Читать книгу Цирк чудес - Элизабет Макнил - Страница 5

– Нелл! Нел-ли!

Брат зовет ее, но Нелл не отвечает. Она смотрит на парня, который галопом мчится вдоль утесов, склонившись к гриве своей лошади. У нее было противоречивое желание окликнуть его, чтобы он вернулся и посмотрел на нее так же, как в прошлый раз. Только посмотрите на него: вода плещется у коленей, из седельной сумки торчат скрученные афиши. Я думал, что ты тонешь. Воспоминание настолько пронзительное, что она удивляется, когда смотрит на пляж, где больше никого нет. Потом она упирается кулаками в бедра и вспоминает, что он видел, как она дурачилась в воде. Должно быть, сейчас он смеется над ней… как и Ленни.

Покажи нам стойку на руках, пока не появились другие чудеса!

Она здесь одна – только она и тысячи морских желудей, усеивающих камни, да крабы, которые возятся в прибрежных лужах. Крики ее брата стихают вдали. От соленой воды ее родимые пятна начинают чесаться. Она поднимает мокрые юбки и осматривает их, втайне желая поскрести ногтями. Некоторые размером с веснушки, другие можно обвести пальцами. Они покрывают ее туловище, руки и спину. Она никогда не называла их пятнами или отметинами, как делал ее отец. Она предпочитает думать о них как о песчинках и гальке – о целом морском побережье, рассыпанном по ее коже.

Она вспоминает ярмарку в соседнем городе, когда она была маленькой девочкой, – повозка, тяжело груженная цветами, их веселое уханье с Чарли, когда они подскакивали на колдобинах, рокот и лязг высоких металлических колес. Ее брату было пять лет, а ей почти четыре года. Лишь когда они приехали на рынок, она стала замечать перешептывания вокруг себя, странные взгляды, внезапные шаги в сторону. Горожан, которых она не знала и которые не знали ее. Шипящие вопросы. Ее отца отвели в сторону. Что с ней? Это кошмар… – она подумала, что умирает, а все умалчивают об этом. Она спросила брата: ее голос дрожал от страха. «Это они, – сказал он и сжал пальцами ее ладони. – Только они, а я почти не замечаю их». Но она все равно не понимала, не считала свои родимые пятна причиной для беспокойства, проблемой, которую нужно решить.

Собралась небольшая толпа, люди указывали пальцами. Кто-то протянул руку и провел по ее щеке. «Не слушай их», – учащенно дыша, прошептал ее брат. Но после этого она стала чаще замечать разные странности, воображать насмешки или смущение своих друзей, пока не начала отстраняться от них и искать одиночества.

Потом, когда они стали немного старше и священник учил их читать, они нашли потрепанный экземпляр «Волшебных сказок и других историй» на полках гостиницы. Они с Чарли внимательно читали книгу со сказками братьев Гримм и Ганса Христиана Андерсена. Они прочитали историю о Гансе, полумальчике-полуеже, о безрукой деве, о чудовище со слоновьим хоботом, покрытым рыбьей чешуей. Окончания сказок всегда заставляли ее умолкать и теребить подол платья. Любовь изменяла всех героев: Ганс стряхивал с себя ежовые иглы, как пиджак, девичьи руки отрастали снова, а чудовище становилось человеком. Нелл завороженно рассматривала гравюры, любуясь исцеленными телами. Исчезнут ли ее родимые пятна, если кто-нибудь полюбит ее? Каждый раз Чарли подвигался ближе и воздевал руки, как будто творил заклинание, избавлявшее ее от скверны, и это вызывало у нее глубокую печаль, которую она не могла ни понять, ни объяснить.

Она соскальзывает в воду. Холод такой резкий, что ощущается как ожог, но чесотка прекращается. Она хватает ртом воздух, быстрее работает руками и ногами. Проталкивается через гребни набегающих волн и выплывает на глубину, где таятся знакомые ей подводные течения. Фокус в том, чтобы переплывать их, а не бороться с ними. Но когда она чувствует их тягу, то наслаждается танцем с водной стихией. Она изгибается и уходит вниз; вокруг вьются крошечные пузырьки, линия горизонта заманчиво мерцает. О, эта неизбывная тоска по дальним далям! Когда она была моложе, то могла плавать целыми днями, пока пальцы на руках и ногах не скукоживались, как старые яблоки. Даже сейчас холод морских глубин напоминает о детских историях, которые она рассказывала самой себе. Что море может увлечь ее в подводное царство, к дворцам из витых раковин и мелкого жемчуга – в тайное место, куда могут отправиться только они с Чарли. Она дает волю воображению, как делала раньше: тарелки с аппетитной макрелью, звонкий смех, прикосновение другой руки к ее руке… Морская вода попадает в рот, она кашляет и всплывает на поверхность. Когда она оглядывается, то видит, что заплыла очень далеко; утесы кажутся маленькими, как букашки.

