Читать книгу Красный паук, или Семь секунд вечности - Евгений Пряхин - Страница 17

– Какая странная картина! – Юлия Сергеевна смотрела на внутреннюю поверхность крышки.

– А что тут нарисовано?

– Да, очень интересно, – согласился Юрий Петрович, – вот чего-чего, но такого «пейзажа» я никак не ожидал увидеть в чемодане. Волшебный лес какой-то!

– Или сад? – Юлия придвинулась ближе. – Вот видишь, это – яблоко? Или не яблоко? Странно. Похоже, очень веселым человеком был твой дядя, раз у него в чемодане такое нарисовано!

– Что ж, многообещающее начало, – хмыкнул Лукьянов. – Но пойдем дальше. И открыл черную коробку с алыми цветами из-под конфет «Красный мак», лежащую поверх серого холста.

– О, неужели тут карта острова сокровищ? – прошептала Юлия Сергеевна. – Давай все на стол. Ужас, как люблю рыться в незнакомых вещах!

Юрий Петрович вытряхнул из коробки зеленую школьную тетрадь. Аккуратно отточенный карандаш звонко ударился о полированную поверхность стола.

– Карандаш. Простой, – машинально отметил Лукьянов и вернул его в коробку. – Ты не возражаешь, Юля, если я это почитаю?

– Читай, – пожала плечами Юлька, – а я пока позвоню маме.

И ушла на кухню с телефоном. Юрий Петрович пересел в кресло и открыл тетрадь. Первые страницы оказались исписаны синими чернилами. Почерк был мелкий и аккуратный, с характерным левым наклоном. Пишущий повествовал о расходах на ремонт кухни, ванны, туалета, комнат и печки. Далее шли сметы предполагаемых расходов на предстоящие или проведенные ремонты. После середины пошли отчеты о побелках и валенках.

Оставалось две страницы, и Юрий Петрович, искренне разочарованный содержанием прочитанного, решительно встал и уронил тетрадь на пол, а тетрадь открылась на предпоследней странице. Юрий Петрович машинально пробежал глазами несколько строчек по диагонали. Смысл сразу поразил Лукьянова. Он осторожно опустился в кресло и вновь прочел карандашные строчки:

«…Но самое главное – впереди. Дорогой Юра, когда ты будешь читать эти строки, тебя уже уместнее будет называть по имени отчеству. Так что, дорогой Юрий Петрович, а также Парус Майор, сообщаю вам, что я не только обрел некоторые необычайные способности, но пошел дальше – развил принцип структурной основы всего мироздания. Своему открытию я дал название ЛАБИРИНТ, а для описания его характеристик применил „принцип конической лабиринтности с точками бифуркации“. Все сведения об этом будут переданы тебе. Успехов. Твой дядя Коля 17 апреля 1944 года».

– Принцип конической лабиринтности с точками бифуркации, – проговорил тихо Юрий Петрович. – Откуда Николай Иванович мог знать мое имя в сорок четвертом году? – и добавил – И о Парусе Майоре?

Но обдумать свой же вопрос не успел, потому, как следующей странице обнаружилось стихотворение на английском языке, написанное простым карандашом тем же аккуратным и разборчивым почерком. Автором стихотворения значился Джон Леннон. Называлась стихотворение «Across the Universe». Далее, после несколько вычурного пояснения: «Фантазия на тему „Across the Universe“ Джона Леннона „А cross of the Universe“. Крест Вселенной», и дата – апрель сорок четвертого года. Далее следовали три четверостишья на русском:

Фантазия на тему стихотворения Джона Леннона «Across the Universe».

A Cross of the Universe – Крест (перекресток) Вселенной.

Автор перевода – Николай Иванович Кондратьев.

– Юля! – позвал Юрий Петрович строго Подгорную, – иди сюда! Загадки века продолжаются! На – читай, – Лукьянов протянул Юлии тетрадь. – Я прекрасно помню, что Джон Уинстон Леннон только в сороковом году появился на свет. Согласись, не мог же он в четыре года написать «Через Вселенную»? Хотя, кто его знает… он был очень талантливым человеком! Но тогда каким образом «Через Вселенную» попало к моему дяде на Урал в сорок четвертом? Вот в чем вопрос, – спрашивал Юрий Петрович.

