Читать книгу New «Мёртвые души». И другие повести и рассказы - Евгений Гончаров - Страница 6

Под этим памятником из чёрного гранита лежал Степан Кукушкин. Или просто Стёпа-гастроном.

Что такое дефицит, Стёпа узнал с раннего детства. Бывая в домах своих уличных друзей, он обращал внимание на то, что у каждой семьи имелось что-то такое, чего не было у других. Став постарше, он понял причину сего явления.

Если в доме каждый день мясо в щах, гуляш и котлеты на второе, а на компоте жирная плёнка, то кто-то из родителей работает на бойне. Если конфеты, мармелад и вафли – на кондитерской фабрике. Сливки, сметана и масло – на молкомбинате. Яблоки, виноград и бананы – на плодобазе. В Стёпином доме ничего этого не было, зато сараюшка во дворе была забита электролампочками, розетками и выключателями – отец работал электриком.

Между соседями, как при царе Горохе, происходил натуральный обмен: бисквитный торт оплачивался свиной печенью, дыня – творогом, любой продукт – кругом изоленты или мотком провода.

Когда остальные школьники мечтали стать лётчиками, врачами и геологами, Стёпа знал, что будет торговым работником. Закончив институт советской торговли, он прошёл карьерную лестницу: продавец – завотделом – директор гастронома.

В 70 – 80-е годы прошлого века купить что-то дефицитное по знакомству называлось «достать по блату». Сидящие на дефицитах сбивались в блатные сообщества. Шёл взаимообмен мебелью, одеждой, обувью, книгами, грампластинками, радиотоварами. Нового человека в блатной компании так и представляли: «Знакомьтесь, Пал Палыч – стройматериалы». Затем Пал Палычу представляли остальных: Соломон Израилевич – ювелирный, Зинаида Абросимовна – авиабилеты, Иван Кузьмич – турпутёвки, Анна Ивановна – комиссионный, Степан Панкратович – индпошив.

Кукушкина в блатном сообществе, за глаза и в глаза, звали «гастрономом». Колбасы и копчёности, икра чёрная и красная, сыры твёрдые и мягкие, вина сухие, полусухие и креплёные, водки, коньяки и пиво, конфеты, бисквиты и торты, тушёнка, сгущёнка и гречка – вот на чём сидел Степан.

Как-то Кукушкин на рыбалке с друзьями, потроша карася для ухи, порезал острым ножом указательный палец левой руки. Йода или зелёнки с собой не оказалось, и он залил ранку «посольской» водкой. По возвращении домой палец покраснел, опух и мучительно заныл. Выдержав три дня, поочерёдно вымачивая палец в растворе соды, марганцовки и моче, но не получив облегчения, Степан пошёл в поликлинику. Само собой, по блату – без очереди и записи в регистратуре. Участковый терапевт, приняв в благодарность палку сервелата, принесённого пациентом в портфеле, осмотрел палец Кукушкина, уже ставший похожим на сардельку, и дал направление к хирургу. Тот диагностировал запущенный абцесс и сказал, что внутреннее нагноение надо срочно вскрыть разрезом.

Степан панически боялся уколов, он падал в обморок, когда у него брали для анализа кровь из пальца. Отдав хирургу вторую палку сервелата, Кукушкин спросил, будет ли при операции применён общий наркоз. Эскулап усмехнулся и объяснил, что для такой операции будет достаточно и местного обезболивания. Представив, как его больной палец обкалывают новокаином, а потом разрезают, и всё это при полном его сознании, пациент впал в животный ужас.

В ход пошли обещания завалить хирурга корейкой, грудинкой, ветчиной, балыком, бужениной и карбонатом – лишь бы был применён общий наркоз. Хирург, конечно же, понимал, что идёт на профессиональное нарушение, граничащее с преступлением. Это был хороший хирург, но, изголодавшись по мясным копчёностям, в тот момент он забыл все принесённые клятвы – и советского врача, и Гиппократа. И согласился-таки на общий наркоз при операции на пальце.

Директора гастронома поместили в предоперационное отделение и стали готовить к общему наркозу. Через два дня его, накачанного успокоительными препаратами, полусонного переложили с кровати на тележку и повезли в операционный блок. В коридоре на полу в керамической плитке была выбоина, в которую попало колёсико тележки. Тележка завалилась на бок, и пациент выпал на пол. Его всё-таки доставили до места и уложили на операционный стол. Анестезиолог надел ему маску и пустил хлороформ. Как это нечасто, но случается, у больного остановилось сердце. Непрямой массаж сердца не помог, и хирург, сделав разрез грудной клетки, взял сердце Кукушкина в свою сильную ладонь и несколькими энергичными сжатиями запустил его вновь.

Из-за резко ухудшившегося состояния больного операцию на пальце отложили. Выяснилось, что при падении с тележки пациент сломал лучевую кость на правой руке, – срочно наложили гипс.

Придя в сознание среди ночи, повелитель царства продуктового изобилия в темноте попытался ощупать себя и с удивлением обнаружил, что его правая рука во что-то закована. Уже левой рукой он нащупал на правой руке гипс, а под левым соском – зашитый длинный поперечный разрез.

Утром дежурный по палате реанимации медбрат рассказал в подробностях Кукушкину, что с ним случилось вчера. Через двадцать дней его выписали из больницы. При этом дали направление в травматологию, чтобы там завершили лечение перелома.

Травматолог, посмотрев рентгеновский снимок, вспомнил негромким ласковым словом мать хирурга – за то, что тот неправильно зафиксировал обломки. Лучевая кость срослась криво, и её надо было опять ломать. Это было уже выше сил несчастного Кукушкина, но ему пришлось покориться. В отличие от хирурга, травматолог оказался несговорчивым, да и чем бы он смог помочь пациенту в этом клиническом случае. Он по живому сломал кость и сложил как надо.

Вся эта больничная эпопея Кукушкина продлилась полтора месяца. В общей суматохе про воспалившийся палец, из-за которого вся эта карусель и закрутилась, доктора, и сам больной, как-то позабыли – всем было не до того. А когда вспомнили, нагноение пальца уже прорвалось само по себе.

В этой невесёлой истории был один позитив: Степан, после всего того страшного, что он перенёс, совсем перестал бояться уколов – подкожных, внутримышечных и даже, вы не поверите, внутривенных.

Сорокалетний Кукушкин прожил ещё восемь лет, и жил бы ещё долго, но утонул в море, отдыхая с молодой любовницей в Таиланде. Чёрт его понёс на этот дайвинг, лучше сходил бы на шоу трансвеститов.