Читать книгу Пирамида не-творчества. Вневременнáя родословная таланта. Том 2 - Евгений Мансуров - Страница 6

• «И Давид Бронштейн (1924–2006), и Михаил Таль (1936–1992) были гениями комбинации. Замечательными художниками шахмат. Хотя отношения между ними внешне были вполне дружескими, Бронштейн ревновал Таля к его успехам, эта ревность-зависть, особенно когда взошла талевская звезда (в период 1957–1960 гг. – Е.М.) была заметна всем, и Таль тоже не мог этого не чувствовать. Михаил Ботвинник, отмечая лакуны в игре Таля, признавал, что, когда начинается открытая счетная игра, ему нет равных. Тигран Петросян заметил как-то, что, лично знал только одного живого гения – Таля. Самые высокие характеристики Талю давал Леонид Штейн, а у Марка Тайманова первоначальный скептицизм по отношению к Мише сменился безграничным восхищением. Такое же чувство всегда присутствовало у Сало Флора, немало повидавшего на своем веку. И только Давид Бронштейн говорил, что Таль не производит на него большого впечатления: «У меня очень экономичный стиль игры. Это Таль играл очень сложно, нагромождая варианты, которые в большинстве своем придумывал после партии. Все они нереальные. Таль просто закручивал позицию, нагнетая страх на партнеров». Корчной вспоминает, как Бронштейн во время первенства страны в Москве в 1957 году, наблюдая искрометную игру Таля, сокрушавшего одного соперника за другим, говорил: «Ну что Таль, вот он жертвует все время, жертвует… Он думает, что он первый, кто играет в таком стиле. Посмотрел бы он на мои партии. Или молодого Болеславского. Он думает, что до него так никто не играл». Бронштейну так и не удалось избавиться от этого комплекса. В конце жизни он скажет: «Сейчас, когда я перебираю свой архив, я удивляюсь, как много писали обо мне газеты. Заголовки статей не отличались разнообразием. Еще до Таля меня называли волшебником и великим маэстро, гением комбинации!» Это действительно так. Он не только выкроил для себя одежды романтика, играющего ради красоты, а не жалкого очка в турнирной таблице, но и облачился в рубище мученика и страдальца, в которой пребывал независимо от политической погоды на дворе. Образ страдальца до сих пор ассоциируется с именем Бронштейна в отличие от Таля – веселого, бесшабашного гения-гуляки, ни о чем не заботившегося и жившего сегодняшним днем…» (из эссе Г.Сосонко «Предтеча», Россия, 2011 г.);

• «Когда несколько лет назад (начало 1960-х годов – Е.М.) журналисты спросили Роберта Фишера (1943–2008) об игре Сэмюэля Решевского (1911–1992) (претендент на мировое первенство в 1940-50-х гг., главный соперник Р.Фишера в американских турнирах 1956–1966 гг. – Е.М.) молодой американец раздраженно ответил: «Об игре понятия не имеет, но ему безумно везет. Счастливчик! «…» (из книги Е.Мансурова «Загадка Фишера», Россия, 1992 г.).