Читать книгу «Призрак» из спецназа. Командировка «в никуда» - Евгений Шереметьев - Страница 5

…Эта работа подвернулась ему абсолютно случайно. Сразу же, после увольнения с военной службы из Конторы, как они между собой называют свою организацию.

Ему, полковнику в расцвете сил и опытнейшему профессионалу, объявили, что его списали. Самым банальным образом отправляют на пенсион, якобы по возрасту, хотя эта посылка не выдерживала никакой критики. До пенсии по возрасту у него был запас в два года с небольшим. Но неофициально, в кулуарах кадровых игрищ, ему объяснили, откуда ветер дует: «молодые, де, да блатные прут, ты брат, извини, штаты не резиновые». Примерно так. Его резоны о том, что он абсолютно здоров и боеспособен, никто не стал слушать. Пришли новые. И генералы, и их подчиненные, все новые. А старые кадры и знали больше новых генералов, а самое главное, больше умели. И поплатились. Их, словно отработанный мусор, выставили «наружу», особо не утруждая себя объяснениями или угрызениями совести. Из высокооплачиваемой категории граждан в один миг они стали обычными пенсионерами с копеечными пенсиями, назначенными вопреки действующему Закону. Но обижаться было не на кого. Надо было срочно искать работу, чтобы прожить. Способов заработать было много, но не все они были приемлемыми. Однако один – тут же подвернулся, вполне приемлемый и, более того, даже по его специализации. Ведь, кроме того, чему его обучили на службе, он ничего делать не умел. А тут…

…Выйдя от генерала с пылающим от возмущения лицом и по причине самого увольнения, и по причине объявленной суммы денежного содержания будущего пенсионера, Григорий зашел в свой кабинет, с ходу написал требуемый от него рапорт на увольнение и передал его в секретариат девочкам-секретаршам для подачи по команде. Стремительно побросав в сейф документы со стола, запер его, по привычке подергал за ручку, проверяя, и вышел из Конторы в город с тем, чтобы успокоиться и подумать о случившемся. Хотя, о чем тут было думать. Выбросили прямо на улицу, неуважительно и бесцеремонно, зачеркнув одним махом всю биографию и кучу наград самой высокой пробы, лежащую в его сейфе. Умом он понимал, что бороться с Системой бесполезно, что все команды идут с самого «верха», так как здесь, «внизу», посажены в начальники те, кто только и делает, что не «высовывается» и ждет указаний. «Кивалы» как они называли между собой подобных выдвиженцев и назначенцев. Значит, никакие заслуги не в счет, когда начинает «работать» номенклатура. Даже эта груда боевых наград, долгие годы скромно лежащая в сейфе, подальше от лишнего любопытства даже со стороны немногочисленных родственников и знакомых, которые могли бы спросить при случае: «А за что тебе дали вот этот орден «Красного знамени» или этот с тем…» Врать постоянно – обязательно попадешься. Самое лучшее-сейф. Кинул подальше награды Родины и пусть себе лежат до бархатной подушечки на похоронах. Даже Герои Союза среди нас имеются, но никто не в курсе за что награждены, даже семьи. Только молчаливые сейфы посвящены в мельчайшие подробности наших подвигов. Такова специфика спецгрупп, создаваемых Конторой для решения специфических задач, с определённой периодичностью возникающих у Родины то в одном, то в другом регионе мира. Люди делают свою работу, на которую подписались добровольно. Делают хорошо и со знанием дела, добиваясь решения возникшей проблемы в пользу своей страны, пославшей их именно туда, где она возникла.

Вот после подобных командировок, которые они между собой называют «командировками в никуда», поскольку в карманах нет ничего, что могло бы отождествить их с конкретной страной, их и награждали. Нередко – посмертно. Но сообщать об этих награждениях народу не резон. Попутно нужно объяснять, почему награжденные там оказались, вдали от родных пенатов. А это расшифровка, чреватая международными скандалами. Надежнее прикрыться государственной тайной, промолчать и по факту участия в данном регионе, и, тем паче, по конкретным исполнителям. А так, никаких проблем. Кинул награды в сейф и тишина… Ни гу-гу, под угрозой увольнения и уголовной ответственности за разглашение государственных интересов и устремлений. Даже расписки об этом неразглашении имеются, оформленные чин чинарем, по всей строгости… Доказательство в закрытом судебном заседании, если что. Но «если что» никогда не наступает, за редкими исключениями, правда, достаточно громкими, типа случаев с Гордиевским, Калугиным, Коржаковым. А так – могила.

