Читать книгу Чужое лицо - Энн Перри - Страница 5

Монк пришел в себя только на улице. Усилием воли подавил дрожь и тошноту. Тронув пальцами щеку, обнаружил, что она влажная, и лишь тогда обратил внимание на косой, летящий в лицо дождь.

Он оглянулся на Ивэна. Тот был смущен, задумчив, но не более того. Если там, в комнате, он и почувствовал незримое присутствие жертвы и убийцы, то ничем себя не выдал.

– Жестокий человек, – непослушными губами повторил Монк недавние слова Ивэна.

– Да, сэр, – серьезно отозвался тот. Хотел еще что-то добавить, но передумал. – С чего вы собираетесь начать, сэр? – спросил он.

Прежде чем ответить, Монк какое-то время размышлял. Они шли по Даути-стрит по направлению к Гилфорд-стрит.

– Перепроверить показания свидетелей, – сказал он наконец, останавливаясь на краю тротуара, чтобы пропустить разбрызгивающий грязь экипаж. – Ничего другого я пока не вижу. Начнем с наименее перспективных. Кстати, метельщик – на месте. – Монк указал на мальчишку, сметающего в совок конский помет. – Это тот самый?

– Думаю, да, сэр. Отсюда лица не разглядишь…

Действительно, лицо мальчишки было покрыто грязью и ссадинами, свидетельствующими, что профессия его довольно рискованная. Кроме того, по случаю дождя он нахлобучил на голову огромную матерчатую кепку.

Ивэн и Монк сошли на мостовую и направились к пареньку.

– Ну? – спросил Уильям, когда они подошли поближе.

Ивэн кивнул.

Монк полез в карман за монетой; он чувствовал себя обязанным как-то отблагодарить мальчишку за то, что его оторвут сейчас от работы. Выбрав два пенса, Уильям протянул их метельщику.

– Альфред, я из полиции. Мне нужно поговорить с тобой насчет джентльмена, которого убили в доме номер шесть.

Мальчишка взял монету.

– Ага, начальник. Только я уже все сказал, когда спрашивали. – Он шмыгнул носом и взглянул на Монка с надеждой. Человек, начинающий разговор с двухпенсовика, заслуживает внимания.

– Возможно, что так, – согласился Уильям. – И все же мне хотелось бы с тобой поговорить.

Мимо в направлении Грейс-Инн-роуд прогромыхала телега, обдав всех троих жидкой уличной грязью. К их ногам спланировала пара капустных листов.

– Мы можем отойти на тротуар? – раздраженно спросил Монк. Его прекрасная обувь была теперь испачкана, а панталоны мокры до колена.

Мальчишка кивнул, а затем, понимая, что не всем дано столь виртуозно уклоняться от колес и копыт, вывел полицейских на тротуар самым безопасным путем.

– Чего, начальник? – с готовностью спросил он, пряча монету куда-то за подкладку куртки. Хотел утереть нос, но из уважения к стражам порядка воздержался.

– Ты видел, как майор Грей вернулся домой в день убийства? – с подобающей случаю серьезностью спросил Монк.

– Ага, начальник, и за ним никто не шел, я никого не видел.

– Народу на улице было много?

– Не, погода была плохая, даром что июль – холодно, мокро. По улице никто не слонялся, все домой торопились.

– Давно ты подметаешь этот перекресток?

– Да пару лет уже. – Белесая бровь мальчишки удивленно вздернулась, он явно не ждал такого вопроса.

– То есть ты должен знать почти всех местных жильцов? – продолжал Монк.

– Ну да, а как же! – В глазах мальчишки мелькнула искра понимания. – Это в смысле, не видал ли я кого-нибудь незнакомого?

Монк одобрительно кивнул.

– Именно так.

– Того, что заколотил его до смерти?

– Да. – Уильям внутренне содрогнулся, услышав от коротышки такую фразу.

– Тогда про женщину вам не рассказывать?

– Пожалуй, не стоит, – согласился Монк. Затем у него блеснула догадка, что преступник мог просто-напросто переодеться женщиной. Если, конечно, то был не случайный убийца, а человек, годами вынашивавший ненависть, напоминания о которой до сих пор витали в страшной комнате. – Разве что это была крупная женщина, – добавил он. – Я имею в виду, крепкого сложения.

Мальчишка хотел чихнуть, но опять сдержался.

– Да нет, не крупная. Тут их много таких шастает, но все нормальные. Больно здоровые сюда не заходят, пигалицы – тоже. – Он все-таки чихнул и остался собой недоволен. – Вьются вокруг джентльменов с деньгами, а тем нужно, чтобы женщина была как женщина. – И мальчишка обвел рукой богато изукрашенные фасады.

– Понятно. – Монк был несколько смущен. – И вечером того дня ты заметил, как в дом номер шесть входила женщина именно такого пошиба? – Что ж, информация не бог весть какая, но в их положении хватаешься за любую ниточку.

– Да, но я ее и раньше тут видал.

– Когда она пришла?

– Да вот как раз, когда я домой собрался.

– Что-то около половины восьмого?

– Ага.

– А до этого?

– Это в смысле: кто еще входил в шестой дом?

– Да.

Мальчишка прикрыл глаза, сосредоточился. Кажется, дело могло обернуться еще одним двухпенсовиком.

– Один жельтмен, который там живет, привел другого, такого коротышку, у него еще воротник был вроде из меха, но кудрявый.

