Читать книгу Град безначальный. 1500–2000 - Евгений Витковский - Страница 35

Полюбуйтесь: удачлив, блестящ, знаменит

и владыками принят как равный,

кальвинист-протестант, мусульманин-суннит,

правоверный жидок православный.

Он сулит: возвращу золотой на алтын,

только дочку с приданым просватай.

Перед нами – Василия Шуйского сын,

Иоанн, получается, Пятый.

Короля и султана раздев догола,

он останется в прежнем почете.

Поищите второго такого козла, —

и такого козла не найдете.

Ведь когда-то, едва зазубрив алфавит,

разобравшись в цифири немножко,

три деревни, а такожде пруд рыбовит

лихо пропил келейник Тимошка.

А ему наплевать: меж столичных кутил

не особо и трудно-то выжить.

Но в Москве, если лапу в казну запустил,

могут оную вмиг отчекрыжить.

Как сапожник упьется купчина Миклаф,

позабудет про русские нравы,

а Тимошка, чужого коня оседлав,

как стрела долетит до Варшавы.

Если сперли коня, – не кричи караул,

с морды пьяной волосья откинув.

Будь доволен: тебя как ребенка надул

прохиндей Тимофей Анкудинов.

Польше сладко напакостить русским. Изволь,

трон полякам не отдали – нате ж:

самозванцу в Варшаве отвалит король

столько денег, что всех не потратишь.

Но подобный почет ненадежен, увы,

и Тимошка, завывши с досады,

очень близко почувствовал руку Москвы

на пиру Переяславской рады.

Ну и пусть: разломилась судьба пополам,

он – калач исключительно тертый,

он в Крыму без зазрения принял ислам

и свалил до блистательной Порты.

Если б только не страсть прохлаждаться в грязи,

процветал бы он в Порте поныне,

но почуял, что жареным пахнет вблизи

и сбежал к королеве Кристине.

Он-то думал: ничто ему там не грозит,

но наткнулся на русского дьяка,

и удрал через Ревель и Ригу в Тильзит

восхитительный жулик-вояка.

Но Миклаф, обворованный в прошлом купец,

предъявил с золотишком лукошко,

и пришел нашей сволочи знатный конец:

был Москве предоставлен Тимошка.

Приговор у суда оказался таков:

впредь негоже ловить святотатца,

разрубить его на шесть отдельных кусков

чтоб не мог никуда разбежаться.

Полагается вспомнить, что все – суета,

грязный ров оказался постелькой.

Ты записан на первой неделе Поста

после Гришки и перед Емелькой.

Окаянную жизнь не удержишь в горсти,

не доешь драгоценной ковриги,

потому как на плахе не сможет спасти

карусель перемены религий.