Читать книгу Непогасшее солнце - Энн Княгинина - Страница 4

Алиса

***

– Не реви, скажи своё имя, – он не кричит, пытается говорить мягче, но его голос хрипит, и моё тело бьётся в ледяной дрожи.

Последнее, что я помню – это крупный кулак, летящий мне в голову. В висках непрекращающаяся боль, она изнуряет меня, но из-за панического страха я понемногу перестаю её ощущать.

Не могу выдавить из себя ни слова, из-за рта выходят громкие всхлипы. Перед глазами плывёт, я не могу рассмотреть, где нахожусь. Не могу двигать ни руками, ни ногами, я стараюсь, но толстая верёвка стирает кожу запястий и щиколоток. Слышу тиканье часов, карканье ворон и неистовое биение сердца.

Я дышу так часто и так тяжело, что не могу держать голову, она словно сама по себе болтается на шее.

Пахнет сыростью, я чувствую себя в болоте. По щекам текут слёзы, я не могу стереть их, я тону в своих слюнях, слезах, и криках о помощи, когда начинаю осознавать, что заперта здесь с каким-то мужиком.

– Солнышко не может так кричать, у него нет рта.

Психопат передвинулся к моему лицу, через мутную пелену на глазах я пытаюсь рассмотреть мужчину, но у моих глаз оказываются его мозолистые ладони, принимающиеся давить мне на глазные яблоки, вдавливать их в череп всё безумнее.

– Отпусти, – я ору в пустоту, ясно слыша только своё отчаянное эхо.

От боли немело всё лицо, я постепенно начинала чувствовать глазные яблоки прямо у себя в голове, бьющиеся об мозг. Но сумасшедший вдруг убирает руки, и я понимаю, что глаза никуда не делись, но я не вижу ничего, кроме тьмы. Я ослепла?

– Дрянь, – щека взрывается в резкой боли.

Боясь лишиться зрения, я вырывалась, калеча не только себя, но и маньяка. Я билась головой об стену, дубасила завязанными руками по мягкому животу мужчины. Дрыгала ногами, стараясь врезать ему коленом по выпирающему кадыку, за это и получила пощёчину, почти не ощущаемым ударом из-за головокружения и оглушающей острой боли в глазах.

– Тогда я буду называть тебя солнышком, ты ведь так ярко светишь, а внутри тебя также тепло?

В глазах появляется свет, и становится очень тепло.

– Она пришла в себя, – я слышу крик Риты и вижу капельницу рядом с собой.

Я опять побывала в бездне.

– Зачем это? – я киваю на капельницу и на свою руку с шприцом в вене.

– Обычные витаминки.

Подруги помогли мне встать, когда со мной закончили все нужные процедуры.

Мизинец забинтован, и я кое-как втиснула ногу в тапочку.

Хромая, постанывая, но я всё-таки уговорила Риту и Валерию пустить меня к Никите, к которому пришлось ещё и подниматься. Подруги рассказали, что он схватил меня на руки и принёс в медпункт, а ещё он подарил мне свою кепку.

Валерия вынесла мне упаковку шоколадных конфет из номера, и я понесла их парню.

Отключилась вовсе не от боли, а оттого, что в это время, светлые карие глаза показались прямо передо мной. Я испугалась, что он захочет закрыть мне рот за крики.

Постучала в дверь, но совсем легонько прислоняя кулак к двери в номер Никиты. Парень не сразу открыл, и я уже готова была сбежать, ну, как сбежать, медленно поплестись к лестнице.

– Привет, – Никита распахнул дверь, и я отвернула взгляд от его голого торса.

Он посмотрел на мой забинтованный палец.

– Болит?

– Уже не так.

Не поднимая взгляда, я протягиваю ему упаковку конфет. Он в недоумение смотрит на мои руки.

– Мне сказали, что ты принёс меня в медпункт. В знак благодарности я принесла тебе конфеты.

– Сама их съешь, тебе нужнее. И вот что: я не люблю шоколад, – когда он рассмеялся, я подняла на него взгляд, и всё-таки смогла натянуть улыбку.

– Хочу сказать тебе, что я не всегда на всё реагирую подобным образом. Я неизбалованная девчонка, как может показаться.

