Читать книгу Зачем любить людей? - Евгений Крипт - Страница 3

Восемнадцать и два нуля. Магические цифры. Для одних, самых счастливых: конец рабочего дня и вытирание честного трудового пота. И… по домам все, по домам. Ну, числа на часах, могут варьироваться: на полчаса больше, на полчаса меньше. Не суть. Главное попасть в отметку: 8 часовой рабочий день. Стандарт.

У меня обычно бывает всё как у людей, но сегодня… я превзошёл самого себя, неожиданно отколов номер. Мало того, что я засиделся до Боги знают какого времени, так ещё и попал сверхурочно на выходной день. Ну что поделаешь… хорошую должность, заслужить не так просто. Никто на блюдце тебе её не преподнесёт, а у меня богатых родителей или брата-бизнесмена не было, так что… потихоньку-помаленьку и своими хрупкими силами. Отвоёвывать место под солнцем.

Офис непривычно пустовал, белея кожаными сиденьями дорогих кресел и шумя урчащими процессорами. По отделу разливалось мягкое фосфоресцирующее свечение, благодаря автономным источникам питания. Да будет свет – как заповедовали наши электрики, сегодня получившие втык от вышестоящего руководства, и от меня в том числе. Я открыл половинку дипломата, щёлкнув замком и ссыпал последние отчёты на сегодня. Бухгалтера сделали дырку в голове, рассказывая мне о невыполненных статьях расходов и приходов, но положительный баланс был взят и я успел кинуть зарплату плюс премиальные нашим сотрудникам.

Я выключил операционную систему. Экран, в последний раз мигнув, печально погас. До следующей недели, дружок. Каблуки туфлей застучали по кафелю, звонко, как колокольчики. Они нервировали меня, в связи с отсутствием людей. Бросая взгляды по сторонам, шла проверка всё ли в порядке. Печально косились со столов и стен, сентиментальные фотографии и открыточки сотрудниц. Снимки показывали, как та купается с ребёнком на пляже, а та с семьёй лыбятся на все тридцать два в тёплых лайковых свитерах в канун Нового Года. Жуть! Ну да ладно. Лишь бы они приносили пользу и дисциплину не нарушали. А так пусть хоть устраивают жертвоприношения.

Посмеиваясь, я покрутил ключами и выключил свет в тесной каморке кухни, заваленной пустыми тарелками, разумеется без капли еды и воды. Сжирают, почище саранчи. В туалете горел свет, и я лишний раз проклял забывчивых сотрудников. Наконец все было соблюдено, и стальная дверь блеснула, заковывая офис в беспокойный сон, до прибытия первых работников клавиатуры и принтера.

На лифте кто-то катался, да и ждать откровенно ломало. Я прошёлся по лестнице, на ходу загасив окурок, выкинутый каким-то умником прямиком на ступеньки. В единственном занятом помещении (кроме нашего), горел свет, и раздавались возгласы с интонациями: от А до Я. Наши первые и неповторимые арендаторы – трейдеры, продолжали играться на бирже, всучивая иностранным коллегам и покупателям фьючерсы и облигации. Ну что ж, пусть. У взрослых – свои игры. А забавляться мы не перестаем и входя в более старший возраст.

Быстро набрав искомый код на банкомате, я снял небольшую сумму и довольно осклабился. На выходных будет на что покушать и повеселиться. Последний коридор перед выходом пребывал в темноте, за исключением крохотной лампы и зудящего телевизора за стойкой охранника. По экрану тарабанила доклад о новостях сегодняшнего дня молодая дикторша с наклеенной улыбкой и в строгом пиджаке.

Охранник откровенно скучал, но нашёл в себе силы выпрямиться перед начальством.

– Шшш… зттраствуйтесс, госпоттин Ролинз. Вы ушшесс уходите?

– Да, Киан. Вот ключи. Я ушёл.

– Шшш… всегосс вамсс доброго, госпоттин. – Его разветвлённый язык, задёргался, как бы прощально помахивая рукой. А вертикальные зрачки, настороженно косились: напхает он мне перед уходом или нет? Или, думает о своём, отблескивая жёлтой оболочкой глаза. Этих «рептилий» поймёшь…

Кто-то из отдела кадров утвердил этого пожилого деапсида на должность, и… мы быстро пожалели о старом охраннике. Это пресмыкающееся мало того что не было местным, так ещё владело языком, где-то на троечку, постоянно глотая гласные и шипя, как утюг. Мало того у него были ещё и с памятью проблемы, по старости лет. Зато ворьё не лезло на рожон, зная кто именно охраняет здание. Репутация хищников затмевает даже реальный ущерб от этих ассимилировавших крокодилов-переростков. Ладно, пусть их проблемами занимаются специалисты…

Вечер. Всего лишь вечер, а не ночь, как предполагалось. Я приподнял ворот пиджака и взглянул на циферблат. Ооо… дело всего лишь к восьми. Успеваю!

Я сошел с крыльца и припустил по тротуару, продираясь между заставленными машинами. Сверху припадали кроны деревьев, аккуратно выбеленных и расставленных в строгом порядке. Я покопался в дипломате и выудил ключи с детектором, после чего с удовольствием пикнул и сезам открылся. С кайфом плюхнувшись на мягкое сидение, я откинулся и завел авто. Мотор заревел, как буйвол, и эту музыку можно слушать вечно. Тачка хоть и не новая, а может дать фору всем этим навороченным гоночным с кучей понтов.

