Читать книгу Непогасшее солнце - Энн Княгинина - Страница 2

Никита

Я, с 15 до 19 лет, слушал от отца практически одинаковые фразы. Папа приходил домой с работы, переступал через порог и начинал повторять:

– Солнце светит, солнце яркое, солнце узкое, – он произносил это весёлым голосом со слезами на глазах. Его голос с хрипотцой, грубый, а на этих словах он становился ещё жестче.

А иногда, отец приходил веселее обычного, а слова становились мрачнее:

– Солнце потухло, солнце холодное, ему не хватает кислорода.

Я не мог понять смысл этих слов, пока мама не впустила в квартиру полицейских, которые заковали моего отца в наручники и обвинили… в насилии пятнадцати молодых девушек.

Я долго не хотел верить в то, что мой отец психически не здоров. Что он находил невинных девушек и делал с ними такие омерзительные вещи, что я едва не терял сознание, когда отец хвастался своими «подвигами».

Моя мать любит отца до одури, даже то, что она узнала, не помогло ей оставить его и начать ненавидеть, что сделал я. Мне уже 21, а я всё продолжаю жалеть маму и носить передачки этому подонку. Иначе она покончит жизнь самоубийством. Я был бы рад, если бы это были простые угрозы, но пару раз я уже вытаскивал её с того света.

Как только отца арестовали, мои друзья детства бросили меня из-за случившегося. Особенно были напуганы мои подруги. Я винил их только первый год, но уже смерился и отпустил.

Во мне живёт страх, из-за него я отдаляюсь от людей и от самого себя. Боюсь узнать, что я такой же псих, как Константин: я больше не могу называть его отцом. Мой добрый и заботливый отец умер, как попал в тюрьму. К сожалению, умер он исключительно в моей душе.

Взяв путёвку в санаторий, я понимал, что оставлять мать одну не самая хорошая идея, но я устал, хочу жить и радоваться, как другие. Если эта женщина выбирает смерть, то я не могу всё время останавливать её.

– Ещё придёшь? – Константин сидит передо мной в помещение для свиданий. Здесь холодно, и я не первый раз передёргиваюсь, сидя на железной скамье. И даже любовь к прохладе не помогает согреться.

Этот мужчина, который всё ещё не понимает, что наделал, пытается задобрить меня своим грустным, потухшим взглядом. Он смотрит мне в глаза, пытаясь выдавить из себя слёзы, а во мне одно желание – это вырвать себе глаза, что достались мне от него.

– Я уезжаю, а ты остаешься здесь гнить, – я хотел рассмеяться, но из-за рта вышел тихий рык.

– И куда ты, Никита, собрался?

С головой у него не в ладах, это всегда было понятно, но все старались не замечать этого: Он безумно заулыбался. Опечаленный взгляд в одно мгновение переменился на безжизненный и острый, проникающий вглубь моей ненависти к папаше. Я должен был привыкнуть к подобным изменениям за секунды, но каждый раз меня перетряхивало.

Охрана следит за нами. Я постоянно ощущаю, как на нас смотрят, но это придаёт мне спокойствие.

Отец никогда не приставал ко мне, держал дистанцию, как положено отцу и сыну.

– Поеду отдыхать, чтобы не дать своему мозгу скатиться до твоего рассудка.

Мне нравилось его оскорблять, возможно, из-за того, что это единственная возможность показать свою ненависть. Ведь пока я хожу к нему, говорю, и показываюсь перед ним, означает то, что я всё так же по-детски его люблю: Что на самом деле ложь.

– Найди себе девушку, лучше помладше, – наш разговор всегда заканчивался этими словами, но моя реакция не становилась спокойнее.

Я поднялся с места, подошёл к мужчине, что, не прекращая ухмылялся. Собрал во рту слюну и резким движением плюнул ему в лицо. Я не мог его избить, задушить, или что похуже: убить. Но и уйти, не показав своего призрения, было не в моих правилах.

Он не прекратил ухмыляться, только теперь закрывал натянутые губы ладонью, которой начал вытирать мою слюну с лица.

На этом моменте я уходил.

