Читать книгу Пятый угол - Ермак Михал`ч - Страница 11

За окном поезда дождь лил как из ведра. Он прибивал листву к асфальту, наполнял ненасытные лужи, и тысячи искристых капель крохотными акробатами перескакивали с веточки на веточку, с листка на листок. Порывистый ветер не отставал от своего младшего брата: он срывал капюшоны с редких прохожих, выворачивал наизнанку хрупкие зонтики и раздавал пощёчины крупными дождевыми каплями.

За окном поезда бушевала стихия.

В купе же, напротив, было тепло и уютно. Вагон плавно покачивал редких пассажиров. Одни из них дремали, наслаждаясь теплом и вынужденной ленью, другие читали или разгадывали кроссворды. Кто-то в дальнем купе негромко разговаривал.

Она давно уже отложила книгу и задумчиво глядела в окно, в самую гущу бушующей осени. Приятно было ощущать комфорт, когда там ветер с дождём творили хаос. Но она не чувствовала покоя и умиротворения. Такой же хаос, такая же промозглая осень вот уже несколько месяцев царили в её душе. Она жила как в тумане: то выныривая из него, то вновь погружаясь с головой. Куда она теперь ехала? Сложно сказать. Убегала от Него. Или возвращалась к Нему. Бежала от Себя или искала Себя. Или просто ехала, чтоб хоть что-нибудь делать, хоть где-нибудь быть, хоть что-то менять. Просто чтоб не умереть от тоски, одиночества, обиды…

– Не помешаю? – мужской голос вывел её из водоворота мыслей.

– Н-нет, – глухо ответила она. – А вы кто?

Лицо его – волнистые волосы и голубые глаза – показалось ей смутно знакомым, но она никак не могла припомнить, где же видела этого молодого человека.

– А я – ваш сосед. Вот моё место. Тридцать семь, – он протянул ей билет.

Она машинально взяла его и невидящим взором, ещё не оправившись от своих мыслей, уставилась на небольшой прямоугольник казённого бланка.

– Наверное, я спала, когда вы вошли, – она равнодушно вернула билет.

– Да нет же, я еду с самого начала. Я уже несколько раз заходил к вам. Ну же, вспоминайте, – искристо улыбался парень и позвякивал чайной ложечкой в стакане с подстаканником.

Тут она смутно припомнила его в голубой рубашке с железнодорожным значком на кармане и тёмно-синих форменных брюках.

– Вы же наш проводник! – недоумённо воззрилась она на улыбающегося парня, вспоминая, что именно он помог затащить в вагон её неподъёмную сумку. – Но тогда я совсем ничего не понимаю! Почему вы едете в этом купе? Зачем вам билет?

– Ну, тут дело такое, долгая, в общем-то, история. А хотите чая?

– Очень хочу! С маленькой конфеткой или шоколадкой, – не узнала она свой голос и вообще удивилась своему ответу. Словно кто-то отстранил её от управления телом и разумом, самовольно усевшись за рычаги управления, и оставил хозяйку наблюдать за происходящим со стороны.

– Я мигом, а то мой чай тоже совсем остыл, – и проводник выскочил из купе.

Она снова глянула в окно, ощущая в душе какое-то новое – или давно позабытое – чувство. За окном смеркалось, в стекле она увидела своё отражение. Вздрогнула и ужаснулась. Она не могла припомнить, когда в последний раз смотрелась в зеркало! Быстро достав из-под подушки сумочку, она как могла наспех привела себя в порядок. Благо, в вагоне был полумрак, а она сидела, забившись в дальний угол, сокрытая тенью от верхней полки.

Проводник вернулся с двумя стаканам горячего чая, сахаром, печеньем и маленькими шоколадными батончиками.

– На самом деле, на железной дороге я больше не работаю. Взял отпуск с последующим увольнением и, пользуясь льготным проездом, решил махнуть на Дальний Восток. Специально подгадал, чтоб с нашей бригадой ехать. Жаль с ребятами расставаться, вот и решил – до последнего. А тут как раз в дороге бывшая напарница заболела. Предложил подменить на пару дней, чтоб отлежалась. Теперь она снова в строю, а я, наконец, простой пассажир, – он перевёл дух и отхлебнул чай из стакана. – Вот такая вот история! А вы куда едете, если не секрет?

– А, туда, – неопределённо махнула она рукой, – к сестре.

Она снова уткнулась в окно, разглядывая сквозь покрытое каплями дождя стекло проносящиеся мимо огни фонарных столбов. Но вдруг повернулась к нему и спросила:

– А вы куда едете? Домой? И почему вдруг проводник, что за профессия? Совсем не мужская!

Последней фразой ей вдруг захотелось уколоть парня, сделать так, чтоб не одной ей было хреново на душе. Но он совсем не смутился, будто и не заметил укола. Будто жало скорпиона уткнулось в толстый панцирь черепахи и соскользнуло с него, не причинив никакого вреда.

