Читать книгу Хроника кровавого века 8. Благие намерения - Евгений Петрович Горохов - Страница 3

Последний день февраля в Москве выдался снежным. Метель словно почувствовав приближение весны, тоскливо завывая ветром, заметала позёмкой дворы и улицы.

«У февраля два друга – метель да вьюга», – глядя в окно, Сталин вспомнил слова вдовы Марии Кузаковой. В её доме Иосиф Джугашвили в 1910 году снимал комнату, отбывая ссылку в Сольвычегодске.

– Заместитель военного атташе Ринк сообщает, что эмиссары Бачаи-и-сакао ездят по таджикским и узбекским кишлакам в северных провинциях Афганистана. Они набираю добровольцев в отряды Ибрагим-бека, – докладывал начальник Разведывательного управления штаба РККА Ян Берзин.

– В случае нападения басмачей, сможем мы их удержать на пограничных рубежах? – Сталин достал папиросу из пачки «Герцеговина Флор».

– Горный рельеф местности позволяет небольшим группам басмачей просачиваться через нашу границу, – встал Иван Ломанов, помощник начальника управления погранвойск ОГПУ Средней Азии. Он развёл руками: – В обусловленном месте, на нашей территории, они соберутся в крупные банды.

– Поступила информация от Осипова. Он сообщает, что британский генерал Уилфред Малессон встречался с Ибрагим-беком. Англичане оказывают ему помощь оружием, – заместитель начальника Восточного отдела ОГПУ Тариан Дьяков открыл папку с донесениями.

– Кстати, как с Осиповым? Выполнили его требования? – Сталин закурил папиросу.

– Так точно, – кивнул Дьяков.

– Бачаи-и-сакао узурпатор. Законный правитель Афганистана Аманулла-хан находится в Кандагаре. Три недели назад к нему выехал наш дипломат Василий Соловьев, – заместитель наркома иностранных дел Максим Литвинов достал из папки лист бумаги. Он подал его Сталину: – Перед самым совещанием, я получил радиограмму от Соловьёва. Он сообщает, что Аманулла-хан просил у Советского Союза помощи в восстановлении законной власти в Афганистане.

– Но если мы, откликнувшись на его просьбу, войдём в Афганистан, Лига наций будет кричать о нашей агрессии, – Сталин положил радиограмму на стол.

– Отряды басмачей переходят нашу границу, грабят и убивают. Это обстоятельство не смущает Лигу наций, – Тариан Дьяков крутил в руках карандаш. Он пожал плечами: – Если сторонники Амануллы-хана с нашей территории пойдут на помощь своему королю, советское правительство не может отвечать за их действия.

– По агентурной информации нападение басмачей ожидается в мае. Глупо сидеть и ждать удара, – усмехнулся Ян Берзин.

– Если не можешь отбить удар, бей первым, – кивнул Сталин. Он посмотрел на начальника Штаба РККА Шапошникова: – Борис Михайлович, приступайте к разработке мероприятий.

***

В первых числах марта посол Афганистана генерал Гулам Наби-хан Чархи обратился с письмом в ЦК ВКП (б). Он просил разрешить формирование на территории Советского Союза отряда сторонников афганского короля Амануллы-хана, для оказания военной помощи законному правителю Афганистана.

Руководство операцией Шапошников поручил комкору Маркиану Германовичу, командующему Среднеазиатским военным округом.

Поначалу Германович решил сформировать отряд из афганцев, придав ему артиллерийскую батарею. Но когда во время учений при залпе горных орудий, афганцы разбежались врассыпную, Германович от этой идеи отказался. Решили создать отряд из красноармейцев 81-го кавалерийского и 1-го горно-стрелкового полков, придав батарею 7-го горно-артиллерийского дивизиона.

Красноармейцев переодели в халаты-чакманы. Отряд возглавил военный атташе в Афганистане комкор Виталий Примаков, став на время операции Рагиб-беем. Начальником штаба назначили командира 7-го артдивизиона Александра Абердина. Он получил псевдоним Юнус-бек. Формально начальником штаба отряда считался афганский военный атташе полковник Гулам Хайдар, а командиром генерал Гулам Наби-хан.

Утром 15 апреля 1929 года батальон 1-го горно-стрелкового полка форсировал Амударью в районе афганского пограничного поста Патта-Гиссар. Без выстрелов захватили крепость, затолкав прикладами афганских пограничников в подвал. Отряд комкора Примакова начал переправу через Амударью. Двое пограничников-афганцев сидели в дозоре. Они видели захват крепости, и поскакали на соседнюю погранзаставу Сия-Герт.

Командир пограничной крепости Сия-Герт джаг туран (капитан) Абдул-Рахим направил к Патта-Гиссар кавалерийскую сотню. Она была рассеяна двумя выстрелами из пушки.

Через день отряд Примакова подошёл к городу Ханабад. Военному гарнизону города предложили сдать оружие и разойтись по домам, однако афганцы отказались. Залп горной батареи вразумил афганских солдат, они разбежались.