Все эти мысли лихорадочно проносились у Григория в голове, пока он ходил по улицам родного города, в который неизменно возвращался с очередной наградой. Иногда, правда, в виде ранения или контузии, как случилось при их с Грумовым возвращении из Афгана. Он прошелся по Центральному парку, по улицам и площадям, но так необходимое успокоение не приходило. Обида жгла изнутри нестерпимо. Хоть бы предложили почетную отставку с боевой работы в виде преподавания в спецвузе. Но нет, выбросили, как использованный презерватив, за ненадобностью. На свалку истории. Лишь дополнительно и недвусмысленно предупредили о последствиях несдержанности на язык, если таковая, в запальчивости, объявится на заслуженном отдыхе.

Не получив успокоения на улицах города, Гриша понял, что необходимо выпить и зашел в первый же ближайший ресторанчик. Сравнительно просторный зал был практически пустой, лишь за одним из столиков сидели две молодые девушки, да за соседним с ними столом сидело пять молодцов, из так называемых «новых русских». Понятно, что особой скромностью эти молодчики не отличались, справедливо полагая, что этот мир существует только для них, и никто более не заслуживает возможности спокойно посидеть и выпить по средствам и желанию.

Заказав бармену сто пятьдесят граммов водки и стакан томатного сока, Григорий уселся на стул у барной стойки и вознамерился спокойно пораскинуть мозгами о сложившейся ситуации в личной жизни. Машинально выпил услужливо поданную барменом рюмку и уже собрался глотнуть из стакана сока, как рядом раздался пронзительный визг и ругань:

– Отстань, мразь! Чего руки распускаешь, козел?! Отпусти сейчас же, а то хуже будет.

Это буянила одна из двух девиц, оказавшихся в объятиях верзил. Вторая отбивалась молча и ожесточенно. Однако обе боролись безуспешно, ввиду явного преимущества в расстановке сил противоборствующих сторон. Что девицы «попали», Григорию было понятно и без глотка томатного сока, который он хотел сделать, чтобы запить водку. Бармен выскочил из-за стойки и попытался вмешаться в потасовку. Но третий из молодчиков резко встал из-за стола и, оказавшись на пути опешившего бармена, ударил парня в лицо. Не ожидая подобного продолжения от верзилы, тот, с окровавленной физиономией, свалился на пол в тяжелейшем нокдауне. Григорий быстро осмотрелся. Секъюрити явно отсутствуют в этом, довольно приличном на вид, питейном заведении. Причину их отсутствия, выяснять, просто не было времени. Уже обе девицы яростно кричали. Беспредельщики сгробастали обоих, уже оставшихся без трусиков, которые с них попросту сорвали, и разложили навзничь на столах. Судя по поведению молодчиков, по их решительным действиям, в их дальнейших намерениях сомневаться не приходилось. Девчонок сейчас банально изнасилуют, прямо здесь, в зале, даже не озадачиваясь присутствием сидящего за стойкой Григория, медленно поднимавшегося с пола бармена и выглянувшей на шум из-за шторы работницы кухни, одетой в белую униформу.

Такая наглость должна быть наказана. Это их город и такой беспредел не должен здесь сойти с рук кучке «оборзевших» братков. Григорий сделал глоток сока, запивая приятно разлившуюся по жилам водку. Затем резко соскочил с высокого стула и, сделав несколько шагов, оказался перед распоясавшейся компанией и орущими благим матом девицами, разложенными похотливыми бычками навзничь и с раздвинутыми в рабочее положение ногами на столах. Один из «быков», не занятый с девушками, медленно поднялся и угрожающе двинулся навстречу мужику, посмевшему приблизиться к развлекавшейся братве. Очевидно, вся остальная компания посчитала, что этого вполне достаточно, так как и не думала приостанавливать своих занятий. Двое пристраивались между раздвинутых ног девушек, с «аппаратами» в боевой готовности в руках, а двое других активно содействовали им в этом, придерживая жертв насилия за головы и руки. Набычившись от сознания собственной несокрушимости и силы, громила прогнусавил:

– Какие проблемы у тебя, братан? Рога смотрю пока на месте, тогда делай ноги и поскорей, а то поздно будет.

Он угрожающе, несильно, ударил кулаком правой руки в ладонь левой и сделал шаг в сторону неподвижно застывшего Григория. Этого ему делать, явно, не стоило. Потому что, пока его, выставленная вперед, нога еще не успела коснуться пола, как стоявшая перед ним сжатая пружина, в лице молодого новоиспеченного пенсионера, вдруг молниеносно разжалась, подсекая опорную ногу. Бандюга, навзничь упал на пол, после чего тут же получил сокрушительный добивающий удар ногой точно в подбородок и обмяк телом в «отключке». Громила не среагировал на выпад Гриши то ли потому, что выпил, то ли потому, что привык нападать на безответных жертв, пасующих при малейшем численном перевесе противника. А тут, численный перевес был «за явным»: пятеро против одного. Челюсть громилы так и осталась у него на груди, как бы сама по себе, что придавало его «чертам морды лица», даже в полном «отрубе», несколько удивленное и, вместе с тем, обиженное выражение.

