Читать книгу Чужое черту не продать - Эллиот Гант - Страница 4

Сводчатый, разноцветный шатер бродячего цирка в прошлом месяце расположился в западной части дворцовой площади, слегка в отдалении от ярмарки, и собирался простоять там до самого синего пламени. Странники осели в городе после долгого и непростого путешествия от стана Годро, через Баир и северные земли Асханны к ее столице. И теперь, только в последний месяц лета, когда жара спадет, они смогут продолжить свой путь, не боясь быть сваренными заживо под палящими лучами солнца. Несмотря на то, что большинству передвижения самой известной труппы четырех станов западной земли казалось хаотичным, Греманн – старый, немой руководитель Бродяг – имел в голове четкий план, в соответствии с которым, они свернут шатер, едва месяц синего пламени перевалит за середину, и, покинув Харот, двинуться южными трактами Торгового союза к Хансулату, а после вновь в стан Наместника Миракка – холодный, неприступный Годро, осядут там на пару месяцев, затем сместятся западнее, посетив несколько городов Баира и к исходу следующего года прибудут в столицу Асханны вновь.

Но до этого момента у труппы было еще долгих полтора месяца умопомрачительных представлений и заслуженного отдыха.

Жители каждого города каждого стана любили Бродяг и с нетерпением ждали, когда замаячит вдали или пройдет через центральные ворота вереница из семи расписанных пастельными красками повозок. Артистов горожане знали, как родных, ведь за 10 лет существования труппы состав ее оставался неизменным: немой старик- управляющий и его супруга, худой иллюзионист, прячущий лицо под маской, два непохожих друг на друга, но по- своему привлекательных акробата и великан- заклинатель животных, чье мастерство можно было оценить издалека, достаточно было увидеть двух запряженных в повозки яшуров. До его появления в команде считалось, что ни приручить огромных, покрытых бронебойной чешуей быков, ни, тем более, обучить командам – невозможно.

Остальные оставались за кулисами, но о них тоже были наслышаны. Девушка- организатор представлений и, удивительно, странствующий с Бродягами самый настоящий клирик.

Греманн расположился за невысоким столом, рядом с двуспальной кроватью в своей комнате в трактире, где труппа оседала каждый раз, посещая Харот. «Сам пришел» стоял у края дворцовой площади и, в отличие от центральных заведений, имел самое лучшее соотношение цена- качество. Здесь всегда были ледяная, пряная медовуха и всевозможные блюда из свежевыловленной рыбы.

Руководитель цирка – немолодой, коренастый мужчина, с грубыми, словно рубленными чертами лица хмурился, водя метательным ножом по строкам виграммы, заверенной уполномоченным лицом. За месяц пребывания в столице Бродяги дали уже два выступления, но посещение дворца снова откладывалась. За все время их странствий по станам западнее Разлома Асханна осталась единственным местом, где Наместник так ни разу их и не принял. Это не только огорчало Греманна, как артиста, но и больно било по его самолюбию. Сан Миракк, сан Алс и хан Абу – правители Годро, Баира и Хансулата – готовы были выкладывать немалые деньги, лишь бы Бродяги задержались на еще одну недельку и дали еще один концерт, но только не Баспарт. Скрипя сердцем Наместник позволил цирку располагаться на дворцовой площади, но в залы замка так и не пустил. А ведь труппе было, что показать – они были не простыми трюкачами и клоунами, коих изредка заносило в столицу. Бродяги были мастерами своего дела, асами и виртуозами, но правителю Асханны до этого, кажется, не было никакого дела…

Греманн потер перебитую много лет назад переносицу и шумно вздохнул. Вдруг ворох одеял на кровати справа от стола зашевелился и оттуда показалось заспанное лицо его жены.

Глая – тонкокостная, но пышная женщина с копной белокурых волос и яркими голубыми глазами выглядела моложе мужа, хотя они были одного возраста. Она приподнялась и уперла руки в бока.

– Ну, хватит! – воскликнула женщина, – сколько можно причитать о Наместнике. На нем что – дыхание Сулатиллари проступило?

Греманн возмущенно посмотрел на супругу, не проронив ни слова.

– Я знаю, – так, словно он вел с ней диалог, ответила Глая, – знаю! Но то, что тебя не позвали в один единственный дворец, никак не говорит о тебе, как о мастере!

Греманн покачал головой и молча пожал плечами.

– Не ври, – пожурила его жена, – если бы тебе было все равно, получишь ты приглашение или нет, ты бы не ходил с такой кислой рожей последний месяц…

Старик нахмурился и отвернулся, а Глая, кажется, хотела что-то добавить, но дверь небольшого шкафа, стоящего рядом со входом, неожиданно распахнулась и в помещение вывалился бес. Женщина ахнула и прижала руки к груди, старик вскочил на ноги, опрокинув тяжелый стул. Тот с глухим стуком шарахнул о паркетные доски.

– Греманн, они убьют его! Они убьют его! – покрытое шерстью лицо черта было залито слезами, черные глаза смотрели осоловело, он стал метаться по комнате, как заклинание повторяя одно и тоже, – он сказал, что вырежет сердце ему своими руками. Греманн, что мне делать, Греманн?!

Глая моментально оказалась на ногах, уронив на пол ворох одеял, и подскочила к Берку. Ребенка била настолько крупная дрожь, что даже его поступь потеряла обычную легкость. Беса шатало из стороны в сторону, словно он хлебнул воды из самого Огненного моря, а во взгляде сквозило едва ли не безумие. Он не сразу почувствовал, как Глая схватила его за плечи и с силой, не свойственной таким маленьким женщинам, сжала. Мягко, но уверенно она повела беса к дивану и вынудила сесть. Берк лепетал себе под нос что -то страшное, глазами, полными животного ужаса глядя на руководителя цирка. Глая шептала ласковые слова, гладя беса по голове, но мальчик не замечал этого.

– Убьют его. Сказали, что его смерть неминуема, но он же совсем еще маленький, так не бывает…

Старик нахмурился и подошел к Берку. Властно, но не грубо он отодвинул жену, и, опустившись на одно колено, положил свои огромные руки на плечи беса, а затем что было сил тряхнул. Клацнули зубы.

Берк, пару раз моргнул, словно приходя в себя. Перевел взгляд с Греманна на его жену и обратно, шмыгнул носом, утерев его рукавом. Руководитель труппы дернул подбородком.

– Рассказывай, – коротко бросила Глая.