– Я так не думал.

Всё равно не узнаю, правду ли он говорит, но хочу, чтобы его слова были искренними.

– Зайдёшь?

Никита отходит от двери. Я гляжу в его стерильный номер: уборщицам вообще можно не заходить сюда. На стуле ни одной вещи, пока у нас, с девчонками, гора одежды, перемешенной с грязной и чистой. Я чувствую прохладу, направляющуюся на меня от включённого кондиционера. И даже так на шее Никиты блестят несколько капель пота.

– Нет, спасибо.

Я ещё пыталась отойти оттого, что вспомнила, лежа без сознания. И глаза Никиты, смотрящие хоть и с добротой, но растягивали этот момент.

– Может, пойдём сегодня в магазин раньше? В сауну я уже не пойду.

Он вскинул одну бровь. Никита часто поднимал только одну бровь, чаще это была правая, но иногда и левая.

– Ты не сможешь пойти со мной, – категорично сказал он.

Никита вошёл внутрь номера, пнул дверь в ванную, и вытянул с крючка белое полотенце. Затем он вернулся ко мне обратно, начиная вытирать шею, потом грудь с короткими чёрными волосиками, полотенцем.

Я выдохнула, и неосознанно провела языком по губам. Что-то мне стало ещё жарче, чем было. Жар ударил по телу, как будто я окунулась в него.

Поразительные ощущения. И неужели они пробрались в меня из-за полуголого парня?

– Я пойду и точка. Покажу тебе, что я не только нытик и слабачка.

Плакала при нём. Отталкивала как истеричка. Потеряла сознание из-за какой-то там вилки. Достаточно вести себя, как принцесса на горошине.

– Нет, не идёшь.

Он действительно спорит со мной, а я реально не знаю, как продолжать отстаивать своё желание пойти с ним.

– Я подожду тебя здесь. Бери что нужно, и погнали.

Облокотилась об дверной проём.

– Я и не думал, что ты умеешь перечить, – даже смотря на его нос, я смогла заметить в его глазах издевательские, но безумно нежные искры.

– Ты ещё стоишь и болтаешь?

Уложив лоб на дверь, Никита начал смеяться. Я вот смотрю на парня, и мне хочется тоже рассмеяться, а ещё забрать из его рук полотенце, и вместо него протереть его влажную, блестящую кожу, пальцами. Желание потрогать парня? Я два года пыталась вспомнить его, а сейчас ощущаю его к парню, что знаю не больше трёх дней.

Никита успокоился, подошёл к шкафу, взял из одной аккуратно уложенной стопки вещей, шорты и футболку.

Затем он вошёл в ванную и вышел в одежде, что взял из шкафа.

Он спускался по лестнице не торопясь, всегда поддерживал меня за локоть. Наступать больно, эта боль проносилась по всей ноге, но я кривила лицо только когда Никита отворачивался, а вместо: ой и ай, я прикусывала зубами щеку.

Из-за касаний его пальцев моей кожи, я была в некой взволнованности, а ещё голова находилась в лёгком дурмане.

Я предупредила подруг, что ухожу с Никитой. Они сказали, что я должна доверять, а не искать подвоха в словах или действиях.

– Так мы будем идти долго, но это здорово, что мы сможем насладиться городом не впопыхах.

Нужно было переодеть обувь, тапочки натирали бинт, и тот скользил по ране.

В чужом городе многолюднее, чем в моём, родном. Здесь шумно, и пахнет рыбой.

На палец всё больнее наступать, я замедляюсь всё чаще, и Никите приходится делать то же самое.

Я озарялась по сторонам, чтобы люди меня не задавили.

– Уже пожелала, что пошла со мной? – Никита идёт, то слева от меня, то справа, зависит оттого, где больше людей. Пытался защитить меня от толкучки, но не всегда удачно.

Люди бежали, кричали, смеялись, толкались. От суматохи немного кружилась голова, и нервно бегал взгляд.

– Пожалела, что от такси отказалась.

Страх оказаться в чужой машине с левым для меня человеком, был выше моей боли.

– У тебя была девушка? Или есть?