Перевернув поверженного со спины на живот, чтобы не задохнулся от западания в гортань собственного языка, полностью перекрывающего, в подобных случаях, дыхание, Гриша небрежно-неуважительно перешагнул через лежащего. Тут же он увидел еще четыре отвисшие челюсти, две из которых держали в руках мгновенно опавшие предметы мужской гордости. На лицах и этой четверки молодчиков читалась ошеломленность от невиданной наглости какого-то одиночки, жить которому оставалось считанные секунды. Перешагнув через поверженного противника, Григорий оказался перед первой, ближайшей к нему, парой бандитов, продолжавшей удерживать девушку в распятом состоянии. Он встретился взглядом с наглостью, никогда ранее не знавшей достойного отпора. В эти секунды он почувствовал долгожданное спокойствие, которого не мог добиться ближайшие полтора-два часа накануне. Он перешел в привычное состояние «работы», где эмоции – не самый лучший помощник.

Один из громил, бросив удерживать девушку, бросился на Гришу, нанося ему удар ногой прямо в живот. Однако Григорий, нечто подобное и ожидавший, спокойно и резко ушел с траектории удара, поймал бьющую ногу на блок и, чуть приподняв её повыше, сильно пробил своей ногой в промежность мерзавца, туда, где ещё несколько секунд назад красовалось стоячее мужское достоинство, угрожавшее бесчестием случайно оказавшейся рядом девушке. Он намеренно ударил сильно и точно, не жалея хозяина плоти и надолго повергая его в состояние шока, во-первых, и лишая того сексуальных наслаждений, как минимум, на несколько месяцев, если не навсегда, во-вторых. Дело известное от инструкторов-медиков, упреждавших всегда в боях и на тренировках, беречь сие место со всем тщанием и в первую очередь. Очевидно, у Гришиного визави в этом моменте, инструктора учили исключительно нападению, полагая, что их ученик, будет иметь дело исключительно с девочками, подобно этим двум, лежащим на столиках, с раздвинутыми в стороны красивыми ножками.

Увидев происходящее, они перестали орать и, так и замерли в этих, не совсем эстетичных в приличном месте, позах, не понимая, что к ним спешит подмога в лице этого крепкого на вид мужичка, одного за другим «вырубающего» их обидчиков. Оставшиеся пока не битыми насильники, быстро сориентировавшись, развернулись всей троицей и, приняв стойки для боев без правил, мелкими шажками двинулись на Григория, намереваясь преподать урок наглецу, посмевшему вмешаться в процесс и прервать увеселение на самом интересном месте. Между тем Гриша продолжал удерживать ногу скорчившегося от боли молодчика и пытавшегося вырвать её из захвата. Как только троица приблизилась на необходимую дистанцию, Григорий резко рванул захваченную ногу вверх и вперед и толкнул, не ожидавшего подобного приёма, громилу на двоих справа. Они судорожно поймали его и чуть не свалились вместе с ним на пол от неожиданности. Этого замешательства в стане противника оказалось достаточно для того, чтобы самый левый боец оказался один на один с Гришей и от этого, очевидно, на секунду замешкавшийся, лишившись поддержки дружков. Григорий сам сделал резкий выпад вперед, делая ложный замах для удара в пах. Противник, поверив в реальность атаки, опустил руки вниз для блока. Что и требовалось доказать. Попался голубь. Дальше для Григория все было делом доли секунды. Резко ударив ребром ладони левой руки по горлу, он заставил братка разогнуться, после чего столь же резко и безжалостно пробил в пах правой ногой. Взметнувшиеся в панике кверху от удара по горлу руки, освободили для удара ногой промежность, куда незамедлительно и был направлен карающий и жесткий удар мстителя. Григорий точно рассчитал, кому из громил, куда и сколько наподдать. В промежность схлопотали только те из пятерых, которые непосредственно угрожали своими стоячими органами девчонкам, продолжавшим лежать на столах с раздвинутыми ногами и с открытыми от изумления ртами. Нелепо дернувшись и жалобно всхлипнув, верзила рухнул на пол и затих.

