Читать книгу Соседи по Москве - Эллина Наумова - Страница 6

Ребята заранее договорились с приятелем о том, что в Москву их отвезут его дедушка с бабушкой. Старики торговали там, на юго-западе, овощами, фруктами, ягодами, зеленью – всем, что удавалось вырастить в своем громадном огороде да еще арендованном под картошку участке. Был конец мая. Они могли накормить столичный люд только парниковыми огурчиками и клубникой. В цену входили, конечно, поборы участкового мента («То есть, извиняюсь, полицая», – ехидно цедил дедок) и оккупировавших юг города восточных людей. Поэтому выходило не намного дешевле, чем в магазине. Но густой естественный загар, натруженные руки и бойко произнесенное «только что с грядки» и «зачем в Воронежской области на нашей-то почве удобрения» действовало на московских хозяек безотказно.

Валентине и Андрею надо было добраться на автобусе до большого пригородного села и ждать на остановке. Денег с земляков и друзей внука люди решили не брать, пусть молодежь треплется и не дает старику уснуть за рулем. Но в последний миг сдались и окупили «бензин в один конец». Узрев ржавые зеленые «жигули» на обочине, молодые путешественники сказали друг другу, что зря так настаивали. А уж когда заглянули внутрь, хихикающим шепотом посовещались, не требовать ли оплату за согласие ехать. Багажник машинки наполняли огурцы, а на сиденье громоздились ящики с клубникой. Поэтому сумкам надлежало лечь под ноги, а пассажирам вдвоем забиться в угол, где и одному было тесно. Сначала они изловчились, как могли, и Валентина устроилась на коленях Андрея. Казалось, пространствовать так ночь – мечта влюбленных. Но через несколько километров парень смущенно забормотал, что больше не выдержит. Девушка кивнула и попыталась провалиться в щель между сначала возбужденным, а теперь уже закаменевшим под ее тяжестью любовником и деревянной тарой. Тогда ей показалось, что она до смерти не забудет ощущений от этого акробатического этюда: джинсы целостности не теряли, а плоть явно сдиралась с бедра до кости.

Как ни странно, помимо этого им запомнилась только одна мука. Трудно было сидеть, притиснувшись к одуряюще ароматным ягодам, коситься на их алые рельефные бока и не жрать, засовывая в рот обеими руками и постанывая от наслаждения. Никакой эротики, им просто по-детски хотелось спелой клубники. Но хозяевам в головы не приходило угостить молодняк. Или они считали, что таким большим детям не надо объяснять разницу между клубникой с якобы неудобренных плантаций и с заветных грядок для родни. Огурцов Валентине и Андрею тоже хотелось, но меньше. Старики держались. И только после полуночи, когда голодный Андрей, самовольно объявив ужин, извлек из сумки колбасу и хлеб, бабка наклонилась, чем-то пошуршала и распрямилась с четырьмя огурчиками в руках. Они действительно были мельче и уступали в яркости собратьям из багажника.

Валентина принялась готовить бутерброды. Но на ходу перочинным ножом можно было только разваливать колбасу и хлеб на толстенные ломти. Андрей устроил пантомиму «в рот не влезет». Девушка сама это понимала. Мысленно кляла родителей за совет взять в дорогу не нарезки, а палку и буханку, себя за сговорчивость, но более тонкими куски не выходили. На деда, который пытался есть необъятное чудовище, вцепившись в него левой рукой и держа руль правой, смотреть было жутко. Но привыкшие к неудобствам селяне откусывали и жевали с достоинством. Разве что чавкали оба. Однако это был не самый мерзкий звук, который мог сопровождать измельчение предложенной им еды.

Останавливались на предмет «мальчики направо, девочки налево» редко. Пассажиры были благодарны: замирать в нечеловеческих позах казалось легче, чем выбираться из машины, распрямляться, а потом опять скрючиваться. «Ну и зубы у пенсов, ну и мочевые пузыри», – восхитился Андрей. «Да, в Штатах лет до трехсот проскрипели бы», – согласилась Валентина. Зато болтали потенциальные долгожители не умолкая, особенно первые часа три.

– Ушли хорошие времена, сейчас в Москве много не заработаешь, – предупреждал дед.

– Да мы не столько зарабатывать, сколько интересно работать едем, – наперебой объясняли влюбленные. – Дороже всего стоит перспектива.

– Ой, деточки, аренда сожрет все, – жалостливо вступала бабка. – Вот если жить дома, в Воронеже, на столичную зарплату, тогда – благодать.

И далее в том же духе. Но ребята слушали вполуха – утомились. В отличие от стариков не догадались выспаться днем перед ночной поездкой. Под утро они ухитрились задремать даже при невыносимой боли в затекших суставах и мышцах. А когда Валентина открыла глаза, в них хлынула сияющая белизна приближающегося города. Рассвет смягчал ее розовыми бликами. Чистый, голубой небосвод над ней казался простым и строгим. Москва! Единственной частью тела, сохранившим хоть какую-то подвижность, была коленка. Ею девушка и попыталась разбудить Андрея. У того действовали только веки и губы. С минуту скукоженный парень любовался видом и довольно глупо улыбался.

