Читать книгу Град безначальный. 1500–2000 - Евгений Витковский - Страница 33

Снаряжает посольство в страну на востоке

Фридрих Третий, Голштинский и Шлезвигский арцух,

там везде, говорят, несмотря на пороки,

много чести в бойцах, много мудрости в старцах.

И туда, в дикий край сыроядцев и тундры,

где кочуют народы с широкою харей,

в экспедицию, Фридрихом взят на цугундры,

уезжает ученый Адам Олеарий.

Но заказывать скорбный не стоит молебен,

надо ехать, хотя и с большим подозреньем,

что загадочен край, а не то и враждебен,

где закусывать водку умеют вареньем.

Дешевизна царит в той стране необычной:

две копейки за курицу или два ряпа,

пять семишников стоит барашек отличный

и всего на копейку – с малиною шляпа.

Не страна, а огромная добрая скрыня,

упоенье сыты, благодать саломати!

Так сладка благолепная русская дыня,

что ее и без сахара можно вкушати!

У купцов там великое множество связей,

кто подобное многажды видывал в жизни?

Алтабасов, дамастов, атласов и бязей

отчего ж не купить при такой дешевизне?

Ну, а если захочет бывалый рубака

снарядиться обновой для службы оружной, —

он легко подберет для себя аргамака,

и чекан, и байдану, и меч харалужный.

Впрочем, нет на Руси благородных дуэлей,

нет по поводу драк никакого закона,

но легко возглашаю с суровостью велей:

Bledinsin, Sukkinsin, Sabak, Matir Jabona.

Но поведать бы стоило даже и ране,

от подобных вещей с отвращеньем отпрянув,

что не только мужчин здесь ласкают по пьяни,

но и коз, и овец, и козлов, и баранов.

Впрочем, каждый решает, поверить ли вздорам:

разве все исчисляется в звонкой монете?

Иноземцу судить ли о крае, в котором

ничего не поймешь и за десять столетий.

Край, которому верен безродный и знатный,

край неслыханно грешный и напрочь невинный,

край рыбешки отвратной и доблести ратной,

край, настоль благодатный, былинный и блинный.

Где тебе не жалеют последней рубахи,

где прохожим, куда-то бредущим далече,

из церквей на дорогу выносят монахи

огурцы, и капусту, и редьку, и свечи.

Лишь тайгу, лишь пустыню, лишь скалы со степью,

предъявляет паломнику вечность седая,

ибо смерть и рожденье не скованы цепью,

ибо Волга течет, никуда не впадая.

…Но добавит судьба небольшой комментарий:

непригоден романтик для мелкого торга,

и провалит работу Адам Олеарий,

потому как возьмет и помрет от восторга.