Двое оставшихся, ещё пока не битых, претендента, продолжали тупо поддерживать ранее пойманного ими сотоварища. Взгляды их панически метались, пытаясь оценить ситуацию и принять решение. Но и то и другое надо было делать чуточку раньше, когда принимали решение на беспредел. Сейчас от них уже ничего не зависело. Они сами включили «машину», «бульдозер», «таран». Так и ещё по-разному называли Григория битые им на тренировках и в боевых учениях его подчиненные. Подойдя к ближайшему, из оставшихся не битых, Григорий спокойно и со значением проговорил:

– Вам тоже выписать или достаточно троих?

Те, дружными непроизвольными покачиваниями голов пытались выдать информацию о том, что, мол, троих вполне достаточно.

Все произошло настолько молниеносно, что невольно девицы со своими раздвинутыми ножками, когда все закончилось, оказались в комическом положении, настолько они были поражены и парализованы всем случившимся.

Гриша подошел к первой из девиц и свел ей ноги вместе со словами:

– К вашему, вероятно, сожалению, красавицы, продолжения не будет, если вы не возражаете, конечно. Мальчики вас покидают.

Он кивнул браткам головой в сторону выхода и продолжил:

– Выход там, молодцы. Срочно грузите «тяжелых» и убывайте, пока я не передумал. Быстро, мрази дешевые, – прибавил он угрожающе, – да заплатите бармену за угощение, накинув на некий физический и особенно моральный вред, который вы ему нанесли.

Один из присмиревших громил полез в карман к тому, которого они продолжали поддерживать, достал пачку денег и, не глядя и не считая, бросил под ноги покачивающемуся из стороны в сторону бармену. Тот, молча, поднял деньги и пошел на свое рабочее место за барную стойку, а молодчики потащили «кассира» на выход, на улицу, где стояла их машина с не местными номерами, что заметил Гриша, когда входил в ресторан.

Приложив палец к губам, а затем, затолкав изумленных девушек за барную стойку, он заставил их присесть к ногам бармена, а сам в два прыжка оказался у входа. Он увидел, что братки, посадив напарника в иномарку, вытащили из багажника «помповушку» и пистолет бесшумного боя. Хлопнув крышкой багажника, с оружием в руках, решительно направились обратно в ресторан, в полной уверенности своей, вновь обретенной силы и скорого возмездия за обиду, нанесенную незнакомцем, обычным, хотя и крепким на вид, ничем не примечательным человеком средних лет, а по их понятиям, так даже стариком. Однако старик, прекрасно знавший психологию подобных молодчиков, уже поджидал их на входе и чуть раньше, чем они предполагали. У самой входной двери, едва передний браток с «помпой» занес ногу и ступил ею внутрь небольшого тамбура, Григорий перехватил ствол руками и резко рванул его вверх и вперед. Верзила потерял равновесие, а чтобы не упасть вперёд, широко шагнул и, согнувшись, навалился на далеко выставленную ногу. Тут же получив сильнейший удар между лопаток прикладом «помпы», он упал прямо на входе в зал. Сзади идущий вскинул руку с «глушаком», который Гриша безжалостно и сильно выбил у него из руки ногой, да так, что рука бандита хрустнула в локте, а он отчаянно завопил. Разоружив бандитов и проследив до конца их отступление, а фактически бегство, Гриша вернулся в зал, позвал девчонок и бармена из-под стойки, куда они предусмотрительно спрятались по его жесту. Когда они вышли в зал и окружили Григория, восторженно ахая и охая, он вежливо остановил их и сказал:

– Ладно, девчонки. Приключение закончилось для вас неудачно, вас даже не «потрахали» эти придурки. Будете в наших краях – забегайте, хотя я сам здесь оказался совершенно случайно. Тебя как зовут? – Обратился он к бармену.

– Юра, – ответил тот поспешно.

– Так вот, Юра, ты выпиши этим девочкам абонемент на бесплатное обслуживание на год вперед. Это для того, чтобы они, упаси боже, кому-нибудь не рассказали о том, что здесь сегодня произошло. Чтобы не отбивать клиентов от вашего заведения, – Григорий замолчал. Наконец он успокоился и чувствовал себя нормально. – А вы, красавицы, зачем сюда пришли? – Спросил он у обоих.

– Да зашли кофе попить, а здесь эти козлы, – ответила одна из потерпевших. – Мы тут недалеко работаем, но сюда зашли впервые. И сразу попали по полной программе. Спасибо вам за вмешательство и наше спасение. Век вас будем благодарить. Ужас как перепугались, – она переглянулась с подругой и продолжила. – Меня Таней зовут, а её – Катюха.

