Читать книгу Крик шепотом - Эльвира Ивановна Сапфирова - Страница 10

Глава 10

Дни смешивались с ночами. Спать, спать – вот главное занятие, и сон обволакивал, укутывал ее даже в те недолгие часы, когда она нехотя шла кушать, что-то равнодушно отвечала, с трудом расчесывала длинные густые волосы, предмет маминой гордости, и опять их заплетала. Большую часть времени она проводила в постели. Родные стены баюкали, окутывая пеленою…

Она любила свой саманный теплый дом. Может, потому что вместе со взрослыми месила ногами глину с навозом и сеном, потом лепила саман, заталкивая замес в деревянный прямоугольник. А когда промокшие от талого снега стены сиротливо стояли под бездонным, бесконечно высоким небом, она ласково гладила их и просила подождать немного, когда папа сможет заработать на крышу, мама наконец-то выздоровеет и вернется из больницы, а баба Катя уедет к себе домой.

Но мама пришла домой худой, желтой и передвигалась с трудом. Жили вчетвером в маленькой кухоньке.

Однажды Гера, доведенная до отчаяния недовольным бурчанием свекрови и своей немощью, решила выйти в туалет, который обустроили в саду из дощечек. Нужно выйти в коридорчик, пройти мимо курятника, сложенного из булыжников и обмазанного глиной, и обогнуть абрикосу. Всего шагов двадцать!

Смеркалось. Осенний холодный ветер то срывал оставшиеся на деревьях жухлые листья, то пригонял тяжелые черные тучи с холодным моросящим дождем.

Держась за спинку кровати, Гера с трудом поднялась.

–Куды? -крикнула повелительно на нее свекровь. – Лягай!

–В туалет… хочу. Да… и душно что-то… Хочу воздуху дохнуть, – виновато ответила Гера.

–Та ты сказилась, чи шо? Утут ходы! – недовольно бросила Екатерина Дмитриевна, женщина лет пятидесяти, разглаживая длинные сшитые из старого ситца полосы для вязания половика. Осенняя погода давила, ей уже хотелось домой, в Новочеркасск, к детям, в свою постель, а не на раскладушку. Та злость, которая внезапно охватила ее за обедом, никак не исчезала. Ей надоело выносить горшок из-под невестки. А никуда не денешься! Надо помогать сыну. Она гордилась своим первенцем, который теперь стал большим человеком, строит электростанции в горах. А жену взял никудышнюю.. Не удержала, не отговорила, когда Иван увидел из окна автобуса ее, жалкую, одиноко сидящую на вокзале. Генриетта. Тоже мне имя! Непутевая! Женщина нервно передернула плечами, и, занятая своими мыслями, уткнулась в работу. От этих размышлений у нее всегда портилось настроение, и унять злость помогала работа.

Ничего не отвечая, Гера переставляла ноги, держась за спинку единственной кровати. Бледное лицо, бескровные губы, впалые щеки, глубокие глазницы и руки – кости, обтянутые желтой кожей, длинные, бессильные. Она накинула ватную фуфайку, платок и исчезла, тихо, незаметно.

В комнатке тепло, уютно. Кот свернулся в люльке в ногах у ребенка, шестилетняя Лена самозабвенно, высунув кончик языка от напряжения, раскрашивает замок на единственном столе.

Стало темнеть. И вдруг что-то стукнуло по стеклу. Девочка подняла голову, посмотрела на кровать и, подскочив, закричала:

–Мама! Где мама?

Екатерина Дмитриевна, сматывая полоски в клубок, равнодушно буркнула:

–Откель мне знати!

–Бабушка! Темно!– с дрожью в голосе крикнула Лена и, накинув фуфайку, бросилась из комнаты.

В темноте около абрикосы она наткнулась на Геру. Женщина лежала на боку, свернувшись калачиком и поджав по себя замерзшие ноги.

–Мама! Мама! – испуганно, ничего не соображая от страха, исступленно заорала девочка.

–Не бойся, не кричи, – прошептала Гера синими губами, – позови бабушку.

Слезы текли по щекам, паника парализовала. Страх потерять маму, как огнем, обжигал и лишал разума. Ничего не понимая, девочка так громко ревела, что не услышала, как подошла, хромая, баба Катя, и очнулась лишь от жесткого окрика бабули: