Читать книгу Смотреть и видеть - Эми Герман - Страница 4

Искусство наблюдения

Год 1877, медицинская школа Эдинбургского университета. Восемнадцатилетний студент прошмыгнул в мрачный, отделанный деревом лекционный зал анатомического театра и уселся в одно из двухсот кресел, расставленных тесным полукругом[48]. Хихикая и перешептываясь, молодые люди ждали местную легенду – профессора, известного не только своими глубочайшими познаниями в самых разных областях, но и весьма энергичной манерой преподавания. Он должен был научить студентов так называемому «методу» – упорядоченному подходу к диагностике, в основе которого лежало умение наблюдать.

Мужчина – высокий, худой, с орлиным носом и проницательными глазами – влетел в лекционный зал, скинул пальто, сорвал с головы войлочную шапку и велел позвать первого больного. У дверей толпились пациенты, которых этот человек никогда раньше не видел.

В аудиторию вошла пожилая женщина в черном.

– Где ваша трубка? – спросил профессор[49].

Женщина вздрогнула. Откуда он мог знать, что она курит? Вне себя от удивления, она достала из сумочки маленькую глиняную трубку.

– Я догадался, что у нее есть трубка не потому, что раньше встречал эту женщину, а потому, что внимательно смотрел, – пояснил он студентам. – Я заметил небольшую язвочку на нижней губе и натертую отметину на щеке – верные признаки курения короткой трубки, которую обычно держат очень близко к лицу[50].

Второй пациент прихрамывал. Профессор вызвал одного из учеников:

– Что случилось с этим человеком, сэр? Идите сюда и взгляните на него! Нет! Не прикасайтесь к нему. Используйте ваши глаза, сэр! Используйте ваши уши, используйте ваш мозг, восприятие, используйте ваши дедуктивные способности![51]

Немного волнуясь, студент высказал догадку, которая первой пришла ему в голову:

– Воспаление тазобедренного сустава, сэр![52]– Ничего подобного! – воскликнул профессор и объявил: – Мужчина хромает не от бедра, а от ступни, точнее обеих. Если бы вы проявили наблюдательность, молодой человек, то заметили, что на его ботинках есть небольшие разрезы – как раз в тех самых местах, где обувь давит на стопу больше всего. Этот человек страдает от мозолей, джентльмены, и бедра тут ни при чем[53].

Профессор продолжил безошибочно угадывать профессии и пороки совершенно незнакомых ему людей.

– Джентльмены, перед нами человек, который либо режет пробку, либо работает кровельщиком. Если вы приглядитесь, то увидите небольшое затвердение – обыкновенную мозоль – на его указательном пальце и утолщение на наружной стороне большого пальца. Все это верные признаки того, что он занимается либо одним ремеслом, либо другим. Оттенок загара на его лице говорит о том, что он никогда не плавал в дальние страны. Это, так сказать, «местный» загар, который получен в одном климате[54].

Когда неверный диагноз поставил другой студент, профессор нахмурился:

– Джентльмен имеет уши, но не слышит, имеет глаза, но не видит![55]

По мнению профессора, самым важным для любых открытий – в медицине, уголовном праве или повседневной жизни – являлись развитые навыки наблюдения. Он не упускал ни единого, самого мельчайшего, факта и часто указывал на вещи, которые не видели другие: татуировки, акценты, отметины на коже, шрамы, одежду, даже цвет грязи на подошвах.

«Стоит только приглядеться, – учил он, – и по лицу человека можно узнать его национальность, по рукам – профессию, а остальное расскажут его манеры, походка, цепочка для часов и пушинки, прилипшие к одежде[56]».

Если наблюдательность профессора и его молниеносные выводы напоминают вам о Шерлоке Холмсе, не удивляйтесь: этот профессор и есть прототип вымышленного детектива. Доктор Джозеф Белл, профессор хирургии, плодовитый писатель и родственник Александра Грейема Белла, буквально околдовал Артура Конан Дойла – тогда еще молодого студента – своим жутковатым, необычным, но вместе с тем «элементарным», как говорил сам Белл, талантом. Он часто повторял на своих лекциях: «Используйте ваши глаза, используйте ваши глаза»[57], самое главное – уметь отличать пассивное созерцание от активной оценки.