– Почему все такое? – хрипло спросила Валентина. – Приближаешься, дома серые, а издали – белоснежное сверкание.

– Это у них облицовка из маленьких блестящих квадратиков, – отозвался дед. – Скоро приедем.

И рассмеялся в предвкушении заслуженного сна. Громко похрапывающая жена начнет торговать, а он отдохнет в своем верном усталом драндулете.

Через полчаса машина остановилась возле метро.

– Пять тридцать, езжайте себе наудачу, всего три станции отсюда в сторону центра, Господь с вами, – напутствовал дед.

– Да не забывайте, что у вас дом есть, родители. Если совсем плохо будет, мы часто здесь во дворах стоим, идите к нам, отвезем на родину, – широко зевая, сказала проснувшаяся бабка.

Ребята поблагодарили, с неимоверным трудом вылезли из машины, но идти не могли еще минут десять. Постояли, покурили. Валентина тихонько скулила – злые мурашки бегали по рукам и ногам и одержимо кусались.

Ровно в шесть они добрели до нужного дома и уперлись в металлическую преграду с кодовым замком. Из нее сразу вышла какая-то девушка – вся в себе – и, похоже, не заметив ребят, рванула к припаркованным машинам. Валентина поймала норовящую захлопнуться дверь на ее медленном излете и затянула Андрея в подъезд.

– Надо сначала позвонить хозяйке, – напомнил он.

– Звони. Но интересно же, как тут.

– Валюш, что интересного в панельном доме?

– Как что? Это же будет наш дом.

– Звони сама.

Они поднялись на четвертый этаж, остановились возле квартиры, и Валентина вызвала забитый в телефон номер. Гудков через десять раздраженный женский голос спросил, что ей нужно, а, выслушав ответ, сообщил, что раньше девяти им никак не увидеться.

– Так вы находитесь не в этой квартире? Ладно, подождем, ознакомимся с ландшафтом, – беспечно сказала приезжая, которой уже чудилось, будто она здесь родилась, выросла и так далее вплоть до сегодняшнего утра. Она хотела пересказать короткий разговор нахохлившемуся при обещании ждать и гулять Андрею, но тут чинно отворилась соседская дверь. На площадку вышел крупный лысоватый мужик – образец солидной серости. В проеме маячила хрупкая симпатичная бабенка и долбила его жиреющий загривок обожающими взглядами. Валентина, которая не знала, какие могут быть проблемы, если вокруг люди живут, не раздумывая сказала:

– Здравствуйте. Мы из Воронежа, сняли эту квартиру, но приехали слишком рано. У нас три часа до встречи с хозяйкой, мы с удовольствием оглядимся. Нельзя ли бросить у вас вещи? С ними по улицам таскаться влом.

Николай Скоробогатый торопился на работу. Он только согласно кивнул, причем Оксане, и шагнул к лестнице.

– Ставьте, – озвучила кивок та, указав на тертый линолеум прихожей возле двери. – Только в полдесятого я уйду из дома. И еще, заберите все ценное от греха…

– Не беспокойтесь, ровно в девять придем, – уверила Валентина. – Ноутбук, документы и деньги возьмем с собой, они у нас в отдельном пакете. Никаких ценностей нет. Вот… – Она рванула молнию и продемонстрировала нутро сумки – какие-то цветные хлопковые тряпочки на дне и ненадеванные босоножки. Оксана попятилась от неожиданности. А порывистая девица частила дальше: – Спасибо большое. Хорошие вы люди, нормально будем сосуществовать.

Андрей, не привыкший к таким стремительным контактам, застыл молча. Возлюбленная содрала с него рюкзак, небрежно кинула пожитки в отведенное им место, еще раз поблагодарила. И утащила спутника во двор. А там расхохоталась:

– Слушай, мы помятые, неумытые, бледные, осунувшиеся! Ни дать ни взять парочка алкашей или наркош. Ладно, идем куда глаза глядят.

Они мотались по округе все расширяющимися кругами.

– Ого, библиотека… Та-ак, а это поликлиника… Аптека… Супермаркет… «Перекресток»… – радовалась Валентина, будто сталкивалась с друзьями.

Андрей же мрачнел и наконец не выдержал:

– Я не понимаю твоей эйфории. Обычный спальный район. Те же дома, то же старье с болонками и дворняжками во дворах. Везде битое стекло. Они что тут, маньяки? Если, выпив пиво, не разобьют об асфальт бутылку, им жизни нет? И дворники еще спят. А наши в это время уже метут. И эта унылая рыжая глина кругом! Представляешь, каково здесь после дождя? Весной, когда снег тает? Ни одного угла не срежешь, увязнешь.

В детстве Валентина любила надувать шарики. Хотелось, чтобы каждый стал очень большим. И страшно было получить по губам, если лопнет. Девочка часто щупала прозрачные бока яркого красавца, стараясь уловить момент опасного напряжения. Тогда нужно было гасить азарт и завязывать нитку. Андрей вдруг представился ей таким шаром – еще один выдох, и он разлетится в клочья. Пора было останавливаться.

