Читать книгу Собрание сочинений. Том 2 - Евгений Евтушенко - Страница 7

Я бужу на заре

своего двухколесного друга.

Мать кричит из постели:

«На лестнице хоть не трезвонь!»

Я свожу его вниз.

По ступеням

                    он скачет

                                   упруго.

Стукнуть шину ладонью —

и сразу подскочит ладонь!

Я небрежно сажусь —

вы посадки такой не видали!

Из ворот выезжаю

навстречу воскресному дню.

Я качу по асфальту.

Я весело жму на педали.

Я бесстрашно гоню,

и звоню,

             и звоню,

                          и звоню…

За Москвой петуха я пугаю,

кривого и куцего.

Белобрысому парню

я ниппель даю запасной.

Пью коричневый квас

в пропылившемся городе Кунцево,

привалившись спиною

к нагретой цистерне квасной.

Продавщица сдает

мокрой мелочью сдачу.

Свое имя скрывает:

«Какие вы хитрые все…»

Улыбаясь: «Пока!»

Я к товарищу еду на дачу.

И опять я спешу,

и опять я шуршу по шоссе.

Он сидит, мой товарищ,

и мрачно строгает дубину

на траве,

             зеленеющей у гаража.

Говорит мне:

«Мячи вот украли…

                                обидно…»

и корит домработницу:

«Тоже мне страж… —

                                 Хороша!»

Часто вижу вокруг

я усмешки и взгляды косые:

«Растолстел-то он как,

а какие завел башмаки!»

Помолчите-ка лучше.

Ходите,

            худые,

                      босые, —

ничего вы не сможете, —

руки у вас коротки.

Он-то мог…

Я гляжу на широкие, сильные плечи.

Он о чем-то все думает,

даже в беседе со мной.

Очень трудно ему.

На войне было легче.

Жизнь идет.

Юность кончилась вместе с войной.

Говорит он:

«Там душ.

                Вот, держи —

                                     утирайся».

Мы по рощице бродим,

ругаем стихи и кино.

А потом за столом,

на прохладной и тихой террасе,

рядом с ним и женою

тяну я сухое вино.

Вскоре я говорю:

«До свидания, Галя и Миша…»

Из ворот он выходит.

Жена прислонилась к плечу.

Почему-то я верю:

он сможет,

                 напишет…

Ну, а если не сможет, —

и знать я о том не хочу.

Я качу!

Не могу я с веселостью прущей расстаться.

Грузовые в пути

догоняю я махом одним.

Я за ними лечу

в разреженном пространстве,

на подъемах крутых

прицепляюсь я к ним.

Знаю сам, что опасно!

Люблю я рискованность!

Говорят мне,

                    гудя напряженно,

                                                они:

«На подъеме поможем,

дадим тебе скорость,

ну, а дальше уже,

как сумеешь, гони».

Я гоню что есть мочи!

Я шутками лихо кидаюсь.

Только вы не глядите,

как шало я мчусь, —

это так, для фасону,

я знаю, что плохо катаюсь.

Но когда-нибудь

я хорошо научусь.

Я слезаю в пути

у сторожки заброшенной, ветхой.

Я ломаю черемуху в звоне лесном,

и, к рулю привязав ее ивовой веткой,

я лечу

и букет раздвигаю лицом.

Возвращаюсь в Москву.

Не устал еще вовсе.

Зажигаю настольную,

верхнюю лампу гашу.

Ставлю в воду черемуху.

Ставлю будильник на восемь,

и сажусь я за стол, и вот эти стихи

                         я пишу…