Читать книгу Психомахия - Евгений Матерёв - Страница 2

Петрович бежит позади, слева; краем глаза вижу, как мой тренер, взбираясь на холм, спотыкается, но всё-таки прокричал вдогонку: «Поднажми!» А у меня щёки горят от разочарования – что-то неладное происходит со мной: «Неужели встану? Неужели всё – закис1?»

Со слов Петровича я узнал, что Бьёрн идёт за мной уже в двадцати секундах. Что такое для него эти двадцать секунд?! Ерунда!

Объезжаю «кругового2».

Отовсюду слышу, как народ стал подбадривать меня: «Россия!», «Серёжа, беги!». Размахивают флагами, дудят, кричат. Из-за нахлынувшего безволия, видя эту поддержку, мне становилось горше – будто вор я. Не хочу их, болельщиков, разочаровывать, расстраивать – иду напряжённо, из последних сил. Но надолго при такой ходьбе и концентрации меня не хватит – выдыхаюсь!

Между деревьями показался стадион; за поворотом надо сбавить скорость, привести дыхание в порядок – впереди последняя стрельба. Один неточный выстрел – и прощай, золотая медаль.

Бьёрн Норман дышит в спину – сейчас будет небольшой спуск с поворотом, и можно будет увидеть, как он переступает лыжами на вираже.

Когда мы подходили к стрельбищу, мой соперник деловито шёл чуть впереди – решил не отсиживаться за моей спиной – повлиять на меня психологически. Во всех его движениях чувствовалась уверенность хищника; я же – как кролик перед ним.

Одновременно мы стали отщёлкивать крышки на дулах ружей, почти одновременно заступили на коврики, а дальше Бьёрн в геометрической прогрессии стал отдаляться от меня.

Стадион замер. Признаюсь, не очень мне нравится, когда болельщики кричат хором, отмечая каждый выстрел твоего соперника – лучше стрелять одному или когда стрелков много. Попробуй не попади в «ноту», и возможен промах. Хотя… когда как… Заноза небольшая, и всё же.

Бьёрн закрыл первую мишень, вторую, а у меня только первое попадание, и то габарит прошёл3. Немного испортил «симфонию» Нормана, но эта бяка чуть было не отразилась на мне самом – второй выстрел случился без моего контроля – автоматически. В груди от этого похолодело; хорошо ещё, что попал. После чего третью мишень выцеливал чуть дольше обычного – брал себя в руки. Она закрылась.

За спиной послышались продолжительные овации – похоже, Норман «прошёл по пятакам»4. Затем с двух сторон я почувствовал возню – Бьёрн оставлял меня, но уже не одного – слева изготавливался для стрельбы Магнус Мосс.

Нервы дали сбой, и это отразилось на следующем выстреле – снова габарит. Два глубоких вздоха – стоп! Остался последний выстрел! Сам не понял, как это случилось – нахлынуло сиюминутное безразличие, и, особо не заморачиваясь, выстрелил. «Плывун сознания» – так я называю про себя это состояние; бывает у меня такая ответная реакция организма, если чересчур себя контролирую.

«Да что же ты будешь делать?! Это уже второй раз такое!» – поругался я на себя.

Действительно, в такой гонке это очень много. Усталость, эмоции! Да и гонка – такая! Идёшь, как по краю пропасти, и тебя сковывает страх ошибки.

«Сергей Дмитриев закрывает все мишени и пускается в погоню за Норманом! Качает головой Серёжа – не доволен собой. Но ещё не всё потеряно, не всё потеряно!» – надрывался комментатор.

Бьёрн уже прошёл первую после стрельбища отсечку и скрылся за разноцветными флагами болельщиков. Впереди только четыре километра бескомпромиссной борьбы. Тактика одна – бежать что есть прыти. Ничто больше не сдерживает, кроме усталости. А она-то как раз и пронизывала моё тело.

«Отче, прошу тебя, дай сил!»

Расстояние между мной и норвежцем не убывало; оно сокращалось между мной и шведом – Мосс шёл в пятнадцати секундах отставания. По телевизору смотришь – кажется, что расстояние между нами очень мало, особенно когда мы стали взбираться на холм. И правильно кажется – ведь преследуемый, то есть я, иду из последних сил – тку ковёр из собственных нервов.

Детский звонкий голос перекричал всеобщий галдёж и стук барабанов:

– Россииия!

Этот детский голосок на некоторое время выключил меня из гонки – переключил на другие мысли. Я вспомнил Севу, который, не сомневаюсь, болеет сейчас за меня. Сжимает своими маленькими кулачками подлокотники инвалидной коляски, кричит, как будто я его могу услышать. Представил, как волнуется он, то подъезжая к телевизору, то откатываясь от него, не замечая на полу проводов…

Потом калейдоскоп мыслей привел меня в больницу: нас, как звёзд биатлона, пригласили на старт благотворительной акции. Было много трогательных и печальных моментов. Особенно запомнились слова Севы: «Когда сделают операцию, я буду заниматься биатлоном!» – пообещал он.

