Читать книгу Зимнее сообщение - Елизавета Клейн - Страница 7

Сберегла серый берег я в сердце своём

Тяжестью каменной-каменной…

Помнишь, сидели у фьорда вдвоём —

Душою к душе израненной?

Помнишь, искали своё – вдалеке,

В разливах повисшего неба?

При старом, уставшем от брызг маяке

Дышали солёным плацебо…

Что-то рвётся опять в груди,

Разрывает на части, как прежде…

Только как-то не так… Чёрт возьми!

Я как мумия в тряпках-одеждах.

Что-то будет, предчувствие стойко – :

То ли снег наметёт, то ли дождь,

А внутри нарастающе горько,

Я уже не приду, – не вернёшь!

Что-то есть или кануло в Лету,

Где-то взрыв или полная тишь…

Ты уйдёшь, не найдя ответа…

Может умер уже… или спишь…

Я гулял бы с тобой под дождём,

Я и в снег, и в метель – на край света!

Только ты всё твердила о нём,

Ну а я… был совсем не заметен.

Я достал бы цветы со всех гор,

Я прочёл бы стихи всех поэтов!

Ну а ты… ты мечтала о нём…

Ну а я… я грустил без ответа.

Я отдал бы всю душу свою,

Я бы сердце всё в клочья… порвал бы!

Ну а ты… я тебе ни к чему…

Ну а я… я как прежде страдал бы…

Не знаю счастья более…

Не знаю счастья более,

Чем быть с тобой, мой друг,

Быть небом и землёю

И всем, что есть вокруг.

Любить твоё дыханье,

С тобой судьбу делить.

И каждый день с признаньем

Тебя благодарить:

За радость, за улыбку,

За светлую мечту,

За каждую ошибку

И преданность твою;

За долгое терпенье,

За каждое прости,

За леность, и за рвенье,

И за призыв цвести

Как яблонька весною,

Как роза поутру…

И быть всю жизнь с тобою,

Днём ясным и в пургу.

В колыбели, где звёзды рождались,

Зарождалось и чувство моё…

Беспредельностью поражая

И божественно-ярким огнём…

Сквозь парсеки и чёрные дыры,

Сквозь туманности и пути

Разрасталось, влекло, манило,

Подбивало тебя найти…

Наших судеб сошлись орбиты,

Наших чувств разгорелся квазар,

В нашем космосе только одни мы

Отражаем звёзды в глазах…

Притяжение неимоверно…

Нарушаем Вселенной закон —

Свет от нас рекой неизменной

Растекается вглубь веков…

Он рождает старые звёзды,

Он дарует жизнь на Земле.

Без сомнений, метаний, вопросов

Наше Солнце зажглось в полумгле…

Чувство, что любовью зовётся,

И что в каждом кванте живёт,

Большим взрывом во тьме пронесётся,

Сотворит этот мир и зажжёт…

Как бы я, моя ненаглядная,

Над собой рассмеяться хотел!

Только судорогой невероятною

Всё скрутило от острых стрел!

На губах не улыбка – оскал!

Сам себе я во всём перечу!

Ты – всё то, что я в жизни искал!

Признаюсь, что от первой встречи

Я дышать без тебя не могу!

Этой боли, что враз скрутила,

Пожелать не могу и врагу!

Улыбнись же, моя любимая!

Я смешон! Знаю это сам!

Но любовь, ни с чем не сравнимую,

Я прочту по твоим глазам!

Моё солнышко, моя милая!

Что же ты меня так измучила?

Что ты хочешь со мной совершить?

Я такой! И другим, пойми меня,

Не могу – не хочу я быть!

И зачем? Ведь в меня влюбилась ты

Вот в такого, какой я есть!

Бесшабашный, влюблённый, задиристый!

Не в моём характере спесь!

И тщеславие мне не свойственно,

В звёзды я никогда не стремлюсь!

Не смущайся, не беспокойся:

Я тебя потерять боюсь!

Необычно: мне страх неведом!

Я бросаюсь во всё с головой!

Ты улыбкой добилась победы!

