Читать книгу Рыбья Кровь - Евгений Таганов - Страница 8

– Ладья, – тихо проговорил Лисич, заглядывая в шалаш.

Дарник мгновенно вскочил на ноги, пронзенный острым чувством стыда: ведь это он, а не его должны будить в момент опасности.

Их стан находился на берегу речки, текущей с юга на север, через которую они утром собирались переправиться, чтобы продолжить путь на юго-восток. И по ней сейчас вверх по течению медленно плыла средних размеров купеческая ладья. С нее тоже уже заметили их стан, и три человека на носу ладьи о чем-то совещались между собой. Кроме них на ладье было еще восемь гребцов и кормчий у кормового весла. Всего двенадцать, быстро подсчитал Дарник. Все его старания превратить в умелых воинов вчерашних лесных подростков да двух незадачливых охотников показались вдруг легкомысленными и детскими. Зато теперь предстояло встретиться с чем-то действительно взрослым и настоящим.

Он кивнул Кривоносу на лошадей, тот не сразу понял его. Опережая старших напарников, к лошадям поспешил Лузга с двумя своими братьями: седлать их и выносить из шалашей оружие. Селезень принес вожаку лепестковое копье, но Дарник не спешил брать его, и подросток в волнении принялся непроизвольно размахивать им. Дарник жестом остановил его, и Селезень упер копье древком о землю. Охотники с беспокойством смотрели на Рыбью Кровь, явно опасаясь, что он втянет их в совсем нежелательную драку. Лисич поймал бешено лаявшего пса и привязал ему на шею веревку.

Ладья, повернув к берегу и прошуршав днищем по песку, пристала в нескольких саженях от их шалашей. Сначала в воду спрыгнул огромный детина с мечом на поясе, потом второй, также вооруженный мечом. Подставив широкие плечи, они приняли на них своего хозяина-купца в синем кафтане и перенесли его на берег. Гребцы, сидя на своих местах, остались просто наблюдать.

Купец из-за худобы и невысокого роста выглядел этаким бородатым ромейским подростком, у его телохранителей, как у Вочилы, были бритые головы с прядью волос посередине, говорящей о принадлежности к гридям-русам, а поверх простых рубах они носили толстые стеганые безрукавки – вид легкого доспеха.

Спустившись на землю, купец с любопытством оглядел ватагу, не сразу определяя ее вожака, и Дарник, чтобы не было невыгодного для него недоразумения, первым сделал шаг навстречу:

– Кто вы и откуда?

– Я Стерх из Корсуни, – ответил купец, правильно выговаривая словенские слова. – А ты кто?

– Я Дарник из Бежети, а это мои люди.

– Я везу радость для женского сердца: богатые ткани, украшения, вино, соль и южные плоды. Попробуй, Дарник из Бежети. – Купец из глубины кафтана извлек круглый оранжевый плод величиной с кулак и протянул Дарнику.

Дарник взял плод и, не зная, что с ним делать, переложил в другую руку.

– А ты что имеешь на обмен? Может быть, у тебя есть солиды или дирхемы?

– Мы поединщики, добываем свое добро оружием, – похвастался Рыбья Кровь.

– Поединщики? – В глазах купца загорелся веселый огонек. – И каким оружием вы сражаетесь? – Он недоверчиво обвел взглядом напуганных ватажников.

Дарник достал из-за спины клевец.

– Вот этим? – Купец бросил мимолетный взгляд на неказистое оружие. – И кто этим может сражаться?

– Я, – коротко ответил Дарник, задетый его насмешливой интонацией.

Стерх переглянулся со своими телохранителями, те усмехнулись.

– И против меча? – повернулся он к Дарнику.

– И против меча.

Купец снова посмотрел на телохранителей и произнес по-ромейски:

– Быстрян, размяться не хочешь?

– Можно, – тоже по-ромейски ответил тот, кто был пониже.