– Каракулевый? – уточнил Монк.

– Ну я не знаю, как это называется. В общем, вошли, а как выходили, я уже не видел. Вам это чем-нибудь поможет?

– Возможно. Спасибо тебе большое, – со всей серьезностью сказал Монк и вручил мальчику, к удивлению Ивэна, еще одну монетку.

Они стояли и смотрели, как радостный метельщик, ловко лавируя среди громыхающих экипажей, возвращается на свое место. У Ивэна было задумчивое лицо, но насколько это связано с ответами мальчика, Монк не мог сказать.

– Продавщицы лент здесь сегодня нет, – сообщил Ивэн, внимательно оглядывая Гилфорд-стрит. – Кем займемся следующим?

Монк подумал.

– Как насчет возницы? Я полагаю, его адрес вам известен?

– Да, сэр, но вряд ли мы его сейчас застанем.

Монк подставил лицо мокрому восточному ветру.

– Разве только он болен, – согласился он. – Самое время для хорошего заработка. По такой погоде редко кто согласится идти пешком, все норовят нанять кэб. – Монк остался доволен сказанным. Фраза была исполнена здравого смысла и свидетельствовала об определенной проницательности говорящего. – Мы отправим ему послание явиться к полицейскому участку. Не думаю, чтобы он добавил к своим показаниям что-либо новое… – Уильям саркастически усмехнулся. – Разве что признание в убийстве Грея.

Ивэн уставился на него, не понимая, всерьез говорит Монк или шутит. Честно сказать, Уильям и сам этого не понял. Почему, собственно, они должны верить в правдивость показаний возницы? Вполне возможно, что между ним и седоком вышла ссора из-за какого-либо пустяка – возможно, не сошлись в цене. Вполне вероятно, что возница помог донести Грею до дверей саквояж или сверток. Затем увидел роскошную квартиру – и зависть толкнула беднягу на страшное дело. Он мог быть сильно навеселе; известно ведь, каким способом возницы борются с холодом и сыростью. Господи, сколько их умирает ежегодно от бронхита и чахотки!

Ивэн по-прежнему смотрел на Монка, не зная, что и подумать.

– Мы должны еще раз выяснить у привратника, точно ли Грей вернулся один, – сказал Монк. – Гримуэйд мог запросто проглядеть возницу, несущего багаж. На них, как на почтальонов, никто не обращает внимания. Глаз видит, а мозг не фиксирует.

– Возможно. – В голосе Ивэна зазвучала надежда. – И возница мог выбрать жертву для подельника, зная адреса наиболее щедрых седоков. Неплохой приработок.

– Вполне. – Уильям продрог, стоя на краю тротуара. – Но с майором он перегнул палку. Может быть, лучше не передавать ему послания, а просто вызвать в полицию, чтобы заранее понервничал? Хотя сейчас уже поздно; давайте-ка зайдем в ближайшую пивную, перекусим и послушаем сплетни. Потом вы вернетесь в участок и посмотрите, что известно о нашем вознице: какова у него репутация, дружки… А я снова займусь привратником и, может быть, соседями.

Местный кабачок оказался приятным шумным заведением, где им любезно преподнесли по кружке эля и по сандвичу, поглядывая, правда, с некоторой опаской. Посетители были никому не знакомы, а их манера одеваться, очевидно, наводила на мысль, что оба они из полиции. Неподалеку пару раз заговорили об убийстве Грея, но майор явно не жаловал это заведение, так что никто о нем особенно не жалел. Удивлялись лишь жестокости преступления.

Затем Ивэн отбыл в полицейский участок, а Монк вернулся на Мекленбург-сквер. Все началось сызнова.

– Да, сэр, – терпеливо отвечал Гримуэйд. – Майор Грей вернулся в четверть седьмого или чуть раньше. На мой взгляд, вел он себя как обычно.

– Он прибыл кэбом? – Монку не хотелось, чтобы привратник сразу догадался, куда он клонит.

– Да, сэр.

– Откуда вы знаете? Вы видели кэб?

– Да, сэр, видел. – Гримуэйд был уже слегка встревожен и раздосадован. – Он остановился прямо у двери; слишком скверная была погода, чтобы идти до крыльца по лужам.

– Возницу видели?

– Я что-то не пойму, чего вы хотите узнать, – уже с откровенным раздражением сказал Гримуэйд.

– Вы видели возницу? – повторил Монк.

Гримуэйд скривил лицо.

– Не припомню, – признался он.

– Не слезал ли он с козел, не помогал ли поднести майору Грею какой-нибудь багаж?

– Нет, насколько мне помнится.

– Вы уверены?

– Да, уверен. В дверь он не входил.

Версия рухнула. Да и странно было бы ожидать, что первое же его предположение, продиктованное вдобавок исключительно здравым смыслом, окажется верным.

– И по лестнице Грей поднимался один? – Вопрос был задан лишь для того, чтобы уничтожить даже тень сомнения.

– Да, сэр, один.

– Вы говорили с ним о чем-нибудь?

– Нет, не припомню. Во всяком случае, он не упоминал, что ждет кого-то в гости или чего-то боится.

– В тот вечер посетители в дом входили?

– Да, но таких, которые могли бы совершить убийство, среди них не было.

– В самом деле? – Монк приподнял бровь. – Не предполагаете же вы, что майор Грей сам себя убил! Или что это был несчастный случай! Стало быть, приходится допустить, что убийца находился в доме.