Охрана хорошо меня знала, один из охранников молодой парнишка, решивший, что хочет работать в таком месте, чтобы закалить характер. Периодически мы встречались с ним, чтобы попить пивка в ближайшем кафе. Гриша не видел во мне отца: парень не боялся меня, не выдумывал ко мне ненависти, и не пытался рассмотреть в моих глазах потерю разума.

Я пожал Грише руку, он слегка натянул уголки губ, но остался таким же серьёзным: на его работе нельзя показывать свой истинный характер, а парень, на самом деле, очень добрый.

Я вышел на улицу – это был мой самый любимый момент. После мёрзлого, сырого СИЗО – вдохнуть свежий, чистый воздух.

Мой взгляд упал на девушку в платье до колен, лёгкие порывы тёплого ветра захватывали низ её летнего, голубого платья, и девушка задерживала ткань у ног аристократическими пальцами.

На правой руке блестело золотое кольцо. На вид девушка совсем молода, может, лет 18–19. Пепельные волосы собраны в длинную косу до конца лопаток. Несколько прядей были покрашены в русый цвет, если я правильно помнил, то девушки называли это: мелирование.

Я уже встречал эту девушку, мы вместе приобретали путёвки, нам как раз посоветовали поехать в одно место.

Длительное время я пытался забыть её серо-зелёные глаза, вроде они совершенно обычные, но тогда, что-то меня в них зацепило.

Девушка кивнула полицейскому, с которым вела беседу, и подняла взор на меня, но быстро переместила опасливый взгляд с моих глаз на мой нос.

Она широко улыбнулась мне, значит, тоже меня помнила. Я спустился к ней, когда она закончила беседовать с мужчиной.

– Мы вроде виделись с тобой в звезде? – она заговорила со мной первая, и я вежливо улыбнулся.

Звезда, это фирма, где нам подсказали, куда лучше поехать.

Я обрадовался, что моё лицо запоминающиеся.

– Алиса, да?

Я не привык говорить с девушками, скорее я пытался избегать их с 19 лет. Но я заставляю себя переступить тёмные времена.

Поверх её платья надета джинсовая куртка, застёгнутая на пуговицы, по самую шею. А на голове соломенная панамка. Я никогда не видел в городе девушек с панамами на голове. До Алисы я думал, что это сельхоз.

– А ты Никита?

Я чувствовал, как капли пота скользили по коже спины, направляясь к резинке шорт. Я расстегнул две верхние пуговицы на рубашке и, похоже, смутил этим девушку. Она бросила взгляд на мои ключицы и снова опустила глаза.

– Через два дня встретимся в санатории? Ты выбрала тот же корпус, что и я?

Находить тему для разговоров мне всегда было сложно, но главное я старался не молчать.

– А ты тут как?

Девушка глянула на здание позади нас. От огромных серых букв над дверью, девушка вздрогнула.

– Ходил к одному человеку, неважно, – я хоть и буркнул, но улыбнулся.

Говорить на эту тему я не любил, никому не рассказывал о Константине и старался даже не думать об этом.

Алиса смотрела в глаза проходящим мимо нас, но почему-то избегала моего взгляда. Я сам не привык к прямым взглядам, но меня смущало, когда собеседник отворачивался.

– Я давала последние показания по своему делу. Чувствую себя свободной, – вдруг девушка покрутилась вокруг себя на месте. Её густая коса из волос, переместилась с одного плеча, на другое.

– Ты ждёшь мужа? – я кивнул, указав на её безымянный палец.

Она вытянула руку и спешно сняла кольцо, затем оно оказалось в помойке. Я удивлённо вздохнул и вскинул одну бровь.

– Чтобы жить без страхов, нужно выкинуть всё, что напоминает об ужасе былых дней. Я не замужем, но я ходила на курсы самообороны, – намекнула на то, что она может себя защитить, но зачем мне это знать?

– Ладно, ладно, – я согнул руки в локтях и показал ей ладони, будто сдался, после её слов. Затем я рассмеялся, а она за мной.

– До встречи?

– Хочешь, я заберу тебя? И мы поедем в санаторий вместе?

Я поначалу мялся, но потом всё же предложил. Она правильно сказала: нужно выкинуть всё, что напоминает об ужасе былых дней. В моём случае необходимо выбросить страхи из головы, начать общаться, не боясь, что люди вскоре испарятся из жизни.

