Читать книгу Царица амазонок - Энн Фортье - Страница 10

Северная Африка

– Мы добрались, Лилли!

Мирина, пошатываясь, ступила на неустойчивые камни речного русла. От потока осталось не слишком много; то, что некогда, видимо, было полноводной рекой, теперь превратилось в длинную узкую щель посреди обожженного ландшафта. Но Мирина была слишком измождена, чтобы почувствовать разочарование, чтобы ощущать хоть что-то, кроме болезненной пульсации в истерзанных подошвах усталых ног.

– Река! – Упав на колени у воды, она смогла наконец разжать тонкие руки Лилли, с самого рассвета обхватившие ее за шею. – Ты меня слышишь? Это же река! – Мирина опустила ослабевшее тело сестры на землю и начала по капле вливать ей воду в пересохший рот. – Ну же, пей!

Пустыня оказалась куда больше, чем она ожидала. Их козьи мешки с водой пересохли еще до того, как они прошли половину пути. Мирина постоянно уверяла Лилли, что видит на горизонте деревья, и надеялась, что в конце концов ее слова окажутся правдой. Однако час за часом они не видели никаких признаков влаги, и разговоры между сестрами становились все короче и короче, пока наконец не затихли совсем.

Но на протяжении всего путешествия Мирина постоянно слышала терпеливый, ровный голос их матери, понуждавший ее двигаться все вперед, дальше и дальше.

«Вы должны добраться до реки, – твердил голос с тихой настойчивостью. – Нельзя останавливаться. Вы должны продолжать идти».

Голос не умолкал ни на минуту; точно так же, как когда-то его обладательница ни на шаг не отходила от своих дочерей, когда тем было страшно или больно. Она всегда была рядом, даже сейчас, когда Мирине просто не за что больше было держаться, кроме нескольких настойчивых слов, звучавших в ее голове: «Мы должны добраться до реки. В конце реки – море. У моря стоит город. В городе живет богиня Луны. Только она может вылечить твою сестру».

Когда Лилли наконец очнулась, она повела во все стороны невидящим взглядом, а потом заплакала, и ее узкие плечи задрожали от отчаяния.

– Это не река, – всхлипывала девочка. – Ты так говоришь, просто чтобы меня успокоить.

– Но это река! Посмотри! – Мирина опустила руки сестры в мелкий ручей. – Клянусь тебе, это она! – Мирина оглядела пыльные камни. Должно быть, некогда вдоль этой реки росли пышные деревья, но теперь они превратились в высохшие скелеты – жалкие остатки роскошного мира, давно исчезнувшего с лица земли. – Это должна быть она.

– Но я совсем не слышу шума воды, – пробормотала Лилли, храбро вытирая слезы перед тем, как склонить голову набок и прислушаться. – Наверное, это очень тихая река.

– Так и есть, – согласилась Мирина. – Очень старая и уставшая река. Но она все еще жива, и она приведет нас к морю. Ну же, попей!

Какое-то время они молчали, утоляя жажду. Сначала Мирине казалось, будто она разучилась глотать, но ей удалось протолкнуть в себя немного воды, и она тут же ощутила, как прохладная жидкость защекотала ее изнутри, восстанавливая жизнь везде, откуда та ушла.

Напившись, Мирина легла спиной на камни и закрыла глаза. Так много дней без отдыха и последние мучительные часы совсем без воды… Как долго она несла на себе Лилли? Полных два дня? Нет, это просто невозможно.

Пронзительный крик и внезапный шум крыльев заставили ее резко сесть. Сестра в испуге закрыла голову руками, и Мирина мгновенно выхватила из-за пояса нож.

– Это какая-то птица! – закричала Лилли, потирая ногу. – Она меня клюнула! Куда она полетела? Не дай ей снова на меня напасть!

Мирина прикрыла глаза ладонью от солнца и всмотрелась в двух тощих стервятников, круживших над ними.

– Мерзкие хищники! – пробормотала она, откладывая в сторону нож и хватаясь за лук. – Надеялись поживиться нами сегодня…

– Почему боги ополчились против нас? – Лилли сидела, обхватив колени, раскачиваясь взад-вперед. – Почему они хотят нашей смерти?

– Я бы не стала тратить время зря, размышляя о богах. – Мирина вложила в тетиву лучшую стрелу. – Если бы они хотели нас убить, то давно бы уже сделали это. – Она медленно поднялась и натянула тетиву. – Ясно же, что какие-то силы желают сохранить нам жизнь.

