Читать книгу Принц Николас - Эмма Чейз - Страница 7

Оливия

«Рассчитывай на это, дорогая».

Ух. Что, черт возьми, это было? Поднимаясь в квартиру, я чувствую себя как мартини Джеймса Бонда, взболтанной, а также и смешанной.

Большинство парней, которых я знаю, и Джек в том числе, спокойные, непринужденные. Пассивные. Что бы ты хотела сделать сегодня вечером? Не знаю, а что ты хочешь? Не знаю.

Но Николас… другой. Решительный. Мужчина. Мужчина, который готов слушать. Увидев его трезвым, я могу заметить разницу. Это видно в том, как он себя ведет: широкие плечи отведены назад, спина прямая, его присутствие почти как гравитация, все притягивается на его орбиту, заставляя вас хотеть, чтобы он захотел вас.

Господи, даже Боско слушает этого парня, что, безусловно, превращает его в маленького предателя, но я понимаю.

Это было чертовски горячо. Я до сих пор могу чувствовать прикосновение его губ к тыльной стороне моей ладони. Кто так делает, целует женщине руку? Ни один из тех, кого я знаю, это уж точно. На месте, которое он поцеловал, чувствуется тепло и покалывание. Он меня заклеймил, но не раскаленным, грубым, мучительным способом, который показывают на кабельных телевизионных шоу. А в хорошем смысле заклеймил. Отметил.

– Ты знаешь, кто это был? – вскрикивает Элли, практически схватив меня в гостиной.

– Шшш! Папа спит.

Она спрашивает снова, в этот раз шепотом.

– Эм-м, богатый придурок с другом, который действительно любит пироги?

Элли закатывает свои голубые глаза.

– И как мы можем быть с тобой родственницами? – Она тащит меня в свою комнату и бросает мне в лицо журнал People. – Это принц Николас!

И вот он, на обложке, идеальный рот ухмыляется, идеальные руки сложены на его широкой груди, одетый в темно-синий кашемировый свитер поверх рубашки с белым воротником. Выглядит как мечта Оксфорда.

– Да ну на фиг! – я не верю в это, даже вырываю журнал из ее рук.

Это объясняет акцент, не британский и не шотландский, а вессконский. И его отношение, он не лидер стаи, он чертов наследник трона! Есть еще с десяток фотографий. Детское фото, его первый день в школе, на нем белая рубашка с кружевным воротничком, крупным планом снят подросток, смотрящий в камеру, взгляд чертовски задумчивый. Есть и недавнее фото, где он с потрясающей блондинкой в красном платье на званом ужине, одна его рука обвита вокруг ее талии, другое фото, где он сидит на стуле с высокой спинкой на заседании Парламента.

И, черт возьми, это фото, скорее всего, сделано папарацци, оно зернистое, увеличенное, но это точно он; Николас выходит из бирюзового океана на Мальдивских островах, кожа блестит, темные волосы забраны назад… голый. Деликатные места, конечно, затемнены, но темная дорожка и V-образные линии его таза очень заметны.

Мой язык покалывает от желания проследить эту дорожку. Черт, я хочу облизать фото.

Сбоку написано несколько фактов о его стране и происхождении. Он прямой потомок Джона Уиллема Пембрука, генерала из северной Британии, который объединился с южными шотландцами в Войне за независимость Шотландии. Он женился на дочери Роберта Брюса, короля Шотландии. После поражения в Шотландии, коалиция Пембрука отделилась от обеих материнских стран и после долгих лет сражений образовала свое независимое государство: Весско.

Кровь приливает к щекам, мне становится жарко. Он, должно быть, думает, что я идиотка. Он наверняка понял, что я не узнала его? Кого я обманываю, конечно, я идиотка – я кинула пирог ему в лицо.

Боже.

Элли хватает свой блестящий телефон с кровати.

– Я просто обязана выложить это в Снэпчат!

Моя реакция немедленная и инстинктивная.

– Нет, – я кладу свои руки на ее. – Не надо. Все придут сюда посмотреть на него, это будет сумасшедший дом.

– Именно! – она прыгает вверх и вниз. – Бизнес попрет. Юху! После этого мы дадим название пирогу! Мистер Аппетитный – король пирогов!