Победитель любимый мой!

Ничего не прошу: всё спрошено,

Всё замётано, запорошено,

В долгий ящик навек отложено.

У друг друга мы не в долгу.

Да, я знаю, какая разница:

Я – даю, ты из тех, кто дразнится.

И хотела бы быть проказницей,

Да, боюсь, уже не могу.

Это мне без тебя – немыслимо,

Это мне без тебя – бессмысленно,

Приглушается жизнь в pianissimo,

А тебе без меня – всё норм.

Впрочем, может, это и к лучшему,

Ты живёшь, и вполне везучий ты,

И тебя касаются лучики,

Вон, от солнышка за окном.

Я счастлива. Видишь, а кончилось хорошо:

Пускай и не так, как бывает в приличной сказке.

Я в замке у принца, но ты, мой дракон, нашёл

Возможность меня уносить к самоцветам ласки.

Я счастлива. Звонко, хрустально, и страшно ждать.

И страшно, и весело ждать своего дракона,

Ведь вся королевская конница (или рать?)

Стоит на охране супружеского закона.

Я жду тебя чутко: как дымом запахнет даль,

Печаль Несмеяны сменяется на улыбку.

Летаем до звёзд и обратно. И только жаль,

Что каждое наше свидание очень зыбко…

Нас замело. Стихи не о тебе.

Касания всё реже кожа к коже.

То становился ближе и дороже,

То виделось – ты мне не по судьбе.

Стихает вьюга, видишь, снегопад

Становится спокойным и усталым.

Я ждать и жить тобой не перестала,

Но чаще отвечаю невпопад.

Идут часы. Скончался календарь.

Поставила на красное: на осень.

Но выпало зеро. А нас заносит —

Усталость, снег. Прости. Уже январь.

Снег омерзительно скрипел под каблуками.

Я шла домой – ещё не лёд, уже не пламя.

Я выходила из себя, и приходила

В себя, и думала о том, как это было.

О том, как я тебя люблю: до слёз, до смеха;

Насколько всё, что между нами, не помеха;

О том, что, может, ты и прав, что, может, лучше,

Чтоб ты не бытом был, а так – счастливый случай;

О том, как странно, что я ждать не перестала,

Стерев за годы столько пыли с пьедестала;

О том, что ты, конечно, тоже ведь не камень…

И только снег скрипел, скрипел под каблуками…

Первый снег выпадал на последнее золото клёнов,

Но шиповник отчаянно-глупо стремился цвести.

Я кажусь себе так же отчаянно-глупо влюблённой,

Возвращаясь к пятнадцати, отступом от тридцати.

Всё бессмысленно, время надежд задыхается пылью,

Задыхается снегом и осенью, и ноябрём.

Я устала от чувства тоски по тебе и бессилья,

И, похоже, о будущем нашем друг другу мы врём.

Я не знаю, что лучше: цвести под бесчувственным снегом

Или молча принять безысходный холодный покров?

Я хочу быть с тобой, беспричинно, спонтанно, с разбегу…

Это – странно отчаянно-глупое чувство – любовь…

Ничего до конца не прошло внутри,

Снова буду писать тебе до зари.

Мы опять играем в «замри-отомри»:

Ты уходишь, я замираю.

Я тебе посвящала календари,

Загорались надежд моих фонари.

Ты не можешь не врать, я привыкла – ври.

Я вообще-то такая зая.

…И зачем, вот скажи мне, твоё плечо,

Если ты – не меня, и не горячо…

…В переписке с тобой я мешаю «чё»

И аспекты сольного пенья…

Я не знаю, зачем ты звонишь ещё,

Но в глазах твоих то ли весёлый чёрт,

То ли омут, и мостик над ним в обход,

И возможно, моё спасенье.

Навязала из слов торопливый неровный орнамент

И закинула в почту. Рыбачу. С чем невод придёт?

Нет ответа пока. И улыбка, как воск, оплывает.

Мотыльки в животе прекращают счастливый полёт.

Я пишу тебе зря. И тебе ли пишу, не себе ли?