– Встретимся у автобуса, – когда она говорила, имитировала взгляд опасного хищника. Мне кажется, она пытается защититься.

– Могу попросить твой номер телефона?

Я показался навязчивым? Или с её глаз я похож на маньяка, который обязательно с ней что-нибудь сделает? Если мои догадки не подходят, то почему она сделала маленький шажок назад?

– Может, потом.

Её ладони сомкнуты в кулаки, но лицо выражает нервное спокойствие. Вижу, её что-то беспокоит.

– До встречи, – я не стал напрягать её дальше и поспешил уйти, тогда Алиса крикнула мне в спину, что едет не одна, а с двумя чертовски сильными девушками.

Я, не поворачиваясь к ней лицом, кивнул, а потом усмехнулся. Для чего-то доказывает мне, что она сильная и её подруги такие же. Она немного чудаковатая, но мне нравится, как искренни она разговаривает.

Возможно, было слишком рано узнавать её номер телефона, но я ничего такого в этом не увидел, а вот она поняла мои намерения не такими, какими я хотел их показать.

Я вернулся домой, и моя мать сразу накинулась на меня с расспросами об отце. Я ещё не успел снять обувь, как мамаша, дёргая передо мной пачкой таблеток, снова угрожала мне своей смертью.

– Как Костя? Ты всё ему передал? Его там не бьют?

Я вырвал из её руки таблетки и кинул на пол. Женщина посмотрела на них и заревела.

Мне жаль маму, я не отрицаю, но я не первый год терплю подобное, всё это вошло в привычку.

В квартире давно нет уюта, всё покрылось пылью, и пахнет плесенью. Я покупаю продукты на деньги, что зарабатываю, перебиваясь с одной работы на другую. Из-за отца на нормальную работу меня не берут.

Я рассказал женщине, что её муж в слишком полном порядке, и вошёл в свою комнату. Единственное место, где было чисто и пахло свежестью. После суда, где Константину вынесли приговор, я помешался на чистоте.

Я мог убираться в комнате целый день и всё равно был недоволен. Мать не даёт мне прибраться в квартире, она говорит, что стены запомнили моего отца, а тряпками, мылом и водой, мы его смоем.

Оба моих родителя поехали головой, а я боюсь, так сильно опасаюсь, стать третьим сумасшедшим в семье Эвансов.

Никита Эванс, Константин Эванс, Кристина Эванс – самая сумасшедшая семья в городе.

Я уезжаю на месяц. Беру с собой практически все свои вещи, и оставляю половину своих сбережений матери. Мне хотелось заплакать, когда мама не хотела отпускать меня, держа за плечо около открытой двери на выход, но я давно разучился лить слёзы. Становиться взрослым пришлось чуть раньше, чем мне хотелось.

Иду к автобусу, нужно пройти 6 километров, но мне это в радость. Я люблю гулять один, особенно когда на улице тепло.

Я всё ещё слышу голос мамы, он повышается и становится до ужаса тихим. Ни автобусы, ни дети, что кричат на всю улицу, не заглушают её сдавленный, трескучий голос: «Уйдешь, меня больше не увидишь!» «Прочь!» «Сынок, прошу, не уезжай, – всхлип. – Кто же за отцом поухаживает».

Сама она ходить к нему отказывалась, говорит, слишком постарела с того дня, когда его засудили. Не хочет показываться перед ним такой… не молодой… и не невинной…

Как только у меня появится своя семья, я не позволю им страдать, как сам и как моя мать. В последнее время я часто думаю о женитьбе, но последняя моя попытка отношений закончилась неудачно:

Её звали Полина, для меня она была красивее всех, но другие считали её серой, некрасивой мышью, она просила защищать её от других, чем я и занимался, пока не загремел в полицейский участок и не отсидел 15 суток. Тогда я понял, что иду по дороге отца, а не по своей. Я любил девушку, но пришлось разорвать отношения. Полина хотела не любви, а самоутверждаться с помощью моей силы.

Алиса

Я свободна!

Два года подряд я рассказывала о произошедшем, а сегодня дала последние показания, и моя старая жизнь обнулилась. Я начну жить по-новому, постепенно перестану бояться, оглядываться, а самое главное, я начну общаться с противоположным полом.