Я знаю, что это разумная вещь. Та моя часть, которая не хочет быть выброшенной на улицу, кричит: продавай, продавай, продавай!

Но это так… неправильно.

Я все еще не уверена, что Николас не тот кретин, которым был той ночью. Я ничем ему не обязана. Но продавать его, использовать его в бизнесе, рассказывать миру, где он может появиться в следующий раз, это как… предательство.

– Он не вернется, если ты напишешь, Элли.

– Он сказал, что собирается? Что он вернется? – эта возможность, кажется, возбудила ее сильнее, чем миллионы лайков в социальных сетях.

– Я… я думаю, что он придет.

И электричество бежит по моему позвоночнику, потому что я хочу, чтобы он пришел.

* * *

Мы с Элли используем свой редкий выходной для спа-процедур. Смочили свои ноги, с помощью мочалки почистили пяточки и накрасили ногти друг другу. Нанесли вазелин на руки и надели на них толстые хлопчатобумажные перчатки, чтобы увлажнить. Нанесли смесь из оливкового масла и яйца на волосы и завернули в полиэтиленовую пленку, очень-очень привлекательный вид, если бы только Инстаграм мог нас сейчас увидеть. Положили ломтики огурца на глаза и сделали маску для лица из овсянки, все это на фоне марафона на VH1[13]. Большие 80-е: великое кино, среди которого «Охотники за привидениями», «Огни Святого Эльма», «Грязные танцы». Заканчиваем мы наш ритуал красоты, выщипывая друг другу брови, последнее упражнение на доверие.

Примерно в четыре часа наш папа выходит из своей комнаты. Его глаза уставшие и покрасневшие, но он в хорошем настроении. Мы играем несколько раундов в «Червы», игра, в которую мы играли, когда были маленькими, после этого он готовит для нас с Элли томатный суп и жареные сэндвичи с сыром. Это самый лучший ужин, который я ела за долгое время, может, потому, что кто-то приготовил его для меня. После того как солнце садится и я могу видеть свое отражение в окне, Элли проскальзывает в свои ботинки и надевает пальто поверх пижамы, чтобы пойти к другу из соседнего квартала. Вскоре после этого папа уходит в бар «посмотреть игру» с ребятами.

Я в своей кровати, одна, и рядом только свеча с запахом сандалового дерева и кокоса на тумбочке. Я чувствую себя мягкой, гладкой и красивой и занимаюсь тем, о чем фантазировала весь день.

Я гуглю Николаса Пембрука.

Я понятия не имею, является ли вся эта информация правдивой, но ее тонны. Все от его любимого цвета (черный) до того, какую марку нижнего белья он предпочитает («Кельвин Кляйн»). Конечно, у него имеется страничка в Википедии. У него есть официальный вебсайт, не говоря уже о тысячи фанатских. Его задница имеет свой аккаунт в Твиттере – @ isRoyalArse, и у него больше подписчиков, чем у члена Джона Хэмма и у бороды Криса Эванса, вместе взятых.

Сайты сплетен говорят о том, что он трахнул практически каждую женщину, с которой говорил, от Тейлор Свифт (она написала целый альбом о нем) до Бетти Уайт (лучшая ночь в ее жизни). Николас и его брат Генри близки, разделяют страсть к поло и благотворительности. Он одновременно обожает свою бабушку Королеву – красивую женщину, милую в том виде, какими могут быть маленькие, старые люди и в то же время считает дни до ее смерти.

После нескольких часов я чувствую себя сталкером и убеждена, что большинство этих статей просто дерьмо. Прежде чем закрыть окно, иконка видео в верхней части списка привлекает мое внимание, это новостной репортаж с похорон принца Томаса и принцессы Калисты.

Я нажимаю воспроизведение, и мне показывают два гроба, оба белые с золотой окантовкой, которые везет конный экипаж. Толпы плачущих зрителей выстроились в линию вдоль улицы, словно черный занавес. Камера постепенно отдаляется, показывая четырех людей, которые идут позади повозки. Королева и ее муж, принц Эдвард, по центру; маленький мальчик со светлыми кудрявыми волосами, принц Генри, идет по внешней стороне, а Николас одетый в такой же костюм угольного цвета, как и его брат, по другую сторону.

