Читать книгу Моцарт, Волшебники и Рождество - Эмма Рамилевна Вальс - Страница 6

За ночь выпало так много снега, что рано утречком папе Феде и папе Славе (с тяжёлыми вздохами, разумеется, чтобы каждый желающий мог услышать и проникнуться) пришлось взять по лопате и пойти чистить дорожки.

«Утро выдалось на редкость морозным и солнечным. Жизнь текла своим чередом, несмотря мелкие досадные неприятности…» – написал дедушка, жуя бабушкину печеньку.

И действительно, метель неожиданно прекратилась, и яркое зимнее солнце запрыгало и заискрилось на снегу, как будто кто-то просыпал на землю все бриллианты мира. И никто не обратил внимание, что снеговик куда-то исчез, а дома поблизости как стояли без снега, так и стоят. Странно… так же не бывает: сильный снегопад исключительно вокруг маленького дома настоящего волшебника…

Надо заметить, что папа Федя вышел копать снег в сквернейшем расположении духа. И дело было не в копании, дело было совсем в другом. Мрачные мысли не давали папе Феде покоя. Когда-то давно, когда папа только ещё учился на певца, он (как говорили в музыкальных кругах) «подавал большие надежды». Надежды-то он подавал, но как-то не подал до конца. И поэтому, хотя папа Федя и пел в Оперном театре, но больше в хоре, а не солистом, как ему того страшно хотелось. И очень от этого страдал и мучился.

И мучения его особенно усилились оттого, что на долгожданную премьеру в его родной театр должен был приехать выступать его бывший однокурсник, а теперь солист Большого театра Сэм (Семён) Бегемотов. И именно Бегемотов, а не Фёдор Рыжов (да, рыжий папа Федя имел к тому же «говорящую» фамилию), будет петь партию принца Тамино. А ведь когда-то именно папа Федя с блеском исполнял эту роль в студенческом спектакле.

При мысли о том, что Бегемотов будет дружески трепать его по плечу и спрашивать: «А помнишь, как ты подавал большие надежды, а?..», а папа Федя будет стоически улыбаться ему из хора и мямлить в ответ: «Да, что-то такое припоминаю…», а Бегемотов будет продолжать своим наглым тенором: «А что же ты со своими большими надеждами да не в Большом театре, а?..», а папа Федя в ответ будет мычать про то, что в Большом хорошо, а у него в хоре лучше, а Бегемотов будет подтрунивать над ним: «Большая кишка оказалась тонка, а?..», а папа Федя в ответ: «Пошло шутите, господин Бегемотов! И не обижаюсь я вовсе!.. И не нужен мне ваш автограф!.. И вообще – чего вы ко мне привязались?!.» и прочая ерунда в том же духе…

И папа Федя от многократного прокручивания в голове этого кошмара потихоньку бесился, заводился, кипятился, а потом, потеряв равновесие, поскользнулся и свалился в снежный сугроб вместе с лопатой! И тут же окончательно замёрз!

На папино-Федино счастье папа Слава быстро заметил отсутствие друга в пределах видимости, вовремя поднял тревогу и откопал замёрзшего папу Федю. И быстренько привёл окоченевшего папу Фёдора домой.

– Ма-ма-ма-ри-на, спаси ме-ме-ня!.. – простучал зубами папа Федя так сильно, что с его носа слетела примёрзшая сосулька.

И тут мама Марина бросилась спасать папу Федю, а бабушка сказала: «Батюшки!..», а Костик с Любашей заревели, а мама Ирина принялась их успокаивать, а Катя и Андрюша запрыгали вокруг честной компании, а папа Слава принялся в красках описывать операцию по извлечению товарища из сугроба… В общем, всё как-то завертелось и закрутилось своим чередом.

И вот уже папа Федя сидит перед камином, укутанный полосатым пледом, пьёт чай с малиновым вареньем, держит ноги в тазике с горячей водой и наслаждается тем, что не надо ничего делать, а в особенности копать снег на морозе. И мелкие неприятности закончились, и все как-то успокоились и расслабились…

И тут дедушка вдруг написал: «Случилась буря…»

Да-да, так и написал!.. Известно, что настоящие волшебники должны быть крайне осторожны в выборе слов и сюжетов! Им лучше писать про листочки-бабочки-цветочки и солнышко в саду, а не бури описывать.