Дарник оттого, что все понял, внутренне возликовал: вот оно, его тайное преимущество над заносчивым неприятелем. Купец посмотрел на стан.

– А какой заклад?

– Две лошади.

– Зачем нам на ладье лошади? Вот раба или рабыню мы бы взяли. – Стерх проницательно взглянул на Селезня и Вету.

– А что взамен?

– Ткани, фрукты, соль, по выбору.

– Два меча.

– За двух необученных рабов? – с сомнением покачал головой купец.

После непродолжительного торга договорились все же поставить против Селезня и Веты один меч, пуд соли и пуд заморских фруктов.

Дарник предполагал, что сражаться придется с верзилой, но купец выставил другого телохранителя, того, кого раньше назвал Быстряном. Он казался не таким огромным и сильным, однако его имя заставляло проявить осторожность.

И, как оказалось, не напрасно. Первый же удивительно стремительный и сильный удар Быстряна расколол щит Рыбьей Крови надвое. Хорошо, на линии удара не оказалось левого предплечья, иначе быть бы Дарнику одноруким. Второй удар пришелся по клевцу и едва не перерубил древко со всеми его железными ребрами, если бы не острый угол, при котором меч лишь скользнул вдоль рукояти. От третьего, горизонтального удара Дарника спас резкий отскок назад. Быстрян за ним не последовал – слишком уверен был в своем превосходстве.

Гребцы с ладьи торжествующе заорали. Впервые Дарник не знал, как подступиться к противнику. С занесенным мечом гридь мог успеть ответить, даже если бы удар Дарника был быстрее. На остатки щита надежды было мало, и Дарник скинул его, взяв в левую руку нож. Законами поединка это допускалось: или щит, или второе мелкое оружие. Вот только от удара меча нож тем более защитить не мог. Дарник принялся кружить вокруг Быстряна, выжидая удобный момент для атаки. Телохранитель с улыбкой поворачивался вслед за ним. Сделав ложный выпад, Дарник отскочил, Быстрян пугнул в свою очередь – Дарник тоже отпрянул. Гребцы издевательски засвистели. На новое полудвижение Дарника меч со свистом пронесся у самого его лица. Еще один ложный выпад – и меч лишь слегка шелохнулся. В третий раз Дарник ринулся клевцом прямо на меч и остановил его крестовиной клевца в самом начале удара, а левой рукой сделал скользящее движение, прочертив ножом глубокую царапину по правому предплечью Быстряна. Можно было попытаться вонзить нож и в бок, защищенный стеганой безрукавкой, но лучше было не рисковать.

Быстрян отступил. По его руке обильно текла кровь. Он попытался поднять меч, это у него получилось с трудом. Но Рыбья Кровь рано торжествовал. Решительным движением рус отбросил щит и переложил меч в левую руку, после чего как одержимый кинулся на противника. Один, второй и, сделав круговой разворот, третий сокрушительный удар. Последнего удара Дарник даже не увидел, вертикально выставил клевец туда, откуда он должен был последовать, и тем самым сумел спасти себя, мысленно поблагодарив кузнеца Вочилу за рассказ об этом искусном приеме. Рус на мгновение замер, удивленный, что ловкий юноша, которого он посчитал по-сельски неискушенным, все еще жив.

Дарник тоже отбросил нож и двумя руками взялся за клевец. Теперь их силы снова уравнялись. Двумя руками легче было отбивать любые удары меча, тем более что они становились все слабее и слабее. Наконец гридь остановился и, тяжело дыша, вопросительно посмотрел на своего хозяина.

– Сражайся! – крикнул тот в ответ.

Но Быстрян не успел даже как следует поднять оружие, как Дарник неуловимым движением зацепил и выбил меч у него из рук.

Гребцы возмущенно загудели и попрыгали с ладьи на берег.

Стерх жестом остановил их.