Лицо Гримуэйда выразило сначала возмущение, затем ужас. Он уставился на Монка, не в силах произнести ни слова.

– У вас есть другая мысль? Вот и у меня тоже… – Уильям вздохнул. – Давайте начнем сначала. Вы сообщили, что после прибытия майора Грея в дом входили всего два посторонних человека: женщина – около семи вечера, а позже, приблизительно без четверти десять, мужчина. Теперь скажите, к кому направлялась женщина, мистер Гримуэйд, и как она выглядела. И, пожалуйста, без экивоков и иносказаний.

– Без чего?

– Говорите только правду! – отрезал Монк. – Вашим жильцам доставит гораздо больше беспокойства, если мы начнем вытрясать ее из них самих.

Гримуэйд воззрился на него, осознав наконец свое положение.

– Местная «ночная бабочка», сэр; зовут ее Молли Рагглс, – процедил он. – Хорошенькая мордашка, рыжие волосы. Я скажу, где она живет, но, сами понимаете, мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь проведал, что вы узнали это от меня.

Забавно было смотреть, как он заискивает, стараясь скрыть свою неприязнь.

– Понимаю, – пошел на уступку Монк. Это было и в его собственных интересах. Проститутки, как правило, владеют весьма ценной информацией, надо только найти к ним подход. – И кто же ее ждал?

– Мистер Тейлор, сэр; он живет в пятом номере. Она часто к нему наведывается.

– Но это была точно она?

– Да, сэр.

– Вы провели ее до двери мистера Тейлора?

– О нет, сэр! Дорогу она и сама знает. – Он пожал плечами. – И это было бы бестактно, так ведь, сэр? Я и ваши вопросы считаю бестактными, – многозначительно добавил он.

– Ничего не поделаешь. – Монк позволил себе слегка улыбнуться. – Итак, вы не покидали своего поста, чтобы провести ее наверх?

– Нет, сэр.

– А еще какие-нибудь женщины, мистер Гримуэйд? – Уильям взглянул на привратника в упор.

Тот отвел глаза.

– Предпочтете, чтобы я это выяснил сам? – пригрозил Монк. – Я могу прислать сюда сыщиков.

Гримуэйд был потрясен. Голова его резко вздернулась.

– Вы не сделаете этого, сэр! Здесь проживают джентльмены! Они съедут с квартир! Они не потерпят…

– Тогда не вынуждайте меня к этому.

– Вы суровый человек, мистер Монк. – Сказано это было угрюмо, но с уважением. Вот и первая маленькая победа.

– Я хочу найти убийцу майора Грея, – ответил Уильям. – Кто-то проник в это здание, нашел путь наверх, в квартиру Грея, избил хозяина тростью до смерти и продолжал бить уже мертвого. – Монк видел, как содрогнулся Гримуэйд, да и сам почувствовал отвращение. Он вспомнил ужас, поразивший его в комнате наверху. Казалось, ненависть и ярость пропитали ее стены.

Нелепость! Было в этом что-то от ночного кошмара. Может, то, что он ощутил тогда, – просто отзвук его собственных страхов, страхов человека, утратившего память о себе, о своей прошлой жизни?.. Ничего. Стоит ему получше узнать себя и обрести уверенность, как острое чувство уязвимости и беззащитности исчезнет.

Или, может быть, вид этой комнаты пробудил в нем воспоминания о том, что случилось с ним самим – страх, боль, неизбежность смертельного удара о камни мостовой? Переворачивающийся кэб, ржание обезумевшей лошади, вопль возницы… И нахлынувший на него ужас не имел никакого отношения к бедняге Грею?

Он должен узнать о себе побольше: что он делал в ту роковую ночь, куда ехал, откуда… И не только это. Что он был за человек, чем дорожил, в чем ошибался, к чему относился с трепетом. Все люди как-то связаны друг с другом. Должен же кто-то, в конце концов, питать к нему чувства, более глубокие, нежели уважение и неприязнь. Все свободное от расследования время он должен потратить на то, чтобы по кусочкам восстановить свою жизнь, понять себя самого…

Гримуэйд озадаченно всматривался в лицо полицейского, чувствуя, что тот его не слушает.

Монк поднял глаза.

– Ну, мистер Гримуэйд? – с неожиданной мягкостью в голосе спросил он. – Как насчет других женщин?

Гримуэйд счел интонацию угрожающей.

– Приходила одна к мистеру Скарсдейлу, сэр. Но он щедро заплатил мне, чтобы я никому не говорил об этом.

– Когда она пришла?

– Около восьми.

Скарсдейл упомянул, что слышал около восьми какой-то шум. Возможно, хотел отвести от себя подозрения – на тот случай, если кто-нибудь из жильцов видел в коридоре его гостью.

– Вы поднимались с ней наверх? – Монк взглянул на Гримуэйда.

– Нет, сэр, она бывала здесь раньше и тоже знала дорогу. Кроме того, он ее ожидал.

Монк кивнул.

– А посетитель, явившийся без четверти десять? – спросил он. – Гость мистера Йитса, вы говорите… Он тоже бывал здесь раньше?

– Нет, сэр. Я проводил его, поскольку он не знал, куда идти. Я говорил об этом мистеру Лэмбу.

