Читать книгу Соблазн осенних акварелей - Ева Гончар - Страница 14

Глава 4. Ночные контуры, дневные краски

Оглавление

* * *

Письмо от Чулпан прилетело очень вовремя. В теме значилось: «Юрий Федюхин». Чулпан удалось найти одного-единственного человека с таким именем, удовлетворяющего нужным критериям – взрослого, обеспеченного и заинтересованного в покупке дома в Абхазии. Это был довольно известный московский врач-пульмонолог. Несколько раз его приглашали в ток-шоу, где он рассказывал об авторском методе лечения болезней лёгких и о намерении открыть собственную лечебницу – причём упоминалась именно Абхазия, в которой, якобы, есть районы с идеальным микроклиматом. Последнее, что удалось узнать о докторе Федюхине из открытых источников – что он нашёл инвесторов для своего проекта. В конце письма Чулпан интересовалась, нужно ли вытаскивать что-то ещё из источников закрытых.

Обрадованная тем, что коллега уже проснулась, Майя перезвонила в ответ и сказала: не нужно. Её, Майю, больше всего волнует судьба Федюхинского проекта, а для этого закрытые источники не требуются – достаточно пообщаться с самим врачом частным порядком и спросить, скоро ли заработает его лечебница и где она находится.

– Сделаю, не вопрос, – легко согласилась Чулпан, не вынуждая Майю объяснять, почему та не может связаться с ним от своего имени.

– И вот ещё что. Пожалуйста, наведи для меня справки о Вахтанге Шанава, восемьдесят третьего года рождения. Гражданство может быть любое – российское, абхазское или двойное. Зимой жил в Сухуме, называл себя предпринимателем; где находится сейчас и что делает – не знаю; скорее всего, замешан в каком-то криминале.

– С криминалом – это не ко мне. Покровского попрошу, ты не против?

– Проси, конечно, мне без разницы.

– К вечеру всё будет, – пообещала Чулпан и отключилась.

А утро, тем временем, вступало в свои права. Небо стремительно светлело, дом оживал и наполнялся уютным курортным шумом. На балконе соседнего номера заливался смехом ребёнок. Поодаль включили телевизор. Из коридора донёсся голос женщины, обещавшей кому-то заказать завтрак наверх. «Я тоже так сделаю, но позже», – подумала Майя. Идти в столовую ей не хотелось – хотелось сладкого утреннего уединения. Знакомство с другими постояльцами можно и отложить, практического смысла оно пока не имело.

Одно из окон Майиного углового номера выходило на ту самую калитку, которую зимой караулил смышлёный мальчик Боря, и на крыши построек позади неё, где были владения егеря. Поэтому лай собак и лошадиное ржание хозяйка комнаты различала даже лучше, чем голоса соседей. Привлечённая звуками, она подошла к окну и выглянула наружу. Калитка стояла распахнутая настежь, людей видно не было. После завтрака, рассудила Майя, первым делом нужно навестить Нури – посмотреть на его питомцев и на то, как у него всё устроено. Она хотела отодвинуться от окна, но тут из дома через заднюю дверь вышла невысокая, крепко сбитая девушка с объёмистой эмалированной кастрюлей – очевидно, Мадина.

– Мурат! – густым и «плотным», под стать комплекции, голосом позвала девушка.

Ответа не было. Горничная вздохнула, поставила кастрюлю на землю и снова крикнула:

– Мурат!

Вместо помощника Нури из-за угла дома вырулил помятый и заспанный Павлик в серых трикотажных штанах, вытянутых на коленях, и широкой футболке очаровательного цыплячьего цвета.

– Доброе утро, козочка! – игривым тоном приветствовал он Мадину. – Как спалось?

