Читать книгу Цирк чудес - Элизабет Макнил - Страница 14

Джаспер опускает железную задвижку фургона Нелли.

– Я не запер его, – говорит он, но она не отвечает. Он приоткрывает дверь на дюйм-другой и уходит. Она больше не убежит; он знает, что волшебство этого мира уже запустило в нее свои невидимые коготки.

Сегодня выдался очень долгий день. В шатре слишком жарко, и зрители настроены агрессивно. Они готовы испортить любой номер градом оскорблений и гнилых фруктов. В конце концов Виоланте вынужден расквасить нос одному парню, чтобы утихомирить публику. Время от времени взгляд Джаспера обращается к фургону Нелл и он думает: Дело в шляпе. Он отрезает лучшие куски мяса зебры, которую они жарят на ужин, и велит Стелле оставить тарелку на крыльце ее фургона. Минуту спустя рука заносит тарелку внутрь. Пока стрекозы порхают над застойными лужами, он вспоминает, как она танцевала среди толпы этих неотесанных крестьян. Развевающиеся волосы, грациозные движения рук, природный магнетизм.

Он знает, что может испугать ее, если слишком скоро повторит свой визит к ней, поэтому, когда вечернее представление заканчивается и лошадей уводят в стойла, он лежит на траве рядом с Тоби и Стеллой. Работники разожгли костер, цирковые карманники складывают свою добычу в кепку. Брунетт шьет новый головной убор для Минни; когда она замечает его взгляд, ее пальцы начинают сновать еще быстрее.

Он поворачивается к Тоби.

– Положи свою лапу на землю.

Его брат беспрекословно подчиняется, кладет мясистую ладонь на землю и растопыривает пальцы.

Джаспер втыкает нож между пальцами Тоби, все быстрее и быстрее. Крошечный серебристый шрам на большом пальце Тоби напоминает о его единственном промахе. Это игра на доверие. Каждый день он ведет одну и ту же игру со своими зрителями, но они этого не понимают. Актеры летают над их головами, бросают ножи, стреляют из пистолета, выпускают льва. Но они сидят на месте и сосут свои карамельные тянучки, поскольку верят, что это лишь иллюзия.

– Ты мне доверяешь? – спрашивает он, поворачиваясь к Стелле.

Она убирает руку.

– Ни на грош. Я продам тебя за леденец.

– Так было не всегда, когда у тебя был Дэш, – говорит Джаспер и втыкает нож в пучок травы.

Он видит, как вздрагивает Тоби при звуке этого имени. Дэш. Стелла опускает глаза и срывает пригоршню одуванчиков.

– Помнишь, когда мы были мальчиками и отец назвал нас «братьями Гримм»? – спрашивает Джаспер. – За наши идеи, наши истории. – Он игриво подбрасывает локон Стеллы. – Я могу придумать любую историю о ней. Могу превратить ее во что угодно. Скажем, в леопардовую девушку.

– Кого? – спрашивает Стелла.

Он указывает на фургон Нелл.

– Да, но что она такое? Где ты нашел ее?

– Под валуном. Она вылупилась из яйца. Ее принесла птичка. Я еще не решил.

– Где ты на самом деле нашел ее?

– В последней деревне. Одна будет моей звездой. Я куплю специальную шкуру для нее, а Брунетт сделает мне плюмаж для головного убора.

– Не знаю, – говорит Стелла. – Леопардовых девушек хоть пруд пруди. Тебе нужно что-то другое.

– Я могу выдать копченую селедку за кита.

– Только если не все остальные делают то же самое.

– Возможно. – Джаспер снова берет нож и прижимает острие к пальцу. – У нее есть грация, но нет выучки.

Он пробует думать о других пятнистых существах: курах и собаках, жирафах и гиенах.

– Ты можешь… можешь отправить ее в полет, – предлагает Тоби и заливается краской. – Или научить прыгать, как летнюю фею.

– Фея! – фыркает Джаспер. – Любая девчонка хочет стать феей!

Но в тот вечер, когда в весеннем небе восходит луна и на поля нисходит зябкая прохлада, он задумывается над этим и вспоминает причудливые отметины на ее лице. Он сидит на крыльце своего фургона и смотрит на острые иголки звезд над горизонтом, пока серебристые облака дрейфуют перед луной и затмевают ее. Силуэт пролетающей ласточки похож на узкую букву V. Он закусывает губу и щелкает пальцами.

Джаспер уже может представить зрительский ажиотаж и шепотки, хлопок воздуха, когда он стремительно выходит из-за занавеса. Тишина, только хруст опилок под его сапогами с позолоченными шпорами. Я представляю… Что же он представляет?

Тоби предложил фею. Идеи его брата часто оказываются полезными, но он высказывается так неуверенно, что их легко опровергнуть. Летающая фея. Джаспер рассматривает идею как предмет, который он мог бы поднести ближе к свету. Он барабанит пальцами по колену.