Я смотрела на парочку впереди нас: парень и девушка держались за руку. Смотря друг другу в глаза, они шли вперёд, ничего не замечая вокруг. Большой палец высокого парня поглаживал ладонь любимой.

– Была. Но сейчас у меня никого нет. Метишь на меня? – Никита повернул голову на меня и принялся часто-часто поднимать и опускать брови, его светлая радужка глаз темнела, когда брови отказывались сверху.

Я рассмеялась над ним, и остановила мысль, пролетавшую в голове: Мечу ли я на него?

– Аккуратнее, – он дурачился и не смотрел на дорогу, мне пришлось быстро среагировать и схватить его за низ футболки, чтобы оттащить от мчавшегося на него велосипеда.

Велосипед стремительно проезжает мимо нас с визжащим свистом, и мы отскакиваем на людей около нас.

– Ох эти велосипедисты, – пробубнила старушка, на которую упал Никита.

Народ пихается локтями, наступает на пятки, я от боли в пальце перестаю вообще, что-либо понимать. Если мне наступят на ногу ещё раз, мой мизинец оторвётся.

– Надоело, – выкрикивает Никита и неожиданно хватает меня, укладывая на руки. От испуга я хвастаюсь руками за заднюю часть его шеи.

Он понёс меня скорее к магазину электроники. Я засмеялась, и не стала сопротивляться, я же вижу, что он не меняет траекторию, и не пытается завести меня в лес.

У него такие сильные руки, что я не чувствую, что меня держат, я будто лечу сквозь толпу.

–Ну а ты, в отношениях?

 Подпрыгиваю на его руках, и чем больше он ускоряется, тем сильнее меня качает.

– Нет.

Отношения – это поцелуи, объятия, доверие… И секс… 

А секс – это насилие, боль, страх. 

Люди цыкали и обходили нас стороной, я задевала их ногами, чем сильно их бесила.

Так в груди тепло и приятно, когда тебя несут, и когда вкусный запах с кожи парня пробирается в нос. Сегодня Никита не пахнет фиалками, скорее сегодняшний запах похож на лимон вперемежку с сахаром.

Я касаюсь боком его груди и ощущаю, как пальцы парня скользят по моему другому боку. Даже если постараюсь, не смогу сказать, что эти ощущения мне неприятны.

Никита щурился, когда мы выходили из тени. Солнечные лучи падали на щёки парни, пока снова не исчезали за домами.

– Готова?

Мой новый друг встал на лестнице, ведущей к двери магазина электроники. Я помотала головой в отрицании, и парень продолжил меня держать.

Я улыбалась, смотря на лицо Никиты, а он шарил глазами около моих губ, затем поднимал взгляд на мои глаза. Из-за частого прищуривания на лбу Никиты образовались мелкие морщинки, а в них поселились небольшие капельки пота.

Почему я любуюсь им, а не отворачиваюсь? Рассматриваю каждую родинку и опять останавливаю взгляд около его темно-светлых, необычных, и редких глаз. Такой цвет я видела только у одного человека, и никак не могла сообразить, как получилось, что у Никиты практически такой же цвет глаз, как и у моего насильника.

Из колонок, висящих на стене около двери магазина, женщина рассказывала об акциях на электронику, но все её слова перепутывались, смешивалисья с уличными, громкими звуками, но, когда начинает говорить Никита, я его прекрасно слышу, и даже прислушиваюсь к ноткам баса:

– Я тебя отпущу, хорошо? Возьмёшь меня под локоть, и я буду тебя придерживать. В магазине не так много людей.

Приходится согласиться, и парень ставит меня на землю. Подпрыгнув пару раз на одной ноге, ставлю раненную на асфальт.

Протянул мне согнанную руку, и я схватилась за локоть.

Никита был прав, в магазине не больше пяти людей. Прохладно, и я радостно вздыхаю.

– Почему ты не пользуешься обычными бритвами?

Проходим мимо микроволновок, и я вспоминаю свою маму, которая терпеть не могла разогревать еду в микроволновке: Еда, разогретая на плите, намного лучше.

– Царапаюсь, – он засмеялся так беззаботно, что я широко улыбнулась, показывая зубы.

– Мой отец наоборот. Электронные бритвы, для него зло.