Сперва сбивчиво, затем все последовательней и очень подробно бес поведал о разговоре Наместника Баспарта и Дворцового Знахаря Димиря. Женщина несколько раз всплеснула руками, но мальчика не перебивала, Греманн же становился все мрачнее с каждым сказанным словом.

– Я что -то неправильно понял, да? – Берк с надеждой смотрел на супругов, – это какая -то ошибка. Объясните мне, что они имели в виду…

Греманн поднялся на ноги и сел на кровать рядом с бесом. Он медленно поднял взгляд на жену и покачал головой.

Глая охнула, прижав руки ко рту, и опустилась на край стола, так словно боялась, что ноги ее не удержат. Берк уронил голову на колени и беззвучно заплакал.

Прошло полчаса, или около того, когда в комнату по распоряжению супруги Греманна принесли горячий чай, настоянный на корне валерьяны, несколько плиток настоящего северного шоколада и ароматические свечи с запахом лаванды. Пока старик разжигал благовония, а Глая почти силком вливала чай в глотку беса, трактирщик принес дополнительный матрас, пару циновок и одеяло. Когда помещение наполнилось густым, успокаивающим запахом, а горький чай был выпит до последней капли, Глая уложила мальчика на наспех сделанную лежанку, села на кровать рядом с мужем и глубоко вздохнув объяснила.

– Берк, о наследнике Наместника мало, что известно. Все города каждого из трех станов западнее Разлома знают, что сей персонаж существует, но, как я понимаю, видел его только ты… но если то, что ты говоришь – правда… – женщина осеклась, перевела взгляд на мужа, но тот только коротко кивнул, – если Малкут – дитя Света, то его отец и Димирь, вероятно, правы…

Вся слабость и вялость слетели с беса, он встрепенулся, но Греманн, ожидавший такую реакцию, мигом оказался рядом и силой запихнул Берка поглубже в одеяла.

– Дослушай, – печально проговорила Глая, с болью глядя, как беса вновь начинает трясти, – ты знаешь, что в каждом из нас есть часть Крылатых Повелителей. Кто -то, как ты, носит в груди Огонь – сущность КрАс’каята, кто -то Землю – их совсем немного, так как Земляной Дракон погиб в Войне. Мы с Греманном носим Воду – часть Лито'о'Лешрака. В Годро и Баире живут носители воздуха – Аарона’То. По другую сторону Разлома есть еще те, в ком живет крупица Металла – Галех'Тристана. Но, как из любого правила бывают исключения, так и здесь появляются Дети Света – чистые создания, которых коснулся Творец, сам Сулатиллари. Такие дети чисты и непорочны на столько, что ни Солнце, ни Луна— не видят их, поэтому они даже не имеют тени. Дети Света не могут творить плохие дела – от любых злых или недостойных поступков они ощущают физическую боль. Пока они совсем маленькие, все совсем безобидно – слушайся старших, не ври, не завидуй, помогай ближнему своему – и все будет в порядке, но проходит время и наступает момент, когда ребенок становится взрослым. Обычно это возраст тринадцати лет, когда тело человеческого существа вступает в новую стадию развития… и вот тут с Детьми Света происходят ужасные вещи. Чтобы кто не делал, они ощущают ужасную боль от которой сходят с ума. Это невероятные муки…

Берк заворочался в одеялах и приподнялся на локте:

– Ладно, допустим, – тихо сказал он, – но что же теперь делать? Я должен все исправить. Как мне помочь Малкуту?

Руководитель цирковой группы не глядел на беса, а задумчиво водил рукой по деревянной плоскости стола. Глая посмотрела на мужа, глубоко вздохнула и сев на расстеленный на полу матрас, прижала беса к себе.

– Ты не сможешь помочь, малыш. Ему просто надо дать уйти… Мне очень жаль… – едва слышно прошептала женщина, но Берк встрепенулся и, отскочив от Глаи, поднялся на ноги.

– то, что вы не знаете, как помочь Малкуту не значит, что ему нельзя помочь! – в сердцах воскликнул он, – просто мне нужен тот, кто знает!

И словно подсказав сам себе какой -то гениальный выход, бес вдруг ахнул, а его глаза загорелись. За мгновение Берка окутал сизый дым, едко пахнущий серой, и он совершил скачок, появившись по правую руку от старого руководителя цирка. Ладонь Берка змеей скользнула к поясу Греманна и выхватила один из трех метательных ножей. Не думая и мгновения, бес размахнулся и вогнал обоюдоострое лезвие себе в сердце по самую рукоятку. Как закричала Глая, он уже не услышал.

***

Туннель был узкий, с низким, неровным потолком. Даже тот, чьи глаза лучше видели ночью, чем днем, сейчас был почти ослеплен сгустившейся тут темнотой. Бес лежал на животе, и ощущал лицом и ладонями прохладные, отсыревшие камни Крысиных Ходов. Он глубоко вздохнул и осторожно поднялся на ноги. Ему пришлось сразу пригнуть голову, так как он хорошо помнил, что этот лаз совсем не подходил под его рост. Берк осторожно поднял правую ладонь и прижал к груди. Тихо. Ни звука, ни толчка… но это было даже к лучшему. Будь по- другому, его сердце могло бы стучать так, что это услышали бы в каждом – самом далеком – тупике Ходов. Берк еще со своего первого и до этого момента единственного путешествия по крысиным ходам помнил это странное глухое чувство пустоты в груди, которую ничем нельзя было заполнить…

Постояв достаточно для того, чтобы привыкнуть к липкой тьме подземелья, бес двинулся вперед, ведя рукой по стене слева от себя. Сперва медленно, затем все ускоряя шаг, и достаточно быстро очутился возле разветвления. Один путь уводил направо и будто немного вверх, второй неровной каменной тропой спускался вниз. бес ни минуты не размышляя повернул налево и, все также пригибая голову, двинулся дальше. Он шел очень долго, сбиваясь со счета, минуя очередной поворот. Двойные, тройные развилки. Туннель петлял, как взбесившийся бык на варгардской корриде, но Берк неуклонно шел вперед, держась всегда левой стороны. Время шло, но дорога не заканчивалась. Чувствуя зарождающуюся тревогу, бес хмурился и шел дальше. В прошлый раз он достиг своей цели много быстрее. Наконец, когда тревога разрослась до дурманящего голову страха, готового вот- вот перерасти в настоящую панику, где -то вдалеке появилась неясная точка света. Берк судорожно выдохнул и ускорился, но шло время, а проблески так и остались маячить вдалеке. Как в дурном сне, бес сперва ускорил шаг, затем не выдержал и побежал, но свет так и не приближался. Бес бежал, как сумасшедший, глаза начал застилать пот, а дыхание, наполняющее пустые легкие, то и дело сбивалось. Неясные точки на горизонте только подмигивали, а затем, словно издеваясь, прыгали назад, увеличивая дистанцию между собой и мчавшимся к ним бесом. Он бежал и бежал, дыханье навзрыд вырывалось из горла и вдруг, мгновенье, и он влетел в небольшой овальный зал.