«Большинство людей смотрят, но не замечают», – резюмировал Белл в духе Шерлока Холмса[58].

В чем же разница? Шерлок Холмс объясняет это в одном из первых рассказов, «Скандал в Богемии». Доктор Уотсон утверждает, будто его глаза ничем не хуже глаз Холмса.

– Вы видите, но вы не замечаете, – возражает Холмс. – А это большая разница. Например, вы часто видели ступеньки, ведущие из прихожей в эту комнату?[59]– Часто.

– Как часто?

– Ну, несколько сот раз.

– Отлично. Сколько же их там?

– Сколько? Я не обратил внимания.

– Вот именно, не обратили внимания! А между тем вы видели. В этом вся суть. А я знаю, что ступенек – семнадцать, потому что я и увидел, и заметил.

Хотя мы часто используем эти два слова взаимозаменяемо, их едва ли можно назвать синонимами. «Видеть» предполагает автоматическую, непроизвольную регистрацию изображений. Наблюдать и замечать – это увидеть осознанно и вдумчиво.

Что вы видите?

Всякое занятие по программе «Искусство восприятия» включает в себя элемент самоанализа. Чтобы облегчить этот процесс, я показываю следующую фотографию (рис. 8) молодой женщины и задаю простой вопрос: что вы видите? Опишите то, что вы видите одним предложением.

Проверьте себя прямо сейчас. Каким предложением вы бы точно и полностью описали это фото.

Вот уже десять лет я задаю этот вопрос людям самых разных профессий. Обычно мне говорят о девушке; наиболее проницательные замечают, во что она одета и куда смотрит, что у нее что-то в руке, какая нога выставлена вперед. Очень часто я слышу о большом дереве без листьев в левой части: некоторые даже пытаются прикинуть его высоту, сравнивая с ростом женщины, хотя – и тут Холмс совершенно прав – никто и никогда не называет количество ветвей. Упоминают кусты вдоль забора и сам забор, скамейку, опавшие листья и тени на переднем плане. Но, пожалуй, самое удивительное, что почти 50 % людей, которые видят эту фотографию, не упоминают о гигантской букве С на заднем плане.

Вы видите ее? Вы сразу ее увидели? Вы упомянули об этом в своем предложении?

Это не иллюзия и не фотошоп. Буква C действительно существует. Это важная часть фотографии? Стоит о ней упоминать? Да, по многим причинам. Благодаря этой букве мы можем точно определить место, где сделан снимок: проведя небольшое расследование, мы выясним, что буква C нарисована на тридцатиметровой каменной стене в Бронксе, районе Нью-Йорка, напротив Колумбийского университета. Буква помогает установить приблизительную дату съемки: впервые она появилась здесь в 1955 году и изначально была белого цвета. В 1986 году ее перекрасили в голубой, оставив белым только контур[60]. Буква С обладает впечатляющими размерами – 18 метров в высоту и 18 в ширину – и является одним из самых больших граффити в Нью-Йорке. Упоминание столь значимого объекта, который занимает бо́льшую часть снимка, свидетельствует о наличии элементарных навыков наблюдения.

Те, кто не увидел букву C, – нормальные люди с нормальным зрением, чья наблюдательность пока недостаточно развита. Но как быть, если 50 % тех, кто ее не увидел, включают детектива, назначенного расследовать ограбление вашего дома, или вашего хирурга, вашего начальника, будущего супруга или водителя автобуса, на котором ездит в школу ваш ребенок? Что, если вы тоже не увидели букву С? Не заметить такую крупную деталь может быть не критично, читая эту книгу, но что, если вы присматриваете за детьми, ведете машину, переходите улицу?

Прежде чем работать над навыками наблюдения, необходимо понять биологические механизмы, из-за которых мы все иногда упускаем из виду не только незначительные подробности, но и громадные, движущиеся или иного рода значительные объекты. Разобраться во врожденной «слепоте» нам поможет орангутанг по имени Кевин.

Внимание: горилла!

Прежде всего вам нужно знать, что Кевин не мыслит. Я бы сказала, что он не настоящий, но его владелец, доктор Майкл Грациано, с этим бы поспорил, так как Кевин действительно существует, пусть и в форме акриловых волокон. Кевин – это перчаточная кукла.