Я засмеялась, а парень приподнял голову, сжимая губы вместе, применяя силу.

– Отец, – промолвил он и сжал ладонь в кулак.

– Ты в ссоре со своим папой?

Он расслабил руки и взял чёрную бритву. Она была подключена к розетке, поэтому Никита включил бритву, проверяя её на работоспособность.

– Можно и так сказать.

К нам подошёл консультант, но мы отказались от его помощи, и он пошёл приставать к мужчине, стоящему у холодильников.

– Я долгое время жила у бабушки. А у неё квартира на другом конце города, от родителей.

Я отпустила руку Никиты и начала крутить небольшую бритву в руках. Я включила её, и она щекотно завибрировала в руках.

– Не хотела с родителями жить?

Никита начал искать коробку с бритвой, что выбрал. Он сел на корточки и просматривал полки под прилавком.

– Не хотела жить в районе родителей.

Я по сей день удивляюсь, как смогла сбежать из места, которое становилось моим адом. Как убежала после всех насильственных действий того мужчины.

– Почему?

Мы поплелись на кассу. Когда Никита задавал вопрос, всегда вежливо поворачивался на меня.

– Ну… Район оказался опасным, – промямлила я, вставая за кассой, в ожидании Никиты, который начал оплачивать покупку.

– Это какой?

Как только мы вышли на улицу, нас обдало уличным жаром. Пот стекал по мне ручьём, по Никите тоже, но он сделал, как любил: снял футболку, оголяя торс, и вытирал ей влажное тело.

Я старалась не касаться парня рукой, но мои пальцы всё равно задевала его живот.

– Полярский район.

– Да ладно? Я про него и говорила! – так по-детски обрадовалась, что остановилась и вылупилась на Никиту, широченно улыбаясь.

– Ты до сих пор живёшь у бабушки?

– Нет.

– Тогда, как вернёмся туда, пойдём гулять вместе. Я покажу тебе безопасные места района, – его пальцы заскользили по моему локтю, и он остановил их на моей ладони. Я не могла сомкнуть пальцы, я ошарашенно таращилась на Никиту. Он зажал в пальцах мою ладонь… Никита взял меня за руку.

– А здесь мы гулять не будем?

Я разнервничалась, застеснялась, и безумно засмущалась. Через несколько секунд мои пальцы зажали его ладонь, и мы попрыгали вниз по ступенькам за руку.

Боялась мужчин долгое время, а сейчас, раз, и взялась за руку с парнем, с которым мы толком и друзьями не успели стать.

Дело в нём? Или во мне?

– Обязательно, но нужно подождать, когда твой мизинец заживёт. Посмотри, бинт покраснел. И давай так, в следующий раз, я пойду с тобой по магазинам в любой день, что захочешь.

И вправду, кровь промочила бинт, и боль становилась яростнее. Пришлось возвращаться в отель. Пока мы шли, продолжали узнавать друг друга больше.

А вдруг это курортный роман? Когда ты общаешься с парнем, начинаешь встречаться, а по возвращению, ваше общение теряется?

Я способна на романы? На любовь? Способна ли я дать мужчине то, без чего они не могут жить? Дать им своё тело…

– Мы с тобой только в один магазин зашли.

– Потому что я мужчина, тебе точно одного не хватит, – он засмеялся, и я снова прислушалась к его басовитому смеху.

– Ты как никогда прав, – рассмеялась вслед за ним. – Ты говорил, что любишь рок, и что тебе нравится в этой долбёжке?

– Долбёжке? Прикольно охарактеризовала, – рассмеялся Никита: – Раньше я слушал всю музыку, был меломаном, но потом пришлось слушать рок, чтобы глушить мысли, – он смотрел вперёд, его кадык дёрнулся, и парень прикрыл глаза.

Его тоже что-то тревожит. У нас свои секреты, сможем ли мы поделиться ими друг с другом? Смогу ли я сказать этому парню, что меня насиловал взрослый мужик?

А он поведает ли мне о тех мыслях, что пытался заглушать?

– А я слушаю песни о любви.

– Я не удивлён, – он смеялся часто, но не всегда его смех звучал весело.

Ладонь потела вместе с Никитиной, но он либо не замечал, либо ему было всё равно, потому что он продолжал держать меня за руку.