– Не знаю, – отвечала, перечитывая стихотворные строки Юлия Сергеевна. – А это не подделка? Может, кто-то просто так шутит? Откуда этот чемодан?

– Я сегодня забрал его у отца, – ответил Лукьянов. – Этот чемодан лежал у нас на верхней полке всю жизнь и был под запретом.

– Что значит «под запретом»?

– Даже спрашивать, что это за чемодан, было запрещено. А сегодня отец мне его вручил и сказал, что так просил сделать Николай Иванович перед смертью. Потом я подрался, и человек из-за меня умер. И теперь я у тебя сижу в твоем халате на голое тело и бритый, – ощупал свежую лысину Лукьянов. – Какой ужас! Но перевод-то, Юлька, действительно хорош! Я в этом понимаю толк!

– Да, приличные стихи, – согласилась Юлия. – Неужели стихотворение «Через Вселенную» о смерти?

– Почему о смерти? – задумался Юрий Петрович. – По-моему, оно как раз о жизни!

На лестничной площадке что-то грохнуло. Юрий Петрович замер, прислушиваясь.

– Да это соседи ненормальные: поставили недавно железную дверь и с тех пор буздают ей со всей силы. Думают, что если по-другому, то она не закроется. Я уже привыкла и не обращаю внимания, – успокоила его Юлия. – Что ты говорил?

– Говорил, что так и предполагал, – Юрий Петрович устроился удобнее в кресле, – что перед открытием чемодана обязательно что-то должно случиться. Вот и случилось: я убил человека, потом эта лабиринтность. Еле выговоришь. А теперь вот, получите – песня Леннона из сорок четвертого года прошлого столетия! Что там дальше по списку? – тряхнул он тетрадкой над столом.

Дальше по списку была упавшая на стол телеграмма, напечатанная на длинной полоске пожелтевшей бумаги.

«Такого еще никогда не было на Земле, – начал читать вслух Юрий Петрович. – Восемнадцатого июля 1999 года в семнадцать часов двадцать две минуты тридцать секунд по ю ти си в возрасте сорока одного года скоропостижно скончался гражданин Андрей Иванович Зорин, рожденный в городе Уральске в 1958 году. Момент смерти А.И. Зорина полностью совпал с моментом рождения. Это уникальный случай в истории Homo Sapiens зарегистрирован, как рекорд Гиннеса».

– Восемнадцатого июля 1999 года умрет наш Зорин? – Юрий Петрович машинально посмотрел на часы.

– Что ты мелешь? Какой Зорин? – осадила его Юлия Сергеевна. – Так, стоп! Мне на сегодня хватит. Ты обещал через полчаса вытряхнуться? Давай, одевайся и отчаливай. Синица пусть пока остается – от нее нет столько шума и всяких неприятностей как от тебя!

– Это значит, – не обратил на Юлия Сергеевну внимания Лукьянов, – что завтра! В воскресенье? Неужели красный паук? – встал с кресла Юрий Петрович. – Юлька! Ты помнишь – красный паук? Андрей раздавил тогда в сквере красного паука?!

Юлия Сергеевна решила не отвечать и просто покрутила пальцем у виска.

– Правильно, надо действовать, а не впадать в панику, – Лукьянов решительно перевернул полоску бумаги.

Вдоль телеграммы простым карандашом было аккуратно выведено: «18 апреля сорок четвертого года». И далее синими чернилами: «Подлинник. И чья-то подпись. И номер: 267–987/44».

– Опять же вопрос, откуда мой дядька все это мог узнать? – Юрий Петрович осторожно убрал в сторону серый кусок холста, укрывающий содержимое, – посмотрим, что там дальше.

В чемодане лежали старинные электрические приборы: устройство в металлическом корпусе, напоминающее первобытный радиоприемник, с множеством ручек и переключателей, катушки, реостат и множество проводов с зажимами.

– Что это? – потянул за провод Лукьянов, – тяжелый какой. Так, а эта штуковина с шишечкой похожа на передающий ключ для Морзе от рации. Понятно, значит, этот агрегат и есть сама рация.