– Ты поступил нечестно: сражался двумя оружиями против одного, – сказал он Дарнику. – И за это мы заберем твоего раба.

– Щит и нож – равное оружие, – угрюмо возразил Дарник.

– Оно равное, когда ты защищаешься, но именно ножом ты нанес рану, поэтому поступил нечестно.

Вместо ответа Дарник повернулся к Быстряну, которому верзила телохранитель перевязывал руку.

– Ты тоже считаешь, что я победил нечестно?

Все замолчали – ждали, каким будет ответ раненого. Быстрян молчал. Купец поспешил вмешаться:

– Он мой челядин, и за него отвечаю я. И я говорю то, что сказал. Мы забираем твоего раба, не двоих, а только одного.

Селезень испуганно встал за спину Дарника. Охотники и парни выглядели растерянными, сознавая бессмысленность сопротивления: семеро против двенадцати взрослых крепких мужчин.

– Вы хотите забрать его силой? – Вопрос Дарника предназначался не столько купцу, сколько всей команде ладьи, наивно надеясь, что хоть кто-то из них устыдится.

– Где сила – там и право, – усмехнулся купец и выразительно посмотрел на верзилу телохранителя, но тот не тронулся с места, не совсем согласный со своим хозяином.

Гребцы оказались не столь щепетильными, двое из них схватили Селезня и потащили его на ладью. Остальные двинулись следом за ними. Верзила телохранитель отступал спиной последним, оберегая хозяина от возможного удара сзади.

Дарник не двигался. Скрестив на груди руки, он хмуро смотрел на их погрузку и отплытие ладьи. Лишь когда она скрылась за ближайшим поворотом реки, повернулся к своим.

Те глядели на вожака, готовые подчиниться любому его решению. На мгновение Дарнику захотелось сделать вид, что ничего особенного не произошло. Это тоже было бы понято и принято всеми, но начинать свою ратную судьбу с потерянной победы и не отомщенного оскорбления?..

– Луки и сулицы! – приказал он. – Топоры и мечи тоже.

Охотники и парни кинулись за оружием. Сев парами на трех оседланных лошадей, они поскакали лесом вверх по реке. Догнать ладью не составило труда. На борту видны были восемь гребцов, кормчий и привязанный к мачте Селезень. Купец с русами укрылись от солнца под навесом на носу судна. Первыми залпами легко было подстрелить четырех – пять человек, но потом оставшиеся обязательно укроются за бортом, и оттуда их будет не достать. Поэтому Дарник, не спешиваясь, поскакал со своим небольшим отрядом дальше. Через две версты он нашел то, что искал: два крутых лесистых берега, сжимающих реку с двух сторон.

– Переправитесь на тот берег и ждите, – сказал он Кривоносу и Лисичу. – Мы с Меченым будем стрелять отсюда, а они отстреливаться. Когда увидите все их спины, начнете стрелять сами, но не раньше. Нельзя давать им спрятаться.

Охотники с Лузгой и Бортем перешли на лошадях вброд на другой берег и растворились в лесной чаще. Дарник с Меченым изготовились для стрельбы на своем обрыве. Вот показалась и ладья. Рыбья Кровь выложил половину стрел из колчана перед собой, одну стрелу взял в зубы, другую положил на лук. Меченый точно повторял его движения. Эта чужая вера в то, что вожак знает, что делать, придала Дарнику собранности и расчетливости в его действиях.

Когда судно поравнялось с ними и до него стало не больше десяти – двенадцати саженей, они спустили тетивы. Первым же выстрелом Дарник поразил кормчего, вторым – одного из гребцов. Напарник из-за волнения стрелял не так успешно, но и его стрела ранила гребца. Потом стрелять стало трудней. Из-под навеса повыскакивали купец с русами, а гребцы подняли над бортами непонятно откуда взявшиеся круглые щиты, и сами через одного взялись за луки. По приказу хозяина один из гребцов бросился к рулевому веслу, но там его сразила еще одна стрела Дарника. В ответ полетели стрелы с ладьи, но не прицельно, а просто в лесную чащу, тем не менее одна из стрел вонзилась в ствол дерева совсем рядом с Дарником. Он выдернул ее и присоединил к своим запасам.

