Читать книгу Град безначальный. 1500–2000 - Евгений Витковский - Страница 37

Вишневый кармазин пошел на однорядку,

камчатны ферязи добавил государь:

подобной милости не спрячешь за подкладку,

зане подкладки нет, сколь под полой ни шарь.

Но не возропщет он на ту беду пустячну,

он мастер, он царем весь долгий век любим:

и шапку для него он сладит саадачну,

пусть ей завидуют что Мишка, что Любим.

В державе не сыскать подобного талану;

жаль, дети не равны в искусности отцу,

поди, не молятся Косме и Дамиану,

без коих не видать удачи кузнецу.

Полвека протекло с тех пор, когда, воспрянув,

страна сподобилась означить свой закон,

и стражем при царе встал Филарет Романов,

в деснице меч держа, а в шуйце – Типикон.

Убит Траханиот и на кол сел Заруцкой:

аники-воины, короче говоря:

не шапка ложчата, а дрянь черноклобуцка

уместна недругам московского царя.

Но топчутся в Кремле работнички бесстыжи,

что в разум не берут – где меч, где долото.

Искусство мастера спаси, архистратиже,

сколь Гришка ни хорош, а все одно не то.

Сей, верности царю нимало не наруша,

стволы умеет лить, – по совести, дотоль

такие делывал, поди, один Первуша, —

пищаль да карабин, фузея да пистоль.

Но как зачнет шелом, – то тратит силы вскую,

и каждый щит его похож на плоский корж;

он только губит кость бесценную морскую,

какую нам дает ужасна рыба морж.

Вот так и помирать, тайн ремесла не выдав, —

к ним быдлу всякому вовеки нет пути.

У белого царя всего один Давыдов,

чей ерихонский шлем вовек не превзойти.

Давно за семьдесят, пора б уйти от горна,

да только б никому в его судьбу не лезть:

с зерсалом для царя он возится покорно,

не веря, что ему в стране замена есть.

…Смотреть в грядущее тому, кто молод – вредно,

ну, а тому, кто стар – так вовсе смысла нет;

и лишь дивится тот, кто пропадет бесследно,

тому, кто все-таки сумел оставить след.

На стогнах корчится пророчащий глашатай,

четыре лошади таращатся в зарю,

и смерть из темноты грозит косой щербатой,

и ясно, что она завидует царю.

Но рвешься заглянуть в последние мгновенья

в те пропасти, где нет ни солнца, ни дождя,

где нитью тянутся годов стальные звенья,

рождаясь в вечности, – и в вечность уходя.