Читать книгу Собрание сочинений. Том 3 - Евгений Евтушенко - Страница 54

Машинисток я знал десятки,

а быть может,

                     я знал их сотни.

Те —

       печатали будто с досады,

Те —

       печатали сонно-сонно.

Были резкие,

                    были вежливые.

Всем им кланяюсь низко-низко.

Но одну не забуду вечно —

мою первую машинистку.

Это было в спортивной редакции,

где машинки как мотоциклетки,

где спортивные и рыбацкие

на столах возвышались заметки.

И пятнадцатилетним мальчиком,

неумытый,

                 голодный,

                                 ушастый,

я ходил туда в синей маечке.

Я печататься жаждал ужасно!

Весь чернилами перемазанный,

вдохновенно,

                    а не халтурно

я слагал стихи первомайские,

к Дню шахтера

                       и к Дню физкультурника.

Был там очень добрый заведующий,

мне, наверное, втайне завидующий.

Как я ждал того мига заветного,

когда он,

             вникая замедленно,

где-то в строчке исправив ошибку,

скажет,

           тяжко вздохнув:

                                    «На машинку!»

Там сидела Татьяна Сергеевна,

на заметки презрительно глядя.

В перманенте рыжем серебряно

проступали седые пряди.

Было что-то в ней детское,

                                          птичье,

но какое-то было величье

и была какая-то сила,

независимая и едкая,

даже в том,

                 как она просила:

«Отложите-ка сигаретку!»

Она морщилась,

                         содрогательно

фельетоны беря бородатые,

и печатала сострадательно

мои опусы барабанные.

И, застенчив, как будто с Фемидой,

я, на краешке стула сев,

так просил ее перед фамилией

напечатать не «Е»,

                             а «Евг».

И когда мне мой опус новый

положили с «Н. П.»

                               на стол,

мне сказала она с жесткой ноткой:

«Слава богу,

                   что не пошел!»

Но однажды

                   листочки скомканные

я принес к ней в табачный дым.

А она:

         «Вроде праздник не скоро…

Что – не к празднику?

                                   Поглядим!»

То же скучное выраженье, —

мол, ни холодно,

                          ни горячо.

Вдруг затихла машинка:

                                      «Женя,

а вы знаете – хорошо!»

…Стал я редко бывать в той редакции.

Просто вырос —

                         немудрено.

Были «ахи», были ругательства,

только это мне все равно.

Дорогая Татьяна Сергевна!

Я грущу о вас нежно,

                                 сердечно.

Как вам там

                   в машбюро

                                    покуривается?

Как вам там на машинке постукивается?

И несут ли стихи свои мальчики,

неумытые,

                в синеньких маечках,

ожидая от мира оваций,

к Дню Победы и к Дню авиации?!

Одного мне ужасно хочется:

написать такое-такое,

чтоб спасало людей

                               в одиночестве,

будто тронула мама рукою.

Чтобы я вам принес эту штуку

на машинку

                   и с тем же дрожанием

я испытывал ту же муку

и за почерк,

                  и за содержание.

Чтоб затихло каретки движенье.

Чтоб читали еще и еще

и сказали мне просто:

                                  «Женя,

а вы знаете —

                      хорошо!»