Выжал сцепление и руль закрутился на все 360 градусов. Поехали. Стоило выехать на трассу, как сразу какой-то идиот вылетел на главную, и подрезал. Так ещё и наглость имел, клаксон жать и сигналить мне. Хотелось хорошенько послать, но я сдержался. Что взять с убогих? Дорога выдалась суматошной. Машин было много, да и водители попадались какие-то неумехи. Бесило, что уже вечер, ещё и выходной день, а они не едут домой.

Деловая часть города. Здесь не бывает тихо. Народ делает вирты, карьеру, проводит сделки и махинации, так что… нужно заткнуться, так как и ваш покорный слуга этим шалит. И ещё как. Прямо виртуоз.

Дорога утопала в мягких молочных тонах, даруемых вторым мансом ке'ро. Словечко, то попахивает налётом альвийской культуры, но всем приелось, так что ке'ро так ке'ро. Главное, что жара была безумная, а под вечер ещё и парило по-жуткому. Я обливался потом, несмотря на раскрытое нараспашку окно. Пришлось его срочно втягивать, и включать кондиционер. Сразу же повеяло прохладой, ласкательно окутавшей взмокший лоб. Ну всё.

Следя за дорогой, я попутно включил девайс. Пощёлкав станции радио, я остановил свой выбор на чём-то не напрягающем и электронно-стучащем. Вся эта какофония звуков заполнила салон, а машина свернула в Фаи'тар, переулок Курьёзов. Оптимистичное название.

Радует только что по переулку не бегает толпа клоунов с резиновыми молотками и не месят прохожих по затылкам. Как это обычно, бывает в день весеннего равноденствия, так называемый день Юмора, когда улицы ломятся приезжими, устраивающими разные каверзы другим, а достопочтенные жители ситты сидят в страхе и пекутся о своих квартирах. Но муниципалитет поощряет из года в год такие мероприятия. Никто же не хочет терять свои деньги…

Я вновь приоткрыл окно и дышал воздухом, соединившим миазмы выхлопных газов и цветущих акаций и духов вон той девчушки-фьюри, облившуюся с ног до головы маркой какого-то модного кутюрье, чтобы заглушить природный запашок. Воняет от этих пушистых – будь здоров. Её подружки неслись на высоких каблуках и урезанных мини, так чтобы случайным очевидцам не осталось места воображению. И так всё наружу. Старушки, наверняка бы поохали о падении моральных ценностей, и завыли бы очередную заунывную песню о том, что раньше такого не было. Я же откровенно наслаждался, провожая взглядом юные и не порченные тела. И пусть люди меня назовут извращенцем.

– Куда пялишься, Роллинз? Совсем обалдел что-ли или я настолько плохо стала выглядеть? – Я вздрогнул, когда по коже моей шеи, прошлись пальчики, принадлежащей одной знакомой особе. Я откинулся и принял порцию будничных поцелуев. Карна, хлопнула дверью и шаловливо надула пухлые губки. Двадцатичетырёхлетняя феечка, воплощение непосредственности и наивности, нашла себе богатенького осла, и успешно разводила его на вирты. Кто задействован в роли денежного мешка – то ясно. Девочка думала, что она слишком умна и жизнь настроилась, только благодаря её способностям и таланту.

Я скажу тебе, Карна… плевать на твой талант, пока ты греешь мою постель каждую ночь, доставляя умопомрачительные оргазмы и делая великолепные… кхм, разные вещи. Если сдуешься – отправишься на ту помойку, где я тебя подобрал. Такие мысли, всегда доставляли мне дополнительную порцию возбуждения, но на деле… стерва, умудрялись вить верёвки из моей шкуры, не теряя своего шарма и обаяния.

И теперь, она сдувая непослушную чёлку, лезущую в подведённые тушью глаза, диктовала условия:

– Мы не можем терять такой вечер… ну милый, давай хотя бы немного погуляем в ситте, на людей и нелюдей посмотрим, может посидим в ресторане?

И я, пренебрегая всяческой логикой, как любой благоразумный мужик… повёлся конечно. А что остаётся, когда тебя прижимают к стенке и кричат в грубой форме: «К расстрелу готовься!»

Я же не самоубийца или дилетант в отношениях! Знаю, когда женщине нужно давать волю. А как поводок приструнить – это нужно уметь.

Припарковав машину, во избежание пристального внимания эвакуаторов, расплодившихся, как кролики на капустном поле, мы лёгкой походкой пустились в прогулку. Заурядное событие, с учётом многомиллионный ситты. Таких парочек, как мы слонялось пруд-пруди, а ещё туристы…

Когда божества ковали из пламени/лепили из глины/мастерили на станке расы и заселяли ними мир, они добавили в него специальный вирус, взламывающий любую иммунную систему. Чтобы жизнь патокой не казалась! А уж эти паразиты в цивильном обличье, могли доставить уйму хлопот и сорванных нервов любому коренному жителю города. Однажды, я был свидетелем, как особо настойчивая мадам вместе со своим бойфрендом, потрясала стильным фотоаппаратом винтажного выпуска и делала снимки… кастрированного калдара, лениво развалившегося на подоконнике первого этажа здания. Нет, не сказать, что калдар был несимпатичным. Он был вполне даже презентабельным, с черными полосами на белой шерсти и оранжевыми зрачками. Но смотрел он на них чересчур мрачно и подавленно. Скорее всего, он сам ошалел от назойливости таких препарации.

Карна, пренебрегая моими наблюдениями, шаловливо и играючи ступала лёгкими босоножками открытого типа и шелестела кучей загогулин и финтифлюшек на красочном сарафане, по контуру которого ветвилась молния. На атмосферное явление, и внимания никто бы не обратил, если бы оно так явно не изгибалось по аппетитной линии бёдер Карны. Взгляды мужиков плотоядно оценивали ресурс, а я в свою очередь, реагировал спокойно. Собственничество – адекватный взгляд на мир, а эта девушка – моя.

Оставалось только с с тоской вспоминать пыхтящий кондиционер, а пот лился и лился. Первым на плече оказался пиджак, за ним последовал галстук, а рубашка открылась на несколько пуговиц, демонстрируя мою незагорелую кожу в обрамлении густых волос. Половина сезона прошла, а пляж так и остался недосягаемой величиной, как число Пи. Так я и не искупался в аш'та'вэй, не понежился на солнышке. Некогда и некогда. И чёрт с ним.

Я уныло плёлся вслед за своей спутницей, а мимо нас проносились витрины супермаркетов и придорожных магазинчиков, что уже сами казались раритетом, ожидавшим сноса. Открытые или выносные рестораны, попрятались под зонтами, с наименованиями корпораций, и угодливые официанты носились по мановению волшебной палочки, впахивая за кинутую сумму на их счета. Компания немолодых и подвыпивших дворгов, развалились по методу мафии за круглым столом и клеили цыпочек с противоположного столика.

Людские дамы, и далеко за сорок, почему то не восприняли грубые комплименты и сальные шуточки, как должное и назревала ссора. Самый мачовидный из сынов Гор, с бородой, разделённой на три короткие пряди и в солнцезащитных очках на пол-лица, помахивал столовым ножиком. Всё грозилось вылиться в потасовку, плюс ещё и вернулись с туалета хахали двух дам. Но едва они увидели бандитские морды горцев, то сразу засуетились – предпочитая поскорее свалить с места событий. Но дамы не отступали ожидая геройского комплекса кавалеров. Бледный и упавший духом администратор пытался уладить конфликт, то предлагая недельный абонемент на обслуживание с 50 % скидками, то грозя запустить правоохранительные органы на их голову.

Нам не дали досмотреть чем закончилась суматоха, потому что набежала толпа зевак и заслонила обзор спинами в дешёвых майках и сарафанчиках ручного пошива или трикотажа. Карна, скривила милую мордашку и запустила ладошку мне за спину:

– Идём отсюда. Какие они все мерзкие, и ещё потом пахнут. Фу, – теперь она сморщила прелестный носик, – у той чернокожей – небритые ноги. Депилятором не учили пользоваться? Дура…

Ещё минут десять я выслушивал её ахи и охи по поводу внешности любого прохожего, но потом она наконец заткнулась. Заряд батареек закончился или просто поняла, что мне не интересно слушать её поливания помётом прохожих. Но скорее первое.

Мы, ради разнообразия, вышли на широкую мостовую, и наши каблуки её туфелек и моих туфлей застучали по булыжникам. Здесь поток машин окончательно сник, и виной всему была парочка регулировщиков и доблестных постовых, перекрывших движение. Они помахивали двуцветными палками и показывали полнейшее презрение к гуляющим.

Нас опять заволокло в воронку тысяч пешеходов, и я думал, что сойду с ума, пока выберусь из этого дурдома. Карна держалась за меня, как за последнюю соломинку в безбрежном море. До тех пор, пока это цунами нас не вынесло на более не менее свободный участок. Расправив крылья, можно было продолжать прогулку.

Неон светил отовсюду. Кучи магазинчиков, эмблем, вывесок, стендов сверкали, начиненные этими лампочками. Биг-борды как обычно меня удивляли, рекламируя безжизненных, но зато белозубых и без кариеса дамочек или же демонстрируя прелести какой-то приезжей певички из Мухосранска «с новой сольной программой». Как обычно с фанерой, и при провальной аппаратуре, но подвыпившей публике – всё равно, под кого плясать и баки бить.

Из прилежащего кафе, сочилась лёгкая и невесомая музыка. Я не любитель всей этих элементов народной культуры, но стилизация безоговорочно порадовала. При выходе, украшенном вазонами с торчащими цветками с локоть длиной и почему-то перьями, приятно двигались две молодые (хотя кто их возраст установит то?) альвийки. Танцевали красотки что-то вроде тарантеллы. Целый оркестр лабухов, вынес инструменты на улицу и играли красивую музыку. Я бы их даже послушал, если бы мы опять не нырнули в толпу, унёсшую нас дальше.

За рукав моей рубахи, уцепилась дрожащая костистая рука. Карна ойкнула и отпрянула от меня куда подальше… возле меня стояла старуха в чёрном шерстяном платье до коленок и такого же цвета вязаной шапочке. Старушка выглядела неадекватной и озлобленной.

