Читать книгу Я на тебя поспорил(а) - Эльвира Смелик - Страница 4

– И ты согласилась? – спросил Тимофей, скорее заключил с осуждением. Он сидел в рабочем кресле, словно избушку на курьих ножках развернув его к устроившейся на собственной кровати Василисе передом, а к столу задом, вертел в пальцах карандаш и походил на психотерапевта, беседующего с проблемной пациенткой. – Зачем?

Да откуда она знала? Так сложилось. Звёзды подобным образом сошлись. Или, может, в тот момент у Меркурия случился ретроградный период.

– А ты бы не согласился? – воскликнула Василиса с обиженным вызовом, поджала губы, насупилась, пробормотала сердито: – Или с тобой вообще такого не могло случиться? Потому что ты всегда думаешь, что и зачем говоришь.

– Ну, тоже не всегда, – честно признал собеседник и задал новый вопрос: – И что теперь будешь делать?

На этот раз точно вопрос, а Василису гораздо больше устроили бы разумные предложения, поэтому уже вслух вырвалось досадливое и раздражённое:

– Да откуда я знаю? Думала, хоть ты что-то дельное посоветуешь.

Она ведь для того Тимофея и пригласила, понадеялась на его мудрость и остроту ума, и на особую любовь к сложным головоломкам. Он же так их решать обожает. Вот она ему и подкинула очередную, очень-очень жизненную, а не просто ради развлечения и тренировки. Но Любомудров отчитывать начал:

– Зачем? Где твои мозги были? Тебя же просто на слабо́ взяли. Вот уж не представлял, что ты на такую ерундовую подначку купишься.

А типа, она сама не в курсе?

Василиса, между прочим, верила в него, братом перед другими заявляла, чуть ли не близнецом. Потому что они реально с колыбели вместе. Ну, то есть с коляски. Их семьи жили в одном подъезде, правда, на разных этажах – ну так это неважно! – и мамы их выгуливали вместе почти с рождения, потом записали в одну группу в детском саду, потом в один класс в школе. Они так и говорили всем раньше, что родственники, хоть и не слишком похожи внешне. Зато по сути очень даже одинаковые.

Им всегда нравилось узнавать и изучать что-то новое, а когда у тебя под боком есть родственная душа, это ещё легче, захватывающей и интересней. Поэтому и в школе у них никогда проблем не было. Тимофей её вообще с золотой медалью окончил. А Василиса немного не дотянула, но не потому, что глупее была, наверное, просто ленивее и… конфликтнее.

Хотя она до сих пор толком не понимала, почему на неё биологичка взъелась – нарочно заваливала, пыталась высмеивать. А Вася не из тех, кто готов терпеть и прогибаться из-за хороших оценок. Тем более, к тому же Тиму биологичка нормально относилась, а он обычно гораздо больше умничал, но при этом почти всегда оставался спокойным и невозмутимым.

У Василисы так не получалось, вечно горячилась, входила в азарт. Она потому и спортом занялась, чтобы всё это из себя выплеснуть, – ходила в школьную секцию волейбола. На рост она никогда не жаловалась, хватало, чтобы играть, правда, на любительском уровне. Для профи она всё-таки оказалась мелковата, да никогда и не собиралась в спорт идти. Он – просто для души.

Поэтому, когда поступила в университет, Василиса никому не призналась, что довольно неплохо играла, хотя и здесь имелась женская волейбольная команда. Но на первом курсе намного важнее хорошо учиться. У них несколько человек после первой же сессии вылетели, но в основном иногородних, живших в общежитии, которым крышу от внезапной свободы и самостоятельности сорвало.

В том, что они с Тимом в один университет поступили, тоже ничего удивительного. Вузов в их городе не так уж и много, и не одни они здесь такие были – знакомые ещё со школы. И хоть факультет выбрали один, но ведь специальности-то разные. У них и набор предметов заметно отличался. Но вот учились бы на одной и находился бы Тимофей рядом, с Василисой ни за что бы подобного не случилось. Он точно бы её вовремя в чувства привёл и остановил.

Само собой, она взрослый человек, и друг за её косяки не отвечает, но посочувствовать-то мог, а не выговаривать. Василиса и без него прекрасно понимала, какую глупость совершила, и до сих пор ругала себя за это. И помочь, естественно, мог.

Тем более он же тоже парень и учился с Золотовицким – чёрт бы его побрал! Надо ж ему было нарисоваться настолько не вовремя – не только на одной специальности и курсе, но и в одной группе. Но вместо того, чтобы подсказать, лишь бесполезно нудил.

– На что он там гарантированно западает? – сумрачно поинтересовалась у него Василиса.

Тимофей немножечко помолчал, по-прежнему вертя в пальцах карандаш, потом, приподняв брови, выдал с какой-то непонятной интонацией:

– На троечку.