Нет на свете тех слов, что сумели бы всё изменить.

Тики-так, день за днём, за неделей проходят недели.

А из снов и словес почему-то всё тянется нить.

А знаешь, как это страшно —

Скользить по самому краю?

И помня, как путь тот опасен,

Идти, на страх не взирая.

А знаешь, как это больно —

Ступать по острым осколкам.

Мечта, что забыта тобою,

Разбилась… Ты видишь, их сколько?

А знаешь, как сердце тоскует,

По нежным твоим признаниям?

Как тягостно ждёт и ревнует,

Привыкло оно к страданиям…

Ты знаешь, я комом в горле

Любовь ощущаю Такую…

Что боль моя – капля в море,

Когда твои руки целую.

Явился рыцарь благородный

В драконье логово с утра

Для битвы с ящером негодным,

Что дев похитил без числа.

Вскричал воитель: «Мерзкий ящер!

Пришёл я выручить принцесс,

Спасти от плена! Меч разящий

С тебя собьёт, ворюга, спесь!»

Не думай, что удастся скрыться

В могильном холоде пещер.

Яви свой лик, мы будем биться!

Так выходи же, подлый зверь!»

Вослед дополнил речь воитель,

Взмахнув для верности мечом:

«Дракон, я жду тебя, вредитель,

В конце- концов, будь мужиком!»

В пещере вдруг раздался грохот,

И заполошный женский визг,

Потом дракона нервный хохот,

Такой, что камни затряслись.

«Ты звал меня, о славный рыцарь?

Теперь стремглав беги, глупец!» —

Дракон ответил, и зарница

Тьму разогнала наконец.

Свивая нервно тело в кольца,

Явил дракон уставший лик

И, крылья опустив безвольно,

Издал печально тихий рык:

«Знай, рыцарь, я не похититель,

Уж сам который год в плену.

Принцесс не крал. В мою обитель

Пришли девицы по добру

В надежде здесь найти свободу

От воли царственных отцов,

Что замуж гонят лишь в угоду

Своих бездонных сундуков.

Теперь же нет на них управы,

В пещере царствуют они.

Ты не гляди, что худощавы —

Забьют без лишней болтовни».

Тут из пещеры крик донёсся:

«Дракоша, милый, суп готов!

Иди в пещеру, не морозься,

Мы ждём, гони своих дружков.».

Подумал рыцарь: «Вот засада!

Я шёл сюда спасти принцесс,

А эти девы без пощады

Дракона мучают, как бес!»

«Беги, глупец, пока не поздно!» —

Чуть слышно ящер прорычал.

Вздохнув, добавил: «Я серьёзно!

Иди уж! Будет же скандал!»

Понуро ящер вполз в пещеру,

Печально крылья волоча.

«Где шлялся? Где твои манеры?!» —

Разнёсся гомон, грохоча.

Решил тут рыцарь: «Ну, их к чеёрту!

Всех этих взбалмошных принцесс!»

И прочь ушёл походкой твёрдой,

Клинок сжимая за эфес…

Знаешь, всегда поначалу – восторг до слёз.

До истощения: можешь не есть, не пить.

Каждое слово и каждый кивок – насквозь,

Сутками вместе, без сна, и откуда прыть.

Позже ты знаешь привычки, мечты, и вот:

Скука заглянет впервые, потом – ещё,

Первый звоночек: «смотри, отрастишь живот»,

Дальше – ночами не так уж и горячо.

Время идёт. Начинается нервный тик —

Так, всё должно быть так, но совсем не так.

Взгляд не искрится, не пишется больше стих.

Дом – да и тот в апатии, в нём бардак.

Всё остывает: и ужин, и страсть, и ты.

Кажется, даже снег из-за нас продрог.

Всё позабыто: привычки, восторг, мечты.

Память рачительно каждый хранит упрёк.

Здесь пепелище. Не вырастет и сорняк.

Ведьм и сжигают за то, что они горят.

В моде у рыцарей, как и всегда, броня:

Из равнодушия прочный стальной наряд.