– Женщина, что вы себе позволяете, – я попытался выдернуться, но та держала цепко. – Парень, подпольная власть квинтатов заметает следы! Ардения хочет всё заграбастать, но мы не сдадимся! Народ наш никогда не сдастся! Эгант Кайез, вот наш лидер! – Политизированностью бабку трясло в священном экстазе, и её зрачки бильярдными шарами закатывались в лунку. Я сумел вырваться, когда на нас смотрело уже с полсотни отдыхающих, и схватив под локотки Карну – скрылся с места событий. «Возлюбленная» уже успокоилась и теперь нервно хихикала, грызя идеальный маникюр:

– Хи хи хи, ты бы видел своё лицо. Пенсионерка чуть на тот свет тебя не отправила. – Она обернулась и её распёрло со смеху ещё больше, – она теперь марширует и скандирует лозунги.

Придвинувшись, она пылко выдохнула, оросив меня ароматом духов:

– Милый, какие женщины на тебя клюют. Я чувствую себя лишней.

Клянусь, в тот момент, я думал ударить зазнавшуюся стерву… В результате всё поуспокоилось, и мы прошли мимо игральной площадки, где дети прыгали на батутах, и вынимали краном – планшеты и смартфоны из большого застеклённого автомата. Конечно, выиграть было нереально, но ажиотаж был невероятный. Поэтому родители малолетних дебилов, скрипя зубами, но улыбаясь чадам – вносили вирты на их развлечения. Проспект сужался, вынося приливную волну из гуляк на набережную, в сиянии декорированных фонарей. Здесь, как и полагается центру – было прибрано, чисто и батальон уборщиц караулил до начала своей вечерней смены.

Ветерок приятно обдувал, и прохлада благодаря морю, облегчила прогулку. Море горело мириадами лучей софитов, как солнечными зайцами. Стоявшие на рейде балкера, танкеры, химовозы, пассажирские корабли добавляли колорита морской ситте. Публика шаталась праздная, гулящая, и раскрасневшиеся от жары и алкогольных паров рожи вкушали отдых.

Мы обогнули герметизированные ячейки-бассейны для деапсидов, где рептилии плескались во время пересыхания чешуи. Ну какой смысл ставить их возле водоёма? И так всё забито. Уже и ограждения везде поставили… по левую сторону, перекрыли доступ к зелёной зоне. Там уже нарыли траншеей, в которых копались чумазые гастарбайтеры. Вечер же уже, блин. Шли бы отдыхать. Так нет! Над их головами бегал суетливый дворг в спецовке, более-менее чистый и требовал усилить подачу на бетономешалке. Техника визжала, лопаты мелькали, перфораторы и дрели долбили гнёзда… романтика.

Карна, скривила носик и брезгливо меня потянула дальше. Я склонен был согласиться, потому что на брюки и так насела не то сажа, не то пыль. Не хотелось бы оставить пятен ещё больше имеющихся. Моя подруга поспешила поделиться со мной наблюдениями:

– Сколько же вилл у этих всех судей, олигархов, банкиров. Солнышко, когда ты уже сможешь купить трехэтажный дом с двумя бассейнами, несколькими гаражами и небольшим кинотеатром? – Выпалила она невпопад и с любопытством осмотрела меня с рук до ног. Ну да… с бомжом же ходит! Не хватает только длиннющей бороды, грязной шубы и шапки на голове.

– Не торопи события. – Я проигнорировал заинтересованный взгляд торговца, – как только, так сразу.

– Ты у меня замечательный! – Приподнялась она на цыпочках и чмокнула. Настоящая идиллия.

Наш шаг ускорялся. Мне не терпелось уже подняться наверх, и пойти к машине. Домой хочу! Вечером по телевизору показывают матч, мини-бар ломится от спиртного, да и Карна заскучала. Даже как-то её трёп про последние писки моды и «Ты видел эти босоножки?! Мало того, что жирная корова, так ещё и тоналкой обмазалась с ног до головы. Ахаха.» сникли.

Понемногу мы уходили дальше, сворачивая к пансионату для пожилых людей и бесконечным заборам скаутских лагерей. И те и другие, по причине возраста и отбоя, видели радужные сны о пенсиях и родительских подарках, соответственно.

Икры болели адским пламенем, и мне хотелось выть и браниться. За целый день беготни по зданию – ноги болели до чёртиков. А говорят, сидячая работа… а вот, выкусите! Долго и нудно, мы взбирались по ажурной лестнице, держась за воздушные перила. Ступени уходили зигзагами по склону, а на вершине этой недо-горы что находилось? Правильно, парк. Вмещавший и пансионат и лагерь.

Радовало только одно. Карна устала, как и я, и теперь льнула к руке, как покорная собачонка. Признаться честно, меня уже не радовал свежий воздух аллеи. Фибры тела трепетали, расползались эфирные запахи цветущих клёнов и акаций, а я просто шагал в тупой отключке. Саму дорогу было видно плохо, и электричества готических фонарей на гнутых ножек, не хватало. Лица прохожих размывались в нечётких контурах. Как и положено, под ноги лезли вездесущие инвалиды на колясках, тявкали неугомонные псы, выпущенные на вечерний променад во избежание тонн экскрементов в комнатах квартир. Сам я питомца не держал, но по псу одного знакомого мог судить что к чему, когда гнусная тварь выплеснула содержимое своего кишечника в мои лакированные туфли. То то смеху было… со стороны собаки.

Центр парка был облеплен скамеечками с отдыхающими, ютившимися вокруг структурной композиции льва. Царь зверей косился на херувимов, палящих в него стрелами. Голозадые малыши не стеснялись жуткого хищника, и видимо, решили взять крупную кошку навалом. Пройдя мимо этого памятника вечной борьбы, прогулка побежала дальше.