Позже, когда они лежали у маленького костра, сложенного из собранного вдоль русла сушняка, под усыпанным звездами небом, переваривая не слишком аппетитный ужин, Лилли прижалась к Мирине и сказала:

– Знаешь, ко мне мама приходила. Я ее видела так отчетливо… – (Мирина крепче обняла сестру.) – Она выглядела счастливой, – продолжила Лилли. – Она хотела меня обнять, а потом увидела тебя и поняла, что ты сильно огорчишься, если она заберет меня с собой… и не стала забирать.

Некоторое время они лежали молча.

Все это казалось теперь таким далеким, вся их прежняя жизнь дома… Но воспоминания об утраченных друзьях и любимых были по-прежнему так сильны, что заставили их обеих умолкнуть. И в этот момент Мирина поняла, что та ужасная, зловещая вонь болезни и смерти, пожалуй, навсегда останется в ее памяти.

После того как сестры сбежали из своей деревни, они ужасно заболели, их пробирали дрожь и судороги, и Мирина, убежденная в том, что они умрут, была этому рада. Но потом они начали медленно выздоравливать, по крайней мере Мирина, хотя у ее сестры лихорадка тянулась дольше и отразилась на зрении. С каждым днем девочка видела все меньше и меньше, пока не ослепла окончательно.

– Уже рассвело? – как-то спросила она, беспомощно вглядываясь в яркий солнечный свет.

– Почти, – прошептала Мирина, со слезами обнимая сестру и целуя ее снова и снова, пока наконец не смогла выдавить из себя чудовищную правду.

Но они все-таки были живы. Они пережили мор, а теперь и поход через пустыню. Теперь их жизнь наладится. Мирина отказывалась верить в обратное.

– А ты уверена… – начала Лилли в сотый раз подряд.

Однако она не договорила, а просто закусила губу и отвернулась. Они обе знали, что на главный вопрос Лилли ответа не будет, пока они не доберутся до цели своего путешествия. Сумеет ли богиня Луны излечить последствия лихорадки и вернуть ей зрение? Ответа не знал никто, кроме самой богини.

– В одном я уверена, – сказала Мирина, натирая материнский браслет подолом своей рубахи. Под слоем основательно въевшейся в него сажи проступила змея с головой шакала, которого Мирина так хорошо помнила; он уставился на нее почерневшими глазами. – Мама гордилась бы тобой, если бы видела тебя сейчас.

Лилли вопросительно посмотрела в сторону сестры:

– Думаешь, она бы не стала сердиться из-за того, что от меня нет никакой пользы?

Мирина крепче прижала к себе сестру:

– Бесполезен пастух, который не может пасти стадо. А ты просто сестра, помни об этом. Сестре не нужны глаза, чтобы быть полезной, ей нужны только улыбка и храброе сердце.

Лилли тяжело вздохнула и потянулась к своему дорожному мешку:

– Я только половина сестры. Может, именно поэтому у меня нет твоей храбрости; будь у меня твой отец, я, может быть, получила бы такое же сердце охотницы, как у тебя.

– Не говори так! Отцы приходят и уходят, но мир вокруг остается прежним. И как нет такой вещи, как половина сердца, так не может быть и половины сестры.

– Наверное, – пробормотала Лилли. – Но я что-то не уверена, что когда-нибудь снова буду улыбаться.

– Ну а я уверена, – ответила Мирина, прижимаясь подбородком к макушке Лилли. – Помни, что та, которая не боится встретиться со львом, сама становится львом. Мы победим этого льва и будем улыбаться снова.

– Но львы-то не улыбаются, – тихонько сказала Лилли, не выпуская из рук мешка.

Мирина зарычала и принялась покусывать сестру за шею, пока наконец обе не захихикали.

– Так мы его научим!

Вот уже десять дней, как Мирина и Лилли шагали вдоль реки.

Теперь у них было сколько угодно воды, однако земля по обе стороны от них оставалась сухой и бесплодной. Когда Мирине удавалось найти какое-нибудь растение, выглядевшее более или менее съедобным, она сначала долго жевала его лист или стебель, а потом выжидала некоторое время, чтобы понять, как именно оно подействует на ее желудок, и лишь потом предлагала попробовать Лилли. А там, где слабый поток превращался в небольшой водоем, Мирина останавливалась в надежде выловить из него какую-нибудь рыбешку.

В особо жаркие дни один-два зверя могли неосторожно приблизиться к воде среди бела дня, чтобы напиться, и благодаря луку и нескольким оставшимся у нее стрелам Мирина обычно обеспечивала себе и сестре мясной ужин или обед. В такие минуты они понимали, что жизнь потихоньку возвращается в прежнее русло.

