Читать книгу Собрание сочинений. Том 7 - Евгений Евтушенко - Страница 15

В прощании с Чаплиным —

                                             нету прощания с Чарли.

Он мерзнет, он голоден —

                                         значит, он жив, как вначале,

когда от клондайкских морозов,

                                                    роняя подметки,

                                                                             стучали

смешные ботинки

                             чечетку смертельной печали.

И, слишком охоч

                            до смешного,

                                                 солененького,

глазами

             экран

                      протирая до дыр,

за тросточку Чаплина,

                                     как за соломинку,

хватался

              в крови утопающий мир.

Экраны заштопывались.

                                        Поколенья сменялись.

Зачем они все

                      над измученным Чарли

                                                             смеялись?

Над Гитлером

                       вовремя

                                    надо им было

убийственным смехом

                                    смеяться, —

тогда бы не вырос

                             он в фюрера

                                                 из паяца…

И смех над трагедией

                                   стал неоплатной виною.

Так мало смешного,

                                когда нам смешно

                                                             несмешное.

Смешинки,

как будто подлинки,

                                 искрились в мильонах сетчаток.

Один человек не смеялся над Чарли —

                                                              сам Чаплин.

И Чаплин добился от Чарли ответа:

за что нескончаемый черствый смех

преследует маленького человека?

За то, что он все-таки человек.

Я мерз, голодал.

                          На меня и собаки,

                                                        и танки рычали.

Я видел фашизм —

                               я не видел живого Христа.

Но если бы не было

                                грустного черного чертика Чарли —

я был бы не тот,

                          и эпоха была бы не та.

Прощание с Чаплиным —

                                          с целой эпохой разлука,

и так хорошо,

                      что сейчас никому не смешно.

Покинув чужое кино

                                  изолгавшихся звуков,

уходит он в смерть,

                                как в родное немое кино.

Без Чаплина люди немножко уже

                                                       заскучали,

а Чарли остался,

                           и мы подождем,

когда со вселенной

                               за Чаплина

                                                 чокнется Чарли,

свой снятый ботинок

                                   наполнив клондайкским дождем.