Это произошло так неожиданно – ведь свет все время лишь маячил впереди – что Берк споткнулся о выступающий порог зала и рухнул на колени.

Морщась от боли в ободранных ладонях и силясь перевести дыхание, Берк поднялся на ноги и огляделся. Огненный зал был точь-в-точь таким, как он его помнил. Неровные каменные стены, местами покрытые сажей, семь одинаковых корытец в которых танцевал огонь, прикрепленные на равном расстоянии друг от друга, и держащиеся на толстых звеньях чугунных цепей. А в самом центре стоял огромный котел. Из него, облизывая невысокий потолок, вырывались бело-желтые языки пламени, от которых по обожженным камням бегали удивительные тени. Берк сдавленно кашлянул и котел загудел, огонь вспыхнул ярче, посинел и ударил в потолок с ревом раненного зверя, бесу пришлось зажмурится, а уже спустя мгновение из бурлящего варева появился силуэт самой смерти. Хрупкие плечи, длинные, пшеничные волосы, янтарные, и прозрачные, как смола глаза. Все жители всех Станов представляли себе беспощадную и равнодушную Огненную Крысу совсем по- другому…

– Берк, – ее голос был тонким и похож на детский.

– Мать, – хрипло поздоровался бес и склонил голову.

Лицо смерти было словно высечено из камня самыми умелыми руками. И только в глазах таилась бесконечная мудрость, они смотрели внимательно, заглядывая внутрь или даже глубже, выворачивая наизнанку.

– Что привело тебя ко мне?

– Нож в груди, что же еще, – пробурчал себе под нос Берк, а затем посмотрел Матери в глаза, – меня привела нужда.

Тонкая бровь на светлом лице изогнулась, девушка повела плечами и сделав пару шагов к бесу села на краешек своего котла, свесив наружу босые ножки.

– Интересно, – задумчиво протянула она.

– Мне нужна тень, – спокойно произнес бес.

Лицо матери вытянулось, а глаза округлились:

– Что, прости?..

– Тень. Обычная тень. У моего друга ее нет, и он умрет без нее. Мне нужно достать ему тень, – очень размерено, словно объясняя что-то маленькому ребенку, проговорил Берк.

– Бес, ты вообще в своем уме? – вся беспечность и детскость пропали из образа Матери, хотя внешне ничего не поменялось перед ним теперь стояла старая, как мир, женщина, на чьих плечах лежала неподъемная ответственность, – может в Ходах ты где случайно свернул направо и потерял рассудок? Ты, сын, мой вестник. Там, где есть ты – непременно появлюсь и я. Если ты с кем -то «дружишь», то ему уже давно пора за Последнюю Черту.

Берк нахмурился и покачал головой.

– Я твой преданный слуга, Огненная Крыса, – девушка дернулась от этого имени, вновь превратившись в маленькую девочку, – и я несу твою весть везде, где появляюсь. Но я не готов нести эту весть своему другу. И я пришел сюда по нужде – я пришел просить… Нет, – бес пал на колени, – я пришел умолять, не приходить за моим другом. Не забирай его. Дай мне возможность прожить с ним бок о бок… дай ему возможность прожить жизнь. Просто дай ему тень.

Смерть задумчиво подергала ножками, спрыгнула с котла и подошла к Берку. За ее шагами оставались следы пламени, они взмывали вверх и тихо шелестя, тухли. Девушка сделала несколько кругов вокруг беса, вопросительно глядя на его затылок, но мальчик не посчитал нужным ничего добавить, он просто молча ждал решения Матери.

– Н-да, – потянула она, – забрать дитя у самого Сулатиллари… А что, никто никогда до такого не додумывался. Подумать только… Дать ему тень, – она шептала себе под нос, сложив руки на груди и похлопывая себя указательным пальчиком по тонким губам. Когда ей надоело нарезать круги вокруг Берка, она вдруг замерла, мальчик поднял голову, – это так же гениально, как и безумно… Но Творец сам хотел, чтобы у каждого был выбор…

Смерть стояла неподвижно, глядя бесу в глаза, заглядывала внутрь, глубже, еще, искала ответы. бес чувствовал, как по спине начинают бегать мурашки, Мать словно копалась в его мыслях.

– Что ж, – наконец она оторвала от него свой янтарный взгляд и повернувшись спиной, направилась к котлу, встав на цыпочки и еле доставая до края, она что -то зачерпнула в каждую руку, затем снова стремительно и легко подошла к бесу.

– Просьбу я твою выполню, но тень ты возьмешь сам. Если не умрет твой друг, умереть придется кому -то другому, сам понимаешь, – Мать стремительно схватила Берка за руки, и он почувствовал нарастающее жжение, опутывающее ладони, – первое к чему ты прикоснешься, когда вернешься в подлунный мир, получит возможность воздействовать на тень. Как ты это провернешь – решишь сам, твоя затея поистине безумна, так что сходи с ума в одиночку… Но помни, тот, чью тень ты подаришь своему другу – умрет.

Берк не верил собственным ушам и только отчаянно кивал, стараясь не замечать, что ладони жжет уже просто невыносимой болью. Брызнули слезы, но он их просто сморгнул и закивал активнее.

Мать вдруг посмотрела на него очень нежно:

– Тебе все равно, что от твоей руки погибнет кто -то, чей путь еще не должен бы прерваться? – осторожно спросила она.

Бес нахмурился и пожал плечами.

– Я – сын Огненной Крысы. Мне нет дела до мира живых.

Мать улыбнулась и покачала головой.

– Не сходится, Сын. Если бы так – тебе не было бы дела и до жизни друга…

Берк открыл рот, но не найдя, что возразить, закрыл. Врать матери он не хотел.

– У Сулатиллари вышел странный мир, – неожиданно задумчиво и одновременно восхищенно произнесла Смерть, – но твоя идея, превосходит любые задумки. Хочешь дать истинному свету тень, хорошо, но тогда тебе придется взять у него что -то взамен. Иди. Теперь у вас будет время.

Смерть легко толкнула беса в грудь, прежде чем он успел возразить, и тот полетел в забытье.

***

Плакала женщина.

