Читать книгу Цирк чудес - Элизабет Макнил - Страница 11

Ленни тянет ее к себе. Его руки хватают ее за талию. Нелл отшатывается так быстро, что у нее в локте что-то щелкает. Она не позволит шутить над собой и лапать себя только потому, что другие подзуживают его к этому.

– Что не так? – спрашивает он. Она замечает, что разговоры вокруг прекратились, кружки замерли на полпути ко рту и остальные смотрят на них.

– Оставь меня в покое, – говорит она.

Она отступает и с размаху садится на сено. Ленни не преследует ее. Сухие травинки впиваются в ноги. Ее конечности как будто отказываются служить ей. Вот что: она слишком много выпила. Нужно было вовремя остановиться.

Она уверена, что слышит сдавленное хихиканье. Люси, которая сидит со своим малышом, быстро умолкает, наблюдая за ней краешком глаза.

– В чем дело? – насмешливо спрашивает Люси.

– Ни в чем, – угрюмо отвечает Нелл.

– Ну и ладно, – девушка привлекает ребенка ближе к себе.

Поднимается ветер, раскачивающий кроны деревьев вокруг них. Барабанный бой становится все быстрее. Музыка изменяется, становится более резкой и пронзительной. Скрипка визжит, трава колется.

Селяне кружатся, сходятся и расходятся, гулко топая по земле. Мужские предплечья похожи на толстые окорока. Девушки, которые танцевали как стайка мотыльков, куда-то пропали. Нелл кашляет и придвигается к огню. Даже пламя поднимается слишком высоко, в его языках мелькают глумливые лица.

– Кого мы принесем в жертву гневным богам? – кричит какой-то рыбак и делает вид, будто толкает свою подружку в костер. – Жертва! Наша жертва!

Она слышит разговор между дочерями миссис Паули.

– Они начинают с цепи, когда он еще маленький, совсем крошка. Так мне говорили.

– А что потом?

– Когда он прекращает сопротивляться, они заменяют цепь на веревку. Но слон уже не знает, как легко он может освободиться.

– Вроде приручения норовистых лошадей?

Нелл видит Чарли, который стоит в углу вместе с Мэри и тискает ее за талию и ягодицы. Скоро они отойдут и улягутся где-нибудь в высокой траве. Других девушек уводят от костра; парни выказывают нежность, бережно обнимая их и целуя в щеку. Она облизывает губы и чувствует, что они холодные, как земля.

Ленни кивает ей и подносит кружку ко рту. Она хочет покачать головой и дать ему понять, что она не нуждается в его обществе, но он уже спешит к ней, по пути спотыкаясь о собаку, пригревшуюся у костра.

Он хохочет от своей неловкости и садится близко, слишком близко к ней.

– Я кое-что тебе принес, – говорит он.

Она хочет отодвинуться, но и так уже сидит на краю. Она беспомощна, как рыбка, которая едва шевелит плавниками, когда ее со всех сторон оплетают щупальца кальмара. Он сует руку в карман и достает сложенный лист бумаги. Потом разворачивает: это цирковая афиша с оторванными уголками на месте прибитых гвоздей.

– Я забрал ее для тебя, – сказал он. – Думал, тебе понравится.

Покажи нам стойку на руках, пока не появились другие чудеса!

Он улыбается во весь рот. Афиша – это подначка, напоминание о том, что она отличается от остальных.

– Оставь меня в покое, Ленни, – повторяет она. Ей хочется найти более весомые и обидные слова, которые способны ранить, но она не смеет или не может. Выпивка туманит ей голову. Ей нужно уйти; она должна быть дома и лежать под теплым одеялом.

– Да что с тобой такое? – спрашивает он и тянется к ее руке. Она отдергивает руку с яростью, которая изумляет ее саму, и резко встает. – Я просто хотел посидеть с тобой…

Она не оглядывается на него. В поле, вдали от музыки, ее глаза начинают приспосабливаться к полумраку. Она спотыкается, но видит свой дом в конце улицы. Он выглядит еще более убого, чем раньше, из-за провалившейся крыши в центральной части.

