Читать книгу Классика российского налогового консалтинга: Аудитор. Консультант. Советник. Аудитор (возвращение) - Евгений Сивков - Страница 58

Отцы и дети, дядья и племянники, тести и зятья – проблема отношений старших и младших родственников по мужской линии красной нитью протянулась через всю мировую историю. Вначале инициатива была на стороне более опытных: Авраам спокойно собирается принести в жертву Исаака, Иван Грозный убивает своего сына, Тарас Бульба вначале порождает, а потом все-таки убивает недостойного потомка. Но постепенно расстановка сил меняется. Решительные папаши почему-то начинают сомневаться, приводя приговор в исполнение. Уж на что Петр I был нетерпим к нелояльности ближнего своего, так нет, устроил какую-то комедию с судом над царевичем Алексеем вместо того, чтобы собственноручно свернуть своенравному сынишке шею. И к чему это привело? Прошло каких-то двести с небольшим лет, и национальным героем в нашей стране стал Павлик Морозов! О времена, о нравы!

Стас не без интереса наблюдал за поведением интересной пары: Иван Семенович Кайгородов сидел за столом прямо напротив Савельева. По левую руку от директора Чуковской текстильной фабрики располагался его зять – Саша Кайгородыш. Старик буквально шею свернул, стараясь не встречаться взглядом с зятьком-предателем. Поэтому Саше приходилось подливать в фужер своего начальственного тестя буквально по наитию, ориентируясь на уровень оставшегося там спиртного.

Дело происходило в лучшем ресторане Приуральска, куда сразу после победного решения суда отправилась команда Кайгородова вместе с группой поддержки Савельева. Директор постучал вилкой по фужеру, призывая собравшихся к тишине.

– Предлагаю тост, – Кайгородов поднялся со своего места. – Когда-то давно, еще в детстве, со мной случилось происшествие, которое могло закончиться весьма печально. Играли мы по весне на пруду, лед уже ненадежный, в общем, провалился я в прорубь. Хорошо, рядом паренек один оказался. Щупленький такой, чуть постарше меня, но цепкий. Зубами впился мне в воротник. А, надо бы вам знать, мышцы челюстей – самые мощные у человека. Руками меня вытащить не мог – так зубами ухватил. Полчаса держал, черт зубастый, пока взрослые мужики не прибежали. Так вот. Я этому парню – сейчас это уже пожилой дядька, такой же, как я, каждую весну в это число открытку благодарственную шлю. Я ж, считай, второй раз тогда родился. К чему это я? За нашим столом сегодня сидит человек, которому весь коллектив нашего предприятия должен такие открытки посылать. Вот он, – оратор указал рукой с фужером в сторону Савельева, – посмотрите: зубастый такой! Как вцепился нам за шкирку, так и не отпускал, пока нам на бережок выползти не удалось. Спасибо тебе, Станислав Николаевич, дорогой, спаситель ты наш!

Кайгородов залпом замахнул фужер водки.

– Спасибо и вам, Иван Семенович, за теплые слова, – откликнулся Стас.

– Но кроме «спасибо» с нас еще кое-что причитается, ведь так? – Кайгородов вопросительно посмотрел на аудитора. – Обозначь мне цену твоего участия в нашем спасении.

Савельев встал, обогнул стол, подошел к Кайгородову и протянул директору сложенный вдвое листок бумаги.

– Это предложение об оплате моих скромных услуг.

Кайгородов достал из кармана очки, водрузил их на нос, не торопясь развернул листок. И вот тогда-то юркий Саша совершил роковую ошибку. Он посмотрел через плечо тестя и увидел, какие цифры написал глава «Фронды».

– Иван Семенович, мы находимся сейчас не в столь блестящем финансовом положении, чтобы единовременно выплачивать такую сумму! Конечно, Станислав Николаевич проделал громадную работу, добился благоприятного для нас результата… Но такие гонорары, наверное, только воротилы с Уолл-Стрита могут себе позволить выплачивать.

Кайгородов медленно обратил свой взор на зятя.