Берк хорошо знал этот звук. Он слышал его, когда появился на свет. Так могут плакать только матери, потерявшие свое дитя. Он широко распахнул глаза и, со свистом втянув воздух, выпрямился. Сердце толкнулось раз, другой, и кровь вновь побежала по венам. беса бросило в жар.

Глая так безутешно рыдала, сидя на циновке перед ним на коленях, что даже не заметила, как он взметнулся, а Греманн был слишком шокирован, чтобы предпринять, хоть какие -то действия.

Помня слова Огненной Крысы, Берк посмотрел на свои ладони, по ним словно переливаясь, бегал синеватый дым с яркими красными всполохами. То, чего он коснется первым… Что ж… Он перевел взгляд на метательный нож, торчащий из груди. Резать им будет неудобно, но и так сойдет. Берк коснулся рукояти правой рукой и дым с его ладони, окутав на секунду нож, пропал. Он потянул лезвие и поморщился от боли. Лезвие поддалось не без труда, но, когда он его достал, зияющая в теле рана полыхнула огнем и затянулась. Нужно было что -то еще.

– Мне нужны иголка и моток ниток, – его голос, который он сам не узнал, заставил жену руководителя цирка вздрогнуть и отшатнуться. Старик поднялся на ноги, пока ошарашенная неожиданным воскрешением Глая хлопала глазами, достал то, что просил бес и не без опаски протянул ему.

После того, как ленты сизого дыма окутали и принесенный клубок шерстяных ниток, с торчащей из него толстой иглой, Берк, наконец, поднял взгляд на владельцев бродячего цирка. Глая смотрела на него с плохо скрываемым ужасом, а Греманн хмурил густые брови.

– Что ты наделал? – прошептала женщина.

Но бес лишь пожал плечами, убирая нож за пазуху и пряча нитки во внутренний карман кожаной жилетки.

– только то, что был должен.

Греманн хлопнул по столу раскрытой ладонью, и Глая ахнула:

– Ты заключил сделку с самой смертью, – прошептала она, до конца не веря в то, что говорит.

Но Берк только усмехнулся.

– Это для вас это сделка. А я просто поговорил с Матерью по душам, и она согласилась мне помочь.

– Даже тебе, бес, Огненная Крыса не даст ничего просто так, – покачала головой Глая, – она возьмет что -то. Что -то еще, кроме одной из твоих жизней.

Берк кивнул и встал, надеясь скорее унять дрожь в ногах, и быстрее ринуться к Малкуту.

– Верно. Но не больше, чем я готов отдать.

Когда за бесом закрылась дверь платяного шкафа, Глая посмотрела на мужа.

– Мы не должны в это ввязываться, – тихо сказала она.

Греманн кивнул.

– Это не наше дело и не наша беда, – продолжила женщина тревожно.

Муж опять согласился и, сев за стол, хлебнул из чашки немного валерьянового чая.

– Пускай все так и остается, – добавила Глая.

Руководитель цирка еще раз кивнул, ободряюще погладил жену по плечу и стал готовится ко сну.

***

В храме Водного Дракона шли приготовления. Мраморный пол был натерт до блеска, все подсвечники отмыты от копоти, в них сейчас стояли новые матово- белые свечи. Южные и Западные двери были запечатаны гербовыми печатями Наместника, на щеколдах висели тяжелые замки. Прекрасные каменные изваяния народа Драконов стояли тут же. Аквамариновая статуя Лито'о'Лешрака искрилась, преломляя мягкий свет. Его тело было вытянутым, почти змеиным, с едва заметными перекатами мышц, четыре лапы с острыми когтями лежали вдоль туловища, а за крупной, обтекаемой головой виднелись прорези жабр. На постаменте перед статуей установили алтарь – плоский стол, с резными краями и сиреневыми прожилками. Рядом, по левую сторону, ближе к скульптуре, стояла серебряная чаша – большая, округлая, на тонкой, плоской ножке. У ее основания лежал нож. Дворцовый знахарь, закутанный в белые до ломоты в глазах одежды, что -то сверял в бумагах, разложенных на жертвеннике. Стража стояла у входной арки, одетая в цвета траура – черный и рыжий.

Димирь тихо насвистывал себе под нос незатейливую мелодию, завершая приготовления – повторяя весь ритуал в своей голове и еще раз отмечая безупречность своего плана.

День, когда у наместника появился наследник, был омрачен смертью его горячо любимой супруги, но на этом беды не оставили дворец. Ребенок родился с невиданным изъяном и Димирь по просьбе Баспарта рыл носом землю каждого стана, чтобы найти хоть какую -то информацию о создании, появившимся на свет. Долгие годы поиски не давали результата, но вот в одной из библиотек, в Дире – столице Годро – дворцовый знахарь наткнулся на чудом оставшуюся на этой стороне Разлома рукопись, которая приоткрывала завесу тайны с Детей Света. Она повествовала о том, что это за создания. Как оказалось, мнения немногих посвященных в эти знания, были ошибочны. Дети Света не были пусты, они несли в себе уникальную сущность – часть Творца. Эта крупица – веление нести Свет в мир и делать его лучше. Но кроме ответственности, она давала и невероятную Силу, освоить которую ребенку предстояло по прошествии лет. Именно эта Сила заинтересовала Димиря. Будучи по натуре властным и жадным, он увидел в полученных знаниях возможность. Возможность присвоить себе почти безграничную мощь, которая могла поспорить даже с Силой каждого из трех оставшихся после Войны Драконов. Рукопись рассказывала и про то, как растить Детей Света, как помочь им принять их суть, как избавить от боли по наступлению 13 года жизни, но Димиря это не интересовало. Его вниманием завладел лишь ритуал, который позволял забрать Силу Дитя, если оказывалось, что справится он с ней не мог. План родился мгновенно и, несмотря на то, что он был весьма прост – еще несколько лет Знахарь провел вдали от Асханны, прорабатывая его со всех сторон. До Наместника он донес лишь часть древних знаний, представив ее таким образом, что ребенку Баспарта в любом случае светила только смерть на жертвеннике. Заручился поддержкой дворцовой стражи на тот случай, если хоть что -то пойдет не так. Втерся в доверие Наместника до такой степени, что тот стал больше доверять ему, чем себе. Дело осталось за малым – он принялся терпеливо ждать, когда сила Дитя даст о себе знать.

Когда в зале со стороны единственного открытого – парадного – входа вошел начальник дворцовой стражи, крупный седоволосый мужчина с бородой и россыпью оспин на лице, Знахарь отвлекся и поприветствовал его хмурым взглядом.