Королева Фей – нет, Королева Звезд, потому что ее отметины похожи на созвездия. Она может раскачиваться и летать вокруг арены с крыльями на спине. Воспарять на десять футов с веревкой вокруг талии. Если бы только его шатер не был таким низким, она бы могла летать над целым полем!

Он вскакивает и начинает рисовать на любой подручной бумаге, обертке от масла, куске обоев. Его мысли щелкают, как механизм. Он рисует лебедки, которые им понадобятся, и сами крылья. Сосредоточенно размышляет об углах и траекториях. Его ум всегда с легкостью хватался за инженерное проектирование. Еще мальчиком он рисовал лошадиные повозки и гидравлические насосы, кузницы и подъемные краны. Он знает, при каких температурах металлы сплавляются друг с другом; его радуют такие задачи, как починка парового двигателя. На войне он строил мосты из шестов, канатов и бочек из-под солонины. Его вызывали для устранения поломок на пароходах. По вечерам солдаты приносили ему сломанные винтовки и он разбирал и снова собирал оружие с такой же легкостью, как женщина штопает наволочку.

Пока он рисует полукруги и оси, то думает обо всех людях, имевших великие идеи в прежние времена. Он гадает, что испытывал Виктор Франкенштейн, когда делал наброски своего существа на клочках бумаги и копался в склепах и на кладбищах, собирая фрагменты плоти и кости. Его возбуждает электрический потенциал на кончиках пальцев; он заворожен видениями будущего. Он думает об игле, сшивающей воедино части монстра; он думает о Дедале, заключенном в башне, который ловит жаворонков и ястребов, общипывает перья с розовых тушек в воздухе, насыщенном ароматом оплывших восковых свечей. Синтез двух великих изобретений: крылья Дедала и чудовище Франкенштейна. Гордость Виктора, завершившего свои труды. Дедал, замерший на краю перед головокружительным провалом и готовящийся к прыжку; он не знает, но надеется, что воздух примет его, поднимет в небо и изменит его жизнь. Еще в школе они обсуждали мораль обеих историй. Тоби, которого учитель заставлял сказать хоть что-то, пробубнил, что эти истории были предупреждением: не нужно переоценивать свои силы и летать слишком высоко. Джаспер презрительно посмеивался над братом. Для него эти истории были стимулом к созидательному творчеству. Лучше изобрести удивительное чудовище, чем коротать жизнь в серости и безвестности. Лучше летать и падать, чем оставаться заключенным в башне.

Когда рисунок завершен, Джаспер поспешно идет к кузнецу. Здоровяк с лицом, багровым от жара, откладывает в сторону подкову, по которой только что колотил своим молотом. Джаспер тычет пальцем в бумажки, рисует фигуры в воздухе. Тут нужно спаять сочленения, здесь обрезать каркас, там вывести спицы, которые будут раскрывать и закрывать механические крылья. Они будут огромными, но узорчатыми, как у дрозда.

Джаспер потрясает своими рисунками.

– Я хочу, чтобы ты приступил прямо сейчас, Гэлем.

Кузнец смотрит на него и утирает лоб мясистой рукой.

– Уже поздно, – начинает он. – Совсем темно…

– Сейчас же! – требует Джаспер, поигрывая кнутом у его башмаков, и Гэлем берет рисунок. – Мне это понадобится через два дня. Мне наплевать на недостающие подковы и сломанные хомуты. Сначала нужно сделать это.

В конце концов кузнец кивает и оглядывается на раскаленную добела плавильную кузню. Джаспер тоже будет переплавлен в этой кузне и вознесется еще выше вместе с успехом Нелл. Когда он уходит, то момент вдохновения в его сознании связан уже не с робким предложением Тоби, а с работой его собственного воображения, когда он смотрел на звездное небо. Это его собственная идея! Она обретает форму в виде тщательно сконструированного механизма.

Он мысленно перескакивает в будущее и видит оживленную толпу вокруг рекламных афиш о его представлении в Лондоне. Неважно, пусть даже пройдет целый год, прежде чем он сможет себе это позволить; это время все равно наступит.

Мы представляем Королеву Луны и Звезд – воздушную фею, которая завершает представление и знаменует окончание дня, – и сегодня вечером она будет летать, как ни одно другое чудо на свете…

Он представляет, как стремительно распространяются новости и как сама королева приглашает его на аудиенцию. Блестящее завершение его шоу пробудило в ней прежнюю любовь к цирку и чудесам природы, утраченную, как ему говорили, после смерти принца Альберта. Он почти чует аромат залов Букингемского дворца, куда его обязательно пригласят после представления. Запахи полироля для серебра, свечей из пчелиного воска и старинных книг. «Вы настоящее чудо, – скажет ему королева. – Вы создали великолепное представление».