Без дальнейших тягостных и ненужных описаний, мы всё-таки добрались до окованных муаровых ворот и я вздохнул от чувства тяжкой горечи. А ещё столько же пилить до машины! Жаль, она как лошадь не отзывается на клички или команды. Незадача то какая. – Ооо, Карна, сто лет не виделись, дорогая! – К моей даме с распростёртыми объятьями подбежала худенькая девушка в роговых очках, брюках и блузе.

Карна не сплоховала, так же заверещав:

– Лени, дорогая мая, рада тебя видеть, крошка. А этой твой муж? Какой урод! И сама ты противная.

В моей интерпретации озвучка прозвучала реалистичнее, а главное не погрешив правдой. На самом деле само собой Карна сказала совсем иное. Кстати, рядом с этой дамочкой, действительно смущённо улыбался молодой парень лет… сложно определить, когда имеешь дело с фьюри.

Их пушистая шелковидная шёрстка здоровски напоминает покрытие плюшевых мишек, да и сами они внешне недалеко от них ушли. Этот такой же: с глазами-бусинками, обстриженными ушами и коротким хвостом, приподнятым над брюками. Своих достоинств в нашем демократическом обществе фьюри не стыдились, а во времена путчей пятидесятых – даже почитали, как знак принадлежности к революционным группам. На этом я прекратил для себя экскурс по истории и пожал волосатую ладонь Коко (нас представили). Карна отвела меня в сторону, сделав страшные глаза:

– Дорогой, давненько я эту глупышку не видела. Мы с Лени в универе были лучшими подругами, но уже не виделись пару лет. Ха-ха, мало того что она нищий бухгалтер в какой-то убогой фирме, так ещё и встречается с волосатым фьюри. – Мне даже на секунду стал неприятен торжествующий смех моей ненаглядной. Одно дело, врать в лицо однокашникам на встречах выпускников, а другое дело лицемерить перед бывшей лучшей подругой. Хотя, с другой стороны, мне то какое дело?

Сославшись на желание приобрести воды в киоске, я мило попрощался с парой и вышел из парка на улицу. Киоски испарились. Только пустынная трасса, с изредка проезжавшими легковушками и парочка желающих остановить машину. Ну и невдалеке виднелась коробка автобусной остановки, где жители и гости ситты молились на пришествие автобуса или маршрутки.

Прислонившись к раскидистому тополю, я полез за сигаретной пачкой и подкурил сигарету, там же её чуть и не выкинув. С переулка, шедшего параллельно той стороне улице где стоял я, газанул служебный автозак и припарковался через мгновение передо мной, подсвечивая в лицо яркостью фар.

Я был достаточно спокоен, зная что что за курение в не общественных местах штрафовать вряд ли будут, тем более рядом со мной стояла урна. А нарушений за мной вроде не числилось. Легавые же рассудили по-своему. Из утробы автомобиля вылетела пара амбалов, ряженных в полную обмундировку при погонах и автоматах на перевязи. Без лишних рассуждений, меня упиравшегося сграбастали под руки и повели к машине.

Заглядывая в суровые высеченные из камня лица я беспомощно спрашивал:

– Какое вы имеете право меня хватать? Вы документы то сначала покажите, а то так дела не делаются…

Слуги закона оставались бесстрастными, и тут я занервничал всерьёз:

– Эй вы, глухие! Я вроде с вами разговариваю! Отпустите меня немедленно!

Таких бедолаг как я они ущемляли ежедневно, поэтому моё тело захватили в клещи, так что я и конечностью пошевелить не мог. А потом последовало открытие зарешёченного кузова и меня кинули головой вперёд.

С десяток секунд глаза привыкали к темноте, а живот – к последствиям падения. Я попробовал встать, но цепкость чьих то рук удержала меня от такого рода действий. Попытки под номерами два и три увенчались аналогичным образом. Ещё и под рёбра ударили ногой. Но скорее для проформы, устрашения…

– Всё, всё, я понял! Отдаюсь в справедливые руки правосудия. – Моего юмора не поняли, но трогать перестали. Я вяло подумал, что всё равно запомнил морды оперативников, чтобы впоследствии их ткнуть в стол начальства. А потом чётко поймал себя на мысли, что образы их выветрились. А может я не запоминал их вовсе? И самое отвратительное: мне было страшно, как и любому нормальному человеку, окажись он в такой ситуации. Неизвестно за какие заслуги меня везли на казнь, без указанной причины.

Агрегат допотопного производства, такое впечатление, реагировал на каждый ухаб и яму в дороге. Понятия о рессорах и прочей фирменных штуках – отсутствовали напрочь. Трясло, как будто я попал в карету кэбмена. По времени всё это длилось чёрт знает сколько, и ушёл даже нахлынувший страх.

В такие минуты главные герои романов и киноэпопей думают о дамах сердца или какой-нибудь высшей идее. В мой не отягощённый воображением мозг приходили только ругательства в адрес Карны, очень удачно встретившую товарку для болтовни. С дамой вариант отпал. А что с идеей? Ну тут ещё хуже, так как вряд ли существовала идеология, применимая к конкретной ситуации. Только разве что повальная ненависть к действиям правоохранительных органов. Но здесь, скорее народное мнение, далеко не всегда справедливое. Здесь же я соглашался с народным гневом на все сто.