Доктор Грациано (рис. 7), невролог из Принстонского университета и автор книги «Сознание и социальный мозг» (Consciousness and the Social Brain), использует Кевина в качестве уникального доказательства силы восприятия. В самом начале лекции, когда Грациано – высокий мужчина с сияющими глазами и проседью в бороде – надевает Кевина на руку, студенты нервно хихикают, но через несколько минут они ловят себя на мысли, что видят в игрушечном примате живое существо.

Смотреть представление, при этом отлично зная, что все происходящее не более чем социальная иллюзия, крайне увлекательно[61]. Как я ни настраивалась на скептическое отношение к зрелищу (кукла-обезьяна в Лиге плюща[62]? В самом деле?), а все равно купилась. Кевин отпускает грубые шуточки, утверждает, что он Дарт Вейдер, и оглядывает аудиторию независимо от своего хозяина. Когда Грациано наконец освободил свою руку и Кевин взвизгнул, я не могла удержаться от улыбки. Хотя я прекрасно знала, что Кевин всего лишь игрушка, временами мне казалось, что он обладает собственным разумом.

Грациано объясняет это явление с помощью так называемой «теории схемы внимания»[63]. Мы сидим у него в кабинете – на одной стене висит яркий плакат, на котором динозавр по имени Наука поедает ученого («Меня», – весело признается Грациано), и он объясняет основы. Поскольку в современном мире людей постоянно бомбардируют раздражители – как внешние в виде зрительных образов, звуков и другой сенсорной информации, так и внутренние в виде мыслей, эмоций и воспоминаний, – мозг не в состоянии обрабатывать каждый бит информации, который в него поступает. Вместо этого он вынужден сосредоточиваться на одних вещах за счет других Выбор нейронов, на чем сосредоточиться, и называется «вниманием».

«Мы узнаем о чем-либо отнюдь не по мановению волшебной палочки, – говорит Грациано. – Это результат обработки данных нашим мозгом»[64].

Заставляя приписывать функцию социальной осознанности игрушечному орангутангу, Грациано дает нам возможность в полной мере прочувствовать этот процесс, который обычно проходит неосознанно.

Ученый добавляет, что внимание не только сложно сконцентрировать, это еще и ограниченный ресурс. Мы вовсе не обладаем беспредельными возможностями и не способны декодировать все внешние и внутренние стимулы, с которыми сталкиваемся в повседневной жизни.

«Отчасти это проблема анализа источника, – поясняет он. – Вы сосредоточиваетесь на одной вещи, а ваш мозг тем временем подавляет или отфильтровывает все остальное».

Сложно поверить, что может отфильтровывать мозг. Яркий тому пример – другой «обезьяний» эксперимент, на этот раз с участием женщины, переодетой в костюм гориллы.

В 1999 году психологи Гарвардского университета, Дэниел Саймонс и Кристофер Шабри, решили доказать, что мы видим далеко не все, на что смотрим, – парадокс, известный под названием «слепота невнимания». Ученые воссоздали знаменитый эксперимент 1970-х годов, в котором сквозь толпу студентов, передававших друг другу баскетбольные мячи, шла женщина с зонтиком[65]. Испытуемых просили подсчитать количество сделанных передач. Выполняя задание, многие вообще не замечали ни женщину, ни зонтик. В новой версии эксперимента Саймонс и Шабри убрали зонтик, а саму женщину нарядили в костюм гориллы. Так же, как и в моем опыте с буквой С, половина участников исследования не заметили гориллу, хотя она была на экране вдвое дольше, чем женщина с зонтиком, смотрела прямо в камеру и колотила себя в грудь.

Пятнадцать лет спустя эксперименты со слепотой невнимания все так же доказывает, что сознательное восприятие требует внимания и что внимание избирательно. Когда наше внимание чем-то занято – пусть даже такой банальной задачей, как простой подсчет, – мы можем упустить из виду нечто значительное (и волосатое), хотя оно находится у нас под самым носом.

От слепоты невнимания не застрахованы даже лучшие специалисты, в том числе и те, чья работа связана с поиском деталей. Исследователи из Гарвардской медицинской школы придумали свою версию эксперимента с «невидимой гориллой». Они наложили пятисантиметровое изображение гориллы на снимки легких и попросили радиологов изучить их на предмет раковых узелков. Восемьдесят три процента рентгенологов не увидели гориллу, которая грозила им кулаком[66].