Его труппа разошлась по жилым фургонам. Кроме него и кузнеца, только тройняшки еще не ушли на покой; их фигурки исчезают в лесу, когда они идут проверять свои ловушки на зайцев и фазанов.

Он подходит к фургону, который теперь принадлежит Нелл. Всматривается через щель между досками и мельком видит волну ее волос на подушке. Он рад, что не сталкивается с обвиняющим взглядом ее зеленых глаз. Во сне ее черты становятся нежными и миловидными, выпяченная нижняя губа выглядит почти по-детски. Он испытывает судорожное желание, но не физическое влечение, а предвкушение того, что она может ему принести.

Он поворачивается и смотрит на все сразу: на собрание отдельных вещей, составляющих его блестящее представление. Деревянные шесты, туго натянутый барабан циркового шатра. Животные, набитые в фургоны как сельди в бочку. Он знает имена всех актеров, грумов и работников, даже имя арендованного младенца, которого они выдают за незаконного отпрыска его карлицы Пегги. Цирковое шоу похоже на хорошо смазанный механизм. Когда Джаспер смотрит на горизонт, он испытывает такой восторг, как будто окрестные деревья и холмы тоже принадлежат ему вместе с береговой полосой океана, усеянной разбитыми ракушками и тысячами мидий, лепящихся к скалам. Он думает об амфитеатре Эстли и о музее Ф. Т. Барнума, сгоревшем дотла, о крушении Пабло Фанка[9] и не понимает, как они могли выжить после таких катастроф. Банкроты. Ничтожества.

Он поднимает руку и проводит пальцем по запястью. Интересно, чувствует ли себя кто-то еще таким же бессмертным, как он? У него слишком много мыслей, слишком много идей и устремлений, чтобы просто взять и умереть. Когда его дядя был похоронен на Хайгетском кладбище, он прошел по Египетской аллее с ее ухоженными дорожками, мавзолеями и темными гробницами и услышал мужской голос, непринужденно сказавший: «Скоро это кладбище наполнится людьми, которые считали себя незаменимыми». Джаспер замер в лучах предвечернего солнца и целую минуту не мог сдвинуться с места.

Он проводит ладонью по подбородку. Сияет луна, и мир неощутимо поворачивается вокруг своей оси. Он неслышно входит в фургон Стеллы.

– Подвинься, моя маленькая избранница, – говорит он. Она зевает и принимает его в свои объятия. Он налезает на нее сверху и спускает бриджи.

Когда он входит в нее, то думает о чернилах, сочащихся с перьев литературных поденщиков на Флит-стрит, о своем имени, кочующем из уст в уста. Балаган Чудес Джаспера Джупитера. Его имя наполняет живое пространство Лондона, распространяется по улицам и переулкам и достигает слуха королевы. Джаспер Джупитер, Джаспер Джупитер. Деньги сыплются в его цилиндр.

Он представляет Нелл, летающую над головой королевы; ее металлические крылья хлопают за спиной, руки раскинуты в стороны. Это я все придумал, – скажет он королеве Виктории в ее дворце. – Я создал ее. Я нашел эту девушку в прибрежной деревушке и наделил ее крыльями. Это мое творение.

– М-м-м, – бормочет Стелла, прикрыв глаза в экстазе, и он смотрит на нее. Он знает это выражение лица; он видел такое же выражение, когда она раздевалась перед клиентами под красным фонарем. Голова запрокинута назад, зубы кусают нижнюю губу.

Он гадает, совокупляется ли она с ним потому, что тоже хочет ощущать след Дэша, – близость, которую они оба потеряли.

Он закрывает глаза, стонет и наваливается на нее.

– Подвинься, – говорит она, зажигает сигару и выпускает клуб дыма. – Я тут думала… – продолжает она, словно подбирая оставленную нить разговора, – я подумала, что могу выманить твою леопардовую девушку.

– Королеву Луны и Звезд.

– Что?

– Так ее будут называть. Я уже решил.

– Хм-м-м, – бормочет Стелла и выпускает дым из уголка рта. Она перекатывается набок. – Ты что-то уронил.

Он думает, что речь идет о деньгах, потому что она вытаскивает купюры из его кошелька каждый раз после того, как он кончает, и говорит: «Жизнь – это сделка, и я буду худшим клоуном, чем Уилл Кемп[10], если не получу вознаграждение за мои труды». Но она подбирает что-то маленькое и блестящее. Кольцо; должно быть, оно выпало у него из кармана. Он сует кольцо обратно.

– Это же от Дэша… – Она подносит ладонь ко рту.

– Оно мое, – слишком поспешно говорит он. – Оно принадлежало моему отцу, просто выглядит так же.

Он натягивает бриджи и выходит из фургона, прежде чем она успевает что-то добавить.