Читать книгу Медленная река - Елизавета Сергеевна Котова - Страница 8

Маленькая капля воды стекла с медовой пряди на висок. Проделав свой путь по нему, она на секунду задержалась на мягкой скуле, сползла по щеке, задевая едва заметные белые волоски длиной не больше миллиметра и упала на плечо. Там я стерла ее губами, запечатлев еще один поцелуй на коже Джеймса.

Мы уже десять минут лежали в его просторной спальне на изумрудных простынях, и Джеймс рассказывал о своей службе в полиции. Я не очень люблю такой оттенок зеленого, но, в конце концов, это дом Джеймса, а не мой. Увлеченно повествуя о тонкостях расследования дел, связанных с мелким воровством, парень почти не смотрел на меня, и его плоская широкая грудь со слегка заметными ребрами медленно вздымалась в такт дыханию. Я обнимала его одной рукой, а второй нервно мяла край подушки. Я чувствовала себя неловко, лежа перед ним обнаженной и, что ни странно, даже не уставшей. Наш первый после расставания секс был в меру страстным, но слишком коротким. Наверное, глупо было ожидать марафона длиною в день, но почему-то мне было немного грустно. Я находилась в замешательстве и хотела поговорить с Джеймсом о наших отношениях, а не о вскрытии чужих квартир и карманных воришках.

– Послушай, Джеймс…

– Что?

– Что будет дальше?

– Дальше? – парень недоуменно посмотрел на меня.

– Да. Я имею в виду с нами. Ну то есть, как будут развиваться наши свободные отношения?

– Свободные отношения? – Джеймс слегка улыбнулся уголками рта и округлил глаза. Он всегда делал так, когда немного нервничал в разговоре. – Я думал, что у нас что-то вроде секса по дружбе?

– То есть ты считаешь, что мы друзья? – я убрала руку с груди парня и села на кровати.

– Ну да. Мы отлично ладим! У нас много общих интересов. Конечно, не всегда все гладко, но, согласись, лучше, чем в последние несколько месяцев наших отношений, – засмеялся мой «друг». – Это было ужасно, верно? У меня столько негативных воспоминаний до сих пор, страшно вспоминать…

– Джеймс, я не понимаю… Неужели ты совсем не рассматриваешь…

– …отношений? – устало протянул он – Знаешь, я рассказывал тебе про свою бывшую, Фиби, с которой расстался пару месяцев назад.

– Да, я помню. Ты все еще любишь ее?

– Что? Нет, конечно, нет! Мы долго были вместе, но нет. Я говорил тебе, у нас все начиналось как в раю, а закончилось тем, что я снова стал агрессивным мудаком. Я срывался на нее из-за каждой мелочи и не был достаточно внимательным. Я немного жалею об этом, но я просто такой и поменять себя не могу. Эгоистичный бескомпромиссный Джеймс… Ты же помнишь все это дерьмо.

– Да, но ты говорил, что тебе хочется с этим справиться.

– Может быть. Но я не представляю как. И не хочу сейчас разбираться с этим. Я устал от серьезных отношений, я хочу быть один, наслаждаться жизнью, продвигаться по карьерной лестнице, а не думать о том, как выпросить прощения у кого-то или как не задеть чьи-то нежные чувства.

– Неужели ты думаешь, что, если мы будем постоянно проводить время вместе и заниматься сексом, мы не сблизимся?

– Нет, не думаю, это совсем не то. Мы будем придерживаться каких-то разумных границ, и все будет хорошо.

– Так не бывает, Джеймс!

Парень закрыл глаза, потер их пальцами и вздохнул так, словно я была назойливым комаром, жужжавшим возле его уха. Он сел на кровати, обнял меня и неловко поцеловал в плечо. Его поцелуй был нежный, мягкий и теплый, но удовлетворения я не почувствовала.

– Слушай, Грейс. Я все понимаю, ты боишься, что тебе будет больно. Но мне не нужны отношения. Я не хочу в них находиться. Это все слишком серьезно, и я не готов к такой ответственности. И поверь мне, тебе тоже не нужны эти отношения. Ты же помнишь, как много плохого в них было.

– Но и много хорошего тоже, – робко возразила я.