Иногда слепота невнимания приводит к ужасным последствиям. Преследуя подозреваемого, бостонский полицейский Кеннет Конли пробежал мимо коллег, которые избивали какого-то человека так яростно и жестоко, что жертву доставили в больницу с черепно-мозговой травмой и повреждениями почек. В ходе расследования ни один офицер не признался, что видел или принимал участие в драке. Конли заявил, что был там, но самого избиения не видел. Следователи не поверили, что такое можно не заметить! В итоге Конли был признан виновным в препятствовании правосудию и даче ложных показаний, уволен из полиции и приговорен к трем годам лишения свободы[67].

В то время как сам Конли мог объяснить свою рассеянность только туннельным зрением – оправдание, которое не сработало в Верховном суде, – психологи Саймонс и Шабли не сомневались: полицейский страдал слепотой невнимания. Чтобы это доказать, они набрали группу добровольцев и воссоздали всю ситуацию от начала и до конца: испытуемые гнались за убегающим мужчиной и считали, сколько раз он прикасался к своей шляпе. Их маршрут проходил мимо инсценированной драки, 67 % ее даже не заметили[68].

Все мы настолько подвержены слепоте невнимания, что часто упускаем важную информацию. Чтобы преодолеть эту врожденную склонность, необходимо развивать навыки внимания и наблюдения. Сэмюэл Реншоу, американский психолог, чьи исследования зрения помогли вооруженным силам быстро и точно распознавать вражеские самолеты во время Второй мировой войны, считал, что «правильно видеть – это навык, которому можно научиться точно так же, как игре на пианино, французскому или гольфу»[69]. Он утверждал, что глаза, как и пальцы пианиста, можно научить работать лучше. Многочисленные исследования, опубликованные в Journal of Vision, подтвердили: мы можем значительно улучшить наше внимание с помощью сложных, но интересных задач на зрительное восприятие[70]. Например, изучая провокационные, замысловатые, многомерные, порой обескураживающие произведения искусства.

Зачем разглядывать картины

Польза искусства как инструмента развития наблюдательности среди студентов-медиков была доказана учеными из Йельского университета в 2001 году[71]. Двухлетнее исследование, опубликованное в The Journal of the American Medical Association, показало: изучение картин и скульптур приводит не только к значимому улучшению диагностических навыков, но и на 10 процентов повышает наблюдательность (а именно способность к «обнаружению деталей»)[72]. Доктор Ирвин Браверман, профессор дерматологии Йельской медицинской школы, считает эти 10 % «статистически значимыми»[73], они явно свидетельствуют, что «человека можно научить быть внимательнее».

Эллисон Уэст – живое тому доказательство. Когда я познакомилась с ней, она училась на врача в Нью-Йоркском университете. Эллисон приехала в Нью-Йорк из маленького городка в Джорджии и все свободное время проводила в музеях, благо на Манхэттене их множество. Никакого художественного образования у нее не было. Она просто любовалась каждой картиной несколько минут, а затем переходила к следующей. Узнав, что медицинская школа предлагает курс по «Искусству восприятия», она с радостью записалась.

«Я и представить себе не могла, сколько упускаю, – вспоминает Эллисон. – Мне всегда казалось, что я очень наблюдательный человек, но букву C я не увидела, а ведь смотрела прямо на нее! Словно ходила в заляпанных линзах, а я даже не подозревала об этом!»[74]

Научившись наблюдать, а не просто видеть, Уэст заметила, что ее манера работы с пациентами резко изменилась.

«Раньше я писала что-то вроде: «Больной – белый мужчина среднего возраста. Полулежит в кровати. У него усталые глаза, бледная кожа, угрюмое выражение лица. Одет в больничную рубашку. Палата: голые стены, белые простыни с кровавым пятном с правой стороны». Описательно и очень «клинически», – говорит она мне. – После занятий я стала писать так: «В одной руке он держит кроссворд, рядом лежит местная газета на испанском языке. К пробковой доске приколота открытка со словами «Поправляйся скорее, дедушка». Если раньше я видела в палате просто цветы, то теперь обращаю внимание на то, какие они: как называются, свежие или увядшие, кто их послал, когда».