Никита, мой новый знакомый, мне понравился, он первый увидел, как я прощаюсь со своей старой жизнью: выкинула обручальное кольцо, которое носила для вида, чтобы люди рядом думали, что меня будут искать, если я пропаду.

Две мои подруги Рита и Валерия, пошли со мной по новому пути, мы втроём едим в санаторий, где они будут помогать мне в достижение моей главной цели: Доверять мужчинам.

 Начну я с Никиты, который приближается к автобусу и ко мне, всё быстрее. Почему-то я не могу смотреть ему в глаза. Цвет радужки его глаз меня пугает так, что ничего не пугало уже как два года: золотой песок под голубоватой водой – его глаза были чуть темнее такого цвета, необычно, красиво, и… пугающе.

– Ты про него говорила? Он тебе лыбится, – Рита у моего уха, она шепчет и смотрит на Никиту.

Я смотрю на серые кеды парня, которые практически идентичны цвету пыльного асфальта.

Безумное желание посмотреть на его лицо, но я боюсь, неосознанный страх возникает в голове и проходит по всему телу, к пяткам.

– Привет, я так понимаю вы те самые сильные подруги Алисы? – он засмеялся, но уверенности в смехе я не прочувствовала.

– Вот как она охарактеризовала нас, – сказала Рита и отошла от меня, протягивая руку Никите.

Парень посмотрел на её тыльную сторону ладони и пожал ей руку, на что моя подруга нахмурилась.

– Рита у нас девушка, привыкшая к поцелуям, – Валерия рассмеялась, а Рита легонько ударила её по плечу.

Я непохожа на подруг, а так хотелось бы. Они весёлые, ничего не боятся, готовы к приключениям, и рады познакомиться с новыми парнями.

Никита провёл пальцами по лбу, затем запустил их в светлые, кудрявые волосы и улыбнулся.

– Я не совсем дружу с хорошими манерами.

Парень поставил чемодан между ног и зажал одной рукой пластиковую, потёртую ручку.

У меня две сумки, которые натёрли мне плечо. Я кинула их на асфальт, и меня перекосило, когда я поняла, сколько грязи принесу в номер.

Водитель, в одном лице и гид, проверил наши путёвки и паспорта, затем впустил нас в душный автобус.

Рита и Валерия сели рядом друг с другом, резко прыгнув на сиденья. А я, неподвижно стояла около Никиты и не понимала, как поступать. Он смотрел на меня, а я рассматривала мелкий шрам на его щеке.

– Хочешь сесть к окну?

Парень отошёл с желанием пропустить меня, но я в отрицании покачала головой.

– Она сидит только около прохода, – пояснила Валерия.

Никита, кивнув пару раз, прошёл мимо меня и плюхнулся на сиденье у окна. Я бросила сумки на полку сверху и села рядом с парнем. Я подвинулась от Никиты подальше, чтобы наши плечи не касались.

На моём теле, душе и сердце, много рубцов, они, как раны, уже зажили, но отпечатки остались.

Я боюсь повторения того, что со мной произошло. Никогда не хочу услышать слова о солнце.

– Я впервые еду в санаторий, раньше я бывал только на море, и то с родителями, – сказал Никита, когда автобус тронулся.

– Я один раз была в детском лагере, мне не понравилось, – я хмыкнула, вместо того, чтобы посмеяться. Всё тело находилось в напряжение, даже кости, по ощущениям, налились свинцом.

– Детский лагерь, – мягко произнёс парень и повернулся к окошку: – Моя мама не пустила меня в лагерь, когда я так хотел.

– Почему?

У меня нет около него очевидного страха, есть чувство доверия, лёгкости, но это только если он не смотрит на меня.

– Мне было 16, когда мама захотела, чтобы я постоянно находился с ней рядом.

Никита вынул из кармана горсть леденцов в разноцветных фантиках. Одну конфету парень освободил от обёртки и закинул в рот, а остальными поделился со мной и подругами.

По запаху я поняла, что он взял яблочную конфету, а мне досталась апельсиновая.

– Меня укачивает в наземном транспорте, – поделился Никита.