Деревья шелестят, как юбки. Скрипка заводит веселый мотив.

Один последний танец!

Нелл внезапно передумывает. Ей невыносимо находиться в одиночестве. Она помешает нежностям Чарли и попросит его вернуться домой вместе с ней или еще немного посидит с Люси.

Она готова вернуться к костру, когда кто-то вдруг берет ее за руку.

– Я же сказала, оставь меня…

Ее слова замирают на губах. Это не Ленни, а ее отец, и он улыбается, растягивая губы над почерневшими деснами.

– Мы не причиним тебе никакого вреда, – говорит другой, незнакомый мужчина. – У нас есть замечательная возможность для тебя.

Все теряет смысл. Зачем отец хватает ее за руку? Кто этот мужчина? Ее охватывает страх, и она пытается бежать, но едва успевает сделать шаг, как ее тянут назад и широкая ладонь зажимает ей рот. От руки пахнет древесным дымом и апельсиновой коркой.

– Отпусти меня! – она пытается кричать, но издает лишь невнятный шум. Она сопротивляется, начинает лягаться. Там, едва в двадцати футах, стоит ее брат. Она видит, как он наклонил голову и целует Мэри в шею. Ему нужно лишь увидеть ее, понять ее страх, хотя бы на мгновение.

– Я не хочу, чтобы она боялась. Не буду делать ей больно, – говорит мужчина.

Она замечает перевернутые усы и все понимает; она знает, что происходит, что они собираются сделать. Это Джаспер Джупитер. Она ощущает его присутствие как яд, распространяющийся по ее руке, по ее телу.

– Прости, Нелл, – говорит ее отец. Он начинает всхлипывать, но ей только хуже от этого. Она бы расколошматила его, если бы могла, переломала бы ему все кости. Она убила бы его с такой же легкостью, как заколола свинью. Она наступает ему на ногу, старается зацепить ногтями. Ее отец. Потом в голове остается только звон от удара. Она съеживается и приседает. Весь мир звенит и раскачивается.

Но она не собирается сдаваться. Быстро метнувшись вбок, Нелл высвобождает голову и кричит. Крик выходит сдавленным, но этого должно хватить. Должно хватить для того, чтобы ее брат хотя бы на мгновение поднял голову.

И он поднимает голову; она видит это.

Он смотрит в сторону шума, но он стоит в круге света, а она находится в темноте. Ее сердце пиликает быстрее, чем смычок по струнам.

Заметь меня, умоляет она.

Впервые в жизни ей хочется стать заметной, чтобы десятки глаз были устремлены на нее. Но Мэри хлопает его по ноге, и он отворачивается.

– Прости, прости меня, – снова говорит ее отец, пока ее волокут по улице и ее ноги скребут по земле. – Тебе там будет лучше, чем здесь, Нелли. Здесь для тебя ничего нет.

Молотильная машина, думает она, когда ее поднимают выше, когда руки обхватывают ее пояс, бедра и лодыжки, пока она извивается, лягается и царапается. Ярость приносит облегчение, в котором он может раствориться и стать тем, чего они ожидают от нее. Она представляет металлические молоты, стучащие по наковальням, струйки жгучего пара. Она прикусывает язык, так что чувствует во рту вкус крови.

– Мы не хотим делать тебе больно, – повторяет мужчина, и она рычит на него.

– Ты дашь мне те двадцать фунтов, правда? – шепчет ее отец. Наверное, он думает, что она не слышит его. – Видишь, какая она настоящая?

Двадцать фунтов?

Она успевает оглянуться, прежде чем ее заталкивают в фургон и захлопывают дверь. Она скребет дерево пальцами, ощущает жалящее проникновение заноз. Там был ее брат, весь желтый в свете костра. Он положил голову на плечо Мэри, как когда-то делал с сестрой, и их лица светились таким же неземным светом, как лики волшебного народа фейри.