И я увидел, как тень прошлась по лицам окружающих, как смутились люди: «Какая операция, Севушка?»

Возникла нехорошая пауза, и я хотел её скорее прервать, но в голову ничего не шло. Обидно стало за пацана.

Вернувшись мыслями на трассу, мне пришла счастливая идея: я представил, как Сева берётся за палки, как неумело отталкивается и делает первые неуклюжие шаги… «Давай, Сева! У тебя получится!»

Как он радуется этим первым шагам! И сколько решимости читалось в его взгляде – доказать всем, что он не хуже других. И я горячо захотел помочь ему в этом! Вперёд, Сева!

Чуть позже идея трансформировалась: Сева идёт по лыжне вместо меня, а я – лишь его внутренний голос. Мысленно я стал комментировать свои действия: «Вот так, – делился я с ним своим опытом, – толчок – выдох, толчок – выдох!»

С каждым шагом мои силы росли. Словно мешал мне до этого момента какой-то тромб, а теперь его пробило – накопившаяся во мне энергия стала высвобождаться и бурным потоком хлынула по сосудам.

Я со смехом подумал про себя: «А не вселился ли в меня Сева? Откуда вдруг столько прыти!»

Отождествляя себя с Севой, я чувствовал себя ребёнком, которому не терпелось рассказать секрет. И я расскажу его – только пересеку финишную линию первым!

Мне снова становилось азартно от того, что можно сделать больше шагов, чем их сделал мой соперник. Так хотелось отдать Севе свои силы для того, чтобы он победил, почувствовал радость и удовлетворение от большой проделанной работы.

О, как это приятно, когда понимаешь, что открылось второе дыхание!

«Вперёд! Ты сможешь!»

А впереди начался долгий и крутой подъём. Бьёрн Норман «по-собачьи»5 преодолел приличный отрезок и вот-вот скроется за вершиной.

«В погоню!»

«Давай, пацан! Покажи всем! Представь, что победить – это единственный шанс выжить!»

Босс6 и Дима Ларионов стали подстёгивать меня на вершине подъёма. Мне было не понятно, что они там кричат – просто не слышал. Но, судя по их куражу, мимике – наметился перелом. Да я и сам чувствовал это. И зрители, вдохновлённые моим спуртом7, неистовствовали.

От «ямы8» не осталось и следа!

И вот, я начинаю «накатывать9» – Бьёрн передо мной в нескольких метрах, оглядывается. Надеется на финишный рывок – на то, что меня хватило догнать, но не хватит перегнать.

Вместе мы спускались к стадиону – отдыхали перед решающим боем. Лыжи обтекали каждую кочку и каждый провал на лыжне, добавляя картинке динамичности.

«Сейчас все в напряжённом ожидании. У многих побелели пальцы – так сильно они сжимаются у болельщиков. Кто же, кто же придёт первым?! Норман или Бородин?!» – звучал голос комментатора по всей стране.

Бьёрн не стал притормаживать, играть в кошки-мышки – шёл своим темпом. Я за ним. Главное, не проспать рывок соперника.

«Давай, Сева! Ты сможешь!» – я уже реально смотрел на всё происходящее словно со стороны, как и миллионы телезрителей: вот повзрослевший Сева едет за норвежцем, переставляет лыжи, вписываясь в вираж; огромная энергия затаилась в мышцах обоих спортсменов. Сейчас самое главное – вовремя отпустить эту энергию.

На поворотах Бьёрн не пускал на внутренний радиус – значит, при выходе на финишную прямую пара шагов у него будет в запасе.

«Не допускай никаких „плавающих“ мыслей! Контролируй себя, сконцентрируйся!» – мысленно обращался я к Севе.

Финишная прямая. Стало физически больно сдерживать себя. Но вот Бьёрн стал ускоряться, и я «вваливаю10» вслед за ним. Это момент, когда глаза боятся – руки делают. Только бы не сбиться во время этого автопилота!

Сева сжал кулаки – боится даже допустить мысль о проигрыше кумира! Переживает всю трудность шагов на лыжне. Но вот он замечает нечто такое, от чего радость моментально заполняет его душу. Улыбка озаряет его лицо:

– Давай! Давай же!

Как только палки выдерживают такую нагрузку?! Как только психика превозмогает это полуобморочное состояние! Кажется, что лыжи почти не касаются земли, а мысли не поспевают за телом.

Финишная линия позади. Стадион взорвался овациями. Напряжение, что сковывало меня – ушло, и вместо того, чтобы безвольно валяться на земле и ждать, пока дыхание успокоится, я радовался стоя – оказывается, во мне ещё много энергии!

«Я хочу, чтобы тобой восхищались, Сева! Это твоя победа!»

Оператор близко подвёл ко мне камеру, и я подмигнул Севе. Уверен – Сева подмигнул и мне.