Пока рядом с нами люди, пока я вижу, куда мы идём, я согласна на эти действия, но стоит нам отойти не туда, куда нужно, и я не смогу отвечать за свою реакцию.

Психолог приводила мне пример: «Есть пластмассовая деталь от лего, на ней много царапин, но всё же гладкое место у неё осталось. Ты и есть эта деталь. Не позволяй своим царапинам забрать то самое, чистое место».

Если идти с симпатичным парнем за руку, и порой бесконтрольно рассматривать его, эта и есть то чистое место, то мне не хочется, чтобы он зашёл в мои царапины, и поставил новые.

– Что ты находишь в таких песнях хорошего? Этот скулёж разве не портит настроение? – и вдруг он запел, прямо на всю улицу, писклявым голоском он завыл: – Я тебя так любил, но это была-а-а-а-а, не любовь, а полный обм-а-а-а-ан. А-а-а-а.

Я задёргала его за руку, пытаясь успокоить, но сама смеялась так громко, что его пение стало звучать ещё хуже.

На нас косятся, но я безрезультатно пытаюсь успокоить Никиту, а за ним и себя.

– Давай ты споёшь мне свою любимую песню?

– Неа, – сквозь смех с икотой, отказалась я.

– Тогда я начну печать опять! Я-я-я сгорю-ю до тла-а-а, моя любимая ко-о-о-за.

Я остановилась, хватаясь рукой за живот. Я пыталась смеяться, но сил оставалось только на странные, визгливые звуки: Иа-иа-иа.

– Продолжить? Или споёшь?

Дала себе время успокоиться.

– Я ещё хуже тебя пою.

– Куда хуже-то?

Я заметила наш отель, осталось идти совсем немного. Я почувствовала разочарование, и не сразу осознала, что оно из-за скорой разлуки с Никитой.

– Я спою, но тихо, а не как ты!

– Окей, начинай, – парень немного наклонился, чтобы слушать меня было проще. Он на полголовы выше меня.

Прокашлялась, потом ещё раз, тянула время не начиная петь. Но парень открыл рот, чтобы начать завывать, и мне ничего не оставалось, как запеть:

– Ту, ту, ту, – создала звуком начальную музыку: – Излечил-а-а мои раны, но оставила на губах привкус табак-а-а. Я растворюсь в твоём дыму, исчезну, как твоя любо-о-о-вь, – я следила за своими ногами, не осмеливаясь поднять на Никиту взгляд.

Я слышала свой голос, он напоминал мне петуха в 5 утра.

– Продолжай, у тебя красивый голос.

Парень остановился, развернулся ко мне лицом, подул на свою прядь на лбу, и кивнул.

Он загородил спиной солнце, и я смогла раскрыть глаза нормально. Я хочу начать петь, но в горле застряло стеснение.

– Надеюсь, я услышу твоё пение ещё хоть раз.

Вошли в холл отеля, и Никита проводил меня на мой этаж. Я не хотела, чтобы он уходил. Проводить с ним время так здорово и, главное, очень спокойно.

Я продолжала ощущать на своей ладони его ладонь, даже когда он меня отпустил. Меня толкало желание взяться за руку ещё раз. Но Никита уже ушёл, а мне пришлось отвернуться от его спины и зайти в номер к подругам.

– Алиса, ты вся покрасневшая, – Рита выкинула из рук журнал о женской красоте, и подбежала ко мне, начиная смотреть на мои пылающие щёки.

Валерия отнеслась спокойнее, она оторвалась от чтения книги и, не торопясь, встала рядом с Ритой.

– Чем вы занимались?

– Он купил себе бритву, как хотел. Потом пообещал походить со мной по магазинам, – я закрыла за собой дверь и пошла к шкафу.

– Ты долго отсутствовала, вы ещё гуляли?

Подруги следовали за мной. Я взяла новую одежду и начала переодеваться.

– Из-за моей хроматы мы сразу пошли в отель.

– Чего ты улыбаешься? – Рита наклонилась к моему лицу, когда я нагнулась, чтобы натянуть шорты.

Я улыбалась, потому что не могла убрать с лица эту глупую улыбочку.