– Ну, что ты разворчался? Не только воронежские окраины похожи на московские, но и лондонские, и нью-йоркские, и берлинские. Города познаются по центру…

– А центр здесь обшарпанный, грязный, несуразный и сплошь заставленный машинами. У нас, кстати, пресловутая историческая часть лучше сохранилась. Она такая же, только на пару этажей ниже. И улицы гораздо уже.

– Хорошо, пусть дело только в масштабе, Андрюша. Но ты ведь зачем-то сюда рвался. Вспомни зачем. Тебя просто вымотала дорога. Скоро отдохнешь.

– Скоро? – воскликнул бедный парень, долбанул циферблат своих часов ногтем и обреченно махнул рукой.

– Андрюш, посмотри, какая церковка во-он там, через дорогу слева. Явно памятник архитектуры, а не новодел. До нее минут двадцать. Идем, если открыто, свечки поставим. И вернемся как раз к девяти.

– Свечки? Какие? Зачем? – Кажется, он перестал соображать, что она говорит. – Я никуда больше не пойду, Валюша, извини.

– Ладно, оставим церковь до лучших времен.

Они вернулись к подъезду. Не слишком выносливый мужчина опустился на скамейку, латанную разномастными кусками древних полированных шкафов. Двужильная Валентина сгоняла за пожитками. Она была из тех, кто бегает и за себя, и за сошедшего с дистанции не потому, что ей легко, а потому, что надо.

– Уже нагулялись? Как вам здесь? – спросила Оксана без любопытства, из вежливости.

– Замечательно! Посидим на воздухе, может, хозяйка раньше доберется.

– Дай Бог и ей, и вам.

«Добрая баба», – подумала Валентина. И присоединилась к хмурому другу.

А минуты капали, будто пыточная вода на темя, сводя с ума. Одна, две, три… Пятнадцать… Двадцать… Уже опохмелились под живучими американскими кленами местные пьяницы и болтали затвердевшими ненадолго голосами. Пробежала по делам Оксана, сочувственно улыбнувшись. «Не наврала, что уйдет», – отметила Валентина. Дети лениво прошествовали в школу – острых скул и черных глаз было так много, что даже Андрей встрепенулся и разделил изумление со своей девушкой. Они, конечно, слышали по телевизору о «национальных районах», но увиденное воочию задевало много грубее и чувствительнее. Дворники-азиаты вылезли из нор, спокойно оглядели фронт работ. И надолго дезертировали с него. В десять утра к ребятам неспешно приблизилась толстая женщина лет сорока с небрежно заколотыми волосами, в короткой узкой юбке и длинной широкой футболке.

– Надо думать, вы меня ждете, молодые люди? Арендаторы из Воронежа?

Если бы у Андрея были силы, задушил бы ее. А Валентина ничего, еще шутила:

– Нам тут за четыре часа предложили снять несколько разных квартир, но мы остались верны вашей.

– Привыкайте, в Москве все всегда всюду опаздывают, – улыбнулась необязательная владелица. Судя по домашним шлепанцам на ногах и отсутствию сумки, лично она застряла с какой-нибудь подругой в ближайшем дворе и чесала языком. Чего только не сделаешь для поддержания имиджа настоящей москвички. – Ну, поднимаемся.

В сносной двушке Андрей сразу опустился в кресло, вытянул длинные тощие ноги и бездумно уставился в потолок. Дедок надоумил его осмотреть каждый миллиметр пространства, испытать сантехнику и, если что-то не так, ткнуть хозяйку носом. Пусть или чинит, или цену сбавляет. Но парень впал в непреодолимую апатию. Снимать квартиру пришлось девушке.

– Как быть с регистрацией? – спросила она. – Что делать надо?

– В принципе достаточно позвонить по одному из сотни номеров – они в Интернете, в метро, везде. И купить бумажку.

– На этот адрес? – озадачилась Валентина.

– Да. Какой назовете, тот и нарисуют.

– Мне бы хотелось по-настоящему. Боязно как-то.

– Господи, ну и словечко, «боязно», – раздражилась хозяйка. – Хотите мотаться по конторам и часами стоять в очередях – пожалуйста. Я вас зарегистрирую как дальних родственников. То есть мы. По идее, чтобы дать согласие, мне придется явиться с взрослым сыном и мужем. Но учтите, через полгода все надо начинать сначала.

Законопослушная провинциалка горестно всплеснула руками, но с честного пути не свернула. Остальные формальности уладили быстро. Подписывая филькину грамоту договора и беря того же качества расписку об оплате залога и житья за месяц вперед, начинающая съемщица мысленно хохотала. К чему взрослым людям детские игры? В них обмениваются такими же «документами». Но когда сжала в похолодевшей ладони два комплекта ключей и выпроводила хозяйку, все оказалось настоящим. Она издала торжествующий вопль:

– Андрюша! Мы здесь, мы одни! Давай проверим, мягкая ли кровать!

Он уже стоял рядом и добежал до крохотной спальни быстрее возлюбленной. Оба плюхнулись на спину, блаженно вытянулись во весь рост… И уже через минуту крепко-крепко спали.