– Верно. – Уильям не стал напоминать привратнику, что в беседе с мистером Лэмбом тот о многом умолчал. – Итак, вы поднялись вместе с гостем?

– Да, сэр, – твердо ответил Гримуэйд. – И видел, как мистер Йитс открыл ему дверь.

– Как он выглядел, этот человек?

Гримуэйд возвел глаза к потолку.

– О, крупный мужчина, я бы сказал, крепкий… – Внезапно он переменился в лице. – Да уж не думаете ли вы, что это он? – Привратник медленно выдохнул, глаза его округлились. – Боже, как же я сам об этом раньше не подумал!

– Возможно, – осторожно согласился Монк. – Все может быть. Вы бы узнали его при встрече?

Лицо Гримуэйда стало растерянным.

– Простите, сэр, не уверен. Видите ли, пока он был здесь, внизу, я особо к нему не присматривался, а когда поднимались по лестнице, я больше смотрел под ноги, поскольку уже стемнело. Верхнее платье на нем было по погоде – вы ведь знаете, погода была ужасная, ветер, дождь… Кажется, джентльмен имел довольно смуглое лицо, и если носил бородку, то небольшую.

– А то и вовсе был гладко выбрит, – добавил Монк, стараясь не поддаться раздражению. Незачем было зря пугать привратника и сбивать его с толку.

– Но это был крупный мужчина, – искательно глядя на Монка, повторил привратник. – И очень высокий, около шести футов. Но таких ведь много, верно?

– Да, конечно, – согласился Монк. – Когда он ушел?

– Я видел его краем глаза, сэр. Он прошел мимо моего окошка где-то в пол-одиннадцатого или чуть раньше.

– Краем глаза? Откуда же вы тогда знаете, что это был именно он?

– А больше некому. Раньше он не выходил, позже – тоже, да и с виду похож: одежда, рост…

– Вы с ним даже не перемолвились?

– Нет, он, по-моему, торопился. Домой, наверное. Погода, сэр, как я уже говорил, была такая, что хороший хозяин собаку на улицу не выгонит.

– Да, знаю. Благодарю вас, мистер Гримуэйд. Если вспомните еще что-нибудь, сообщите нам в полицейский участок. Всего доброго.

– Всего доброго, сэр, – с облегчением отозвался Гримуэйд.

Монк решил подождать Скарсдейла: во-первых, рассчитаться с ним за ложь, а во-вторых, узнать побольше о Джослине Грее. С некоторым удивлением Уильям сообразил вдруг, что знает о покойном не больше, чем о себе самом. Он не имел понятия ни о жизни Грея, ни о том, кто любил несчастного и кто ненавидел. А ведь кто-то ненавидел его до такой степени, что избил до смерти и еще продолжал наносить удары по мертвому телу. Значит ли это, что майор был способен вызывать столь необузданные чувства? Или все-таки Грей оказался случайной жертвой, попавшей под горячую руку?

Монк вернулся на площадь и нашел скамью, с которой был виден подъезд дома номер шесть.

Скарсдейл прибыл через час, когда уже начало смеркаться. Уильям немедленно последовал за ним и первым делом спросил у привратника, точно ли это мистер Скарсдейл.

– Да, сэр, – с неохотой признался Гримуэйд, но неприятности привратника Монка уже не волновали. – Вас проводить?

– Нет, благодарю, я найду дорогу сам.

Шагая через две ступеньки, Монк оказался на площадке, когда дверь только еще закрывалась. Он подошел и постучал. После короткой паузы дверь открылась вновь. Уильям представился и в нескольких словах объяснил цель своего посещения.

Нельзя сказать, чтобы Скарсдейл обрадовался его визиту. Это был маленький жилистый человек, вся красота которого сосредоточилась в светлых холеных усах. Черты его были непримечательны, да и волосы начинали редеть. Одет он был, правда, вызывающе элегантно.

– Прошу прощения, сэр, я не могу принять вас сегодня, – бесцеремонно заявил он. – Мне необходимо переодеться к званому обеду. Встретимся завтра, а еще лучше послезавтра.

Однако Монк был мужчиной куда более крупного сложения и отступать не собирался.

– На завтра у меня назначены встречи с другими людьми, – сказал он, делая шаг вперед. – И поговорить с вами мне нужно именно сейчас.

– Простите, но у меня… – начал Скарсдейл, отступая и явно намереваясь закрыть дверь.

Монк сделал еще один шаг.

– Поговорить, например, о том, как звали молодую особу, посетившую вас вечером в день убийства майора Грея. И заодно, почему вы нам солгали.

Реакция была именно та, на которую Монк и рассчитывал. Скарсдейл остолбенел. Он подбирал слова, не решившись еще, оскорбиться ему или же искать пути к отступлению. Монк глядел на него почти презрительно.

– Мне… э… – начал Скарсдейл. – Мне… не совсем понятно… э… Что вы, собственно… – Он замолчал, так ни на что и не решившись.

Лицо Уильяма окаменело.

– Может быть, мы продолжим беседу где-нибудь в другом месте, а не на пороге? – Он окинул взглядом лестницу и ряд дверей, одна из которых вела в комнаты Грея.

– Да… Да, я полагаю… – Скарсдейл чувствовал себя крайне неловко, над бровями у него выступили капельки пота. – Хотя я не могу сообщить вам ничего полезного. – Он наконец отступил, позволив Монку войти. – Посетившая меня молодая леди не имеет никакого отношения к бедняге Грею; и она ничего знать не знает!