Я хотела узнать, почему его мама так сильно желала нахождения сына рядом с ней, но промолчала, дабы не показаться слишком надоедливой.

– Алису один раз стошнило на корабле. Её на волнах укачивает, – Рита прямолинейная, порой не понимающая, где лучше помалкивать, но я обожала свою подругу, хоть сейчас я захотела закрыть ей рот.

В щёки ударил жар, и я принялась сосать конфету быстрее, стараясь скрыть свой стыд. Я издала странный звук ртом, и плюнула на спинку кресла впереди себя. Никита рассмеялся и девчонки за нами тоже засмеялись.

– Ну, стошнило пару раз, ничего такого в этом нет, – хотела сказать так спокойно, чтобы никто не заметил, как я разнервничалась из-за слов Риты, но получилось, что я оправдалась.

Ехать рядом с парнем, ехать в место, что далеко от дома, я чувствую, как моя жизнь меняется. Но сдавливающее ощущение в груди и внизу живота не позволяло мне расслабиться.

Я хочу прекратить испытывать боль, слышать ЕГО голос в голове, но никак не могу избавиться от воспоминаний о НЁМ.

Поначалу мне не понравились волосы Никиты, но сейчас всё поменялось, его светлые кудри спадали на округлый лоб, и парень убирал пряди со лба длинными, худыми пальцами.

Я совсем недавно перестала бояться смотреть на мужские руки, и мне нравились руки Никиты, они крепкие, рабочие, видно, что он не белоручка.

Ехать три часа, поэтому я взяла с собой книгу и сейчас, щурясь, чтобы разглядеть текст, я пыталась читать.

Меня тревожило тепло от парня рядом со мной. Я хотела посмотреть на Никиту, взглянуть в глаза и найти нить своего страха, но у меня ничего не получалось, как только я поворачивалась на него, а он на меня, я снова утыкалась в книгу.

Рита и Валерия сопели сзади нас. Обе девушки любили бодрствовать ночью, а днём высыпаться. В отличие от меня, они не боялись клубов и людей.

– О чём книга?

Я вздрогнула, когда лицо Никиты оказалось рядом с моим, он попытался прочесть текст книги, но я захлопнула её и отодвинулась, практически падая на пол с сиденья.

Он глянул на меня и подвинулся вбок.

Я хочу объяснить своё поведение, но только я открывала рот, чтобы рассказать о том, что со мной произошло, я стопорилась. Последние, кто слышал о моей истории, это подруги.

Моя память начинала работать сильнее, когда я говорила об этом, я тотчас оказывалась в сыром сарае, а затем в кабинете психолога.

– Детектив. Обожаю разгадывать, кто виноват, раньше, чем об этом расскажут в книге.

– И что сейчас там происходит? – его голос убаюкивал, но в то же время я просыпалась, оживала. Я начинала чувствовать, что живу в реальном времени, а не в закоулках памяти.

– Убили дворецкого.

– Эй, я хотел сказать, что дворецкий убийца, – Никита захохотал, и я улыбнулась.

– А вот нет, – я покачала головой.

– Убийца Виктор, муж училки главной героини, – Рита проснулась, и громко выкрикнула, заметив обложку книги в моих руках.

Я закатила глаза. Это уже 5-я книга, которую она прочла раньше меня и расскрыла всё заранее.

– Что же ты за человек, – я завыла, и спящая Валерия заскулила.

Через три с половиной часа мы доехали до санатория. Я видела фотографии здания, где нам предстоит жить, но, выйдя из автобуса, я немного удивилась – здание не похоже на то, что было на фотках, оно оказалось даже лучше: Полукруглое, четырёхэтажное, с большими пластиковыми окнами. Один корпус был, как отель, там номера, столовая, бассейн во дворе, а второй корпус, соединённый с первым, предназначен для процедур по туру санатория.

Никита взял мои сумки, и мы неспешно пошли к отелю. Я ещё никогда не чувствовала такой заботы от мужского пола.

Подруги хихикали надо мной, потому что я не захотела взять чемодан, и вместо этого я мучилась со своими сумками, и теперь они шушукались, что я специально взяла сумки, чтобы припахать милашку Никиту.