Когда запас мысленной словоохотливости угас и я перестал бредить сам с собой, я услышал голос из салона, отгороженного аналогичной решёткой от кузова. Говорил не то водитель, не то его пассажир и на повышенных тонах:

– Создатели, вы опять не слышите моей молитвы! Опять хренова пробка! И это вечером в преддверии воскресенья. Сэр, мы не можем ждать, пока она рассосётся. Надо колоть дурь, а то «лекарство» выдохнется!

Что ему ответили, я не услышал, потому как раздался скрежет тормозов и водитель гулко ударил по рукоятке ручника. От столкновения со стеной – меня удержали всё те же невидимые руки. Странно, что не надели наручники или хотя бы не засунули любой завалящий кляп в рот. Эта полнейшая уверенность в моей немощности – убивала и деморализовала.

Тормоза не успели доскрипеть свой печальный концерт, как на потолке зажглась лампочка. Я почувствовал себя вышедшим на сцену под лучами софит. Над моей физиономией нависало лицо в респираторе, удовлетворившееся моей реакцией:

– Базовые рефлексы в норме. Можно колоть инъекцию, – то ли доложил, то ли констатировал «доктор». Его замотанные в резиновые перчатки руки, держали медицинский шприц, выплёвывавший прозрачную жидкость. Когда она поднялась по меткам делений до необходимого уровня, ладонь отработанным движением схватила кисть подопытного, нащупывая вены. Само собой я попробовал лягаться и тут же получил внушительный тычок по всё тем же многострадальным рёбрам, пересчитанным в момент.

Шприц завис в опасной близости от руки, и игла приблизилась к зарослям спутавшихся вен; понимая, что наступил конец, я впал в глубокое онемение. Иголка прошла вовнутрь, и жидкость потоком заструилась по моим венам, капиллярам, артериям или ещё по чему-нибудь, сливаясь с кровью.

Конечным итогом закланию вполне возможно был бы летальный исход. Либо меня просто вгоняли в вынужденный сон… но стоявший позади автомобиль, решил, что пора подать сигнал и дунул в клаксон. Звуковой сигнал немедленно отозвался приветствием ото всех автомобилей застрявших в пробке, как некая данность. От неожиданности, рука врача дёрнулась и он выдернул шприц.

Сознание моментально стало возвращаться ко мне, но в несколько… изменённом виде. Наркотический эффект придал моему телу невесомость и непринуждённую лёгкость… в некоем отупении я рванулся вперёд, скидывая хватку надзирателей. Конечно, происходящее не было сказкой, и их не раскидало по разные стороны с переломанными хребтами, но внезапность проявления моей боевитости их ошарашила. А дальнейшее я запомнил скомканными отрывками, словно в почтовый ящик моей памяти кто-то с трудом проталкивал туго-набитые конверты. С понятным результатом.

Похитители пробуют меня взять, и не могут. Скопление тел, и прижимающийся к металлической стенке врач, с ошалелым взглядом. И внешность. Внешность пассажира, заглядывавшего из салуна в область бойни: интеллигентный мужчина лет за пятьдесят, с сеткой морщин под дёргавшимся ртом и бородой-фрезе. Такого скорее ожидаешь встретить за заседанием литературного кружка, чем при обстоятельствах похищения человека.

И последней спасительной нотой было то, что дверь не закрыли. Опять же по безрассудной уверенности в своих силах либо по другим уважительным причинам, здесь только им было виднее. Я нажал на ручку и выскочил на проезжую часть, наверное немало удивив водителей, скучавших в заторе.

Я бежал. Отчаянно и не видя ног, летел куда попало. Фанфары сигналов дули вслед, а я просто улепётывал. Как в детстве, при забегах и эстафетах. Взгляд блёк от вспышек светофоров, фар и фонарей. Не помня себя, я влетел в первое попавшееся такси и припал на кожаное сиденье. Тут же через боковое зеркало зыркнул водитель и обернулся. Насколько не подводило зрение: дворг с усами – щётками и в расшитой узорами тюбетейке.

Басовитость и доброжелательность его акцента подействовала на меня умиротворяюще:

– Куда подвезти, кубик сахара в моём горьком чае? Может ли помочь, скромный водитель и эта лачуга на колёсах, гостю дорогому? Ай хорош, ай хорош клиент! Вижу, что с добрыми намерениями пришёл.

Поток говорливого таксиста мог изливаться ещё на получаса, и меня подмывало даже спросить, чем конкретным «хорош» ширнутый измочаленный мужик в порванной рубашке. Но вовремя вспомнив про профессиональную этику водителей, я еле простонал:

– Шеф, быстрее! Едем на улицу Крир'а'кэн, дом 2 с дробью 7.

Нисколько не удивившись постановке просьбы, дворг быстро повернулся к рулю и выжал сцепление. Я почему-то ожидал, что он промолвит нечто яркое, вроде: «Вот и начинается наш дальний путь! Вперёд!» Но прозвучало уставное:

– Принято.

Поездка прошла… как обычная поездка. Я полулёжа валялся на сидушке и как гипнотизированный смотрел за источающими запах гирляндами украшений на переднем зеркале. Они качались, и качалась моя утомлённая голова. Кажется я провалился в сон без сновидений, пока меня не растолкали.

– Вставай, камушек в стене моего счастья. Пора выходить, путь-дорога привела тебя домой.