– Не хотел я сейчас этот разговор заводить. Но ты сам нарвался, – привычный басок старого директора трансформировался в свистящий шепот. – Во-первых, я хоть и не воротила с Уолл-Стрита, хоть фабрика наша действительно находится не в самом идеальном состоянии, слово свое сдержу. Господин Савельев получит свой гонорар в полном объеме в течение трех дней, я это при всех говорю. Я добро помню. А теперь – во-вторых. Зло я тоже очень хорошо помню. Ты читал когда-нибудь книжку Виктора Гюго, «93 год» называется? – Кайгородов поймал взгляд Саши.

– Какого такого Гюго? – Кайгородыш слегка опешил от резкой реакции, которую вызвала его реплика.

– Не читал, значит. Пацан ты необразованный, классику знать надо. Тогда ошибок меньше делаешь, если типовые ситуации понимать начинаешь. А классики их хорошо описывают.

Собравшиеся скромно потупили глаза. Большинство из них про Гюго знали лишь благодаря экранизации романа «Собор Парижской богоматери». А некоторые только хит из мюзикла по мотивам этого произведения слышали.

– Ладно. Слушай: там история описывается такая. Дело было давно, из Англии во Францию шло парусное судно на помощь Вандейскому восстанию… Не буду тебе объяснять, что это за восстание такое было, все равно не поймешь. Не важно. Начался шторм. А на корабле была здоровенная пушка такая – карронада. И один матрос пушку эту плохо закрепил на палубе. В шторм карронада сорвалась с привязи и начала носиться по палубе как сумасшедшая. Огромная такая дура из чугуна – на палубе деревянного судна. Борта ломает, по мачтам лупит, людей давит. Матрос этот нерадивый бросается на эту самую пушку, каким-то чудом блокирует колеса и закрепляет их на месте. Шторм кончился. Все спасены. Командир экспедиции строит команду на палубе. Вызывает этого матроса. Благодарит за мужество. Снимает со своего мундира орден, весь бриллиантами усыпанный, награждает героя. За мужество. А потом велит его расстрелять. За халатное отношение к служебным обязанностям.

Саша с изумлением смотрел на тестя.

– Не дошла мораль? Тогда объясняю прямым текстом, при всех, – Кайгородов обвел взглядом своих притихших сотрудников. – Мне прекрасно известно, кто сливал налоговке информацию. Ты, сукин сын, меня предал, всех нас предал. Это твой минус. Тебя за это в добрые времена точно бы к стенке поставили.

Саша изменился в лице и слегка попятился от стола.

– Думал я сначала вышвырнуть тебя с волчьим билетом. Если б захотел – мог бы информацию о том, какой ты Иуда, распространить среди работодателей. У меня связи по всей стране. Попадешь в такой черный список, до конца жизни кроме как дворником-грузчиком работать нигде не сможешь. Но классика учит нас быть справедливыми. За тобой большая заслуга числится. Внучата мои любимые. Хоть что-то доброе ты в жизни своей никчемной сделал. А плюс на минус в сумме ноль дают. Так что я тебя отпускаю с миром. Пишешь заявление по собственному желанию – и вон со двора.

Бледный как мел, Кайогородыш продолжал пятиться от стола.

– Хотя нет, подожди. Я ж про орден забыл. С бриллиантами. Кайгородов с неожиданной легкостью подскочил со своего стула, обвел глазами стол. Затем старик наклонился и схватил большую хрустальную салатницу, заполненную до краев традиционным «оливье». Резкое движение, разворот, синхронное движение рук – и через миг голова предателя коронована поблескивающей в свете ресторанной люстры посудиной. Обильно сдобренная майонезом субстанция кашей сползает по Сашиному лицу и делает яркий рисунок его галстука уже совершенно сюрреалистическим.

«А старик наверняка в молодости баскетболом увлекался, такой бросок из-под кольца! – оценил мастерство Кайгородова Савельев. – И козлу этому еще крупно повезло, что у тестя под рукой его любимого пресс-папье не оказалось».