Монк прикрыл за собой дверь и последовал за хозяином в гостиную.

– Стало быть, вы ее об этом спрашивали, сэр? – Он притворился заинтересованным.

– Да, разумеется, спрашивал! – Оказавшись в собственной гостиной, Скарсдейл начал стремительно приходить в себя. Приглушенный свет газовых рожков мерцал на лакированной коже, падал на старый турецкий ковер и фотографии в серебряных рамках. Джентльмен разговаривал с полицейским. – Естественно, если бы обнаружилось нечто такое, что могло бы помочь вам в вашей… работе, я немедленно сообщил бы. – Он умышленно сделал паузу перед словом «работа», не предложил Монку присесть, да и сам остался стоять между столом и диваном, что выглядело, кстати сказать, весьма неловко.

– И вы, конечно, хорошо знаете эту молодую леди? – Уильям так и не сумел справиться с сарказмом, невольно прозвучавшим в его голосе.

Скарсдейл смутился, опять-таки не решив, оскорбиться ему или же попытаться увильнуть от прямого ответа. Выбрал последнее.

– Простите? – непонимающе переспросил он.

– Вы можете поручиться за правдивость слов этой леди, – сказал Монк, с усмешкой глядя на Скарсдейла, – принимая во внимание ее… работу? – Он не без удовольствия выбрал то же самое слово.

Скарсдейл побагровел, и Монк понял, что иметь дело с этим свидетелем ему теперь будет трудновато.

– Вы превышаете ваши полномочия! – взорвался хозяин дома. – И ведете себя оскорбительно! Вы не имеете права вмешиваться в мои личные дела. Извольте подбирать выражения, или я буду вынужден пожаловаться вашему начальству. – Он взглянул на Монка и отказался от этой мысли. – Какой ей смысл лгать? Она пришла одна и ушла одна, и никого не видела по дороге, кроме Гримуэйда, привратника. Можете сами у него удостовериться. Без его позволения в дом никто не проникнет. Это вам не меблированные комнаты! – Он обвел взглядом роскошную обстановку и снова посмотрел на Монка.

– Из ваших слов следует, что Гримуэйд должен был пропустить в дом убийцу, – сказал Монк, глядя ему в глаза.

Скарсдейл побледнел; он был весьма самонадеян, но не глуп. Монк счел за лучшее сменить тему.

– Вот вы – джентльмен, – сказал он и сам содрогнулся, услышав столь низкую лесть, – и ближайший сосед майора Грея. Не могли бы вы мне рассказать о личности покойного? Я ничего о нем не знаю.

Скарсдейл обрадовался такому повороту.

– Да, конечно, – немедленно отозвался он. – Вы вообще ничего о нем не знаете?

– Вообще ничего, – подтвердил Монк.

– Он был младшим братом лорда Шелбурна, как известно. – Скарсдейл чуть округлил глаза, затем вышел на середину комнаты и сел на стул с высокой резной спинкой. Затем взмахнул рукой, приглашая Уильяма также куда-нибудь присесть.

– Вот как? – Тот опустился на точно такой же стул.

– О да, это весьма древний род, – с удовольствием проговорил Скарсдейл. – Вдова леди Шелбурн, их матушка, была старшей дочерью герцога Рутвена, насколько я знаю.

– Джослин Грей, – напомнил Монк.

– О! Весьма приятный малый; крымский офицер… не помню, правда, в каком полку он служил, но прекрасной репутации. – Скарсдейл покивал с важным видом. – Ранен под Севастополем, так он сам говорил; затем ушел в отставку по инвалидности. Хромал, бедняга. Не то чтобы это портило осанку… Выглядел он всегда очаровательно, очень достойно выглядел…

– Семейство состоятельное?

– Шелбурны? – Скарсдейла слегка позабавило невежество собеседника, и самоуверенность снова стала понемногу возвращаться к нему. – Разумеется. Вы в самом деле не знаете? – Он окинул Монка пренебрежительным взглядом. – Но, естественно, большая часть наследства досталась старшему сыну, нынешнему лорду Шелбурну. Так уж заведено: все деньги – старшему, вместе с титулом. Иначе, сами понимаете, все состояния быстро раздробятся на мелкие кусочки – и что станет со страной?

Монк держал себя в руках и выносил этот покровительственный тон, не меняясь в лице.

– Да, благодарю вас. На что же жил в таком случае Джослин Грей?

Скарсдейл развел руками, маленькими, широкими, короткопалыми.

– О, я полагаю, у него было какое-то собственное дело. Вряд ли оно приносило большие доходы, но на скудость средств Грей никогда не жаловался. Одевался всегда превосходно. Одежда, сами понимаете, многое говорит о человеке. – С легкой улыбкой он покосился на Уильяма, но, заметив на своем госте одежду безупречного покроя, несколько смутился.

– А не знаете, он никогда не был женат или хотя бы помолвлен? – У Монка было безразличное лицо, несмотря на то, что промашка Скарсдейла доставила ему удовольствие.

Тот удивился такому вопросу.

– Но вы же и сами это знаете!

– Да, мы знаем, что он не состоял в законном браке, – сказал Монк, спеша исправить ошибку. – Но в вашем положении вы вполне могли быть осведомлены о существовании кого-то, к кому покойный питал особый интерес.