Сейчас Уэст отмечает, какие игрушки сидят на подоконнике, какую телепередачу смотрит пациент и какие книги лежат на прикроватной тумбочке.

«Эти новые подробности, которые я не замечала прежде, не могут подсказать мне диагноз, – признается она, – но они дают мне нечто не менее важное: ответы. Что мотивирует пациента жить? Как повысить качество его существования? Какие альтернативные методы лечения стоит рассмотреть, чтобы облегчить его страдания?»

Как современный доктор Белл, Уэст использует увиденное, чтобы узнать больше. Испанская газета, лежащая на кровати у одного из пациентов, подсказывает ей обратить внимание на рацион больного: возможно, испанская кухня только ухудшает его состояние? А чем он зарабатывает на жизнь? Вернется ли он к прежней работе, которая займет его ум и будет способствовать излечению? Каковы его любимые занятия и хобби? Сможет ли он заниматься ими в период восстановления?

«Больной любит строить модели поездов? С точки зрения врача это несущественная деталь, – говорит Уэст. – Тем не менее качество жизни крайне важно для восстановления; для больного важно знать, что он может вернуться к любимому занятию. Иногда это существенно меняет дело».

Уэст испытала это на себе. Сейчас она врач, специализирующийся в области терапевтической медицины в Медицинском центре Чикагского университета; в 2012 году журнал New York Magazine включил ее в список лучших докторов Нью-Йорка[75].

Как и любой другой навык, умение наблюдать можно развить с помощью тренировки. В своей книге «Искусство научного расследования» (The Art of Scientific Investigation, 1950) профессор Кембриджского университета Уильям Иэн Бирдмор Беверидж дает такие инструкции: «Наблюдательность можно развить, культивируя привычку к активному, пытливому созерцанию. Тренировка наблюдательности подчиняется тем же правилам, что и тренировка любой другой деятельности. Сначала каждый шаг приходится выполнять вдумчиво, кропотливо, однако со временем действия становятся автоматическими и бессознательными, возникает привычка»[76]. Практика дает постоянный результат; неврологи считают, что тренировка новых навыков перестраивает нейронные связи в мозге. Так что, с биологической точки зрения мы и вправду можем переключить наш мозг, чтобы видеть лучше.

Это можно сделать при помощи упражнений, которые развивают внимание и память, так как и то и другое является неотъемлемой частью навыков наблюдения. Мы начнем с искусства.

Вы заметили рисунок 4? Не подглядывая, постарайтесь вспомнить. Мысленно представьте картину. Я дам вам подсказку: это натюрморт.

Если вы не можете вспомнить картину, то вы в хорошей компании. Обычно я мельком показываю ее на первом занятии, когда рассказываю о себе, и многие люди не обращают на нее никакого внимания. Если вы понятия не имеете, о чем я говорю – Картина? Какая картина? – потому что слишком быстро перевернули страницу, не волнуйтесь. Многие из нас имеют обыкновение что-то пропускать, чтобы быстрее добраться до сути, хотя при этом есть риск упустить жизненно важную информацию. Давайте научимся этого не делать прямо сейчас. Готовы?

Вернитесь к картине под номером 4. Я очень люблю эту необычную работу, ведь чтобы оценить натюрморт, вам ничего не нужно знать об искусстве или о художнике: казалось бы, самые обычные столовые приборы с открытым, немигающим глазом в самом неожиданном месте. Посмотрите на картину несколько минут, а затем возвращайтесь.

Смотрите.

Добро пожаловать обратно! Итак, что же вы видели? Начнем с основ: сколько предметов на столе и какие? Попробуйте вспомнить все, что можете.

Если вы помните, что предметов было пять – стакан, бутылка, нож, вилка и тарелка с кусочком чего-то с глазом посередине, – отлично! Если вы заметили, что стакан пуст, а бутылка полна, что и стакан, и бутылка стоят за тарелкой, что вилка лежит справа от тарелки, а нож с зеленой рукояткой справа от вилки, что глаз сине-серый – еще лучше!

Что именно лежит на тарелке? Многие говорят, что это блин, но если вы присмотритесь, то заметите полоску жира по краям – это кусок ветчины. Бонусные баллы тем, кто заметил темно-красное пятно на стакане.

