Читать книгу Разрешается кричать от удовольствия - Элли Лартер - Страница 12

Я с трудом понимаю, что говорит врач, потому что голова идет кругом. Осложение, воспаление, нагноение, защемление, нарушение двигательных функций… Слова влетают в одно ухо и вылетают из другого. Пулями – насквозь через ватный мозг.

– Можно к ней сейчас? – спрашиваю я у доктора.

– Лучше не стоит. Ни к чему волновать ее и самой волноваться, – Владимир Яковлевич качает головой. – Ее готовят к операции. А вам стоит озаботиться покупкой лекарств. Я дам рецепт. Только учтите: они весьма дорогостоящие. Убедитесь, что вам хватит денег, прежде чем идти в аптеку.

– Разве лекарства не выдают в больнице? – удивляюсь я.

– Не все. Кое-что мы просто не закупаем. Денег нет, – он разводит руками. – Кроме того, вам понадобятся медицинская кровать, матрас с компрессором и множество других важных мелочей… Я не тороплю вас. Но и не затягивайте, пожалуйста, ладно?

– Кровать? Матрас? – я хмурюсь. – Она что, парализована?

– К сожалению, такой вариант тоже возможен… Но пока нет. И мы сделаем все возможное, чтобы этого не произошло. Но ей все равно будет необходим длительный постельный режим… Нельзя, чтобы появились пролежни.

– Ясно, спасибо, – я по привычке растираю пальцами виски.

– Хотите кофе, пока будете ждать завершения операции?

– Нет, спасибо, – я мотаю головой.

– Операция через час. Все будет хорошо, Нина Альбертовна, – Владимир Яковлевич ласково улыбается сквозь седую бороду и, погладив меня по плечу, оставляет одну.

Я со вздохом опускаюсь на деревянную скамью в коридоре и утыкаюсь лицом в ладони.

Как же так? Говорили, она идет на поправку, и что теперь? Осложнения, операция, особый уход… Может, стоит уйти из университета? Или нанимать сиделку? Хватит ли у меня денег? Я успокаиваю себя: хватит, если я продолжу писать статьи. Но чтобы продолжить – придется вернуться в клуб. Обязательно ли проходить через этот треш с фантами, или я могу найти другие темы? Определенно стоит поискать. А пока – у меня есть еще четыре желтых карточки с заданиями. Карточки, в которых не может быть непосредственного сексуального контакта. Так, всякая ерунда. Что, разве я не смогу снова раздеться перед ним? Или принять с ним ванну? Не так уж это сложно. Зато я смогу писать что-то горячее и провокационное. Этого же хочет Егор Тимурович?

Операция длится почти три часа, и все это время я сижу в коридоре больницы. В какой-то момент не выдерживаю и отправляюсь за кофе. Но кофе в автомате такой отвратительный, что я едва выпиваю половину стаканчика, а остальное выливаю в больничный унитаз. Время тянется бесконечно долго. Приходит сообщение от Вероники, и я перезваниваю ей, чтобы хоть с кем-то поговорить.

– Все еще на операции?

– Ага.

– Сочувствую, Нинель. Но я уверена, что она поправится. Она у тебя сильная: тебя на ноги подняла, и себя поднимет. А ты поможешь ей.

– Конечно, – я улыбаюсь. – Спасибо.

– Если хочешь, я могу приехать…

– Не стоит… Ох, мамин врач идет, все, я перезвоню, пока, – я быстро отключаю телефон и почти бегу навстречу Владимиру Яковлевичу.

– Мы закончили, – сообщает он усталым голосом.

– Все прошло нормально? – с надеждой спрашиваю я.

– Пока рано судить, – он мягко улыбается. – Но будем надеяться, что да. Она еще под наркозом. Приходите завтра. А пока отправляйтесь домой и хорошенько отдохните. Вам нужно выспаться.

На следующее утро я отправляюсь в аптеку, а потом сажусь писать статью про эротический массаж и фанты, но мысль стопорится, потому что я не знаю: что будет дальше? Чем закончится эта опасная игра? Какой финал я должна выдумать, если сама не собираюсь идти до конца? Статья необходима просто чертовски. Она – мои первые двадцать пять тысяч.

Днем я еду в больницу к маме, чтобы повидаться с ней после операции. Мама держится молодцом. Даже если ей больно – мне она об этом не скажет.

– Солнышко! – при виде меня она даже пытается улыбнуться.

– Мам, я здесь, я принесла тебе апельсины и торт, как обещала, – я тянусь ее обнять, хотя и понимаю, что ей очень сложно двигаться. На глаза у меня наворачиваются слезы, но я изо всех сил стараюсь, чтобы они не потекли по щекам. – Мам, я нашла работу.

– Правда? – мама оживляется. – И чем ты будешь заниматься?

– Писать статьи, – отвечаю я. Мне так и хочется добавить: а чтобы писать, буду рисковать своей жопой в самом прямом смысле этого слова, – но об этом я умалчиваю.

– Вот это да! – она определенно рада. – Сколько платят?

– Достаточно, чтобы помочь нам обеим, – обещаю я и тут же перевожу разговор на другую тему.

Вечером я кладу перед собой визитку с номером Игоря и долго смотрю на одиннадцать цифр, прежде чем набрать их на своем мобильном телефоне и приложить трубку к уху. Какая-то часть меня мечтает, чтобы он не ответил, другая же часть умоляет об этом. Когда на том конце провода раздается щелчок, по позвоночнику тут же разбегаются мурашки.

– Ты позвонила, – говорит он своим мягким и бархатистым голосом, и я понимаю: он и не сомневался, что позвоню.

– Я согласна на второй фант, – отвечаю я без лишних прелюдий. – Но только потому, что мне нужен материал для статей, а за статьи мне дают хорошие деньги.

– Приходи завтра в клуб к шести.

– Как скажешь.

– И тебе пора бы начать называть меня мастером, – ухмыляется он.

– Этого нет в правилах.

– Но в правилах есть твое безусловное повиновение. А я хочу, чтобы ты называла меня мастером.

– Обойдешься, – отвечаю я и отключаюсь.

Когда следующим вечером Игорь приносит мне ящик с желтыми фантами, я уже не отношусь к этому так легкомысленно, как два дня назад. Тогда я была пьяна и просто хотела отвязаться от мужчины. Теперь я совершенно трезвая и действительно готова выполнить все, что велит мне маленький, сложенный в трубочку листочек бумаги.

– Ну, и что же там? – ухмыляется Игорь, сверкая на меня своими болотно-зелеными глазами сквозь прорези черной маски.

Я нервно сглатываю и читаю:

– «Надевайте нижнее белье с радиоуправляемой вкладкой-вибратором и отправляйтесь с куратором на публичное мероприятие».