Пухлые губы Скарсдейла несколько поджались.

– Если вы имеете в виду некие связи по расчету, то я ничего не могу об этом сказать.

– Нет, я не имел в виду финансовые проблемы, – чуть заметно усмехаясь, ответил Монк. – Не ухаживал ли он за какой-нибудь леди?

Скарсдейл покраснел.

– Нет, насколько я знаю.

– Он был азартен?

– Понятия не имею. Я сам не игрок, за карточный стол сажусь разве что в компании друзей, но Грей в их число не входил. Ни разу даже не слышал о том, что ему свойствен азарт.

Монк вдруг почувствовал усталость. Время было позднее. Пора заняться и собственными тайнами. Он поднялся со стула.

– Благодарю вас, мистер Скарсдейл. Уверен, что, если вы услышите что-либо касающееся последних дней майора Грея, вы нам сообщите. Чем быстрее мы найдем убийцу, тем спокойнее будет всем.

Скарсдейл тоже встал. Лицо его выражало скорбь и сожаление по поводу того, что убийство произошло именно на том этаже, где проживал он сам.

– Да, разумеется, – несколько отрывисто сказал он. – А теперь позвольте мне наконец переодеться к званому обеду – я, знаете ли, приглашен.

В полицейском участке Уильяма ждал Ивэн. При виде Монка он столь искренне обрадовался, что у того даже шевельнулось сомнение: а точно ли сам он был в прошлой жизни нелюдимым и одиноким человеком? Конечно, имелись у него и друзья, и женщины… В конце концов, в жилах его текла не рыбья кровь! Быть может, он пережил в прошлом какую-то трагедию? Нет, внутри его царила пустота, угрожая поглотить такое хрупкое настоящее…

Ивэн глядел на Монка с надеждой.

– Что-нибудь удалось обнаружить, сэр?

– Немного. – Голос Уильяма прозвучал бодро и уверенно, интонация явно противоречила смыслу сказанного. – Кажется, проникнуть в дом незамеченным весьма затруднительно. Правда, к Йитсу без четверти десять приходил гость. Гримуэйд говорит, что с виду это крупный мужчина, плотно закутанный, поскольку погода была скверная. По словам того же Гримуэйда, дом он покинул приблизительно в половине одиннадцатого. Привратник проводил его вверх по лестнице, но плохо рассмотрел и вряд ли узнает при встрече.

На лице Ивэна разочарование боролось с возбуждением.

– Проклятье! – вырвалось у него. – Это мог быть кто угодно. – Он посмотрел на Монка. – Но теперь мы хотя бы знаем, каким образом гость проник в дом. Это большой шаг вперед. Примите мои поздравления, сэр!

Монк воспрянул духом, хотя прекрасно сознавал, что шажок сделан крохотный, и сел за стол.

– Рост – около шести футов, – добавил он. – Лицо смуглое, возможно, гладко выбрит. Полагаю, это несколько сузит круг поисков.

– Разумеется, сузит, сэр, – с жаром подтвердил Ивэн, тоже присаживаясь. – По меньшей мере, мы уже знаем, что вряд ли это был случайный вор. Если он сослался на Йитса, то, стало быть, имел определенный план и предварительно изучил обстановку. Во всяком случае, знал, кто живет в этом доме. Вы уже виделись с Йитсом?

– Нет, его не было… Кроме того, лучше узнать о нем побольше перед встречей.

– Да-да, конечно. Если он что-либо знает, так его будет легче припереть к стенке. – Лицо и голос Ивэна выражали радостное предчувствие, однако держался он при этом несколько напряженно. – Кстати, с возницей ничего не вышло. Весьма приличный малый, работает в этом районе вот уже двадцать лет, женат, семь или восемь детей. Жалоб на него никогда не поступало.

– Да, – согласился Монк. – Гримуэйд говорит, что он не входил в дом и даже, кажется, не слезал с козел.

– Вы хотите, чтобы я занялся Йитсом немедленно? – спросил Ивэн с легкой улыбкой. – Завтра воскресенье, застать кого-либо будет трудно.

Об этом Уильям совсем забыл.

– Вы правы. Отложим до понедельника. Убийство произошло чуть ли не семь недель назад, так что вряд ли такой след можно назвать горячим.

Ивэн широко улыбнулся.

– Благодарю вас, сэр. На воскресенье у меня были совсем иные планы. – Он встал. – Приятно провести уикенд, сэр. Всего доброго.

Глядя на него, Монк внезапно ощутил чувство потери. Конечно же, у Ивэна были друзья, близкие и, возможно, любимая женщина. Раньше Уильям как-то об этом не подумал. А что ему самому делать со своим свободным временем? Где они, его друзья, его увлечения? Одинокий, никому не нужный человек, исполненный амбиций и служебного рвения…

Он еще находился во власти нахлынувших внезапно горьких чувств, когда в дверь постучали. Стук был торопливый и неуверенный, словно пришедший втайне надеялся, что в кабинете никого не окажется.

– Войдите, – громко сказал Монк.

Дверь открылась, и на пороге появился рослый молодой человек в мундире констебля. Глаза встревоженные, на щеках румянец.

– Да? – осведомился Уильям.

Молодой человек откашлялся.