– Какую? – озадачилась Василиса, даже предположений никаких не возникло. – Это что?

– Ну-у-у… – протянул Тимофей пространно, неуверенно замялся, хотя потом всё-таки пояснил: – Размер.

Но яснее ничуть не стало.

– Размер? – повторила она непонимающе. – Чего? – И тут до неё дошло: – А-а. – Василиса фыркнула снисходительно. – И это все его интересы?

– Ты же спрашивала про «гарантированно», – справедливо напомнил собеседник, – а не про все. – Он сделал небольшую паузу и затем осторожно произнёс: – А у тебя ведь…

Но Василиса помешала ему договорить.

– Любомудров! – воскликнула с праведным негодованием. – А я всё это время верила, что мы друзья. А ты… оказывается…

– Это же чисто на автомате, ненамеренно, – невозмутимо оправдался Тимофей. – Природные инстинкты.

Она в назидание ещё пару минут подулась, а потом махнула рукой:

– Ладно, не отвлекаемся. – И, не удержавшись, насмешливо ввернула: – Самец.

Безусловно, про троечку – это крайне важная и полезная информация. Ага. Вот только чем она поможет, когда Василисе действительно на полном серьёзе необходимо решить, что теперь делать.

Самое простое, наверное, всё-таки не делать ничего, но тогда придётся на экзамене валять дурака перед Людмилой Викторовной, изображая внезапный приступ дебилизма, остаться не просто без повышенной, а вообще без стипендии, а главное, окончательно забить на самооценку и признать, будто и правда не способна ни на что, кроме как зубрить и учиться. И последнее в любом случае, даже если не отрабатывать проигрыш в споре.

Поэтому хотя бы попробовать стоило. А иначе получалось, она на самом деле не настолько умная. Ведь ум – это не исключительно про оценки, это про всё, в том числе и про отношения с другими людьми. Так неужели она реально не справится с каким-то заносчивым, самовлюблённым придурком, помешанном на размерах женской груди?

Василиса не поленилась, заглянула к нему на страничку, чисто в исследовательских целях. Надо же с чего-то начинать. А там до кучи фоток себя любимого, включая селфи перед зеркалом, словно он не обычный студент, а какая-нибудь звезда. Хотя, честно говоря, весьма залипательных. И под ними ещё большая куча лайков и комментов от почитательниц, на которые он даже не отвечал, не снисходил. И ни одного снимка с девушкой, чтобы никто не усомнился: Мирон Золотовицкий для всех свободен и всегда готов.

– О чём вы там между собой болтаете? – опять спросила она у друга.

– Вась, – проникновенно выдохнул тот, – тебе лучше не знать.

– Но я же не прошу подробностей, – заметила Василиса. – Тем более всяких непотребных. Просто скажи, что там ещё в интересах у этого Золотовицкого? Помимо троечки.

Тимофей сосредоточенно сдвинул брови и какое-то время молчал. Видимо, фильтрация пацанских разговоров – дело чересчур трудное и энергозатратное, практически невозможно выделить рациональное зерно.

– Ну… Мирон ещё пожрать любит, – наконец выдал он, пожал плечами, посмотрел чуть виновато. – Но ты же и готовить особо не умеешь, – констатировал скептически.

– Чего это не умею? – оскорбилась Василиса. – Очень даже умею. Не хуже некоторых. – И принялась перечислять, стараясь ничего не упустить: – Бутерброды, салаты. Полуфабрикаты могу пожарить. И яичницу тоже. Макароны отварить. И пельмени! – дополнила многозначительно и гордо, но тут же вздохнула, а выражение на лице сменилось с вдохновлённого на досадливо-разочарованное. – И что, мне его теперь прикармливать, как бездомного кота? Или на пельмени приманивать, разложить одну за другой, а как приблизится, хватать и не отпускать?

– Лучше чем-нибудь тяжёлым по голове, – деловито предположил Тимофей и даже изобразил, как бы это выглядело. – Чтобы память потерял. И, пока там чистый лист, внушить, что ты его девушка и он тебя очень любит.

– Ха-ха-ха, – экспрессивно выдохнула Василиса. – Очень смешно.

Насупилась ещё сильнее, нахохлилась. Мысли в голове роились самые разные, вот только ни одной по существу. И Тимофей тоже молчал. Хотя по виду вроде бы и думал о чём-то.

Может, его всё-таки осенило подходящей идеей и теперь он её оценивал и разрабатывал? Было бы хорошо. Да нет! Просто отлично.

– Вась! – произнёс он внезапно, и Василиса, вновь окрылённая надеждой, так и превратилась в слух. – А у тебя пельмени правда есть? Что-то очень захотелось.