– Пора начинать, – не менее хмуро бросил тот.

Подавив всплеск неминуемого раздражения, Димирь процедил:

– Костан, вероятно, это мне решать.

Начальник наклонился над жертвенником, уперев в него один кулак, стараясь нависнуть над Знахарем, и понизил голос до шепота.

– Порешаешь еще немного и Баспарт откажется от этой идеи. Старый нытик и так весь вечер мотает сопли на кулак. Потянем дольше – он соскочит. И не видать тебе сердца Дитя, как крыльев Лито'о'Лешрака!

– Не пори чушь, – огрызнулся Димирь, рывком подаваясь вперед, – Наместник все решил. Сила ребенка будет нашей, а Баспарт так ничего и не узнает.

На челюстях Костана проступили желваки, и он в сотый раз пожалел, что ввязался в такую авантюру. Он ничего не сказал, лишь ругнулся себе под нос, щелкнув каблуками, развернулся и двинулся прочь.

Димирь мысленно чертыхнулся и еще раз посетовал, что опрометчиво посвятил начальника дворцовой стражи в свой план. Но в таком вопросе ему нужен был сильный союзник. Пусть даже такой жадный до власти, как Костан.

Пребывая каждый в своих тревожных мыслях ни тот, ни другой не заметили, как по восточной стене откуда -то сверху с бойницы сбежала струйка щебня.

***

Малкут шел к отцу по длинному коридору, соединяющему восточное крыло с сердцем дворца. В это время года, слава Дракону, темнело рано, и нещадное палящее солнце быстро закатывалось за горизонт. Настенные светильники были приглушены, а звуки шагов наследника гулким эхом поднимались к потолку. Малкут нервничал. После игры в прятки, он так и не смог отыскать своего друга, но бес часто пропадал, не говоря ни слова. Однако в этот раз какая -то непонятная тревога засела под кожей и не отпускала. Не отпускала весь день, который Малкут, что удивительно, провел со своим отцом. Наместник изъявил желание не только пообедать со своим ребенком, они много разговаривали, сходили на пруд половить рыбу, и даже почитали в библиотеке. И сейчас, после того, как Малкут переоделся в своих покоях, отец снова попросил его зайти – на этот раз в тронный зал.

Нервное напряжение не отпускало и когда наследник дошел до места, он слегка потеряно посмотрел на двух стражников, которые сразу открыли перед ним мощные высокие двери, и с тяжелым сердцем вошел внутрь.

Тронный зал встретил пустотой, большая хрустальная люстра не горела, гобелены, прошитые золотыми нитями и обычно украшающие высокие стены, были смотаны. Их место заняли черно- рыжие полотна. Пол застелили черным бархатом. По кругу стояли напольные подсвечники, с белыми матовыми свечами. Высокий трон Наместника был укутан черными и рыжими шелковыми лоскутами, окна закрыты ставнями.

Малкут ахнул и сделал шаг назад, но тяжелые двери за его спиной уже закрылись. Он с трудом сглотнул вставший поперек горла комок, а все его нервы натянулись до предела, как и подсказывали ему шестое чувство, что -то было не так.

Наследник прижал руку к груди, пытаясь унять бешено бьющееся сердце, но не успел он сделать и шага, как в стене справа от трона открылась хорошо замаскированная, невысокая дверь и в ней показался силуэт отца.

– Папа! – Малкут с досадой услышал, как дрожит его голос, и бросился вперед, – что происходит?

Баспарт не без труда просочился в узкий проем, а когда выпрямился, наследник увидел на отце черные штаны и черную рубашку с рыжей прострочкой.

Мальчик ахнул и замер.

– Пойдем, дитя мое, – голос отца был сухим и тихим, – мне надо кое- что тебе показать.

Малкут сделал несколько неуверенных шагов назад, все еще прижимая руки к груди, в которой бешено колотилось сердце.

Вслед за Баспартом в проеме появился Димирь. Знахарь улыбнулся Малкуту и протянул руку.

– Вперед, Малли, не заставляй отца ждать.

Белые одежды сперва сбили наследника с толку, но на протянутой к нему руке он увидел черно- рыжий браслет.

– Почему зал затянут в траур, почему на вас траур, что произошло? – взволновано залепетал Малкут.

– Пойдем, дитя, мы все тебе расскажем по дороге, – терпеливо проговорил Димирь и снова поманил его за собой.

Наследник, глядя на отца глазами полными непонимания, медленно пошел вперед. Баспарт смотрел куда -то в сторону явно стараясь не встречаться взглядом со своим ребенком.

Когда до потайной двери оставалось несколько метров, под потолком что -то оглушительно хрустнуло, на темный бархат пола посыпалась деревянная труха, а в недавно закрытом ставней окне появился бес.

– Руки прочь, – рявкнул он и в два прыжка по отвесной стене оказался между Малкутом и Знахарем.

Наследник был невероятно рад другу, но никогда не видел его таким. Шерсть на теле беса топорщилась в разные стороны, он казался выше и больше чем обычно, черные глаза словно пошли трещинами, в них играл огонь. Широкий нос был наморщен и губы приподнялись, обнажая белые и острые, как лезвия зубы. На рожках проступили и налились багряным огнем странные плетения. Под мышкой у него был какой -то увесистый кулек.

Баспарт и Димирь оба дернулись назад, и не в силах перебороть суеверия, окинули себя священным жестом, но бес только сильнее оскалился.

– Берк, что происходит, – Малкут чувствовал, как голова начинает раскалываться, в ней пульсировала кровь.

– Баспарт, – ко всеобщему удивлению, бес обратился не к наследнику, а к его отцу, – Димирь обманывает тебя. Я знаю, что вы задумали, но твой Знахарь делает это не для Малкута. Он хочет получить его силу. Я знаю, что есть другой способ. Я нашел способ, чтобы он жил.

Баспарт кинул вопросительный взгляд на Димиря.

– Он… что? – непонимающе пробормотал Наместник.

– Мой господин, я говорил вам об этом. Это нечестивое существо хочет запятнать Дитя Света. Я предупреждал вас что так будет, и что он будет говорить что угодно, лишь бы увидеть, как Малкут умрет в муках.

– Что? – пискнул наследник, понимая, что еще немного, и он попросту потеряет сознание.

– Чего? – прорычал Берк, его поза стала откровенно угрожающей. Длинный замшевый хвост, заканчивающийся острым роговым наростом изогнулся, как змея перед броском.

Баспарт смотрел на происходящие словно со стороны.

Димирь давно говорил ему, что дружба с бесом ни к чему хорошему не приведет, но сегодня Знахарь пришел к нему во время приготовлений к жертвоприношению и взволнованно рассказал, что боится, как бы нечисть не сорвала ритуал. Что в старой рукописи он вычитал то, на что не обращал внимания раньше. Нечисть может попытаться забрать душу Дитя Света и утащить в Хода Огненной Крысы… Димирь корил себя на чем свет стоит, что не обращал на эти записи внимания раньше, и не провел параллель между этими знаниями и бесом, втирающимся в доверие Наследника вот уже много лет… Баспарт успокоил его, велел предупредить стражу и быть начеку. И вот, как и предупреждал его друг, бес явился, чтобы все испортить и бьет по самому больному – говорит, что Малкут может жить… Хитер, как лис, сын Огненной Крысы. Хорошо, они были готовы к этому.

Баспарт устало махнул рукой и из потайной двери рекой потекли воины. В полной закрытой экипировке, готовые к атаке, с черно- рыжими нашивками на грудных латах.

Берк услышал, как ахнул за спиной друг. Два десятника заняли места справа и слева от Наместника и Знахаря, а остальные двадцать воинов выстроили полукруг, поставив в первый ряд крупных солдат в тяжелых доспехах, и закончив окружность шестью арбалетчиками. Те встали стеной и направили оружие в грудь беса.

– Сгинь, нечистая сила, – рявкнул Знахарь.

Берк ответил настолько нецензурной фразой, что Малкут снова ахнул.

Воины напряглись, ожидая приказа, но Баспарт покачал головой и поднял руку.

– Уходи, бес, – тяжело вздохнул он, – тебе не получить Дитя Света

– Старый идиот, – прорычал Берк, – пока получить его хочу не я, а твой больной на голову Знахарь. Малкут, – обратился он к другу, не оборачиваясь, – не верь им!

– Ну хватит, – взвизгнул Димирь, – убить нечестивого, освободить дитя!

Стража отреагировала моментально. Стрелы полетели настолько синхронно, что Берк даже залюбовался их полетом, а еще через мгновение его окутал сизый дым, и он совершил скачок. Появившись перед наследником также в клубах дыма, он схватил того за руку. И снова скачок, чтобы убрать мальчика из-под летящих арбалетных болтов.

Материализовавшись у самых дверей, за большой дубовой лавкой, дети переглянулись.

– Ты веришь мне? – спросил бес.

Малкут, не зная, что ответить, кивнул.

– Беги к дверям и рви когти, я задержу стражу и найду тебя.

– Двери закрыты, Берк, – взволнованно затараторил наследник.

Он почувствовал, как в груди разливается боль. Так происходило каждый раз, когда он совершал что -то нехорошее, но сейчас мальчик старательно не обращал на это внимание.

– тогда не высовывайся, – Берк окинул взглядом тронный зал, и принял решение, – я освобожу нам путь, и мы бежим, – бес, сунул в руки Малкута кулек, что держал под мышкой, – береги это, как себя.

Он дернулся вступить в схватку, но друг поймал его за кисть.

– Берк, чтобы тут не происходило, отец не должен пострадать! – еле выдавил из себя Малкут.

Бес коротко кивнул и рванулся вперед. Дальше все происходило как в каком -то кошмарном сне, и, хотя друг велел Малкуту сидеть ниже травы, наследник поднялся над лавкой отказываясь верить собственным глазам.

Воины бросились на маленького беса, словно он был целой вооруженной армией, однако Берк даже не дернулся. Выпрыгнув из-за лавки, где спрятал друга, он в несколько скачков преодолел расстояние до стражи, кутаясь в дым и материализуясь то тут, то там, сбивая с толку стрелков, и, наконец, пошел в атаку.

Десятники давали короткие команды воинам, оттесняет параллельно Знахаря и Наместника ближе к тайной дверце. А потом все, кто присутствовал в тронном зале замерли, потому что с бесом стало творится нечто невероятное. По его телу пробежала вибрация, а пламя в лиловых глазах вдруг загудело. Он вздохнул так глубоко, что грудь выгнулась колесом, а дальше… На его развернутых ладонях начало зарождаться настоящее пламя, с гулом и все возрастающем ревом. Пока стража завороженно смотрела на невообразимое действие, разворачивающейся у них перед глазами, Берк замахнулся и один кипящий огненный шар полетел в ряды воинов. Сфера с гулким шлепком ударилась о бронированные нагрудники одного из арбалетчиков и исчезла, словно проникнув в человеческое тело.

Воин ахнул. Вместе с хрипом с его губ сорвались лепестки пепла. Глаза закатались, и он осел, сперва на колени, а затем ткнулся лицом в темный бархат. Мгновенье спустя он был мертв.

Второй шар угодил в лицо десятника, и он тоже сполз вниз.

– Сжигающий душу, – крик Знахаря заставил воинов дрогнуть, – это сжигающий душу. Онис!!!

Димирь пригнул голову и толкнув Наместника вглубь потайного прохода пустился месте с ним наутек.

Воины бросились врассыпную.

– Я. ваша. кара, – голос Берка звучал так, словно он эхом прокатился по Ходам Огненной Крысы и вернулся в этот мир из самой преисподней.

Тронный зал заполнился криками ужаса, а бес все кидал и кидал сферы. Если он промахиваться мимо воинов, шары вспыхивали и пламя принималось жадно поедать все, до чего могла дотянутся. Рев огня стал таким громким, что остальные звуки в нем потонули. Жар в помещении был невыносимым, а бес не останавливаясь творил все новый огонь.

Когда все было кончено, Берк махом руки притушил разбушевавшуюся стихию и повернулся к Малкуту.

Мальчик сидел за лавкой, поджав под себя ноги и обняв сам себя за плечи. Он раскачивался из стороны в сторону, его глаза было полны слез и суеверного ужаса. Наследник смотрел словно сквозь беса, на искалеченные поломанные тела.

Берк протянул руку. С его пальцев поднимался дым.

– Идем, – бесу было не до сантиментов.

Утирать сопли друга он будет как-нибудь в другой раз, а сейчас пора бежать, пока Димирь не призвал себе в помощь силу Лито'о'Лешрака. С боевой магией Знахаря бесу, конечно, не сладить. Благо на получение благословления у Димиря уйдет какое -то время.

– Малкут, идем, -тон непреклонен, слова звучат, как приказ, но несмотря на весь ужас, развернувшийся прямо на глазах наследника, мальчик подался вперед и встал.