– Он носил меня на руках, и держал за руку, – я это выкрикнула слишком громко и радостно, подруги аж вздрогнули и заулыбались.

– Ого, вы сегодня в ударе.

– Мы наблюдаем зарождение новой пары? – Валерия помогла мне дойти до кресла, и я села.

– Нет конечно. Он просто так поддерживал меня. А ещё он ужасно поёт!

– Откуда ты знаешь?

– Он вопил на всю улицу песню о любви к козе, – я чуть снова не начала задыхаться от смеха.

– По нему не скажешь, что он может так себя вести.

– Ага, больше похож на накаченного ботаника.

На ужин Никита ещё не пришёл. Я не могла усидеть на месте, опять контролировала взглядом, кто заходит и выходит из столовой.

Четверо парней шумно вошли в столовую, они попивали энергетики из банок, и вместо того, чтобы выкинуть банки, они поставили их на стол с едой, и получили выговор от повара. Им было абсолютно плевать на замечание, они продолжили неаккуратно набирать в тарелки еду.

Валерия не терпела такого поведения у людей, и нервно стучала пальцами по столу.

Один из парней повернулся на нас, а потом начал показывать пальцем на наш стол, и что-то говорить друзьям.

Я не села к окну, потому что там всегда сидел Никита, и была у них на виду. Рита быстро достала из сумочки зеркальце, и начала смотреть на своё отражение. Потом также быстро убрала зеркало.

Парни направились к нам с подносами. Валерия всё сильнее барабанила пальцами. А Рита улыбнулась свиньям.

– Несите стулья, – дал команду один из четверых, и другие трое пошла по залу в поисках стульев: – Познакомимся?

Парни поставили стулья вокруг нашего стола, вытолкнули наши подносы своими. Двое уставились на Риту, один начал есть, не обращая на нас внимания. Валерия сразу показала фак тому, кто с ней пытался пообщаться. А я спряталась в свою выдуманную оболочка, когда рядом со мной плюхнулся парень и начал смотреть на моё лицо.

– Мы уж думали в этом поганом санатории нет ни одной девчонки, а вас тут сразу три, – парень полненький, но не настолько, чтобы сказать, что он толстый.

– Мы лесбиянки, – буркнула Валерия, пиная ногой парня, который продвинулся к ней ближе.

– Чёрт, это же моя мечта! – тот, кто ел, вмиг проснулся.

– Пососётесь перед нами? Вот ты и ты, – полненький показал пальцем на меня и Риту.

– А может, вы друг с другом? – так сложно говорить, когда страх сдавливает, но защитная реакция работает на ура.

– Нас четверо, вас трое. Одна достанется на двоих. Чур моя та, что носит чёрную кепку.

Я подумала, Никите будет приятно, если я надену его кепку, и весь приём пищи её не снимала. После слов парня я подвинула от него стул подальше, и кепку сняла.

– Зачем же одну девушку на двоих, я могу составить им компанию, – голос Никита разорился рядом. Я повернула голову и заметила парня за спиной Риты.

Я не заметила, как Никита пришел, потому что парень рядом со мной закрывал весь вид за ним. Еще он постоянно смотрел на меня, и мне приходилось отворачиваться от него.

– Ты кто? – на Никиту все подняли голову.

– Я тот, кто уже занял этих девчонок, а вы мне в придачу не нужны. Освободите столик.

Никита защищает? Он один, а их четверо, сколько у него есть шансов оказаться не в больнице?

Рита и Валерия умеют постоять за себя, не зря же мы познакомились на курсах по самообороне. Но Никита появился рядом с нами, как принц, и подруги могут остаться принцессами.

– Все три твои?

– Справляюсь, не переживай, – отвечает Никита лысому парню, и переходит за его спину.

Парни кивают друг другу и разом встают. Их взгляд направлен на Никиту. Я начинаю свободно дышать, избавившись от надзорного взгляда.

– Выйдем.

Никита сложил их подносы с посудой друг на друга, и вручил в руки одному из парней.

– Сначала поем.

Я смотрю на Риту с Валерией, они глядят на меня. Валерия медленно двигает губами, чтобы я могла разобрать: Не бойся.