Тут в спины гребцов ударили стрелы четырех лучников с другого берега и ранили купца и двоих гребцов. По приказу Быстряна оставшиеся гребцы налегли на весла, стараясь уйти от опасного места. Но их беспорядочные усилия при отсутствии кормчего привели к тому, что ладья ткнулась носом в отмель на стороне Дарника и остановилась.

Прыгнув в воду, оба руса попытались столкнуть судно на глубину, но в награду получили по нескольку стрел каждый. Особенно досталось верзиле, у него две стрелы застряли в безрукавке, а еще две торчали из плеча и низа живота. Быстрян помог ему забраться на ладью. Там прекратили стрельбу и чуть погодя замахали тряпкой, надетой на стрелу, призывая к переговорам.

В ответ Рыбья Кровь вышел на прогалину, где его видно было с ладьи и с противоположного берега, и помахал стрелой оперением вверх.

– Бросайте оружие! – крикнул он.

В его собственном колчане оставалось лишь две стрелы, у Меченого вообще ни одной.

По знаку Быстряна все, кто уцелел, поднялись из-за щитов и побросали на берег свои луки и топоры, бросил и он свой меч. Потом они освободили Селезня, который, в свою очередь, привязал к мачте двоих оставших невредимыми гребцов. После чего охотники со своими младшими напарниками перебрались к первой паре, и Дарник с Меченым и Кривоносом поднялись на ладью. Из двенадцати человек трое были убиты, еще трое тяжело ранены, а четверо – легко. Из ватаги же не пострадал никто.

Купец был ранен стрелой в рот и не мог говорить, только со жгучей ненавистью смотрел на своего юного победителя. Но его взгляд вызывал в Дарнике обратную реакцию, как лучшая похвала содеянному, значит, все было как надо: и подлый обман, и минутная робость, и верно проведенное сражение, и должное наказание.

Быстрян с одним легкораненым гребцом взялись перевязывать своих товарищей. Кривонос с Меченым сунулись было осматривать тюки и сундуки купца, и Дарник на них даже слегка прикрикнул, чтобы они собирали трофейное оружие. Сам он искал и возвращал в колчан свои стрелы. На его собственном счету был один убитый и двое тяжелораненых. Меченый извлекал остальные стрелы.

– Твоя прямо в сердце, – сообщил он, протягивая стрелу Лузге. – А твоя в горло попала, – порадовал он Бортя.

На молодых бойниках лица не было. Если Борть еще старался выглядеть невозмутимым, то Лузгу от протянутой ему стрелы с еще дымящейся кровью стало рвать. Никто, казалось, его слабости не заметил.

С некоторой оторопью Дарник вдруг осознал, что вместо простого ответа на оскорбление и освобождение своего раба он теперь завладел купеческой ладьей, полной товара. Впрочем, на его внешней невозмутимости это, как всегда, никак не отразилось.

Общими усилиями ладью развернули вниз по течению, Лисич и Борть отправились с лошадьми берегом, а остальные тронулись на ладье речным путем.

Дарник нет-нет да поглядывал на мертвого кормчего – вот он, его первый убитый. Только никакого особого волнения почему-то нет. Возможно, из чувства своей полной правоты. Немало поразила его и сама результативность стрельбы из лука, то, что они победили так играючи.

Когда приплыли к своему береговому стану, пара Лисича была уже там. Девушки встречали ладью слегка растерянными и скованными – как приветствовать мужчин, убивших много врагов, им было не очень понятно: ликовать или ахать при виде ран. А ран у победителей как раз и не было. Нашли выход, кинувшись обнимать Дарника и Селезня, отчего спасенный мальчишка даже растроганно расплакался.