Вытерев рукавом рубахи слезы, он осторожно подобрал кулек из-под скамьи и вложил руку в протянутую ладонь. Бес молча ее сжал и совершил скачек.

Как они бежали по улицам Харота Берк не помнил, где -то прыгали, где -то притаивались в тени. По мостовой, по красным черепичным крышам, по деревьям.

Наместник быстро кинул на поиски дворцовую гвардию. Димирь обильно обвешал воинов амулетами и оберегами. Берк сплюнул на мостовую, заметив очередную группу охраны. В побрякушках не было не только смысла – все они были липой и единственное на что годились, так это на вселение пустой уверенности в сердца солдат – но не было и необходимости. бес потратил все скопленные за жизнь силы. Следующий такой фейерверк он сможет устроить еще очень нескоро.

Сила вырывалась из тела толчками, как пульсирует кровь при глубокой ране. Делать скачки становилось все труднее и бес едва не завопил, когда понял, что стоит уже почти вплотную к трактиру «Сам пришел» и до убежища осталось подать рукой.

Малкут тащился за ним, как тряпичная кукла. Спотыкался, терял ориентировку в пространстве, когда бес прыгал, оступаясь падал – вставал, не проронив ни звука и держа под мышкой кулек, что дал друг. Его мышцы были напряжены до предела, бес знал, что изнутри Дитя Света ест боль за содеянное. И не моральная, а самая настоящая, физическая. Словно это не в воинов, а в него самого попал карающий огонь сына Огненной Крысы.

Берк бросил взгляд на площадь, высунувшись из-за одного из шатров бродячего цирка и уже собирался ринуться через нее к трактиру, как едва слышно лязгнули доспехи и откуда -то справа вышли двое вооруженных до зубов солдат. Беглецов они заметили сразу. Белая рубаха Малкута в сизых сумерках Асханны была, как маяк на берегу Рубинового моря. Пока воины пугливо замерли, Берк весьма решительно отогнул полог шатра, подцепив его острым когтем и, сперва толкнув внутрь Малкута, исчез за ним.

В шатре места было много больше, чем казалось снаружи. Купол был совсем не таким, как выглядел с улицы. Тут был высокий деревянный потолок, керамическая круглая люстра, дающая теплый, приглушенный свет. Где -то в глубине виделась большая кровать, задернутая палантином. Здесь уместились и высокий шкаф, и обеденный стол, и десять небольших, но крепких табуреток, обитых красным бархатом. Немного левее стоял стеллаж с книгами, а прямо рядом с незваными гостями уютно устроился мягкий диван, на котором лежал, листая книгу, мужчина.

С появление незнакомцев он вскочил на ноги одним плавным, неуловимым движением, словно перетекая с места на место. Он был высоким, тонким, как плеть и таким же опасным. Его лицо ото лба и до самых скул было закрыто белой маской с длинным, похожим на птичий клюв, носом. Темные, короткие волосы беспорядочно взъерошены, серые глаза прищурены. Величайший иллюзионист мира по обе стороны Разлома – господин Фоукс – стоял, напрягшись, и готовый ответить на атаку.

Берк моментально оказался между ним и Малкутом и протянул руку в останавливавшем жесте.

– Я не причиню тебе зла, – голос беса звучал глухо.

Глаза в прорезях маски улыбнулись, хотя тонкие губы остались плотно сжатыми. Малкут покачнулся, едва слышно застонал и осел на край дивана. Его лицо исказила мука, кулек выпал из ослабших рук и недовольно пискнул.

В это же мгновенье полог шатра колыхнулся и по земле скользнула военная алебарда. Она неуверенно подцепила край материи и стала тихонько приподниматься.

Фоукс отреагировал мгновенно. Он дернул со стоящей чуть позади него вешалки длинный, черный плащ и приложив палец к губам окутал его вокруг беса. Берк на секунду ощутил на лице и руках прикосновение прохладного атласа, но затем незнакомец дернул ткань на себя и после небрежно кинул поверх корчащегося на диване Малкута. Кулек был развернут легким движением и появившийся оттуда взъерошенный Зорька недовольно крикнул. Мужчина цокнул, махнул рукой, и королевский сокол замер, как чучело.

Черт остолбенел, а на пороге уже появились двое офицеров. Один высокий и тощий, другой полноватый и низкий, как бочонок варгардского пива. У обоих лица закрывали забрала, а под кольчугой блестела белая материя священной рубахи. Бес фыркнул.

Фоукс сложил руки на груди и обезоруживающе улыбнулся.

– Господа? – его голос был низким, урчащим, чарующим, – чем обязан?

Солдаты опасливо озирались по сторонам, пытаясь понять, как такие роскошные апартаменты поместились под крошечным конусом шатра. Иллюзионист дал им вдоволь насмотреться, а затем повторил вопрос. Солдаты осознали себя пялящимися без дела, и моментально вытянулись в струнку, подняв забрала, но продолжая бегать по убранству взглядом. Тот, что стоял чуть правее – грузный с пушистыми рыжими усами сбивчиво объяснил, мол, нечисть во дворце завелась, да наследника увела. Невиданная вещь.

– Беда- а- а, – протянул Фоукс, – а чем же я тут могу быть полезен?

Теперь тощий солдат слева робко разъяснил, что в ночи почудилось, будто нечестивый под шатер шмыгнул.

Хозяин шатра взволнованно всплеснут руками:

– Ну что- что, а уж нежить какую я бы в своей обители приметил, но, будьте так любезны – проверьте, как следует, – он сделал приглашающий жест и слегка поклонился.

Солдаты переглянулись, неуверенно переминаясь на пороге, но затем прошли внутрь.

Берк не дышал. Он словно сторонний наблюдатель следил, как вооруженная охрана Наместника перерывает шатер – смотрит в шкафы и под палантин, под кровать и обеденный стол, проходя мимо него – в двух шагах и не замечая. И вот рыжий солдат, подойдя к дивану, дернул плащ, под которым притаился Малкут.

Берк ахнул и дернулся, но невидимая сила тисками сковала его, не давая сделать и шага, вынуждая стоять и смотреть, как стажа потащит друга к безумному мяснику – Знахарю.

Однако рыжий воин не собирался никого никуда тащить. Бросив плащ, откуда взял, он спокойно пошел дальше. Берк уставился на диван во все глаза. Малкута на нем не было. Хозяин шатра озорно подмигнул опешившему бесу и обратился к страже.

– Уважаемые, – его голос был полон соучастия, доброжелательности, и плохо скрываемой иронии, – могу ли я спать спокойно?

Солдаты переглянулись.