Как бы продолжая разговор, она сказала:

– Совсем обнаглела шпана. Средь бела дня, в самом центре родного города, на столике в ресторане. Такое и в страшном сне не приснится. В голову не придет, что это возможно.

– Да, девочки, времена наступили, хотя есть версия, что не времена, а нравы людей изменились в отрицательную сторону.

Таня повернулась к Кате и сказала:

– Ну что, пошли восвояси, подруга?

Но тут Юра вспомнил о своих обязанностях хозяина, посадил всех троих за столик и уже через пару минут, у всех в руках дымились чашки с горячим кофе, на столе стояла початая бутылка коньяка, а на блюдечке лежали аппетитные бутерброды с московской колбасой. Юра налил рюмки и пригласил всех выпить за знакомство и снятие стресса, который они получили только что. Компания принялась дружно угощаться. Немного успокоившись, девушки засобирались уходить, и Таня на салфетке написала номера телефонов обеих со словами:

– Гриша, вот наши координаты. Звоните в любое время. Встретимся и пообщаемся. Может, помощь какая-нибудь потребуется, всегда – пожалуйста.

Она даже не могла и представить себе, как скоро Грише потребуется её помощь. Когда они ушли, Юра посмотрел на Григория, как бы оценивающим и, одновременно, одобрительным взглядом. Затем достал из кармана пачку денег, оставленную братками и, сказал:

– Сколько лет здесь работаю, такое впервые случилось. Наверное, какие-то залетные, не наши. Я думаю, Григорий, за то, что здесь все обошлось без разгрома и стрельбы, с нашего заведения тебе полагается гонорар. Поэтому эта пачка твоя, бери, ты её честно заработал. А к нам можешь приходить в любое время дня и ночи. Здесь у тебя теперь полный абонемент. Я думаю, что после моего рассказа, мой компаньон по бизнесу, фактический хозяин нашего заведения, тоже с этим согласится. Моя доля в деле всего десять процентов, – немного помолчав и глядя на Григория, он продолжил:

– Ну, ты, братан, специалист. Развел этих мордоворотов, как последних лохов. А они «крутые» штучки, можешь мне поверить. Я тут всяких повидал. Такое способны завернуть только те, кто знает свою силу и безнаказанность. Придумали же, фраера, девок потрахать прямо в моем кабаке. Сволочи.

– Ничего, Юра, они теперь долго не смогут трахать, особенно те, что получили по яйцам. Сильно сбивает сексуальность. Да и тем троим тоже, каждому долго придется кое-что подремонтировать. Пусть благодарят бога за то, что в последний момент пожалел их, а вернее твоё заведение. Чтобы не ославить криминалом. А так, все шито-крыто. А «крутость» их оттого, что сдачи никогда не получали, как сегодня. Теперь и сынкам своим закажут дорогу в наш город. А деньги, Юрок, возьми себе. Я хоть и не богат, но своими навыками пока что не приторговывал. Не приходилось. Родине служил верой и правдой.

Неожиданно даже для себя самого, всегда сдержанный, осторожный и где-то даже скрытный, он вдруг разговорился с малознакомым парнем. Ему вдруг захотелось с кем-нибудь поделиться, просто поговорить и он продолжил:

– Только вот с сего дня – свободен, как птица. Хватит, наслужился выше крыши. В напарники не возьмешь, Юра? – Грустно пошутил Григорий, на душе у которого стало уютнее и теплее от этого разговора.

– В напарники тебя взять можно, – весело ответил Юра, глядя на него восхищенным взглядом. – Такому напарнику можно платить вместо десятка секъюрити и спать спокойно. Только у меня для тебя есть заветный номерок телефона. Его оставил уважаемый бизнесмен, как-то у нас отобедавший вместе с моим хозяином. Наш, местный. Из числа отцов нашего города. Да ты наверняка о нем слышал, фамилия его постоянно на слуху, Гриша.

Юра наклонился, достал из-под стойки и протянул Григорию визитную карточку со словами:

– Велено было вручить самому крепкому парню, какой сыщется в моем окружении в ближайшие месяц или два. Сегодня как раз последний день второго месяца. Если не опоздал, то завтра с утра позвони, может что толковое предложат. Фирмач этот – то, что надо, отвечаю. Я лично не в курсе, что и кто им нужен. А вдруг, Гриша, это то, что тебе лично сегодня, до зарезу, нужно, а? Служба-то твоя закончилась.

– Закончилась, Юрок, это точно. Вербов Александр Анисифорович. Президент корпорации, – прочитал Григорий на визитке. – Действительно, имя это мне знакомо, очень влиятельный и богатый человек у нас в городе.