На ресепшен мы получили ключи от номера. Никита будет жить на третьем этаже, а мы, с девчонками, на втором.

Я настаивала взять отдельный номер, но подруги встали в позу и не захотели оставлять меня одну, поэтому жить мы будем в одной комнате втроём.

Каждому дали по буклету, где было написано, что находится в первом корпусе, а, что во втором. Меня обрадовал бассейн и баня. Ещё, в 100 метрах от отеля, есть озеро, в котором можно купаться. Трёхразовое питание, разные процедуры, иногда развлекательная программа по вечерам.

Никита остановился на втором этаже и передал мне сумки. После этого он снял свою футболку и кинул её на плечо. Я отвернулась, принимаясь осматривать одинаковые двери номеров, расположенных с двух сторон узкого коридора.

У Никиты красивое тело, я впервые вижу вблизи такое накаченное, совсем не рыхлое тело. По его туловищу стекали капли пота, меня тянуло смахнуть их, но я боялась даже взглянуть на его накачанную грудь.

– Встретимся на обеде? А потом, если вы не против, можем сходить в ближайший аквапарк.

Я раскрыла буклет, пробежала глазами, но аквапарка не увидела. Никита прикоснулся к моей руке и буклет медленно полетел вниз, несколько раз прокрутившись в воздухе.

Я попятилась назад, смотря на место, которое тронул Никита. Рита и Валерия поставили руки, и я спиной наткнулась на их ладони. Если бы они не сделали этого, я бы сбежала отсюда.

Вот так я хочу начать всё по-новому?

– Извини, – Никита показал моим подругам ключ с выведенными цифрами. – Приходите, если что понадобится. Захотите со мной в аквапарк, скажите на ужине.

Парень пошёл к лестнице, а затем побежал по ступенькам наверх.

– Алиса, это обычная вежливость.

Валерия открыла дверь номера и пропустила нас с Ритой.

Сейчас мои руки мне не подчинялись и не прекращая дрожали. Остаточное явление старой жизни.

– Я знаю, – кинула сумки в угол, и плюхнулась на мягкую, аккуратно застеленную кровать. – Я случайно отошла от него, не хотела.

Подруги легли по бокам меня, и мы взялись за руку.

– Прикольный парень, – сказала Валерия

– На милого барашка похож, – мы с подругами захихикали.

На месте, где он меня тронул, необычно приятно покалывало.

– Пойдём с ним в аквапарк?

– Нет, – решительно отказала я.

– Будем сидеть в номере? Бояться выходить? Ты этого хотела, Алиса? – Рита никогда не жалела меня, она считала, что это лишь усугубит ситуацию.

– Нет, – менее уверенно ответила я.

– Тогда решено. Этот вечер мы посветим новому знакомому.

Валерия отпустила мою руку, встала с кровати, и начала разбирать свои вещи. Номер на троих, шкаф один, поэтому нам пришлось спорить, и чуть ли не драться за полки в шкафу.

Зайдя в душ, я сделала ещё один шаг к нормальной жизни: я сняла одежду, оставаясь полностью голой. Я два года мылась в трусах-шортах и футболке, одежда помогала мне чувствовать себя хоть немного, но в безопасности.

Я стараюсь не смотреть на свои ноги, в глаза бросался шрам на бедре. Его оставил ОН, тот самый, что убил часть меня, и не только морально, но и физически.

Закрыла дверь на щеколду, проверила пять раз, что дверь просто так не открыть, и принялась мыться.

Я слышала голос подруг, но, когда они замолкали, я с трудом держала себя, чтобы не одеться и не спрятаться за корзиной для белья.

Проспав до самого вечера, мы проснулись по будильнику, и полусонные поплелись на ужин. Если подруги решили идти с тем парнем в аквапарк, то дневной сон поможет нам не уснуть под водой.

Вошли в столовую, сразу бросая взор на длинный стол, с разнообразными блюдами, и на людей, что толпились около него, набирая еду по тарелкам.

Я уже приметила, что буду есть, но, приближаясь к столу всё ближе, я забывала о своём выборе.  Знакомые болезненные ощущения, острые, как заточенные ножи, проскользнули в меня. Я не смогла отвернуться от взгляда Никиты, и глаза, чуть темнее золотого песка, поднимали во мне старые страхи и ужас, что сейчас взрослый мужчина ляжет на меня и начнёт делать больно.