Какими же пустяковыми казались им теперь все прошлые трудности и неудачи! И какими важными виделись все маленькие радости… Покой домашнего очага, мелкие тревоги и сплетни… Все это сливалось в один яркий и счастливый сон – целый мир, живший теперь только в их памяти.

Поскольку обе они родились и выросли в деревне Тамаш, именно ее девочки считали своим домом. И когда другие дети обзывали Мирину и Лилли чужаками, их мать всегда списывала это на детское неведение.

– Они просто думают, что женщине не пристало иметь детей от разных мужчин, – обычно говорила она, со вздохом закатывая глаза. – Им и в голову не приходит, что их настоящими отцами могут быть совсем не те, кого они таковыми считают.

О матери говорили не только как о распутнице, всех также настораживало ее таинственное искусство разбираться в травах и кореньях. Но хотя деревенские женщины могли целыми днями сплетничать о матери, как только кому-нибудь случалось заболеть, страдалец первым делом бежал именно к ней, моля о лекарстве.

Не раз и не два старейшины приходили в их хижину, в нарядных одеждах, с резными посохами, и просили Таллу бросить ее странные искусства. Но она лишь отрицательно качала головой, прекрасно зная, что жены этих самых старейшин ни за что не позволят изгнать ее из деревни. Мирина хорошо помнила, как однажды ее мать задела деревенского старосту:

– Ты думаешь, я налагаю проклятие на твою маленькую одноглазую птичку? Ну, может быть, если бы ты не сидел на ней целыми днями, болтая всякую ерунду, она бы налилась новым весом?

Но даже самые неприятные моменты выглядели прекрасными в их памяти. Грубости были забыты, долги прощены; Мирина с изумлением замечала, с какой легкостью смерть стерла все обиды, оставив в ее памяти целую деревню мелочных людей очищенной от грехов и добродушной.

В их монотонном путешествии сестры все чаще возвращались к немногочисленным радостным воспоминаниям, как будто от повторения они становились только лучше.

– Как сейчас вижу, – обычно говорила Лилли с легким смешком, – мама пытается поймать старого петуха… Ох, как же она сердилась! А все эти безнадежно влюбленные в тебя парни, которые боялись даже улыбнуться тебе…

Мирина никогда не поправляла сестру, когда та заводила подобный разговор. Она просто смеялась вместе с ней и позволяла Лилли бродить в воображаемом прошлом как можно дольше. Она ведь знала, что настоящее вернется слишком скоро.

На одиннадцатый день их путешествия русло реки разделилось, превратившись в дельту, и теперь наконец Мирина заметила отчетливые признаки присутствия людей. Узкие каналы, вырытые для орошения, тянулись вокруг, точно паутина, но ни капли воды не текло по ним к полям. Земля здесь была такой же иссушенной, как у них дома, и нигде не видно было ни одного хозяйства.

– В чем дело? – спросила Лилли, немного испуганная долгим молчанием сестры.

– Все в порядке.

Мирина постаралась придать своему голосу бодрости, хотя в душе ее с каждой минутой нарастала тревога. Куда бы она ни кинула взгляд, везде видела лишь брошенные впопыхах инструменты и опустевшие полосы пастбищ. Единственными живыми существами вокруг были тощие вороны, кружившие в небе. Но куда же подевались люди?

– Тсс! – Лилли внезапно вскинула руку. – Ты это слышишь?

– Что?

Мирина слышала только птичьи крики.

– Голоса… – Лилли повернула голову в сторону. – Мужские голоса.

Преисполнившись надежды, Мирина забралась на самый большой камень, чтобы оглядеться. Впереди она заметила береговую линию и полоску воды и тут же испытала громадное облегчение.

– Там море! – воскликнула она. – Оно огромное… как и говорила мама.

В их деревне никто, кроме матери, никогда не видел моря. Однако старики, сидя в тени большого дерева, частенько о нем говорили. Оно большое и синее, твердили они, рассеянно отгоняя мух, и очень опасное, и на его далеких берегах стоят города, полные опасностей и страдания, города, битком набитые злобными чужеземцами…

Их мать всегда смеялась над подобными речами, напоминая дочерям, что мужчины всегда склонны отвергать то, чего не понимают.

– В городе ничуть не больше зла, чем в деревне, – объясняла она, отмахиваясь от стариковской болтовни перепачканной в хлебной муке рукой. – На самом деле там люди куда менее завистливы, чем здесь.