– Нел-ли! Нел-ли!

В промежутке между волнами она видит своего брата, который стоит на краю утеса и зовет ее. Его страх заразителен; холод забирается ей под кожу. Она вдруг чувствует себя усталой, изнуренной. Ее руки ноют, намокшее платье тянет вниз. Запястья как будто скручены проволокой. Ее посещает ужасная мысль, что она больше не увидит Чарли. Она представляет, как через неделю ее распухшее тело выносит на берег с выклеванными глазами, как брат оплакивает ее. Она яростно работает ногами, рассекает течение согнутыми руками. Море затягивает ее, и каждый гребок – это маленькая победа. Галечный берег приближается. Она ударяется лодыжкой о камень и чувствует, что счесала кожу до крови. До ближайшего валуна уже можно дотянуться; волны с плеском накатывают на гальку.

– Что ты делаешь? – сурово восклицает Чарли и хватает ее за руку. Его штаны промокли до коленей. – Ты напугала меня.

Она отворачивается, чтобы скрыть не только свою усталость, но и радость от его участия к ней.

– Это не смешно, – бурчит он, поглаживая разбитые костяшки пальцев на руке. – Совсем не смешно.

Она забредает обратно в воду, потом хватает его за лодыжку и строит жуткую рожу.

– Сейчас я съем тебя!

– Прекрати!

Он пытается стряхнуть ее, но она замечает, как улыбка кривит его губы, и вскоре она снова заставляет его смеяться. Вскоре она почти забывает обидные слова Ленни и взгляды других селян. Она забывает даже о том, что у Чарли будет ребенок и скоро он женится, а вот она никому не нужна. Сейчас они с братом просто резвятся в воде и бросают камушки. Каждый камушек идеально ложится ей в руку, как будто этот пляж, эта деревня и эта жизнь были предназначены ей. Чарли приносит ее обувь, и она ежится в прохладе раннего вечера.

– Давай попробуем поймать кальмара, – предлагает она.

За валуном хранятся маленькая рыболовная сеть и старый ржавый фонарь. Чарли достает их и зажигает масляный фитиль.

– Я не хочу идти на представление, – очень тихо говорит он.

– Почему?

– Я долго думал, – произносит он. – И я… просто оно мне не нравится.

Его откровение удивляет ее. Она кладет голову ему на плечо.

– И мне тоже.

Какое-то время они смотрят на воду и на заходящее солнце, пока вода впереди не начинает бурлить.

– Там! – кричит она, когда тень кальмара мелькает вдоль отмели. Чарли устремляется вперед и ловко бросает сеть. Существо отчаянно барахтается, щупальца свисают из крупных ячеек.

Нелли хватает студенистое тело, мягкое, как требуха. Кальмар такой скользкий и беспомощный. Она думает об окаменелых плезиозаврах, которых ученые люди выкопали из земли тридцать лет назад, о крылатых и чешуйчатых существах двенадцати футов длиной. Она пытает представить, как такое существо плывет ей в руки и какие деньги ей заплатят, чтобы выставить его напоказ. До нее доходили слухи о русалках, изготовленных из чешуи и обезьяньей кожи и выставленных в музее рядом с карликами, которые срослись туловищами у пояса.

Кто-то назвал это «эпохой чудес», а Чарли добавил: «Эпоха обмана и надувательства».

Балаган Чудес Джаспера Джупитера.

Кальмар содрогается, его щупальца присасываются к ее руке.

– Мы можем пожарить его на углях, – говорит Чарли.

У нее бурчит в животе. Трудно не проглотить кальмара живьем, хоть чем-то наполнить пустой желудок. Неделя была долгой, оплату задерживали, и они питались только овощами да гороховым пудингом.

Но Нелл откидывается назад и бросает кальмара в воду так далеко от сети, как только может.

– Зачем ты это сделала? – возмущенно спрашивает Чарли. Он хмурится, вытягивает сеть и бросает ее на камни.