Спустя четыре дня подошли к городу Музари-Шариф, столице провинции Балх. После обстрела цитадели из пушек, началось наступление. В пылу боя красноармейцы позабыли, что являются афганцами и пошли в атаку с криком «Ура». Город был взят.

Четыре дня отряду Примакова удавалось сохранять секретность. Афганцы считали, что сражаются со сторонниками Амануллы-хана. После взятия Музари-Шарифа, они поняли: с ними воюют регулярные части Красной армии. Старейшины узбекских и таджикских племён съехались в Баглан. Они объявили джихад кафарам (неверным), вторгшимся на их землю. В течение трёх дней собрали двадцатитысячное ополчение. С зелёными знамёнами ополченцы двинулось к Музари-Шарифу. Два дня в окрестностях города гремели бои, расстреляв весь боезапас, отряд Примакова разбил афганское ополчение. Но победа была пиррова.

Афганцы блокировали город, ожидая подкрепления. Примаков по радио сообщил в Ташкент об отчаянном положении. В Мазари-Шариф прорвались два аэроплана, доставив восемь ящиков со снарядами. Лётчики сообщили: на помощь идут четыре эскадрона под командованием комбрига Ивана Петрова.

Кавалеристы Петрова тоже были наряжены в халаты-чакманы и тюбетейки. После тяжёлых боёв они прорвались к Музари-Шарифу. Доставили восемь орудий и боеприпасы.

С востока от города Талукан к Музари-Шарифу двинулся трёхтысячный отряд курбаши Ибрагим-бека, а с юга личная гвардия Бачаи-и-сакао под командованием Сеид Хусейна, друга детства афганского узурпатора.

Отряд басмачей угодил в засаду, и полёг под перекрёстным огнём пушек и пулемётов комкора Петрова. Курбаши с сотней нукеров вернулся в Талукан. Двух басмачей красноармейцы взяли в плен. Их отправили в отряд Сеид Хусейна. Они рассказали гвардейцам Бачаи-и-сакао о гибели нукеров Ибрагим-бека. Королевские гвардейцы в страхе разбежались. Красноармейцы без боя взяли города Балх и Таш-Курган, пошли на Андарабад.

Несмотря на успех отряда Примакова, сторонники Амануллы-хана не проявляли активности. Кабульский резидент военной разведки Иван Ринк получил радиограмму из Москвы:

«Необходимо ответить на вопрос: как прочны позиции Бачаи-и-сакао в свете последних событий? Достаточно ли сил у сторонников Амануллы-хана для свержения узурпатора?»

Подшив радиограмму в папку, Ринк отправился к мечети Идгах. Возле неё находится чайхана узбека Абдуллы. В ней состоится встреча с Константином Осиповым.

***

Скоро полуденная молитва и народу в чайхане мало. Два парня играют в нарды, сидя на войлочном полу. Чайханщик Абдулла дремлет возле большого самовара. Константин Осипов, возлежал на топчане.

– У меня много новостей, – при появлении советского разведчика, он уселся по-мусульмански.

Подошёл Абдулла с чайником и пиалой.

– Любопытно было бы послушать, – Ринк наблюдал, за манипуляциями чайханщика. Он три раза наливал чай в пиалу и выливал обратно в чайник. Затем плеснул немного чая в пиалу, поставил её перед Иваном и удалился.

– Алим-хана посетили английский посол Ричард Маконахи и Александр Миллер.

– Кто такой Александр Миллер? – Ринк отпил чай.

– До революции он был политическим агентом русского правительства при Бухарском эмирате. Летом 1917 года Миллер помог Алим-хану разместить во французских банках сто пятьдесят миллионов золотых рублей. После Гражданской войны Алексей Миллер осел в Париже. Он служит советником и переводчиком в посольстве Афганистана.

– Что нужно этим двоим от Алим-хана?

– Требовали, чтобы он поехал в Кандагар, посоветовал Аманулле покинуть Афганистан, – Осипов отщипнул виноград, лежащий в вазе. – Алим-хан хотел держаться в стороне от всей этой истории, но Миллер пригрозил блокировкой его французских счетов. Алим-хан отправился в Кандагар.

– Вы думаете, он уговорит Амануллу?

– Теперь это сделать несложно, – развёл руками Осипов.

– Почему?

– Под Кандагаром попал в плен Али Ахмад-хан, – Осипов сплюнул виноградные косточки на стол. Константин закурил папиросу: – Этот генерал, самый могущественный приверженец Амануллы. Узнав о его казни, остальные сторонники бывшего короля покинут Афганистан.

С минарета мечети Идгах послышалось заунывное пение муэдзина, он призывал правоверных к полуденной молитве.

– Пора совершать намаз, – улыбнулся Осипов, вставая с топчана.

Иван Ринк отправился в посольство составлять отчёт. Получив его сообщение, начальник штаба РККА Борис Шапошников вызвал Виталия Примакова в Москву. Передав командование отрядом комбригу Александру Черепанову, комкор улетел в Ташкент.