А теперь давайте действительно изучим картину. Вернитесь назад и посмотрите на нее еще раз – внимательно и не торопясь. Рассмотрите пятно на стакане. Подумайте, все ли предметы на столе настоящие? Обратите внимание на световые блики на бутылке, стакане и приборах. В каком направлении падают тени? Что может давать блики и тени и где надо искать этот источник? Подумайте, сколько сложных взаимоотношений заключено в этой на первый взгляд простой композиции. Почему бутылка еще полная, если стакан уже испачкан? Тот факт, что чем больше вы смотрите, тем больше у вас вопросов – это верный признак, что мы не просто видим, но и изучаем.

Теперь, не переворачивая страницы, нарисуйте картину сами, отобразив как можно больше деталей. Закончив, сравните свой рисунок с оригиналом, запомните пропущенные детали и добавьте эти подробности на свой рисунок.

Чтобы еще больше развить способность к запоминанию, подождите час, а затем нарисуйте картину еще раз. Снова посмотрите на картину и исправьте свой вариант, дорисовав все упущенные подробности.

Тренироваться можно на чем угодно: это могут быть ваши часы, сумка или бутылка воды. Выберите предмет с большим количеством деталей и изучайте его в течение минуты. Затем уберите его и опишите форму, цвет, текстуру, надписи, габариты и так далее. Достаньте предмет и рассматривайте его в три раза дольше – три минуты – и отметьте, сколько еще деталей вы обнаружите. Делайте это упражнение каждый день и через неделю вы обнаружите, что ваша способность сосредотачиваться и запоминать увиденное улучшилась в разы.

Чем больше вы будете тренировать навык запоминания, тем лучше будут результаты не только в данных конкретных задачах, но и в повседневной жизни. Одна из моих учениц каждый день гуляла не менее 30 минут, по дороге она слушала музыку и не замечала ничего вокруг. После моих занятий она решила пройти тем же маршрутом с «включенными» органами чувств. Разница была огромной: она заметила трещины на тротуаре, отпечатки рук в цементе, уединенную велосипедную дорожку. По ее собственным словам, она будто взглянула на мир новыми глазами.

Чем чаще вы осознанно наблюдаете за происходящим вокруг, тем естественнее становится этот процесс. Выйдите на улицу в обеденный перерыв, отыщите удобное местечко и наблюдайте за всем, что попадает в поле зрения. Благодаря этому упражнению глаза научатся смотреть не только на то, что находится прямо у вас под носом, и видеть не только то, что они привыкли видеть.

Прототип Шерлока Холмса, доктор Джозеф Белл, не обладал экстрасенсорными способностями или рентгеновским зрением. Он видел больше не потому, что родился со сверхчеловеческими возможностями. Он просто использовал свою наблюдательность каждый день. Такие способности есть у всех, только мы не всегда знаем об этом.

В начале 1980-х годов внимание всего мира привлек Артур Линтген – врач из Филадельфии, который демонстрировал по телевидению свое умение «читать» виниловые пластинки. Линтген – «человек, который видит то, что другие слышат», – мог посмотреть на пластинку и по одним только канавкам быстро и правильно определить, какое классическое произведение на ней записано[77]. Его уникальный «дар» проверили множество экспертов, и все пришли к одному выводу: Линтген действительно обладает феноменальными способностями.

Он мог назвать не только композитора и само произведение, но и количество частей, длительность каждой части, громкость, а иногда – даже оркестр, который его исполнял. Делал он это не считывая музыку с пластинок, а изучая мельчайшие детали на них. Линтген смотрел на расположение, цвет и контур канавок, а затем сопоставлял эту информацию с известными ему особенностями шедевров классической музыки. Например, он знал, что в симфонии Бетховена первая часть длиннее второй, и мог распознать такой рисунок.

Линтген не обладал особым зрением, более того, он был очень близорук и носил очки с толстыми линзами. Он всего лишь пристально и осознанно смотрел на пластинки, снова и снова, пока не научился определять произведение быстро и без усилий. То же самое под силу каждому из нас.

Конечно, не все люди видят окружающий мир одинаково. Процесс, в рамках которого наш мозг сортирует миллионы бит информации, строго индивидуален и целиком и полностью зависит от фильтров восприятия. Чтобы стать как Шерлок Холмс, нужно знать об этих фильтрах, поскольку, осознаем мы это или нет, именно они определяют, что и как видит человек.