостер на его невысказанный вопрос. – Она работает добровольной помощницей в детском приюте в Торнтоне и имеет некоторый опыт бесед с персоналом, поэтому вы можете доверять ее суждениям. После того, как мы отберем самых подходящих претендентов, вы сможете принять окончательное решение, когда почувствуете в себе больше сил. Вы одобряете такое предложение?

Он кивнул, почувствовав облегчение, что сейчас избавлен от решения сложных вопросов.

– Если вы дадите мне адрес, я напишу записку и отправлю за капралом Маркхемом. У меня на примете есть один человек, способный помочь, пока не прибудет капрал, но я не уверена, что вы найдете его подходящим.

Уильям поднял бровь – единственная возможность показать, что он не понимает.

– Тревор Докинс, сын суконщика потерял несколько пальцев на службе у короля. Он хороший молодой человек, и надеялся получить работу лакея в поместье Уэсткоттов, но леди Уэсткотт настаивает только на здоровых слугах…

– Пошлите за ним, – прошептал Уильям.

Улыбка мисс Фостер ослепила, и он заморгал, глупо открыв рот, когда она поднесла чашку с чаем к его губам. Вдруг ее лицо снова стало задумчивым.

– В чем дело? – жестом он показал ей, чтобы она продолжала.

Девушка сделала глубокий вдох, при этом лиф ее платья обтянул грудь, привлекая взор.

– В округе много безработицы и лишений, – посетовала она, отводя взгляд. – Через церковь мы стараемся поддерживать вернувшихся солдат. Трудоспособный мужчина может устроиться в шахту или сезонно на фермы, но те, кто был ранен, потерял конечность, или же его тело испещрено рубцами…

– Вы думаете, я буду сочувствовать их положению?

Его тон намеренно прозвучал провокационно, и Ханна покраснела, на что он и рассчитывал. Ему нравилось, как румянец заливал ее щеки и грудь.

– Некоторые из них вполне способны работать, милорд. Я вовсе не имела в виду, что вы должны заняться благотворительностью.

– Наймите их, – он жестом показал на свое лицо со шрамами и раненую руку. – Чем больше, тем лучше.

Ее ответная улыбка была завораживающей, и он получил удовольствие от того, что вызвал ее, но когда она поднесла ложку с яйцом к его губам, отвернулся.

– Достаточно, – прошептал он, слишком измученный, чтобы продолжать.

– Вы хорошо справляетесь, – подбодрила Ханна, отставляя поднос в сторону. – Я удивлена, как долго вы не спали. Слишком насыщенное утро для человека, который недавно вернулся в мир живых.

Виконт слабо вздохнул, совершенно не желая с ней спорить.

– Миссис Поттс впала в кулинарное безумие, как только узнала, что вы очнулись, поэтому у вас будет достаточно возможностей побаловать свой аппетит, когда он снова вернется, – продолжила Ханна. – Вам нужно восстановить силы в самые кратчайшие сроки.

Уильям надеялся, что она права, потому что множество вопросов требовали его внимания.

Слава богу, с четой Поттс все было в порядке, он беспокоился об остальном персонале. Кроули заплатит за свое вероломство, хотя Уильям не мог не стыдиться, что сам ни разу не вернулся в поместье, чтобы проведать людей, пытавшихся защищать его, когда он был мальчиком.

– Пришло время отдохнуть. – Уильям приподнял бровь, реагируя на приказной тон мисс Фостер, но не имел никакого намерения возражать. Плечо начало пульсировать, и он с радостью позволил ей опустить себя на кровать.

– Тревор будет здесь, когда вы проснетесь, и поможет вам, – добавила Ханна, как только Уильям принял удобное положение.

– А что насчет вас? Когда я проснусь, – пояснил он, видя, что девушка нахмурилась, – вы будете здесь?

– Боюсь, что буду, милорд, – резко ответила она. – Вам нужен человек, чтобы поить вас лекарствами и менять бинты, но я буду держаться подальше. Мистер и миссис Поттс нуждаются в моей помощи, хотя это изменится, как только вы наймете людей в поместье.

Она повернулась, чтобы уйти, но Уильям, не подумав, схватил ее за руку своей раненой конечностью. Было облегчением узнать, что рука все еще функционировала, но движение вышло слишком резким, и виконт застонал от боли.

– Осторожно, – прошептала девушка.

– Я не говорил, что хочу, чтобы вы ушли, – он умудрился пробормотать сквозь стиснутые зубы.

Она аккуратно положила его руку обратно на кровать, но не отпустила ее.

– Я останусь здесь на столько, сколько вам понадобится.

– Предложение побриться и подстричься все еще в силе? – уточнил он, внутренне ругая себя. Бритье лица было очень личным действом, и позволить леди выполнить эту услугу, было явно неразумно. И все-таки он не мог заставить себя отказаться от своих слов.

– Что скажете, если мы приведем вас в человеческий вид, когда вы почувствуете себя немного лучше?

Облегчение и усталость переполняли его в равной мере. Ханна выпустила его руку и убрала волосы со лба, очевидно, желая проверить, не вернулась ли лихорадка. Ее прикосновение было прохладным и успокаивающим. Как прикосновение матери… или любимой. У виконта не было возможности сравнить ни с той, ни с другой.

– Спасибо, Ханна, – пробормотал он, поддавшись искушению произнести ее имя вслух, когда сон почти одолел его.