Читать книгу От Чернигова до Смоленска. Военная история юго-западного русского порубежья с древнейших времен до ХVII в. - Евгений Шинаков - Страница 3

В воздухе просвистели вылетевшие из густого ельника короткие деревянные стрелы с маленькими кремневыми и костяными наконечниками. Несколько рослых светловолосых воинов в мгновение ока были сражены ими. Нападение произошло неожиданно – из засады. Невзрачные на вид наконечники оставили на их теле малозаметные отверстия. Наконечники имели с обратной стороны два острых шипа, которые затрудняли их извлечение из небольшой ранки и превращали ее в долго не заживающую и гноящуюся рваную язву. Такие наконечники обнаружены на стоянках эпохи неолита на Судости (Борки, Курово) и Десне (Сагутьево) в юго-восточной части Брянской области. Некоторые из таких наконечников, особенно в боевых условиях, а не для охоты, обмакивались в трупный яд. Это приводило к тому, что и раненый воин вскоре умирал. И все же, предохраняя себя от смертельной опасности, большая часть воинов, вслед за которыми двигались повозки со скарбом и домочадцами, успевала заслониться деревянными или плетеными, сделанными из ивняка и обтянутыми бычьими шкурами щитами. Кое у кого были и привезенные из далекой Британии целиком бронзовые щиты.

Военный вождь, издав гортанный крик и указав булавой с дорогим нефритовым наконечником на лесные заросли, призвал к действию. Озверевшие от неожиданного нападения и потери своих соплеменников воины, головы которых украшали скальпы туров с рогами, а на шеях бряцали ожерелья из клыков кабана, выхватив из-за щитов и поясов копья и топоры с медными, а большей частью каменными сверлеными лезвиями, бросились, невзирая на повторный залп, на невидимого врага. В ближнем бою их боевые топоры доказали свое полное превосходство над кремневым и костяным оружием противника, большая часть которого не ушла от возмездия – была перебита, а остальная обращена в бегство.

Подобного рода топоры изготовлялись с помощью шлифовки мягких пород камня сырым песком, а сверлились полыми круглыми костями с песком в качестве абразива. Подобными топорами были вооружены пришельцы из Центральной Европы, знавшие уже и медную металлургию, но вынужденные из-за нехватки сырья на равнинах Украины вернуться к прадедовскому материалу.

Их путь был долгим, но в конце третьего тысячелетия до нашей эры эти скотоводческие племена с юга, вдоль долин Десны и Судости, вторглись в ополья и полесья современной Брянской области, «открыв» тем самым первую страницу ее военной истории; и оставив на ее территории материальные следы своего военного присутствия – сверленые боевые топоры. Особенно много их обнаружено на лесистом юго-востоке области, в Суземском и Севском районах. Здесь же при раскопках автора в 1988 году на поселении Уль-1 было исследовано и захоронение воина среднеднепровской культуры рубежа третьего-второго тысячелетий до нашей эры.

Начинать военную историю Брянщины (Среднего Подесенья) вряд ли целесообразно с более раннего периода. В палеолите (древнекаменный век), в котором 60 тысяч лет назад началось заселение этих территорий человеком, население было слишком редким – два-три, а ранее – и один-два поселка или родовых коллектива. Мамонтов и других крупных животных хватало на всех, а потребностей в роскоши тогда у человека еще не выработалось, да и брать было нечего (рис. 1).

Многие исследователи считают пришельцев одной из ветвей индоевропейских племен – предшественниками современных славян, балтов и германцев, частично уничтоживших, частично «раздвинувших» местное охотничье-рыболовческое население (предков современных финно-угорских народов, к которым относятся финны, карелы, эстонцы, коми, мордва, мари, венгры, ханты, манси), не знавшее ни металла, ни крепостей. Роль последних, впрочем, могли играть свайные поселения, которые строились в основном для защиты от хищных животных, но могли на первых порах защищать и от хищников «людской породы».

Пришельцы же, имевшие безусловное военное и культурное превосходство над аборигенами и не имевшие пока внутренних противоречий, в крепостях не нуждались. Позднее, в эпоху сосницкой археологической культуры, стал расширяться ассортимент предметов вооружения, изготовленных из сплавов на медной основе – бронзы, в основном кавказского происхождения. Это наконечники стрел, ножи, острия копий, кинжал с прорезной рукоятью, выявленные при раскопках стоянок Кветунь и Юдиново. Особенно интересен бронзовый наконечник копья лавролистной формы с рельефным орнаментом и петелькой для привязывания к древку, найденный на крайнем западе региона, на реке Ипуть и принадлежащий приуральской по происхождению сейминско-турбинской культуре (рис. 2). Наконечник относится к редкому типу, которых даже на родине турбинцев пока найдено всего семь. Этот – восьмой, и он свидетельствует либо о зарождении дальних торговых связей, либо о дальних военных походах из Приуралья в Подесенье. Кто был его создателем – до сих пор вопрос дискуссионный: называют и финно-угров, и индоиранцев, и индоариев, и тюрок.