Пришла в себя, когда упёрлась животом в стол и уронила пару вареных яиц на пол.

Никита отвернулся, что-то мне подсказывает, ему неприятна подобная реакция на него.

– Успокойся, – прошептала Валерия, передавая мне тарелку в руки. – Ты хочешь детей?

– Да.

– Тогда тебе придётся поверить, хотя бы одному парню.

– А этот парень знает, что вы с ним детей планируете? – Рита уже положила на тарелку два салата и сэндвич с сёмгой.

– Ничего я не планирую, – воскликнула я.

– Я пойду присяду к нему, чтобы он не подумал, что мы какие-то дикие, – сообщила Рита и, слегка виляя попой, пошла к столу Никиты.

Валерия дождалась, когда я положу себе поесть, затем мы с ней пошли к Никите с Ритой. Они над чем-то смеялись, я неосознанно заулыбалась.

– Я уронила вилку, а после, у Никиты из рук выпала ложка, – начала рассказывать Рита.

– Это так смешно? – проворчала Валерия.

Я села рядом с Никитой, потому что девочки специально создавали такие условия, чтобы я была с ним как можно ближе.

Изгнать мои страхи можно только показав, что не все такие, как ТОТ САМЫЙ, а если я не буду общаться, то и понять этого не смогу.

Я чувствовала запах еды, но дурманящий аромат от Никиты перебивал его, что-то похожее на запах костра и фиалки. В моей комнате стояла фиалка с розовыми цветочками, и от неё всегда вкусно пахло, вот если добавить к этому запаху ещё и костёр, то можно почувствовать аромат с кожи Никиты.

– Никита, почему ты приехал сюда один? – Валерия, ей нужно знать как можно больше. Она хочет просканировать человека с ног до головы.

– Захотелось отдохнуть от обыденности, – он поморщился.

– Понимаем, – Рита, я и Валерия, кивнули друг другу.

– Спасибо, что составили мне компанию, – Никита поднялся, взял свой поднос, пнул ногой стул, чтобы задвинуть его под стол.

– Мы пойдём с тобой в аквапарк, – выкрикнула, не ожидая, что смогу так храбро согласиться на его приглашение. Натянула улыбку и уголки губ задрожали от напряжения.

Никита обернулся на меня, взглянул на мои губы, и начал приближать руку к моему лицу, я оторопела, зажмурила глаза, а уже через секунду ощутила, как палец парня проводит по коже щеки.

Это не больно, наоборот, слишком приятно. То место пронзило покалыванием, и мне захотелось открыть глаза, я даже не попятилась, осталась сидеть на месте.

Никита заулыбался, и показал палец, на подушечке лежал листочек петрушки. Я хмыкнула и рассмеялась. Ничего незначащий знак, просто убрал с моего лица крошку, а я сжалась так, будто снова в вонючем сарае. Всё бывает по-другому, я же об этом знаю, я не всегда так жила.

– Встретимся через час у входа, – Никита дунул на палец и зелёный листочек плавно полетел на пол.

Никита ушёл, и мне вдруг захотелось начать есть быстрее, чтобы скорее переодеться и оказаться у входа.

Подруги щурились, когда смотрели на меня, а я посмеивалась над самой собой. Я положила ладонь на место, где недавно был палец парня, и испытала в теле такую невесомость, что опешила от подобных ощущений.

– Не так уж и плохо, когда тебя трогает парень, – сказала Рита.

У неё каждые две недели новый ухажёр. Мои подруги красивые, но у меня нет ощущения ни полноценности рядом с ними, наоборот, я чувствую с ними себя лучше, чем на самом деле есть.

Рита периодически собирала длинные волосы до поясницы, в пучок. Но сегодня подруга размахивала своими волосами так сильно, что людям приходилось от неё отходить, чтобы не получить длинными прядями по лицу. Валерия мечтает о таких же волосах, как у подруги, но пока они дотягивали только до начала лопаток.

В номере переоделись в купальники, положили сменную одежду и полотенца в сумки, и поспешили на первый этаж. Я частенько опаздывала, но сегодня я торопилась как никогда.