– Почему проводник? Захотелось страну посмотреть. Пусть хоть из окна поезда. До этого служил по контракту на флоте пять лет, но попал под сокращение. Вот и подался на железку. Вроде надо остепениться, семью, очаг создавать. А у меня всё ещё детство в душе играет, романтика, – говорил он искренне, с улыбкой, и в его глазах отражались огоньки проносящихся мимо фонарей.

Ей было интересно и легко слушать его, она сидела притихшая словно мышка и глядела на него большими глазами. В объятиях этого разговора она ощущала тепло и уют, холод ещё был в душе, но кончики пальцев уже начали оттаивать.

– Вот и решил, что вроде хватит по стране колесить. Хочется покоя и умиротворения. Хочется сбежать от шума, от людей, забыться где-то на краю земли, где нет кинотеатров, дорогих машин, шмоток, телефонов и прочей лабуды, которая травит жизнь! Да, бессонные часы в поезде во время ночных смен часто порождают такие мысли. А потом как снег на голову – письмо от сослуживца: «Приезжай в Приморье, есть работа, как раз для тебя, твоя тема». А он сейчас в гидрографической службе военно-морского флота работает…

– Что за тема? – она заёрзала от волнения. Все эти рассказы напоминали ей дежавю. Сон, который она видела много раз. Парень словно читал её мысли, имея доступ к самым сокровенным уголкам её души.

– В ста километрах от Владика… ну, от Владивостока, – пояснил он, – есть маяк Сысоевский. Вот, еду туда техником. А может, и сразу начальником. Не знаю пока, как уж сложится. Но дело не в должности, не в жаловании, просто маяк – это давняя моя мечта, с детства ещё. Я поэтому и на флоте служить остался. А теперь вот, стало быть, мечта детства и сбывается.

Всё это он так воодушевлённо рассказывал, что она сама не заметила, как калиточка её души незаметно отворилась на скрипучих петлях.

– Так а вы к сестре, значит? А в какой город? – сделал он ещё одну попытку разговорить молчаливую собеседницу.

Она сразу как-то вся сникла, отвернулась к окну, чтоб не показать выступивших на глазах слёз.

– Я…я…Вы простите! Нет у меня никакой сестры. Я просто еду.

– Просто? Куда?

– Туда, – пожала она плечами и улыбнулась вымученной улыбкой. – В никуда… Просто, по дороге. Я…

И тут её прорвало. Она говорила и не могла выговориться. Рассказывала всё, чем жила эти месяцы, о чём страдала, рассказывала даже о том, о чём поклялась больше никому и никогда не рассказывать. Тут были слёзы и боль, недоумение и смех, страх и жалость. Они проговорили почти всю ночь. А когда за окном стали брезжить серые предрассветные сумерки, она, выбившись из сил, уже вовсю клевала носом и не заметила, как прикорнула на плече у своего необычного попутчика. Он аккуратно уложил девушку на постель, снял с неё обувь и заботливо укутал одеялом.

Сам он долго ворочался, гонял разные мысли в голове – было уж тут о чём подумать, после всех этих ночных откровений, – но всё же, когда первые пассажиры начали свои утренние хождения по вагону, его сморил сон.

В обед они проснулись почти одновременно и уже смотрели друг на друга в свете дня как старые добрые друзья. Он подпитывал её своей неиссякаемой энергией, и она потихоньку оживала. Так, оставшиеся несколько дней в пути они провели просто замечательно – насколько замечательно и романтично их можно провести в купе поезда, мчащегося вдаль, сквозь осеннюю Россию.

Спустя неделю он обрёл душевный покой на своём маяке Сысоевский. Та ещё дыра: каменистый обрывистый берег, постоянный ветер, частые туманы и холод. Но всё это его не страшило. Потому что и её долгий путь «в никуда» тоже закончился на этом старом маяке. Рядом с ним!

Вот так сбылась его мечта. Сбылись её сны. Сложилась их жизнь.

***

Я был у них в начале прошлого лета. Выпала оказия поехать на маяк Сысоевский с инспекцией от гидрографической службы флота. Я вызвался, зная, что там заведует мой бывший сослуживец.

Она сама встретила меня с поезда. Лихо вела праворульный внедорожник по ухабистым дорогам среди сопок и, пока мы добирались до маяка, успела рассказать историю их необычного знакомства, которую я, как смог, пересказал Вам. А тогда, глядя на её улыбку, я всё думал, что никогда не встретил бы в городе такую красивую, пышущую здоровьем, жизнерадостную девушку как здесь – в этом суровом краю, на обрыве мира! Странно было видеть, что возле маяка, на каменистой бесплодной почве, она смогла вырастить первые пёстрые цветы!

После обеда, наговорившись, мы втроём молча пили крепкий горячий чай, кутаясь в телогрейки на пронизывающем ветру и вглядываясь в бескрайнюю синь моря, покрытую белыми бурунами волн. Каждый думал о чём-то своём. О потерянном и о приобретённом.

Но наверняка я знал одно: всё у них будет хорошо, ещё долгие-долгие годы.