– Грейс, мы абсолютно не понимали друг друга. Ты ревновала меня к каждой девушке, с которой я разговаривал, я нарушал свои обещания, делал тебе больно и не уделял внимания. Может, я вообще не приспособлен к отношениям и мне лучше быть одному? Не знаю. Но я очень страдал, находясь рядом с тобой, это все было утомительно и мучительно для меня, и я устал тогда.

– Все может быть по-другому.

– Не думаю, Грейс, – Джеймс еще раз поцеловал меня в лоб и, встав с кровати, начал надевать джинсы. Следом он вытащил из шкафа черную кашемировую водолазку, а я, пока он одевался, продолжала сидеть, закрыв нижнюю часть тела простыней и тупо уставившись на широкую медовую спину любимого. До меня медленно доходил смысл сказанных им слов. Он не любит меня, он не хочет быть со мной вместе. Для него я – призрак из прошлого, олицетворение всех самых истеричных и драматизирующих девушек в мире. И единственное, что его интересует во мне, – это мое тело. Девушка, с которой можно заняться великолепным сексом, поболтать после этого пятнадцать минут на умные темы, а затем выставить за дверь. Он знал, что я не откажу ему. И самое ужасное, что, понимая все это, я продолжала любить его и тянула время, чтобы остаться подольше.

– Грейс, почему ты не одеваешься? У меня есть дела, мне нужно созвониться с коллегами вечером и обсудить кое-что.

– Да, сейчас, – я заставила свои наворачивающиеся слезы залиться обратно куда поглубже и подняла с пола смявшиеся черные трусики. Я не могла расплакаться прямо при Джеймсе. Тогда бы он подумал, что я пытаюсь заставить его остаться со мной, давя на жалость, а я не хотела выглядеть так сейчас. Слишком уж часто и без этого в последнее время я чувствовала себя жалкой.

Мы вышли в коридор, и парень начал надевать синее пальто. Синий был его любимым цветом в одежде.

– Ты собираешься меня проводить?

– Да, разумеется. Это будет вежливо, ты не считаешь?

– Нет, Джеймс, я доберусь сама.

– Послушай, я не хочу, чтобы ты чувствовала себя как-то неправильно. Мы же договорились, что будем общаться хорошо и кроме секса. Помнишь? Это было твое условие.

– Я собиралась зайти к Ванессе, так что… необязательно. Я сейчас поеду к ней.

– Ах, ну ладно, – стараясь не показывать своего облегчения, Джеймс снял пальто и повесил его на крючок. – Передавай ей привет.

– Угум…

Дверь за мной захлопнулась, и я быстрым шагом пошла в сторону дома. Мои невыплаканные слезы закаменели где-то внутри, и теперь мне было тяжело от того, что все чувства и боль последних недель и этого дня я не могу выплеснуть в рыданиях. Джеймс был моей единственной надеждой на счастье сейчас, а теперь я потеряла его. Я зашла в супермаркет, купила себе три бутылки грейпфрутового пива. Родители сегодня уехали навестить бабушку, а потом собирались переночевать у тети Элен, а Джун улетела к своему парню в Нью-Йорк, поэтому никто не стал приставать бы ко мне с вопросами о том, почему я такая мрачная сегодня. На секунду мне стало стыдно, что я трачу время на секс с бывшим, пока моей семье нужна моя поддержка.

Придя домой, я открыла одну бутылку, выпила ее почти за несколько минут и сразу же начала вторую. Затем, не переодеваясь, легла на диван и набрала номер Ванессы.

– Да, Грейс?

– Я дома, – Ванесса прекрасно знала, куда я сегодня ходила.

– Ооох, и как все прошло? Рассказывай! Он был хорош?

– Ну, это был обычный секс…

– Так, понятно. А что с голосом?

Я глубоко вдохнула и пересказала Ванессе все от начала до конца. Про то, как мы час листали каналы телевизора, неловко обсуждая героев телешоу и не зная, как друг к другу подступиться. Про то, как занимались любовью и Джеймс нежно целовал мои ступни. И конечно, про то, как он сказал, что не хочет начинать со мной отношений.

– Ммм… – когда я закончила рассказ, Ванесса озадаченно молчала. Я знала, что сказать ей нечего, да и что тут скажешь. – Ну и дела. А почему он тебе сразу не обозначил, что между вами ничего не возможно? Кажется, он говорил, что это может быть вашим вторым шансом?