За последние годы пополнилась и коллекция таких специфических предметов вооружения, как бронзовые обоюдоострые кинжалы. К «парадному» экземпляру из Кветуни с прорезной рукоятью (Трубчевский музей) добавилось еще пять находок «повседневных» экземпляров с простыми черешковыми рукоятками, происходящих с востока Брянской области – от Брянска и Карачева на севере до Комаричей и Севска на юге. Все они относятся к финальному этапу эпохи бронзы – второму тысячелетию до нашей эры (сосницкая культура при влиянии более южной – бондарихинской) и могут датироваться концом первого тысячелетия до нашей эры, как, например, бронзовый кинжал с поселения Курово-6 под Погаром (раскопки автора, В. Н. Гурьянова, В. В. Миненко, А. А. Чубура). Он имеет аналогии также в кочевнических катакомбной и срубной культурах степей Украины и России, связанных с историческими киммерийцами.

Что же можно сказать о целях и характере войн, ведшихся в эту эпоху, а также вооружении, составе войск и тактике противоборствующих сторон? Судя по археологическим раскопкам, целью войн не был грабеж и захват поселений. Ведь «оккупанты» явно обладали большими богатствами (скот, медь, например), чем местные жители, тем более на захваченных ими поселениях присутствуют их могильники, то есть захоронения либо убитых в сражениях, либо умерших своей смертью людей.

Новому населению культур «боевых топоров» необходимы были свободные от местного населения (рыболовов и охотников) земли, которые можно было бы использовать под пастбища для крупного рогатого скота и свиней. Условия Подесенья с его обширными пойменными лугами и дубравами ополий были для этого как нельзя более подходящими. В соседних районах хвойных полесий уцелело, вероятно, старое «неолитическое» население и способ хозяйства.

Военные столкновения были не межродовыми и даже не межплеменными, а скорее «международными», ибо происходили между группами (а возможно, и союзами) разноязычных племен друг против друга.

Для одной из этих групп – скотоводов, пришедших со степного юга, с Украины, – они имели явно захватнический характер, для других – лесных рыболовов и охотников – оборонительный; завоеватели принесли более высокий уровень хозяйства и культуры (хозяйственно-культурный тип по этнографической терминологии).

Об основных видах наступательного вооружения как аборигенов, так и пришельцев свидетельствуют археологические материалы: у первых преобладало метательное оружие универсального назначения (оно могло использоваться как для охоты, так и для боя) – лук и стрелы, а также небольшие метательные копья – дротики, у последних – специализированное оружие ближнего боя – боевые топоры с каменными и бронзовыми лезвиями, и несколько позднее – копья с широкими наконечниками, кинжалы и булавы (у вождей).

На первый взгляд, степень вооруженности бронзовиков намного превосходила неолитчиков. Нельзя, однако, преуменьшать пробойную силу простого кремневого наконечника. Например, в XVI веке пленный индеец из Флориды на расстоянии 150 шагов (правда, в обмен на жизнь и свободу) пробил тростниковой стрелой с кремневым наконечником стальную испанскую кольчугу. У неолитчиков, правда, был еще простой, из одного куска дерева лук, обладавший меньшей «убойной силой». Кроме того, пришельцы, судя по инвентарю их захоронений, почти не располагали оружием дальнего боя, а ближайшие родственники местных племен ямочно-гребенчатой керамики (названы по орнаменту на глиняной посуде, ибо имя их кануло в Лету), жившие на берегах Онежского озера, знали даже бумеранг. Могли использовать его и древние жители Подесенья.

Превосходство (а оно было, ведь победили бронзовики), вероятно, следует искать в ином – в воинской организации. Мирные рыболовы и охотники не имели не только специализированного боевого, а также охотничьего оружия, но и воинов-«профессионалов», организованных в дружины во главе с военным вождем. Племена шнуровой керамики (так еще называют племена боевых топоров), планируя завоевательные походы, да и просто переселение в незнаемые территории, ее, безусловно, имели. Воины-профессионалы (или хотя бы «совместители» – скотоводы, ставшие воинами на период переселения), безусловно, заботились о сохранности своего здоровья и жизни, то есть имели защитное вооружение. То, что в захоронениях воинов нет бронзовых шлемов, панцирей, щитов, не говорит об отсутствии доспехов вообще. История свидетельствует, что наиболее ранние доспехи изготовлялись из кожи, были также и веревочные (у египтян), и деревянные, и полотняные, пропитанные солью (у критян). Кожа же в земле сохраняется очень редко (только при «консервации» ее окисями меди или в очень влажной почве). Кстати, современные эксперименты доказывают, что и кожаные доспехи, оказывается, прочнее бронзовых! Вот что пишут авторы книги об археологических экспериментах «Прыжок в прошлое»: «Джон Коулз испытал прочность копий круглых кожаных и бронзовых щитов. На металлическом щите толщиной 3 мм он в центре сделал выпуклость, а также укрепил щит гибкими ребрами, в результате чего прочность его соответствовала оригиналу. В загнутый обод одного из щитов для прочности он вложил еще и проволоку. Дротик с бронзовым наконечником пробил этот щит насквозь, а меч эпохи бронзы с первого же удара рассек его пополам. Только проволока в ободе не дала щиту развалиться на части. Таким же испытаниям ученый подверг и кожаный щит. Дротик с трудом его пробил. А после пятнадцати сильных ударов мечом на внешней стороне кожаного щита появились только легкие порезы. Результаты эксперимента показали, что кожаные щиты с успехом могли использоваться для защиты. Бронзовые же щиты, по всей вероятности, служили для каких-то культовых целей, так как полагаться на них в бою было слишком рискованно. Это же относится и к бронзовым доспехам той отдаленной эпохи». Недаром такие лучшие в мире воины, к тому же располагавшие неограниченной металлургической базой, как римляне, имели или кожаные, или железные доспехи! Что же говорить о скотоводах, заброшенных в далекий лесной край и вынужденных получать драгоценную бронзу за тридевять земель, с Кавказа!