Вообще все ощущали сильную неловкость – то, что на ратном поле выглядело бы как геройский подвиг, здесь, в лесной глуши, имело вид самой настоящей разбойной расправы. Холодный рассудок сохранялся, казалось, лишь у Быстряна.

– Что дальше будешь делать, орел? – спросил он у Дарника так, чтобы никто не слышал.

«Дальше» касалось не сегодня и не завтра, а совсем дальше, понял Дарник, но ничего не ответил. Он то и дело ловил на себе пытливые взгляды ватажников, желавших понять, как чувствует себя он сам. Чувствовал скверно, но никому об этом знать не следовало.

Отдав распоряжение копать для убитых общую могилу, Рыбья Кровь занялся осмотром добычи. Помимо основных товаров на ладье находилось множество дорогих вещиц, назначения которых юный бежечанин просто не знал. Среди трофейного оружия он с радостью обнаружил новый рычажный арбалет, а также странные парные мечи – большой и малый, с узкими лезвиями и выдвинутым вперед из перекрестия стальным зубом-ловушкой.

В вещах Стерха обнаружилась еще и шкатулка с серебряными и золотыми монетами, при виде которых у охотников алчно заблестели глаза. Чтобы охладить их пыл, Дарник нарочно обвязал шкатулку веревкой с замысловатыми узлами и сунул на прежнее место.

– Что будем делать с ними? – спросил Кривонос, указывая на тяжелораненых, возле которых суетились Черна с Зорькой.

Положение утыканного стрелами верзилы телохранителя, гребца, раненного в живот, и купца с оставшимся наконечником стрелы в глубине рта выглядело безнадежным. Проще всего их было прикончить, но ватажники и без того были пресыщены кровью, да и перевозка их на ладье была не в тягость.

– Берем их с собой.

– Ты хочешь плыть на ладье? – удивился Кривонос. – Лучше разделить добычу, а ладью сжечь.

– Я подумаю и решу, – ответил Дарник.

Пока копали могилу, умер раненный в живот гребец. Когда трупы всех четырех убитых были сожжены, Дарник обратился к пленникам с речью:

– Ваш купец поступил со мной нечестно, вы все были этому свидетелями. Посмотрите теперь на него, не моя стрела в него попала, а чья-то другая, но он все равно умирает мучительной смертью. Никто из вас не возразил, когда вы забирали моего человека, и теперь четверо из вас уже отправились к своим предкам. Справедливо я сделал или нет, решать вам. Сейчас мы отправляемся в путь. Кто не хочет следовать с нами, может идти своей дорогой, получит лошадей, еду, по пять дирхемов и тихую мирную жизнь. Кто пойдет с нами, будет нашим товарищем, получит ратную славу и богатство.

Гребцы молчали, тихая мирная жизнь в незнакомой земле без сильного предводителя представлялась им еще большим злом, чем подчинение безумному юнцу, который, по крайней мере, знает, чего хочет, да и привычная ладья была понадежней любых лошадей с запасом пищи и денег. Дарник не понимал этого и мысленно поздравлял себя с новым пополнением своего отряда. Важно было только получить ответ еще и от Быстряна.

– А ты что решил? – обратился он к нему чуть погодя.

– Пока жив мой хозяин, я тебе ничего не скажу, – ответил купеческий телохранитель.

Перед тем как покинуть стоянку, Дарник отдельно собрал ватажников. Похвалив всех за меткую стрельбу, он сделал замечание насчет расхода стрел: впредь чтобы у каждого всегда в колчане их было не меньше двадцати, и чтобы после боя обязательно собирать их назад – иначе наконечников не напасешься. Наказал также приглядываться к шестерым гребцам, чтобы все позже из них могли выбрать себе подходящего младшего напарника. Троица тростенцов довольно переглянулась – скоро и они станут старшими.