Читать книгу Как дотянуться к звёздам, или Баттерфляем по Галактике - Евгений В - Страница 2

Закат… Ярко-красный диск вечернего заходящего солнца уже коснулся горизонта. Безграничный небосклон превратился в целое море огненных красок, что придавало ему неописуемо могущественный вид. Все предметы вдали даже для самого острого взора стали почти незаметными. Время от времени в бесшумном порыве дул слабенький ветерок, колыша верхушки молодого камыша. Тихая гладь речной воды, как будто огромное зеркало, отражала на своей поверхности всю прелесть и величественность вечернего неба.

Двенадцатилетний мальчишка Никита, наблюдая за этим красочным явлением и слушая мелодичное пение прибрежных птиц, пристально всматривался вдаль реки. Он ожидал своего родного отца и старшего брата, что с утренней зарёй отправились ловить рыбу.

Совсем скоро магическое солнце исчезло за верхушками далёких холмов. Небо так и не переставало отражать в своих живописных окрасках непревзойдённую могущественность земного светила. Никитка вскоре увидел лодку, скользящую по поверхности тихой зеркальной воды. Она приближалась всё ближе и ближе, стали отчётливей видны две фигуры, сидящие в ней и активно гребущие вёслами. Мальчишка сразу же узнал в этих фигурах своего старшего брата Антипа и отца.

– Па-а-а-па, Бра-а-а-тец, – прокричал во всю силу лёгких мальчик.

– Ники-и-и-тка! – послышались радостные вскрики из лодки. Теперь уже не было никаких сомнений, что это отозвались родные паренька.

Большущая, будто драккар у викингов, деревянная лодка, рассекая нежную водную гладь своим грубым и острым, словно копьё носом, причалила к песчаному берегу.

– Как прошел день? Есть ли улов, отец? – по-детски нетерпеливо провопил младший сын рыбака Емельяна. В его юных глазах светилась негасимая искринка любознательности и чистой воды искренности, чего редко приметишь у взрослых людей.

– Никитка, сынок, – оживлённо отозвался Емельян, – есть, есть улов. Такого щедрого улова я ещё давно не видывал. Чудеса!

– Да, всё именно так, братишка. Сегодня река очень щедро обошлась с нами, – подтвердил Антип, плечистый двадцатилетний парень. Несмотря на свою усталость, он выглядел достаточно бодрым и сильным. Никите даже казалось, что в нем кипит неисчерпаемый запас человеческих сил, что он силён как мифический титан. Видимо убедительно крепкая внешность Антипа побуждала в сознании младшего брата подобного рода представления.

– Поразительно… Я не верю своим глазам, – удивился Никитка, заметив, что почти треть лодки забита разной рыбёшкой.

– Надо благодарить лишь Господа-Бога за этот щедрый дар, который прокормит всю нашу семью в такое тяжёлое время, – сказал опытный рыболов Емельян и начал аккуратно собирать снасти.

Дети с привычным послушанием помогали отцу, собирая улов в большущие кожаные мешки с рукоятями по бокам. Когда всё было готово, они оставили на берегу уже пустую лодку, и не спеша, двинулись в путь к родному дому. Отец и старший брат взяли по одному мешку с рыбой, и, взвалив их себе на спину, начали подниматься вверх по протоптанной глиняной тропинке высокого холма. Никитка шёл следом за ними, неся на плечах два лёгких весла.

Забравшись на вершину холма, они сбросили свою ношу и сели отдыхать на удобные, словно лавки, камни. С высоты этой вершины во всю могущественную досягаемость обозревания открывался очень красивый пейзаж: виднелись плотные зелёные полосы молодого и сочного камыша, вся превосходная ширина живописной реки Медвенка, янтарно-розовые оттенки неба над тонким очертанием горизонта, жёлтый, как дневное солнце, песок. Наверное, даже самому талантливому художнику не хватило бы всех красок, чтобы воспроизвести на полотне всю природную величественность и сущность этого захватывающего пейзажа.

К чудотворной красоте местного ландшафта прибавлялись древние четырёхметровые истуканы, изрядно покрытые малахитовым велюристым мхом и бросающие огромные тени на процветающую землю. Они стояли смирно и неподвижно на этих пологих холмах, точно три тысячелетия назад. Впечатляющие творения…

Раз, два, три, четыре, пять… Все на месте! – прошептал мальчишка, любивший пересчитывать величественные изваяния давних предков. Раньше, когда он был ещё совсем крохой, боялся, как огня «каменных чудищ», а теперь спокойно называл их стражами Зелёного Холма.