– Я тебя умоляю, Ванесса! – я закатила глаза от очевидности ответа. – Известно почему! Он знал, что я не соглашусь. Ох, Несс, я не представляю, как жить дальше, серьезно. Я не уверена, что он изменит свое мнение. Иногда мне кажется, что мир сошел с ума и я никогда не встречу мужчину, с которым мне не придется выбирать между ним и моим чувством собственного достоинства!

В трубке раздался писк, и я посмотрела на экран. По второй линии мне звонила моя коллега с работы Андреа.

– Несс, подожди, я перезвоню тебе через несколько минут, – сказала я и ответила на входящий вызов. – Алло, Андреа?

– Грейс! Почему ты не сказала, что уходишь? Я думала, мы собираемся открывать новую рубрику, разве не это мы с тобой планировали в начале месяца? В конце концов, ты могла хотя бы предупредить, – в голосе женщины послышались нотки упрека. – Это такая замечательная идея, я не справлюсь одна, и Марла тоже интересовалась этим, а теперь у нее новый проект и…

– Стоп! – я прервала поток ее быстрой недовольной речи. – Ухожу? Куда?

– Как куда? Увольняешься, конечно! Я в шоке, что ты меня не предупредила. Все в шоке. Мартинс сегодня все утро ходил и давал Симоне указания, чтобы она выложила на сайты объявления о вакансии на твое место. Вы что, договорились с Габи? Признавайся!

– Андреа, я позвоню тебе позже.

– Но новая рубрика…

Я сбросила вызов, не дослушав возмущенные речи коллеги, и в шоке уставилась на телефон, будто не веря, что пару секунд назад услышала из него эти слова. Что-то я не помню, чтобы собиралась увольняться, тем более учитывая, как много работы я сделала за последний месяц. Сердце глухо ухало в груди, пока я лихорадочно набирала номер мистера Мартинса. Ответил он только на третий раз, и по тяжелому дыханию я поняла: он только что вышел из спортивного зала. Главный редактор с его комплекцией эктоморфа2, худенькими сгорбленными плечами и выпирающими, почти подростковыми коленями уже больше полугода пытался сделать свое тело более спортивным. Пока тщетно.

– Я слушаю, Грейс. Только, пожалуйста, побыстрее – я занят.

– Мистер Мартинс, мне звонила Андреа и говорила, что… что вы ищете нового человека на мое место.

В трубке повисло тягостное молчание.

– И?

– В смысле «и»? – возмутилась я, чувствуя, как приближающийся всплеск агрессии клокочет где-то в районе солнечного сплетения. Еще одна моя черта характера, которая совсем не радует в последнее время. Я вспыхиваю как соломенное чучело на аризонском поле. – Я не понимаю, на каких основаниях? И почему вы сначала не посоветовались со мной или не оповестили меня?

– Извини, я правильно тебя понял? Я, главный редактор, должен советоваться с сотрудником, которому плевать на судьбу компании?

– Ах вот, в чем дело… Вы не считаете, что это несправедливо? Я ни разу не подставила вас за все эти более чем полгода, сдавала материалы в срок и выезжала на съемки вместо этих чертовых фотографов!

– Грейс, угомони свои эмоции, хорошо? Я не собираюсь обсуждать свое решение. Когда вернешься в Нью-Йорк, зайди в редакцию за вещами и подпиши бумаги. Вот! Какой же это журналист, который при малейшей возможности уезжает по своим личным делам? И это ты называешь ответственностью?

– Но мы ведь договорились, и я выполняла большой объем работы все эти дни, даже больше, чем…

– Господи, Грейс! Прекрати этот цирк, хорошо? Кстати, о деньгах не волнуйся. Сегодня 26-е число, а значит, я оплачу тебе этот месяц как положено. Когда ты соизволишь заявиться в Нью-Йорк, разумеется, – ухмыльнулся редактор. – Ладно, извини, мне пора идти. До встречи!