Девушка обернулась к нему, и Майя получила возможность рассмотреть её лицо – такое же квадратное и простое, как у Мурата. Неровная смуглая кожа, широкие сросшиеся брови, крупный мясистый нос, тёмный пушок над верхней губой, тяжёлый подбородок… да уж, назвать Мадину хорошенькой было невозможно. Одинаково плоская и сзади, и спереди, не могла она похвастаться и фигурой. Единственное, что её украшало – пышные и блестящие чёрные волосы, собранные сейчас в низкий хвост. Но зато взгляд, которым горничная смерила Павлика, был умным и цепким. Пожалуй, Артём не ошибся, отметив, что она из тех, кто «способен вырасти от курьера до директора компании».

– Меня зовут Мадина, вы опять забыли? – проронила девушка с точно отмеренным раздражением в голосе – ровно таким, чтобы показать, что фамильярное «козочка» ей не нравится, но не провоцировать Павлика дразнить её постоянно.

Акцент у Мадины почти отсутствовал.

– Не забыл, бодливенькая ты наша, – хохотнул Павлик. – Но, согласись, «козочка» тебе идёт гораздо больше? Целыми днями бодаешься и прыгаешь!

Горничная поджала губы.

– Ну ладно, не дуйся! – он подался к ней, взял за локоток и вдруг предложил: – Поехали со мной на пляж. После завтрака повезу людей – и тебя возьму.

– Спасибо, но я работаю, – она аккуратно, но очень решительно высвободилась и отступила в сторону.

– Работа не волк, в лес не убежит. А тепло скоро закончится, нужно им пользоваться.

В этот момент из дома вышел управляющий.

– Ах, вот ты где! – разгневанно бросил он, обращаясь к Павлику. – Почему мне приходится тебя искать?! И где счет на бытовую химию, который я просил принести ещё вчера вечером?

– Будет, Артём, сейчас всё будет, чего ты расшумелся? – засуетился помощник. – Я подумал, вечером ты, в любом случае, не…

– Нужно не думать, а делать, как велено. Чтобы через пять минут счёт лежал у меня на столе, – отрезал Артём и вернулся в дом; Павлик кинулся следом.

Мадина подняла кастрюлю и шагнула к калитке, в которую в ту же секунду вошёл Мурат. Сама не зная, как – не то по скорости его появления, не то по выражению лица – Майя догадалась, что он всё слышал. Вокруг Мурата, размахивая висячими ушами и повизгивая от счастья, скакала большая коричневая собака с рыжими подпалинами. Он прикрикнул на псину, которая сразу присмирела и села у его ног, буркнул что-то по-абхазски своей невесте, забирая у неё ношу – и за ручки кастрюли ухватился так яростно, что побелели костяшки. Мадина нежнейшим образом прикоснулась к его плечу и принялась говорить, успокаивая и словно объясняя нечто важное. Майе почудилось, что в потоке непонятной речи пару раз мелькнуло слово «Артём». Мурат продолжал бурчать, но постепенно смягчился, руки расслабились, по лицу пробежала улыбка. Парень и девушка вскоре разошлись, возвращаясь к своим обязанностям, а Майя ещё какое-то время стояла у окна – осмысливала увиденное.

Положа руку на сердце, сценка была странная. Странная не поведением Павлика, цеплявшегося к Мадине явно не ради того, чтобы замутить интрижку, а просто от скуки. И не спокойствием горничной, знающей себе цену и умеющей за себя постоять. По-настоящему заинтриговало Майю бездействие Мурата. Почему он не вступился за невесту? Даже если допустить, что ссориться с помощником Артёма ему не позволяют субординация и страх потерять работу – хотя особого уважения к Павлику в «Сердце гор», похоже, не испытывали – даже в этом случае непонятно, что мешало Мурату войти во двор на две минуты раньше, обозначив своё присутствие? Да и сама Мадина, кстати, держала себя совсем не так, как следовало бы девушке, жених которой трусит защитить её от приставаний других мужчин – что тоже казалось довольно странным. Фантазировать, придумывая разгадку, Майя не стала – сложила очередной кусочек мозаики в мысленную «коробочку», уверенная, что рано или поздно ему найдётся место в общей картине, и на этом успокоилась.

Соблазн осенних акварелей

Подняться наверх