Юра, молча, налил две рюмки водки, также молча, одну пододвинул Григорию и проговорил:

– Спасибо тебе за сегодняшнее, Гриша, по гроб жизни обязан. Меня найти просто. Всегда буду рад, братан. Заходи, не стесняйся.

Они выпили, не закусывая. Григорий пожал протянутую Юрой руку, поднялся и, молча, вышел из ресторана на улицу. Народ спешил мимо ресторана в обе стороны, не подозревая о недавней нешуточной баталии, разыгравшейся внутри этого кабачка всего полчаса тому назад. Иномарка с покалеченными бандитами исчезла бесследно, оставив Григорию спокойствие и уверенность в завтрашнем дне: «Нет худа, без добра. Люди уходят со службы и как-то же живут, авось и мы не умрем. Как-нибудь устроимся в этой новой собачьей жизни. Может же и мне когда-то повезти, в конце концов».

С такими размышлениями он и вернулся на работу. Отнес и сдал пистолет дежурному, при этом незаметно содрал бирку со своей фамилией над гнездом, где стоял, теперь уже не его, пистолет. Молча, попрощался и вышел из дежурки, понимая, что не скоро здесь появится, если вообще когда-нибудь такое случится. Забрав личные вещи, покинул кабинет, оставив печать внутри, ключ в замке пустого сейфа, а ключ от кабинета в двери. Молча же, прошел по коридору, спустился в подъезд и вышел на улицу с двумя пакетами в руках. Имущества для службы требуется не так уж и много, оно и находилось сейчас в этих двух пакетах.

Он уходил навсегда от, до боли знакомого, ставшего сразу чужим, подъезда. Уходил по улице и без всякой конкретной цели и направления. Чтобы поскорее уйти подальше от Конторы. Никогда не думал, что это будет так обыденно и просто. Даже с тенью обиды, промелькнувшей в сознании и где-то в глубине погасшей навсегда. Он был не злопамятным и уже приучил себя выбрасывать прочь все, что, так или иначе, возбуждало злобность, а особенно, если это касалось не конкретной личности, а целого государства, под возвышенным наименованием Родина, которой он честно отслужил и отдал этой службе лучшие годы своей жизни. За то и награда в виде жалкой подачки под названием пенсия и безжалостный пинок в «пятую точку», за ненадобностью. Но это было почти вчера. Сегодня же уже вечер, скоро конец этому последнему боевому дню состояния на службе. Завтра приказ, отпуск за последние два года, так как не смог отгулять в положенное время, а по истечении этого времени – заслуженный отдых. Гражданка. Но это еще через девяносто дней законного отпуска, когда будущий пенсионер считается еще на службе, но уже – не при исполнении. А сегодня, полковник Григорий Андреевич Орлов, среди подчиненных просто «шеф» или «Граф», покинул свое место службы. Не на несколько месяцев или год, отправляясь в очередное «пекло» в служебную командировку, а навсегда. Только вот куда идти с этими пакетами, куда второпях побросал самое ценное, что у него было к этому времени? Идти домой, где бывшая жена в трехкомнатной квартире, живет с любовником-сожителем, с которым у него сложились неплохие отношения, не охота. Его комната заперта на замок. Без него туда никто не войдет, но именно сегодня идти туда ему и не хотелось.

Григорий достал из кармана скомканную салфетку, развернул её и внимательно прочитал номера телефонов, написанные Таней. Скомкав бумажку, выбросил в ближайшую мусорную урну. Записывать уже не надо. Все надежно записано в памяти. Григорий остановился у ближайшего телефона-автомата и набрал номер Тани. Трубка ожила и, незнакомый приятный голос ответил:

– Алло. Слушаю, говорите.

– Попросите к телефону Таню, пожалуйста, – сказал Гриша напряженно и замолчал.

– Я слушаю, – повторил приятный голос, – говорите. Кто это?

Голос звучал для Гриши, как любимая мелодия, давно забытая, но вновь услышанная через долгие годы. Сердце его дрогнуло в предчувствии чего-то необычного и большого.

– Да это я, Григорий! – Воскликнул он. – Ещё не забыли меня, Танюша?

В трубке помолчали, затем уже знакомый Танин голос тихо сказал:

– Да такое разве можно забыть, Гриша? Да ещё вот так, сразу. В чем нужда сегодня, наш спаситель?

– Я тут прогуливаюсь, иду по улице. Вдруг вспомнил о сегодняшнем эпизоде в ресторане. Нашел в кармане смятую салфетку с вашим и Катиным телефонами и решил позвонить. Вдруг, думаю, пригласят на чашечку кофе.