В четырнадцать Николас уже был высоким. Его скулы менее выражены, подбородок гладкий, плечи узкие, но он все тот же красивый мальчик. Голос диктора за кадром объясняет, что это традиция Весско для королевских особ и наследников идти за гробом члена королевской семьи, поскольку процессия проходит через весь город, а затем прибывает в собор для финальной службы.

Мили. Они должны были идти мили, чтобы похоронить своих родителей.

Внезапно Генри, ему здесь десять, останавливается, его колени чуть подкашиваются. Он закрывает лицо руками и рыдает.

И я чувствую вкус слез в горле, потому что он напоминает мне Элли в тот день, когда мы похоронили нашу маму. Как сильно она плакала, безутешно, и та же трагедия разворачивается на экране. Это продолжается несколько мучительных секунд, люди будто замерли. Никто не двигается; никто не пытается успокоить его. Вода, везде вода, но нет ни капли, чтобы выпить.

Он мог так и дальше стоять посередине улицы один.

А затем в три быстрых шага подходит Николас, потянув за собой своего младшего брата, он оборачивает руки вокруг его маленького тела, словно щит. Голова Генри достает только до живота Николаса, он прячет свое лицо, а брат гладит его по волосам. Затем он всматривается в толпу и камеры, бросая решительный взгляд, наполненный обидой и горем.

Через несколько мгновений Николас двигается в сторону лакея, и телеведущий, снимавший это событие, должно быть, нанял человека, который умеет читать по губам, потому что появляются субтитры.

– Отправьте вперед машину.

Мужчина выглядит неуверенным и начинает поворачиваться к королеве, но резкие слова Николаса заставляют его остановиться.

– Не смотри на нее. Я твой принц, ты будешь делать то, что тебе скажу я, и ты сделаешь это сейчас же.

И в эту секунду Николас не выглядит как мальчик четырнадцати лет; он вообще не выглядит как мальчик. Он выглядит, как король.

Мужчина сглатывает и кланяется, и несколько минут спустя черный «Роллс-Ройс» медленно проползает сквозь море людей. Николас подводит своего брата к заднему сиденью. Пока дверь все еще открыта, он наклоняется и вытирает лицо Генри платком, который достал из кармана.

– Мама будет так разочарована во мне, – говорит Генри, икая.

Николас качает головой.

– Нет, Генри, никогда.

Он зачесывает назад блондинистые кудрявые волосы брата.

– Я пройду этот путь за нас обоих. Мы встретимся у собора, – он держит его за подбородок, пытаясь улыбнуться. – Мы будем в порядке, ты и я. Да?

Генри сопит и упорно пытается кивнуть своему брату. Когда Николас возвращается на свое место рядом с Королевой, процессия продолжает свой ход.

Когда я закрываю ноутбук, мое сердце чувствуется таким тяжелым в груди, я переживаю за них. Генри просто маленький мальчик, а Николас, несмотря на деньги и власть, он другой. Не сильно отличается от меня. Просто ребенок, который пытается изо всех сил сохранить семью, чтобы она не развалилась.

* * *

На следующий день светит солнце, но воздух еще холодный, что означает, что снежные сугробы снаружи растают не скоро. После утреней гонки я нахожусь за кассой, открывая новую пачку четвертаков, когда низкий голос произносит заказ:

– Большой кофе, пожалуйста. С молоком, но без сахара.

Мои глаза поднимаются и встречаются с серо-зеленым взглядом. И мою кожу мгновенно и неудержимо начинает покалывать.

– Ты вернулся.

– В отличие от кое-каких странных, но очень милых людей, я люблю кофе.

На нем джинсы, свободные и с потертостями, с рядом пуговиц вместо ширинки. А бейсбольная кепка низко надвинута на лоб. По некоторым причинам кепка смотрится на нем смешно. Ну и вид, и смех пробивается в мои слова.

– Классная кепка.

Он поднимает кулак.

– Вперед, Янки[14].

– Ты действительно думаешь, что эта маскировка сработает?

Он удивлен вопросом. Оглядывает комнату, только два посетителя сидят за столами, и никто, кажется, его не замечает. Он пожимает плечами.