– Но тогда почему ты оттуда ушла? – спрашивала Мирина, посыпая мамины руки мукой. – И почему мы не можем туда вернуться?

– Может быть, когда-нибудь мы и вернемся туда. Но пока что богиня желает, чтобы мы оставались здесь.

Однако обмануть Мирину ей не удалось. Дочь прекрасно знала, что ее мать умалчивает о чем-то, что касалось богини Луны. Но как бы она ни формулировала вопросы, ей никак не удавалось услышать тот ответ, на который она надеялась. Ее мать просто повторяла:

– Мы ее преданные служанки, Мирина. Богиня всегда будет с нами. Никогда не сомневайся в этом.

Когда сестры уже пробирались сквозь густой кустарник, росший вдоль устья реки, Мирина обнаружила, что море больше похоже на болото. Высокий тростник торчал прямо из воды, и не видно было хотя бы маленьких волн на ее поверхности.

– Мне это не нравится, – заявила Лилли в какой-то момент, когда сестры очутились по колено в грязи и скользких морских водорослях. – А что, если тут водятся змеи?

– Не думаю, что они тут есть, – солгала Мирина, прощупывая дно древком копья. – Змеи не любят открытую воду.

И в то же мгновение звук чьих-то голосов заставил сестер замереть на месте.

– Вот, это как раз то, что я слышала! – прошептала Лилли, в страхе прижавшись к сестре. – Ты их видишь?

Мирина осторожно раздвинула тростник копьем. Сквозь путаницу зеленых стеблей она рассмотрела маленькую лодку, в которой сидели трое рыбаков. Они были слишком заняты своими сетями, чтобы заметить сестер, и Мирина тут же решила, что это люди работящие, а потому им можно доверять.

– Идем!

Она потянула Лилли за собой, спеша выбраться на открытое место прежде, чем лодка исчезнет из виду. Мысль о том, чтобы провести еще одну ночь на пыльном речном берегу или вот в этих зарослях, где полным-полно насекомых, ужасно пугала ее. Куда бы ни направлялись эти трое рыбаков, они с Лилли отправятся с ними.

Как только сестры очутились достаточно близко, чтобы их могли заметить, Мирина окликнула рыбаков и замахала копьем. Она стояла в воде по пояс, а Лилли сидела на ее спине. Нечего было и удивляться тому, что мужчины уставились на них во все глаза.

– Они нас заметили! – выдохнула Мирина, с трудом продвигаясь вперед по илистому дну. – Они нам улыбаются и зовут в лодку…

Но когда Мирина подошла к лодке поближе, она поняла, что на лицах мужчин застыла гримаса страха, а не улыбка.

Через мгновение энергичные руки уже втащили в лодку сначала Лилли, а потом и Мирину, после чего мужчины наперебой принялись что-то объяснять девушкам на незнакомом им языке, энергично размахивая руками в сторону воды.

– Что такое? – Лилли крепко вцепилась в грязную рубаху сестры. – О чем они говорят?

– Хотелось бы мне знать, – пробормотала Мирина.

Судя по виду, рыбаки были родственниками, возможно отец и двое взрослых сыновей, и они совсем не походили на людей, которых легко напугать.

– Мне кажется…

И тут вдруг лодка пошатнулась, и молодые люди тут же протянули руки, чтобы поддержать отца. Мирина видела, как они нервно поглядывают на воду, и тут она наконец поняла, что именно их встревожило.

Что-то длинное и пестрое окружило лодку – гигантская рыба? Но Мирина не видела ни головы, ни хвоста, лишь бесконечно тянущееся тело, толстое, как человеческое туловище. Это была гигантская змея…

– Что там? – всхлипнула Лилли, ощутив внезапно возникшее напряжение. – Скажи мне!

Мирина утратила дар речи. Конечно, она и прежде видела змей, но уж точно не таких огромных.

– Н-ничего, – наконец с трудом выговорила она. – Просто водоросли прицепились к днищу.

Но змея, похоже, уже потеряла интерес к лодке, и мужчины, слегка расслабившись, снова заговорили. Они проверили несколько ловушек, но их улов оказался весьма скудным. Лишь около дюжины рыбин да пара морских угрей. Однако рыбаки явно пришли в хорошее настроение, когда взялись за шесты и короткими ровными толчками погнали лодку вперед.

– Куда мы плывем? – шепотом спросила Лилли, дрожа всем телом.

Мирина прижала к груди голову сестры и погладила девочку по чумазой щеке:

– Мы плывем в большой город, маленькая львица. А там нас ждет богиня Луны, помнишь?