– Мистер Монк, сэр…

– Да? – повторил Уильям. Знал ли он этого человека раньше? Судя по выражению лица вошедшего, в прошлом между ними произошла размолвка, которую, по крайней мере, один из них принял близко к сердцу. Констебль переминался с ноги на ногу и явно робел. Пристальный взгляд Монка лишил его последних остатков уверенности.

– Я могу быть чем-нибудь вам полезен? – Он постарался ободрить молодого человека. – У вас какое-то ко мне сообщение? – Имени вошедшего Монк, естественно, вспомнить не мог.

– Нет, сэр… То есть я имею в виду: да, сэр. Я хотел спросить… – Он перевел дыхание. – Я насчет часов из ломбарда, я этим занимался весь день до полудня, сэр… Ведь у того убитого джентльмена была только цепочка, а часов не оказалось… сэр. – В руках он держал бумагу, исписанную каллиграфическим почерком, причем держал ее так, словно она могла взорваться.

Монк взял бумагу и просмотрел. Это было описание дорогих часов, с инициалами Дж. Г., выгравированными на крышке. Внутри гравировок не было.

Уильям взглянул на констебля.

– Благодарю вас, – с улыбкой сказал он. – Возможно, это то, что мы ищем. Что вы о них знаете?

Констебль покраснел.

– Очень немногое, мистер Монк. Оценщик клянется, что их заложил постоянный клиент, но вы сами понимаете, что верить ему трудно. Просто он не хочет быть замешанным в историю с убийством.

Монк снова взглянул на бумагу. Имя оценщика и адрес ломбарда были обозначены, и он мог наведаться туда в любое время.

– Да, скорее всего, лжет, – согласился он. – Но придется изрядно потрудиться, чтобы доказать, кому принадлежали эти часы. Спасибо, у вас определенно есть хватка. Могу я оставить эту бумагу у себя?

– Да, сэр. Нам она ни к чему. У нас и своих бумаг хватает. – Довольное и удивленное лицо констебля пылало румянцем. Он все еще стоял неподвижно.

– Что-нибудь еще? – Монк приподнял бровь.

– Нет, сэр! Больше ничего. Благодарю вас, сэр. – Констебль четко повернулся и, пулей вылетев за дверь, с грохотом припустил по коридору.

Почти немедленно дверь вновь приоткрылась, и в кабинет вошел жилистый черноусый сержант.

– Что-то не так, сэр? – спросил он, видя, что Монк хмурится.

– Да. Что это с… э… – Надеясь, что сержанту известно имя молодого человека, Уильям указал на дверь, за которой недавно исчез констебль.

– С Харрисоном?

– Да.

– Ничего особенного, просто он вас боится. Да и не удивительно, если учесть, что вы тогда буквально разорвали его в клочья перед всем полицейским участком. И зря, как мне кажется: тот малый был завзятый акробат, и не вина Харрисона, что он не сумел задержать его.

Монк был смущен и не знал, что ответить. Справедливо или нет обошелся он тогда с молодым человеком? Из рассказа сержанта следовало, что Уильям понапрасну накричал на констебля, но это была, по-видимому, лишь часть истории. Вероятно, существуют оправдания, некие ответные аргументы, однако их-то как раз никто и не мог привести.

А хуже всего было то, что Монк не мог вспомнить не только самого инцидента, но даже лица Харрисона. Такое ощущение, что молодого человека он увидел сегодня впервые. Ему было крайне неуютно под неодобрительным взглядом сержанта, который тоже явно его недолюбливал, и не без основания.

Интересно, сколько еще всплывет подобных случаев, неприятных и загадочных?

– Мистер Монк, сэр!

Уильям вновь вскинул глаза.

– Да, сержант?

– Думаю, вам доставит удовольствие узнать, что мы поймали того жлоба, который кокнул старого Билли Марлоу. Теперь его наверняка вздернут. Редкий мерзавец.

– О, благодарю вас… Отличная работа. – Монк, естественно, не знал, о чем идет речь, но, судя по всему, должен был знать. – Просто великолепно, – добавил он.

– Благодарю вас, сэр. – Сержант выпрямился, затем повернулся и вышел, прикрыв со щелчком дверь.

Уильям вновь склонился над бумагами.

Спустя час он покинул полицейский участок и медленно двинулся по влажной темной мостовой в направлении Графтон-стрит.

Дом, принадлежащий миссис Уорли, был, по крайней мере, уже знаком ему. Монк знал, где что расположено, и, самое главное, чувствовал себя там в относительной безопасности. Там ему никто не помешает собраться с мыслями.

Подзаправившись тушеной бараниной и запеченными в тесте яблоками, Уильям поблагодарил миссис Уорли за обильный горячий ужин и, дождавшись, когда она удалится с подносом, вновь взялся за содержимое своего бюро. От счетов проку было мало; не придешь же к портному и не спросишь: «Скажите, что я за человек? О чем я прежде всего забочусь? Нравлюсь я вам или нет и почему?» Единственным утешением было то, что все счета Монк, судя по всему, оплачивал в срок. Стало быть, человек он аккуратный.

Письма от Бет большей частью рассказывали о ней самой, описывали мелкие подробности ее жизни. Ни слова в них не было сказано ни о суровых зимах, ни о частых крушениях у берегов. К брату она питала нежные чувства, но, судя по всему, ничего не знала о его жизни в Лондоне. Причина этому была одна: либо последнее время Уильям вовсе не отвечал на ее письма, либо отвечал, но крайне редко. Думать об этом было неприятно, Монк уже стыдился себя. Обязательно надо написать ей! Кроме того, из ее ответа он может еще что-то узнать о себе.