22 мая 1929 года Аманулла-хан бежал в Индию. Через день Александр Черепанов получил радиограмму:

«Сворачивать операцию».

К Черепанову подошёл начальник штаба Александр Абердин.

– Только что доложили разведчики, из Кабула прибыла дивизия под командованием Сеид Хусейна. Она заняла Таш-Курган.

– Нам приказано уходить из Афганистана, – Черепанов протянул начальнику штаба радиограмму.

– Хусейна придётся выбивать из города, иначе он не пропустит нас к границе, – прочитав радиограмму, Абердин вернул её комбригу.

Таш-Курган брали сутки. В этом бою впервые за всё время операции понесли потери, погибло десять человек. Израсходовав весь боезапас, отряд Черепанова захватил город. Потеряв в уличных боях треть дивизии, Сеид Хусейн отошёл. Он побоялся преследовать красноармейцев, когда они вышли из Таш-Кургана. Отряд РККА спокойно добрался до Амударьи.

28 мая, переправившись через реку, красноармейцы оказались на советской территории. Спустя несколько дней в Кабуле на конспиративной встрече в Национальном музее, Осипов сообщил:

– Генерал Малессон разочаровался в своей миссии, он уехал в Индию.

– Что-то случилось? – Ринк разглядывал буддийские скульптуры.

– Курбаши Ибрагим-бек разбит. Вряд ли он в ближайшее время наберёт новых нукеров.

– Почему? – улыбнулся советский разведчик.

– Разлагающиеся трупы басмачей до сих пор не убрали с талуканской дороги. Это лучший довод для дехкан, сидеть дома и не испытывать судьбу.

Выйдя из Национального музея, Константин Осипов брёл по пустынной улице. После полуденного намаза Кабул обезлюдел. Наступило время кайюля (сна). В хадисе4 сказано: «Сон в начале дня уменьшает умственные способности. Спать же в середине дня свойственно пророкам и аулия (святым)». Кабульцы следуют указаниям Пророка.

Осипова догнал «Бьюик», Константин разглядел в салоне автомобиля Ричарда Маконахи. Британский посол тоже узнал Константина.

«Необходимо найти подходы к этому русскому, имеющему большое влияние на Алим-хана», – Маконахи достал часы из кармана жилетки.

«Бьюик» остановился перед центральным входом британской дипломатической миссии. Маконахи вышел из автомобиля, и наступил в кучку цемента.

«Эти азиаты никогда не станут аккуратными», – подумал о строителях дипломат. Он поморщился, разглядывая испачканные ботинки. Когда Бачаи-и-сакао брал Кабул, несколько снарядов угодило в британскую миссию. Пробило стену и разворотило угол здания. Ремонт начали месяц назад, теперь двор дипломатической миссии превратился в строительную площадку.

Едва Ричард Маконахи вошёл в вестибюль посольства, к нему с докладом поспешил секретарь Агнус Кэмерон:

– Сэр, прибыл господин Хо Сай-чуэн.

– Хорошо, через пять минут я жду его в своём кабинете, – кивнул посол. Он познакомился с доктором Хо Сай-чуэном в 1915 году. Маконахи по делам Индийской гражданской службы приехал в Париж, а доктор Хо во французской столице работал врачом в госпитале Британских экспедиционных сил. У обоих оказалась одна страсть – орнитология. Любовь к птицам сдружила доктора-китайца с британским колониальным чиновником.

– Правильно утверждал древний философ Лао-Цзы: «Никогда не осуждай человека, пока не пройдешь долгий путь в его ботинках», – китаец уселся в кресло возле рабочего стола посла. Он улыбнулся: – Несколько месяцев назад, слушая ваши сетования по поводу экспансии Советов в Южную Азию, я посмеивался. Теперь вижу, вы правы.

– Дорогой господин Хо, одного понимания проблемы мало. Нужны действия, – посол угостил гостя сигарой.

– Мой контракт с Гонконгской санитарной инспекцией истёк, и продлять его я не собираюсь, – Хо Сай-чуэн поправил пальцем очки на носу. Он прикурил сигару: – Согласно вашему совету, я поеду на сервер к Чан Кайши.

После ухода китайца, Маконахи вызвал секретаря.

– Агнус, запишите радиограмму в Форин-офис, – посол посмотрел на залитый солнцем двор дипломатической миссии. Он стал диктовать: – Считаю необходимым усилить влияние на лидера китайской националистической партии (Гоминьдан) Чан Кайши, дабы подвигнуть его к разрыву Советским Союзом. Учитывая неблагоприятную ситуацию для Советов в Афганистане, и недовольством китайцев «неравным договором» с СССР, относительно Китайской Восточной железной дороги (КВЖД), имеется возможность поставить барьер советскому проникновению в южно-азиатские страны. Записали?

– Да, – кивнул секретарь.

– Поставьте дату: 1 июня 1929 года.