Переведя дыхание, набравшись немного сил, дополнительной энергии, они сызнова направились по знакомому пути домой. До родной деревни под названием Зелёный Холм оставалось не более двухсот шагов. И уже через пяток минут они находились прямо у порога родного дома.

Скромный деревянный домик семьи рыбака Емельяна ни чём в особенности не отличался от прочих деревенских домов. Он был построен из небольших стволов местной ели, имел три окна, которые были крепко обтянуты промасленной тканью и окружены по бокам оконницами, прочной двери, деревянной крыши, что иногда протекала в мокрую погоду…

Интерьер тоже не имел отличий. Тут была самодельная, пропитанная запахом золы, каменная печь, возле которой находилась глиняная и металлическая посуда. Были также грубые и массивные столы, лавки, две кровати. Причём кровати достигали, фактически, громадных размеров – на них, представьте себе, могла поместиться вся семья. Ночью, когда солнце ложилось спать за горизонт, свет поддерживался с помощью масляных ламп и сальных свечек. Восковые свечи были по карману только богачам-феодалам и церкви. Кухни не существовало как таковой – еду готовили в той комнате, где размещалась печь; отдельных комнат для детей и женщин тоже не было.

Подле скромного деревянного убежища раскинулся довольно неприметный хлев, стены какового замурзаны густым известняком и где держали некого иначе, как животных. В данном случае у родни Емельяна имелась единственная корова по кличке Сивуха. Её так прозвали из-за молочно-белого окраса шерсти. Также был здесь и небольшой сарай, сплоченный из дубовых брёвнышек и старых трухлых досок. В нём содержалось три десятка домашней птицы – мягкопёрых гусей и юрких куропаток.

Мать Никиты Лукерья и две прелестные сестры успешно вели домашнее хозяйство. Лукерья каждый божий день стряпала еду, убиралась в доме, а её две кроткие дочери безотказно помогали ей. Мария и Марфа (так звали сестёр) кормили хозяйственных животных и убирали за ними, доили корову, а также собирали богатые на желток яйца гусей и кур. Женщины, кроме того, обрабатывали в поте лица небольшой земельный участок, где росли пшеница и овощи. Возле дома произрастали фруктовые деревья, за которыми тоже нужен был обязательный уход. Работы, как видите, хватало. Дабы жить и с голоду не помереть, следовало трудиться, не покладая рук своих.

У Никитки, не считая старшего Антипа, существовали ещё трое братьев. Их имена – Назар, Дмитрий и Тихон. Все они работали подручными у деревенских мастеров, учась собственному ремеслу и получая скудный заработок. Назар с Дмитрием работали в мастерской местного деревенского обувщика Прохора – настоящего знатока своего дела. Ходили даже слухи, что сам князь Иван Васильевич Голицын, лет двадцать тому назад, сделал ему необычный заказ на пошив двух пар кожаных сапог с пряжками из чистого золота. Семнадцатилетний парень Тихон был подручным у местного кузнеца Фёдора Шпоры. Вначале работа у Тихона не ладилась, но с помощью дельных советов учителя она вскоре пошла по нужному руслу. Парень выкарабкался из ямы неудач и начал делать первые успехи.

Сам же Никита учился плотничеству при церкви. Небольшая, упомянутая мгновение назад, церквушка расположилась близ деревни Зелёный Холм. Каждое воскресенье жители обычной русской деревни, во что бы то ни стало, посещали службу в этом Доме Господнем.

Младший сын Емельяна и Лукерьи просыпался ни свет, ни заря и вместе с другими ребятами спешил на учёбу. В церковной мастерской их наставляли ремеслу самого Христа, прививая любовь к усердному труду. Деревенские мальчишки за обретённые знания и умения, что поистине считались дороже любых благородных камней и металлов, с кротостью агнцев и совестным старанием трудились на благо церкви. Служители предоставляли им, в основном, незначительную работу на земельных участках. После занятий и работы на церковь, Никитка ступал на берег Медвенки, дабы встретить с рыбной охоты отца и брата.

Семья рыбака Емельяна, аналогично остальным деревенским семьям, была трудолюбива. Каждый член семьи занимался своим делом, никто не лентяйничал. Зелёный Холм напоминал собой обычный муравейник, где каждый муравей выполняет свой объём работы. Большой ежедневный труд в поте лица каждого человека являлся, просто-напросто, экстренной необходимостью для выживания в тяжкий час нужды.