Привычным движением, я полез в нагрудный карман за кошельком, и с ужасом почувствовал что его нет на положенном месте… мысли стали проноситься быстрее отсветов семафора. «Там все карточки, платёжный чек по кредиту, текст к речи на день рождения отца Карны… твою мать, я попал!

Лениво и тягуче я попробовал объясниться:

– Сейчас я поднимусь домой и вынесу вирт-карту, а то я забыл портмоне. Подождите здесь.

Показное дружелюбие смыло с физии дворга весенним дождём:

– … думаешь кинуть? Корчишь из себя покорителя мира, а расплачиваться обещаниями вздумал? Куда?! Стоять! – Он меня цепко схватил за кисть, когда я вздумал свалить подобру-поздорову. То что я намеревался сделать с оплатой, было нормальной практикой, но дворги всегда отличались буйным нравом.

Вот и здесь, вроде бы спокойный (на первый взгляд) и рассудительный водитель по идее должен был отпустить меня домой за виртами, но нет же! Руки этого бесноватого потянулись к бардачку и он выхватил точечный пневмат и шокер. Оба сразу. Вспомнился выпуск новостей, где поднимался вопрос о допустимости использования пневматического оружия и шокеров в повседневной жизни.

– Стоять, нетолчённый имбирь в ступе и отдавай тогда часы, раз вирты тебе не ведомы. – Дулом пистолета он махнул на дорогие часы с ремешком и циферблатом, стоившими больше чем та рухлядь, на которой он возил клиентуру.

Что-то неведомое творилось с моими мозгами, ввиду чего я дерзко отклонил нацеленный пистолет и показал средний палец правой руки. Дворга перекосило, а я пока вышел на улицу и хлопнул дверцей с обращением:

– Подожди здесь, я сейчас вынесу карту. Разойдёмся, как честные… эмм… люди, или нелюди. В общем, жди.

Проживал я не в самом престижном и респектабельном районе и ночная тишина здесь была не особо привычным делом. Обычно я внимательно осматривался, когда гулял в позднее время суток, ожидая чего угодно: от тихого воровства до разбоя бандой малолеток под клеем.

Час в принципе не поздний, и поэтому окна домов уютно пылали, а моё окно, как и следовало ожидать, зияло мёртвой глазницей. Значит, Карна не дома… ищет меня, наверное, по всем участкам, больницам или на худой конец – моргам. Надо сказать, при раздумывании, на меня напало пустое равнодушие, точно я говорил о сюжете какой-то абсолютно не касающийся меня истории.

Взбежав по гладким ступеням лестницы на седьмой этаж, я пошарил в карманах в поисках ключей. Холодея, я осознал, что потерял комплект, а запасной лежит в тумбочке в коридоре. С ключами испарилось и средство связи. Скорее от злобы, я дёрнул ручку входной двери и металлопластик поддался… проход медленно откупорился. Вот почему то меня не тянуло от радости прыгать…

Зайдя в квартиру, я ощутил тяжесть в заднем кармане брюк и при должном изучении в них обнаружился мой кошелёк. Находка именно в тему. Войдя в тамбур, вопреки всем сомнениям, я не разулся, а тихо заскрипел кафелем пола. Безвкусица полнейшая – положить кафельное покрытие при ремонте, но дама моего сердца настояла. Говорит, вычитала в каком-то модном журнале про выдвигающиеся шкафы, встроенные в стены магнитофоны и всё это великолепие окрестила термином: хай-тек новейшего поколения. Мне лично было параллельно, главное чтоб не несла всякую чушь по поводу и без повода.

После пробуждения в такси голова гудела меньше, но всё равно картинка в глазах показывалась нечёткая, точно на старой киноплёнке. В обувном шкафчике, я поискал за многочисленными босоножками и достал баллончик с газом. Защита на всякий случай, как у любого приличного человека, теперь могла и реально помочь.

Пока не наблюдалось ничего экстраординарного. Ни спецназа, вламывающегося на верёвках с крюками, ни воров в приборах ночного видения и тепловых датчиках. Да и что красть при такой аппаратуре? Это же не загородная вилла наркодилера, а обычная квартира.

За стенкой у соседей на всю катушку гремела музыка и слышалось пьяное гигиканье. Вечеринка по ходу пребывала в разгаре, и как то чересчур не вязалась с происходящем в моих апартаментах. Здесь у меня тишина, темнота и моё возбуждённое дыхание, которое я безуспешно пытался унять. Свет я боялся включить, подозревая что это может спугнуть воров. Страх отсутствовал. Может последствия пережитого, а может и доза вещества гуляющего по моему организму…

Спальня и сортир с ванной пустовали, а из самой дальней гостиной разливался мягкий свет, отбрасываемый телевизором. Может Карна забыла выключить перед тем, как из дому выходила? По-прежнему длилось состояние полнейшей апатии, и когда я увидел выдвинутое кресло-диван и спящую Карну с выпавшим пультом от ящика – я даже не возмутился, что она меня не искала. Главным был тот факт, что все дома и живы. Вернулась домой значит, и спросонья забыла выключить свет. Вот «молодец». А после этого легла спать и, наверняка, видела сны, про то, как её ласкают накачанные лаборанты кафедры «Экспериментальной физики».