– Очки всегда срабатывали с Кларком Кентом.

Сегодня к двум мужчинам, которые тенью следовали за Николасом той ночью, присоединился третий. Они сидят за столом у двери, неброско и небрежно одеты, но зорко следят.

– Кто сказал тебе? Ты сама поняла или, – он показывает пальцами на то место, где вчера Элли станцевала свою праздничную джигу, – это была та вишневая бомба, фонатка Губки Боба?

– Моя сестра Элли, да, она проболталась.

Я думала, что буду чувствовать себя по-другому, увидев его снова и узнав, кто он. Но это не так. Помимо смущения, что сразу же его не узнала, я чувствую то же, что и вчера, притяжение, привлекательное очарование, но не потому, что он принц, а потому, что Николас – это Николас. Великолепный, сексуальный, манящий.

Николас достает деньги из кожаного кошелька и платит, когда я передаю ему кофе.

– Ты, должно быть, думаешь, что я совершенно невежественна.

– Совсем нет.

– Я должна сделать реверанс или что-то такое?

– Пожалуйста, не надо, – и затем появляются ямочки. – Конечно, если у тебя есть желание сделать его голой, тогда, конечно…

Он флиртует со мной. Это милый, дразнящий эпизод и самый веселый из всех, что я помню.

– Ты не выглядишь, как… – мой голос понижается до шепота, – принц.

Он тоже шепчет.

– Это самое приятное, что когда-либо мне говорили, – он кладет руку на прилавок, наклоняясь. – Сейчас, когда ты все знаешь, пересмотришь ли ты мое предложение насчет ужина?

Держу пари, что такие парни, как он – чертовы короли, – используют женщин, которые падают перед их ногами. В буквальном смысле. А я не привыкла к подобному, но поскольку работала здесь все эти годы, выросла в этом городе, я точно знаю, что самое важное в общении с мужчинами.

Сохранять хладнокровие.

– Почему? – я дразнюсь. – Потому что у тебя есть собственная страна? Это должно меня впечатлить?

– Это впечатляет многих людей.

И игра продолжается.

– Думаю, я не многие.

Его глаза сверкают, а губы ухмыляются.

– Очевидно, нет. – Он кивает в сторону столика в углу. – Что ж, тогда я буду там, если ты захочешь ко мне присоединиться.

– Что ты собираешь делать все утро? Оставаться здесь?

– Таков план, да.

– У тебя нет… дел? Важных дел?

– Возможно.

– Тогда почему ты делаешь это?

Николас разглядывает мое лицо, его глаза опускаются к моему рту, будто он не может оторвать взгляд.

– Мне нравится смотреть на тебя.

Мой желудок делает сальто, и весь мир вращается.

Николас небрежно подходит к столу, выглядя слишком уж довольным собой.

Несколько минут спустя Марти с дикими глазами наклоняется ближе за прилавком.

– Не смотри, но у нас в клиентах знаменитость.

Я начинаю поворачиваться, но он хватает меня.

– Я сказал – не смотри! Там принц Николас или меня зовут не Мартин Мак-Флай Гинсберг.

Я думаю, мама Марти тоже была под кайфом, когда давала ему имя.

Я кладу руки ему на плечи, успокаивая.

– Да, это он, он приходил недавно вечером и вчера утром.

Марти визжит, как девочка-подросток, которая только что получила свои водительские права.

– Как ты могла скрывать это от меня?

Я призываю «Криминальное чтиво» – его любимый фильм всех времен – и надеюсь, он достаточно силен, чтобы не дать Марти сойти с ума.

– Детка, успокойся. Не делай из мухи слона.

– Детка, успокойся? Ты не знаешь, что просишь! Фотография этого мальчика все годы висела на моей стене. Я всегда надеялся, что он тайно играет за мою команду.

Я украдкой бросаю взгляд через плечо, проверяя, смотрит ли Николас.

Он смотрит. И машет.

Я поворачиваюсь обратно к Марти.

– Я думаю, что могу сказать уверенно, он не в твоей команде.

Марти вздыхает.

– Это объясняет, почему его глаза следят за твоей задницей, как кошка за лазерным лучом, – он качает головой. – История моей жизни, все хорошие парни или натуралы, или женаты.