– О чем речь, Гриша, немедленно приезжайте. Мы с Катькой как раз сидим вдвоем и обмываем наше сегодняшнее приключение, да вас добрым словом поминаем.

– Плохие люди легки на помине, так? – Он грустно вздохнул прямо в трубку.

– Да что вы такое говорите, Гриша, немедленно приезжайте! – Повторила она. – Пишите адрес.

Таня продиктовала адрес, и Григорий понял, что это самый центр, ехать долго не придется, всего пару остановок. Немного подумав, он вообще решил не ехать, а пройтись пешком: он вспомнил, что как раз там есть супермаркет, где можно купить все необходимое. Зайдя в магазин, он набил два пакета едой, напитками и гостинцами, с благодарностью вспомнив своего нового знакомого Юру бармена, который при расставании все-таки всунул ему в карман полпачки бандитских денег со словами:

– Возьми, Гриша, а то, на какие шиши будешь жить, пока Родина, в лице твоей Конторы, выдаст тебе выходное пособие. Слово то выбрали, какое поганое: по-со-би-е, – по складам, презрительно произнес он.

– Ты прав, старина, слово, действительно, паскудное.

Григорий не стал больше церемониться, тем более что Юрок был прав на все сто процентов. Сейчас эти деньги ему и пригодились. А Контора пусть теперь его поищет, чтобы оформить полный расчет. Кичливости их организации не занимать. Самые лучшие следователи – у них, самая лучшая бухгалтерия – тоже у них. Вот и посмотрим, какая она лучшая.

Пройдя пару или тройку проходных дворов, он оказался в безлюдном и, оттого, тихом дворике, подошел к среднему подъезду, вошел и нажал кнопку лифта. Дверь со скрипом открылась, и он поехал на пятый этаж. Двери лифта открылись почти одновременно с дверью квартиры напротив. На вышедшего из лифта Григория набросилась молодая красивая женщина в спортивном костюме, в которой он без труда узнал Таню. Она неистово обнимала его и целовала куда попало: в щеки, в губы, в бороду, одновременно смеясь и плача. Рядом с нею стояла более спокойная и сдержанная Катя и тоже пыталась обнять его, но это ей не удавалось из-за неистовства подруги. Наконец, немного успокоившись, Таня и Катя повели растерянного таким приёмом Григория в квартиру, оказавшуюся «однушкой», с просторной прихожей и столь же большой кухней, не характерных для наших сегодняшних однокомнатных квартир. Наверное, современный проект для малосемейных и холостяков, подумал Гриша, увлекаемый девушками на кухню к накрытому столу. Он достал из своих пакетов купленное, а Таня и Катя принялись готовить. На столе у девчонок стояла початая бутылка водки. Судя по её содержимому, девочки успели выпить не более, как по одной маленькой рюмочке, стоявших тут же, возле бутылки. Подняв наполненные рюмки, Таня с Катей переглянулись, затем Таня, очевидный лидер в этой красивой паре, сказала:

– Дорогой Гришенька. Спасибо тебе за сегодняшнее спасение от позора и за то, что пришел в гости поддержать нас в трудную минуту. Мы только дома с Катюхой осознали все, что с нами случилось и могло случиться. Перед твоим приходом, целый час, как две дуры, ревели в голос. Выплакались, а тут ты. За тебя, Гриша, за нашего избавителя, здоровья тебе и любви.

Зажмурив глаза, она с ходу выпила рюмку и, Григорий понял, что они с Катей действительно распереживались, раз решили залить свой испуг столь не типичным для нас, россиян, способом. Неумехи. Он, не спеша, выпил свой глоток водки, не стал закусывать и, молча, смотрел на Таню, немного хмельную от непривычного напитка, несмотря на приличную калорийную закуску на столе. Эта девушка, скорее даже молодая женщина, нравилась ему все больше и больше. Копна каштановых волос рассыпалась по плечам и лицу. Большие голубые глаза, казавшиеся бездонными, лучились чистотой и открытостью, огромным доверием к нему. Его сердце захлестнула волна нежности и ответного доверия к ней. Они, не отрываясь, смотрели в глаза друг другу, в пол уха слушая то, что им говорила Катюша. Они не услышали и не заметили того, как она испарилась из квартиры, увидев, как эти двое впились взглядами друг в друга. Гриша медленно протянул свои руки и взял Танины руки в свои, нежно поглаживая и целуя их. Не сговариваясь, они потянулись через стол навстречу друг другу, пытаясь поцеловаться в губы. Но, тут же оба резко вскочили из-за стола, кинулись навстречу и, крепко обнявшись, слились в долгом и страстном поцелуе, закрыв глаза и трепеща телами, забывшись в нереальном полусне…