На следующее утро Монк проспал и был разбужен стуком в дверь. Это принесла завтрак миссис Уорли. Она вздыхала и покачивала головой. Пришлось сначала поесть, а потом уже заняться туалетом – иначе бы пища остыла. Затем Уильям возобновил исследования – и опять безрезультатно. Он мог сказать о себе крайне немного. Несомненно, у него был хороший вкус; не исключено, что ему нравилось, когда им восхищаются. Но чего стоило это восхищение, если оно достигалось за счет ближних? Пустой человек? Честолюбец? Или человек, жаждущий уверенности, лихорадочно ищущий места в отторгающем его мире?

Комнаты ничего не говорили о проживающем здесь человеке и обставлены были явно во вкусе миссис Уорли, а не в его собственном.

После завтрака Уильям осмотрел свой гардероб и проверил все карманы. Из прекрасно пошитого сюртука он извлек какую-то бумагу и, развернув, увидел, что это программка вечерней службы в не знакомой ему церкви. Видимо, храм располагался где-нибудь поблизости. Внезапно у него появилась надежда. Если Монк – прихожанин этой церкви, то его должен знать священник, у него там должны быть друзья, вера; возможно, он даже принимает участие в службе. Монк снова свернул лист и бережно положил на крышку бюро. Затем прошел в спальню, где еще раз побрился и надел лучший костюм. К пяти часам он был готов к выходу. Оставалось спуститься по лестнице и спросить у миссис Уорли, где находится церковь Сент-Мэрилебон.

Каково же было его потрясение и растерянность, когда выяснилось, что хозяйка и понятия об этой церкви не имеет! Монк почувствовал, как в нем закипает раздражение. Она должна знать! Он готов был пуститься в спор, но вовремя осознал, что это просто глупо. Все, чего он добился бы, это ссоры с миссис Уорли.

Тут она присмотрелась к нему, и лицо ее выразило замешательство.

– Боже, да вы, я гляжу, принарядились! Давайте-ка я выспрошу у мистера Уорли, он лучше моего знает город. Мне кажется, это где-то возле Мэрилебон-роуд, но где именно – даже и не знаю. Это ведь очень длинная улица.

– Благодарю вас, – сказал Уильям, чувствуя себя круглым дураком. – Это очень важно.

– Приглашены на бракосочетание, так ведь? – Она озабоченно оглядела Монка и смахнула пылинку с темного рукава. – Тогда просто наймите хорошего возницу, который доставит вас прямо до места.

Мысль была очевидной, и Уильям удивился, почему это ему самому не пришло в голову. Миссис Уорли спросила мужа, и тот сообщил, что церковь эта, по его мнению, находится напротив Йорк-гейт. Монк поблагодарил хозяйку и, выйдя из дому, кликнул кэб.

Служба уже началась, когда он вошел в храм. Высокие голоса пели первый гимн – скорее старательно, нежели ликующе. Был ли Монк религиозен? Трудно сказать. Во всяком случае, услышав пение, он не проникся ни благоговением, ни радостью – просто залюбовался резьбой по камню.

Уильям вошел внутрь храма быстро, но на цыпочках. Кое-кто с неодобрением на него покосился. Не обращая внимания, Монк проскользнул на заднюю скамью, нашаривая в кармане псалтырь.

Все было незнакомым. Он легко следовал мелодии гимна лишь потому, что она была достаточно бесхитростной. Преклонял колени, когда все преклоняли, и поднимался, когда поднимались остальные.

После того как священник поднялся на кафедру и начал проповедь, Монк напряженно всмотрелся в его лицо, но так и не дождался ни малейшего проблеска воспоминаний. Мог ли он подойти к этому человеку, признаться в своей беде и попросить помощи? Голос изрекал одну банальность за другой, интонации были мягкие, но слова иногда звучали косноязычно до нечленораздельности. Уильям почувствовал безнадежность. Если проповедник не мог справиться с собственными мыслями, то где уж ему вспомнить что-нибудь об одном из своих прихожан!

Прозвучали заключительные слова, и публика потянулась к выходу. Монк вглядывался в лица, надеясь, что хоть одно из них покажется ему знакомым.

Он был готов уже встать и двинуться вслед за остальными, когда заметил молодую женщину в черном – стройную, среднего роста, с темными мягкими волосами, оттенявшими ясное лицо. У нее были темные глаза, нежная кожа и, пожалуй, слишком крупный рот. Походка ее, естественная и грациозная, невольно привлекала внимание.

Поравнявшись с Монком, женщина увидела его и остановилась. Глаза ее расширились, дыхание прервалось.

Уильям ждал, надеясь, что вот сейчас она заговорит с ним, он страстно желал этого, однако незнакомка уже овладела собой, чуть вздернула подбородок и, подобрав пышные юбки, двинулась дальше.

Монк пошел следом, но женщина уже была не одна. Спутники ее также были одеты в черное: высокий белокурый мужчина лет тридцати пяти, длинноносый, с серьезным лицом; и женщина с неестественно прямой осанкой и чертами, свидетельствующими о сильном характере. Втроем они вышли на улицу и остановились в ожидании экипажа. Никто из них не повернул головы в сторону Монка.

Уильям вернулся домой, полный смущения, страха и дикой тревожной надежды.