Дойдя до комода, я вынул чистую простынь, одеяло, то есть полный боекомплект для здорового сна. Я мягко перевёл положение её тела в вертикальное и укрыл. Теперь очередь стояла за выпавшим пультом, который прекратил беззвучный эфир программы по танцам. Замызганный экран печально мигнул и вырубился… я до сих пор жалел, что на шарик, не приобрёл плазму, когда перед новым годом ударили скидки. Зажал, посчитал невыгодным, а теперь вынужден был довольствоваться вместо многодюймового жидкокристаллического проектора – обычным ж/к. Халтурного изготовления и сомнительного происхождения.

Нагнувшись, чтобы убрать тапочки Карны, я и подметил неладное. Её кисть безвольно опала из под накинутого одеяла, а сама она не сопела. А когда звуки пропадают, здесь уже стоит насторожиться…

Мягко проведя тыльной стороной кисти по её щеке, я заметил, что привычный румянец сменился болезненной бледностью, по глазам потекла тушь, и идеальная причёска растрепалась куриным гнездом. При совместном сожительстве с человеком в течении отрезка или долгого времени, поневоле изучаешь его слабости и привычки чуть ли не досконально. И я прекрасно знал о суммах, которые Карна затрачивает на принятие спа-процедур или дефилирование по торговым центрам. Возвращалась она обычно с милейшей улыбкой на лице, и с кучей бесполезнейших покупок. Поначалу я боролся, орал, матерился, молился. В Паутине вычитал про термин, подходящий этой уничтожению семейного капитала – ониомания. Методов борьбы куча, а конкретики – ноль. Легче из дому выгнать, дешевле обойдётся.

Руки задрожали. Я завис над диваном и боялся лишний раз вдохнуть, чувствуя что в лёгких застрял здоровенный ком. Сколько часов длилось это состояние, сложно сказать. Наконец я вышел из этого ступора, и рывком сжал её руки, нащупывая толчки пульса. Чем выше поднимался по плоскости руки, тем меньше надежды оставалось на счастливый исход. Пульса не было, и дыхательный аппарат тоже свернул лавочку. На диване лежало бездыханное тело, а я не знал о чём думать. Пробегали совершенно дебильные мысли не из той оперы, что-то наподобие: «А пронеслись ли лучшие моменты её жизни перед глазами?» И куча такой же писаной вилами ахинеи.

Лучшие мгновения жизни… какие? Ведь её жизнь ещё толком не началась, а так… была в зародышевой стадии. Может она и посвятила бы свою жизнь абсолютно ненужным вещам, например, шмоткам или мне. Но молодость, блин… зачем она с собой это сделала и каким образом?

Почему то в тот момент, у меня не стоял вопрос о собранности всего произошедшего в один узел: нападения, вскрытой квартиры, загадочной смерти. Откуда взялась уверенность, что она наложила на себя руки сама – неизвестно. Почему-то я сразу поверил в факт самоубийства и бросился в коридор, к телефону. Как добропорядочный гражданин следовало вызвать сотрудников правоохранительных органов, затем скорую, а потом и священнослужителей Большой Восьмёрки, чтоб они освятили квартиру от тлетворных эманаций, всплеснувшихся из-за суицида.

Уже на пороге, до меня стала доходить ересь, забравшаяся в голову. Только что я мыслил, как оголтелый фанатик, попавший под какую-то сектантскую программу по оболваниванию прихожан. С чего бы это мне звать легавых, если я только что чудом живым выбрался из под их облавы? Размышлять, являлись ли они оборотнями в погонах или были вполне реальными законниками – сомнительно, а потому бессмысленно. Случившегося не отменишь, не сотрёшь ластиком, поэтому я прокручивал варианты, что мне делать с телом.

Звучало, как в дешёвой гангстерской драме, и чувствовал я себя на бюджет такого заурядного фильма. А куда девать Карну? Оставлять в квартире, ожидая разложения тела, нет уж увольте… сам я себе даже не представлял, каково это – разложение, но при мысленном произнесении слова – мне становилось ещё хуже. В морг её тело не сдашь – потребуют связаться всё с теми же легавыми, и начнётся следствие, в котором во всех последствиях облекут меня. Без алиби, под наркотиками и с новоприобретёнными неприятелями в органах – я становился пустячной мишенью… только и стреляй, и на те вам – дротик дартса в десятке…

Вихрь мыслей меня вывел к кухне, где я пошарил по холодильнику и из морозильника достал шкалик водочки. Обычно он использовался для снятия стресса, а так всё бухло держалось в баре под замком. Вместе с откупоренной крышкой в нутро полилось содержимое. И не заметив, я осушил четвертушку с захода и почувствовал, как мозги съезжают набекрень. Может матери позвонить? А что сказать?

«Мама, мама ты не поверишь! Представляешь, сейчас на моей кровати валяется дохлая Карна, а я сам недавно спасался от похитителей. А теперь в одиночку, как алконавт, нажираюсь. Подскажи, что делать? Аллё, аллё? – И короткие гудки в молчащей трубке…

В-общем, я решил передислоцироваться в гостиную, и уже там решить как умнее поступить. Подключав свет во всех комнатах своей трёшки, чтобы не трусить, я подобрался к дивану и придвинул к нему бархатный пуфик. Развалившись, как бей, я чокнулся с невидимым собутыльником и выпил за упокоение. В иное время, моя мёртвая невеста, могла бы поддержать тост, да не в сложившейся ситуации. По нижнему веку покатилась горючая слеза, и я думал продолжать свой пир по время чумы, но организм рассудил иначе.

Минутами позже, комната напоминала похоронную крипту.