…Как долго это состояние у них продолжалось, они потом не могли вспомнить, как оба ни старались. Смеясь, они вспоминали первый поцелуй, после которого у обоих в памяти образовался провал, а когда глубокой ночью очнулись, то обнаружили себя в комнате на диване, абсолютно голыми и столь же счастливыми. Телевизор работал во всю, передавая новости. Они снова набросились друг на друга с ласками и поцелуями, а затем тут же занялись любовью. Два изголодавшихся по ласкам тела сплетались в одно единое, теряя рассудок от экстаза и исступления, обуявших каждого из них. Насытившись в очередной раз и расслабленно лежа рядом, Таня тихо сказала:

– Как же я тебя хотела, Гриня, как тебя ждала, даже не зная, что ты где-то есть. Но я была уверена, что ты меня найдешь. Спроси у Катьки, если мне не веришь. Только не знала, как тебя звать. Но знала, что необычно и не очень современно. Так и оказалось. Веришь, да?

– Конечно, верю. Я сам испытал шок какой-то, когда увидел тебя здесь, такой домашней и беззащитной, такой моей.

И они снова, ласкаясь, вцепились друг в друга, будто боялись, что какая-то неведомая сила может их разлучить.

Когда и эта страсть была удовлетворена, оба, не сговариваясь, вскочили с дивана, набросили на себя что попало под руку, понеслись на кухню, где стоял никем не тронутый стол. Подняв рюмку с водкой, Гриша сказал:

– Давай, Танюша, отметим наше с тобой бракосочетание, такое случайное, но от этого не менее удивительное и такое желанное. А сочетание у нас с тобой, как оказалось, до полной потери памяти. За тебя, моя половинка.

– За тебя, мой дорогой, за мою половинку, которую я, наконец-то, дождалась. Спасибо боженьке нашему за то, что услышал меня. – Их отношения, с обоюдного согласия, в один миг стали супружескими, хотя эти двое знали друг друга пока только по именам. Таня первая исправила эту их оплошность и, продолжив свой тост, представилась. – Меня зовут, любимый, Татьяна Андреевна Голубева, родилась, выросла и живу в нашем городе вот уже тридцать лет. Замужем никогда не была. Кроме Катюшки, моей названной сестрицы, близких и родных – никого. Теперь вот ты появился у меня, спасибо боженьке ещё раз. За тебя, радость моя.

Оба торопливо выпили и, не спеша, стали закусывать. Часы показывали четыре часа ночи. Но от этого их ужин, а может быть уже и завтрак, не утратил своей новизны, а их лица говорили сами за себя. Неторопливо закусив, Григорий тоже представился:

– А меня, Танюша, кличут Орлов Григорий Андреевич, родом тоже здешний, мне сорок семь лет, так что я против тебя старый старик, с почти тремя десятками лет военной службы за плечами. Семьи нет, родственников тоже.

На том, их короткое знакомство и закончилось, так оба посчитали, что этих сведений для первого раза вполне достаточно…

Наутро их разбудила Катя, влетевшая в квартиру и глядящая на них, полуголых, яростно любопытным и заинтересованным взглядом. Молчание затягивалось. Поняв это первой, она неожиданно мягким и ласковым голосом спросила:

– Ну что, подруга, это ОН?

Танюшка, молча, кивнула и прижала своё лицо к его мощной груди, затем крепко обняла и поцеловала в губы. Катя радостно взвизгнула и вылетела на кухню, на ходу прокричав:

– Живо вставайте, уже десять часов, пора завтракать. Я была на работе и, подозревая нечто подобное, упросила директрису дать нам по отгулу. Пришлось коротко посвятить её в суть вчерашнего ЧП.

– Спасибо тебе, Катюха, – Таня обняла подругу и тихо продолжила, – я так счастлива, что вас у меня теперь двое – тех, кого люблю и готова умереть за любого из вас. Большего счастья человеку и не надо.

– Ладно, сестричка, не умирай пока, а живи нам на радость. Я побегу, кучу дел запланировала на сегодня.

Выпив рюмку и закусив, Катя направилась к выходу, на ходу проговорив:

– Ну, ребята, вы тут знакомьтесь поближе, а я еще загляну.

И тактично выпорхнула из квартиры, понимая, что им просто необходимо побыть наедине и разобраться в случившемся. Когда за нею захлопнулась дверь, они встали, оделись и вышли на кухню, где Катюха уже успела навести соответствующий порядок.