Для устрашения противника завоеватели могли носить на голове вместо шлемов скальпы быков и кабанов – вероятно, их возможных тотемов.

Что касается тактики, то у местных жителей (кроме нападения из засады) она отсутствовала вовсе, о способах боя пришельцев сказать сложно. Конечно, уже в третьем тысячелетии до нашей эры такой народ, как шумеры, знали строй сомкнутой фаланги тяжеловооруженной пехоты и четырехколесные боевые колесницы, запряженные ослами, но это – высокоразвитые восточные города-государства, колыбель мировой цивилизации. Для наших же бронзовиков можно предположить такой способ ведения боя, как нападение не очень организованными и, в общем, руководимыми толпами. Ни конницы, ни колесниц они не знали, ибо не знали ни лошадей, ни ослов, ни тем более верблюдов или слонов, которых могли бы использовать как верховых или упряжных животных.

На Брянщине ни месторождений меди, ни олова нет. Поэтому, хотя среднеднепровские племена и относятся уже к бронзовому веку, однако у них еще преобладают каменные орудия, правда, обработанные новыми методами (сверление, шлифовка, полировка). Хотя к концу второго тысячелетия до нашей эры появляются и крупные бронзовые изделия – наконечники стрел и копий, ножи, кинжалы, в том числе со сложной в производстве прорезной рукоятью, но они составляют все же ничтожный процент по сравнению с каменными орудиями и встречены в несколько более поздний период (рис. 3). В эпоху бронзы на Брянщине появляются первые захоронения – трупоположения в скорченном виде, на боку, посыпанные символом огня, жизненной энергии, солнца – красной краской минерального происхождения – охрой. В конце эпохи бронзы (в сосницкой культуре) культ огня проявился еще более явно – от трупоположения перешли к трупосожжению – кремации покойных. Подобные культы характерны для первых индоевропейцев. И действительно, новые насельники Брянщины (судя по захоронению на поселении Уль-1 и по сохранившимся под первыми курганами скелетам) имели чисто европеоидный облик, без всякой примеси монголоидности, как в предыдущую эпоху неолита.

К юго-востоку от сосницкой культуры в эпоху поздней бронзы распространяются также племена марьяновско-бондарихинской культуры, расселившиеся в курском и украинском Посеймье, лесостепном днепровском левобережье и верховьях Северского Донца. Под ударом воинственных скифов, точнее, скифского племени гелонов, часть бондарихинцев ушла на север, в том числе и в брянское Подесенье, смешавшись с племенами сосницкой культуры и породив, таким образом, новый народ, живший уже в железном веке. Часть же бондарихинцев осталась к югу от Сейма и была ассимилирована гелонами. С этого момента мы можем говорить не только об археологической культуре, но и о названиях (этнонимах) создавших их народов.

С востока, навстречу распространявшимся с запада индоевропейским племенам боевых топоров, но несколько позднее (в середине – второй половине второго тысячелетия до нашей эры) продвигаются из бассейнов Дона и Оки носители сначала абашевской, затем поздняковской культуры, потесненные на запад другими народами (кстати, возможно, и теми же турбинцами). Движение проходило вверх по течению левых притоков Десны – Навли и Неруссы. Население поздняковской культуры являлось самым юго-западным «языком» финно-угорского мира, а территория Брянщины и сопр – воинственных индоевропейцев (среднеднепровская, затем сосницкая культуры) и более мирных лесовиков – финнов (поздняковская, возможно, более поздняя бондарихинская культуры). Первые явились предками балтов и славян, вторые частично растворились в веках без следа, частично послужили основой формирования западной ветви марийского народа Поволжья. В состав воинов этих племен входили уже и колесничие.

Предметы вооружения этих культур эпохи бронзы гораздо более разнообразны: встречены кинжалы различных форм, лавролистные втульчатые наконечники копий, а в поздняковской и ее преемнице бондарихинской культуре – особый вид боевого топора – кельта, с проушным отверстием с торца обуха, надевавшийся на коленчатую, в виде буквы «Г» рукоять. Впрочем, наконечники наиболее массового вида вооружения – стрел и дротиков – все еще изготовляются из кремня.