– Все чисто, господин Фоукс, – обратился к нему тощий, кивая, – просим простить за беспокойство.

Мужчина уверил доблестную стражу, что все в порядке и быстренько вытолкал за порог.

Когда доспехи глухо лязгнули уже где -то в пролете соседней улицы, он подскочил к дивану и дернул плащ. Малкут – бледный и покрытый испариной – лежал там.

Берк не верил своим глазам, он был готов дать руку на отсечение, что мгновение назад никого под бесформенной черной материей не было.

Мужчина подошел к бесу.

– Твоему другу совсем худо, – он неторопливо обернул Берка плащом и тот почувствовал, как сила, держащая его, пропала. Мальчик дернулся, слишком резко, не рассчитав силы, и упал на колени рядом с диваном. Зорька уже отряхнувшись от чар протяжно крикнул и принялся недовольно чистить куцые перья.

Голубые глаза Малкута впились в лицо друга.

– Ты в порядке? – прошептал наследник белыми сухими губами.

Черт почувствовал, как в груди, где -то под ребрами что -то защемило. Это было странное, незнакомое чувство и он поежился.

– Я в норме, – глухо буркнул он, – ты молодец, Малли. Потерпишь еще чуть- чуть?

Малкут едва слышно застонал, но кивнул. Боль, бушующая внутри, разыгралась не на шутку, в ушах шумело, а голова была готова лопнуть, как переспелый арбуз.

Черт не желал медлить.

– Господин Фоукс, – обратился он к иллюзионисту, поднимаясь в полный рост, – меня зовут Берк. Я друг Греманна и Глаи, мне нужна их помощь.

Мужчина повел плечами. Знать имя сына Огненной Крысы во все времена считалось плохой приметой. Особенно, если сын сам тебе его называл… Это могло значит или скорую кончину, или безграничное доверие и иллюзионист, отбросив суеверия, сделал ставку на второй вариант.

– Друг Греманна и Глаи – мой друг. Может я смогу быть тебе полезен?

Черт внимательно оглядел мужчину, который только что укрыл их от людей Наместника, и едва заметно кивнул.

Он достал из-за пазухи нож и моток ниток. Положил моток рядом с Малкутом, а нож сжал в кулаке.

Фоукс едва заметно побледнел, нечестивый с оружием в руках выглядел угрожающе при любом раскладе, но тем не менее мужчина не сделал ни шага в сторону от беса.

– Вставь, пожалуйста нитку в пять своих ладоней длиной в иголку. А я сейчас вернусь.

Малкут снова застонал и Берк вылетел из шатра. Не глядя по сторонам, он собрал последние силы, скачком пересек открытую, как на ладони, площадь и оказался у самого трактира. Нашел в его задворках мирно посапывающего под уличным фонарем пьяницу и одним уверенным движением полоснул ножом по тени, бесформенным комком лежащей под его телом.

Спящий даже не ахнул, просто моментом побледнел и только. Казалось, он все также безмятежно спит.

Берк вытер ладонью нос и осторожно подцепил тень на кончик лезвия. Она дрожала, как ягодное желе, пуская тихие вибрации к рукоятке ножа.

Черт посильнее сжал кулак и бросился назад к другу.

В шатре картина была странной. Малкут метался по дивану в агонии, а Фоукс с Зорькой сидели на полу перед мотком ниток. Когда появился Берк, мужчина поднял на него недоумевающий взгляд и пожав плечами протянул к клубку руку. Тонкие пальцы прошли сквозь него, словно тот был сделан из воздуха.

– Прости, бес, кажется я оказался совершенно бесполезен.

Сокол тихо каркнул в подтверждение слов фокусника. Берк цокнул языком и, подбежав к дивану, схватил моток. Вытаскивать иглу и отматывать нити, сжимая в одной руке дрожащий кинжал было очень непросто, но он справился. Затем бес продел нить в ушко, закрепил узелком и сел на пол перед Малкутом.

– Дружище, – позвал он, но мальчик не отреагировал. По его лбу струился пот, запылившаяся и потерявшая свой былой лоск рубаха была мокрой насквозь. Наследник стонал.

– Малкут, – Берк позвал громче, – я не справлюсь один, дружище.

Фоукс замер за спиной беса, сложив руки на груди и прижав кулак к сжатым в одну линию губам.

Мальчик хрипло задышал и открыл глаза. Они были подернуты мутью, но он осмысленно посмотрел на беса.

– Мне нужно, чтобы ты полежал спокойно, – глядя в голубые глаза, проговорил Берк, – я не знаю, что выйдет из всего этого, но это последний шанс. Ты сможешь?

Малкут издал протяжный стон и его скрючило, как червячка на рыболовном крючке, но затем он кивнул и, собрав волю в кулак, выпрямился. Фоукс, кажется, понял, что задумал бес, и сделав легкое движение рукой, прямо над ступнями наследника, сказал:

– Шей здесь. Он не почувствует иглу, – легкие тряпичные ботинки слетели с ног наследника.

Берк благодарно кивнул и приступил. Уже с первым стежком стало понятно, что иллюзия не сработала. Малкут заорал так, что матерчатые стены шатра дрогнули, Зорька недовольно захлопал крыльями. Тогда Фоукс провел рукой над его головой, и несмотря на то, что наследник разевал рот, а на его шее выступили вены, из горла не вырывалась ни звука.

Шить было неудобно, на вытянутой вверх руке бес держал нож, с которого свисало бесформенное желе тени, она дрожала, дергалась, Малкут пытался вырваться из тисков, которыми сковал его Фоукс, но через какое -то время просто потерял сознание, а Берк все шил, пришивая тень к пяткам наследника. Игла входила в живую плоть, как раскаленный нож в сливочное масло, с каждым новым стежком Малкут дергался, но не мог шевельнутся по нормальному. Крови не было, но бес чувствовал, как вокруг его пальцев снует сила.

Бес сделал последний стежек и не успел закрепить нитку, как она зашипела и испарилась. Бесформенное месиво тени, вздыбилось, изогнулось упругой дугой, дрогнуло последний раз и переползло под тело нового хозяина, забившись подальше от теплого света керамической люстры. Зорка захлопал крыльями, а иллюзионист вздохнул и снял свои чары с мальчика. Малкута почти сразу перестало трясти, на бескровные щеки вернулся румянец. Уже через несколько минут его дыхание восстановилось, стало коротким, но ровным. Казалось, мальчик просто спал. Увидев это Берк не без труда поднялся на ноги, улыбнулся Фоуксу, а затем слегка сгорбился, качнулся и осел на пол, потеряв сознание.