Я раздраженно бросила телефон в стену, наблюдая за тем, как он с тяжелым стуком ударяется об нее и падает за кровать. Потом подошла к столу и одним махом сбросила с него все, что там стояло. Желтая керамическая кружка разлетелась на мелкие осколки, но это меня не остановило. Подлетев к стене, в которую секунду назад бросила телефон, я несколько раз ударила по ней кулаками и только тогда немного остыла и сползла на пол. Я чувствовала, как волны ярости буквально захлестывают меня с головой. Мне казалось, что я готова была убить мистера Мартинса, – настолько сильной была моя злость. Именно в тот момент, когда моя голова была заполнена мыслями о Джеймсе, а моя семья отчаянно нуждалась в поддержке, Мартинс решил уволить меня! Я вспомнила о том, что он всегда странно относился к нам с Габи, и подумала, что, возможно, здесь был замешан какой-то личный мотив. От этой мысли мне стало горько. Моя жизнь значительно осложнялась тем, что теперь мне предстоял поиск новой работы и снова, снова, снова – попытки удержаться на плаву в Нью-Йорке. Наверное, было бы разумнее сохранить деньги, отработанные за этот месяц, и остаться в Сиэтле, пока я не найду подходящее предложение? Но как тогда быть с моей частью платы за квартиру? Неужели мне придется вернуться в Сиэтл? И почему, почему я опять так быстро потеряла работу?

Вопросы кишели у меня в голове, как черви, и настроение все мрачнело и мрачнело. Кое-как я заставила себя подняться, потерла содранные об стену костяшки и задумалась – куда двигаться теперь? С чего мне начать? Может, попробовать позвонить знакомым журналистам и узнать, нет ли вакансий в их редакциях? По крайней мере, это позволит мне выиграть немного времени и я приеду уже к собеседованию. Нет, я не могу позволить себе сейчас распустить нюни.

Упорно справляясь к подкатывающей к горлу нервной тошнотой и слезами, я села за стол и открыла в телефоне книгу контактов. Первый человек, который пришел мне в голову, была Селин.

С Селин мы познакомились еще летом, когда я пробиралась через бешеную толпу таких же журналистов к спикеру на форуме, чтобы взять у него комментарий, и какой-то придурок случайно облил меня карамельным латте. Ценой своей любимой светло-розовой рубашки я все же получила ответы на нужные вопросы, а потом отправилась в туалет в надежде отмыть пятно, где и познакомилась с Селин. По счастливой случайности, у нее оказалась с собой кожаная куртка, которую она забрала из химчистки утром (а погода тогда стояла чертовски жаркая, особенно когда вокруг тебя на 75 процентов – бетон и стекло). Так мы и отправились ко мне домой с форума – я, умирающая от жары и потоков пота, в застегнутой под горло кожанке на почти голое тело, и моя новая знакомая, держащая в руках мокрую испорченную рубашку.

Позже я познакомилась с Селин поближе и поняла, как мне повезло встретить ее. Селин родилась в небольшом приморском городке Вильфранш-Сюр-Мер на юге Франции. Да, Нью-Йорк – город многонациональный, и это еще мягко говоря. Селин представляла собой тот тип девушек, которых называют «парижанками» вне зависимости от их национальности и места рождения. Элегантная, миниатюрная, всегда со вкусом одетая. Ее черты лица были кукольными, но не смазливыми или похожими на лица моделей со старых показов Victoria’s Secret, а такими, про которые обычно говорят «естественная красота», – она словно освещала улицу перед собой своей жемчужной улыбкой и широко распахнутыми светлыми глазами. Природная интеллигентность и любовь ко всему эстетичному позволяли Селин очень успешно вести в одном журнале целый раздел о моде, и часто, идя вместе на йогу или танцы по вечерам, мы обсуждали коллекции Chloé, Jacquemus и других наших кумиров. Я любила в Селин ее рассудительность, умение подойти к любому вопросу критически и мудро, живой нрав, искренность и уникальную способность безумно очаровательно смешивать в своей речи французский и английский. Селин была старше меня всего на год, но иногда мне казалось, что она прожила уже тысячу жизней, – настолько умной и неосуждающей всегда была эта француженка.

На Селин можно было положиться, она уже часто выручала меня в разных ситуациях, и сейчас я надеялась, что она обрадует меня наличием открытой вакансии в ее редакции. Любой вакансии.

– Bonjour3, дорогая! Почему ты звонишь так поздно? Все хорошо?

Я посмотрела на часы, висящие над тумбой с книгами, – в Нью-Йорке было 23:02. Со всеми этими разборками я совсем потерялась во времени.

– Извини, Селин, я бы не беспокоила тебя, если бы это не было срочно. Но я действительно поздно – не обратила внимание, что сейчас почти ночь.

– Все хорошо, Грейс, я лишь волнуюсь. Что случилось?

– Меня уволили.

– QUOI???4

– Да, Селин, он уволил меня! Мартинс меня уволил!