Мне меньше переживается, когда рядом есть люди. Но меня ужасно напугала фраза о двух девчонок на одного.

У меня никогда не было обычного секса, только насильно, только с болью и страхом. Я не уверена, что секс может доставлять удовольствие, для меня это за гранью реальности.

– В 12 ночи у холла! – рявкнул один из парней Никите, и они поспешно пошли на выход.

– Вы уже поели?

Никита спокойно посмотрел в наши пустые тарелки и пошёл к столу с едой. Парень выглядел спокойным, как удав. Неужели, он совсем не испугался этих козлов?

– Рита, какого чёрта ты строила им глазки? – Валерия поднялась со стула и уставилась на Риту.

– Ну, я же не думала, что они сразу изнасиловать нас захотят!

Рита ответила ей до такой степени громко, что все присутствующие направили взгляд на неё.

Изнасиловать – губящее слово. Я не могу ни слышать его, ни думать о нём, и тем более сейчас, когда страх и так сковал меня.

Я встала и похромала, как можно быстрее к выходу. Никита попытался остановить меня, но я скинула его руку со своего локтя, и пошла ещё быстрее.

 Я хочу в номер, мне нужно запереться, я должна почитать книгу вслух – психолог говорил, что это помогает от панических атак.

Никита

– Ты думаешь, что говоришь?

Я не смог остановить быстро удаляющуюся Алису из столовой, поэтому пошёл к девочкам, что ещё не ушли.

– Я не хотела говорить этого, – Рита встала вслед за Валерией.

Мне назначили стрелку, и я сразу вспомнил бывшую – всё время защищал её и потом получал: Приходи, разберёмся.

Я спущусь к парням в назначенное время, и уйду, если они не согласятся на драку один на один. Я не Халк, чтобы бороться сразу с четырьмя, и оставаться в минусе не в моих правилах.

– Что случилось?

– Рита сказала запретное слово!

– Какое?

– Неважно.

Рита пошла к выходу. Валерия села передо мной. Я начал есть, но не мог продолжать, пока девушка смотрела на меня.

– Ты не должен идти к ним, – Валерия передала мне салфетку, показывая на губы.

– И почему?

– Такие, как они, набрасываются толпой. Ты же понимаешь это? – мне показалось, что в её глазах блеснули слёзы. Но Валерия непохожа на ту, что будет реветь из-за всего, что её окружает.

– Что ты предлагаешь мне сделать? Не прийти, чтобы они потом опять к вам пристали?

Я спокойный человек, но мне нельзя связываться с людьми слабее себя, я начинал беситься, если их трогают.

– Я могу пойти с тобой.

Я не сдержался и хмыкнул.

– У меня чёрный пояс по карате! – разозлилась девушка.

Говорю же, что она напоминает мне солдата.

– И что же ты не дала им в морду?

– Меня учили не начинать драку, пока этого действительно не потребуется.

– Ты как это видишь? Я пойду на драку с девчонкой?

Валерия злилась всё больше. Вероятно, ей не нравится, когда недооценивают её силы.

– Я приду сама!

Она оставила меня одного.

Три девицы под окном, влезали в драку с гопотой. До чего эти подруги необычные и странноватые.

Я не мог избавиться от голоса Алисы, девушка, на повторе, пела в моей голове. Я уже пытался воспроизводить свои песни, но её голосок всё равно пробирался, через РОК!

Ровно в 12, я стоял у входа вместе с Валерией. Она надела на себя кимоно, и я сдерживал смех. В 12:30, мы поняли, что никто приходить не собирается. Пока мы ждали парней, Валерия показывала мне приёмы с карате, а я ничего не мог запомнить, потому что пытался не рассмеяться от слишком напряжённого и серьёзного лица девушки.

– Ну что ж, – я пожал плечами.

– Спой, – Валерия спрятала от меня свой взгляд.

Я на секунду нахмурился.

– Зачем?

– Алиса сказала, что ты отлично поёшь, хочу послушать.

По улыбке Валерии я понял, что там было точно антонимом слова отлично.

Один раз мы с другом влюбились в одну девушку. После просьбы Валерии мне подурнело: надеюсь, они не влюбятся в меня втроём, и не рассорятся. Да, у меня хорошая самооценка.