Читать книгу Дмитрий Быков 20 лет спустя. Хроники «Московской комсомолки» - Евгений Ю. Додолев - Страница 4

Додолев – матерый профессионал-скандалист и ничего не делает просто так. Когда он умрет, про него спросят, как про Талейрана: «Интересно, зачем ему это понадобилось».

Так что избранное из «Московской комсомолки» он выпускает с дальним прицелом.

Я даже сначала не понял, с каким. Хайпануть хочет? Но разве на этом хайпанешь?

Выполняет заказ против меня? Но что же здесь, пардон, компрометирующего? Ни от одного своего тогдашнего слова я не отрекаюсь, борьбой с Лужковым и Примаковым горжусь, к тому же сам Додолев пишет, что мы топили не за Путина, а против совершенно очевидной реваншистской клики. Да и не будет Дололев выполнять заказы против меня, как и я никогда не напишу против него ни единого заказного слова. Только свои, и только по собственному желанию.

Может, он хочет напомнить властям, какая эффективная вещь – умный таблоид? Действительно эффективная, и сейчас бы ей цены не было, но эпоха-то не ельцинская. Никто и никаких денег под такую газету не даст, неважно – запутинская она будет или противопутинская.

Это при Ельцине считалось, что пропаганда должна быть качественной. При Путине считается (им самим или окружением – даже не знаю), что чем она бездарнее, тем сильнее. Потому что если мы можем позволить себе оборонные мультики и прямое вранье, значит, мы сила. Ни перед кем не прогибаемся, никому не стремимся угодить.

Достаточно сравнить газету «Не дай Бог» образца 1996 года, когда ее делали коммерсантовские журналисты против Зюганова, и аналогичную газету 2012 года, когда ее лудили журналисты «Комсомольской правды». Не нужны им талантливые агитаторы. Талантливый – уже потенциально опасный.

И никакой «Московской комсомолки-2» при Путине не будет.

И тут я догадался.

Он хочет напомнить всем, какую безнадежную борьбу тогда мы вели – и нас это совершенно не останавливало.

Я тогда Додолева спросил: ты сам-то веришь, что мы остановим «Отечество»? И он сказал: да нет, что ты. Весь бизнес под них лег и большая часть силовиков, и население все за Примакова, плюс у них огромные деньги Евтушенкова (я тогда впервые услышал эту фамилию и название «Система»). Так что это так – порезвиться напоследок.

Больших денег, как он сам пишет, там не было.

Славы и тиражей – тоже.

Но порезвиться напоследок – это довольно сильный стимул, и именно он руководит сегодня теми, кто выходит на дозволенные и недозволенные митинги. Те, кто резвятся напоследок, обычно побеждают, потому что терять им нечего.

«Но порезвиться напоследок – это довольно сильный стимул».

Почему я радуюсь перепечатке этих текстов двадцатилетней давности? Ну, во-первых, потому, что действительно горжусь своим участием в той схватке на той стороне. Не на путинской, нет. Просто Лужков сделал с Москвой примерно то, что Путин сделал с Россией, и повторил бы этот опыт на всей России гораздо раньше. К Крыму, кстати, он уже в качестве московского мэра вовсю тянулся. Счет «сорок – ноль» в его судах против прессы упоминался им во всех телевизионных интервью с большой гордостью.

Если бы Примаков и Лужков тогда победили, мы бы нынешнюю российскую реальность хлебали большой ложкой уже в 2000 году. Лужковцы уже недвусмысленно угрожали своим противникам: при будущем президенте мы вам покажем. Бегите, пока не поздно. Хорошо Додолеву – у него уже тогда была гринкарта, о чем он с радостью рассказывал. Он вообще открытый такой парень. А у меня и сейчас ее нет.

А во-вторых, ни от одного своего тогдашнего слова я не отрекаюсь, и расклады вокруг те же самые. Есть интеллигенты-надсхваточники, которые по факту поддерживают сильнейшего, – а все потому, что Путин им не нравится, но и Навальный не кажется достойной альтернативой. Какой-то он авторитарный, авантюрный… Какие-то у него сторонники не совсем внятные, источники информации мутные…

Эти голоса сейчас еще слышней, чем тогда, в девяносто девятом. Некоторые цитаты из этих моих бывших приятелей, которые сейчас для меня мертвы, в эту книгу включены. Комментировать их я не буду. Разговоры с мертвыми – дело медиумов: хороших слов не нахожу, а от плохих с прискорбием воздержусь.

Есть подонки и бездари, присвоившие себе право называться патриотами.

Есть, наконец, просто твари, сводящие счеты с более талантливыми коллегами под предлогом борьбы за суверенитет, государственность, православие и т. д.

Какие они государственники – все мы видим очень хорошо по нынешнему состоянию государства, но пока они пользуются своим шансом, а Путин и есть их единственный шанс утвердить свою серость в качестве эталона. Доносительство процветает, как и тогда.

А уж как отдельные евреи шьют ливреи! Продолжая ту давнюю тему, я опубликовал недавно стихотворение «Геттское», за которое мне прилетело со всех сторон, но я им тоже горжусь. Кстати, участием в антилужковской борьбе гордился не только я. Сергея Доренко, с которым мы оставались друзьями и ежегодно делали большую беседу, как бы сверяя таким образом наши внутренние часы, – тоже совершенно устраивала его тогдашняя позиция. Я его специально в последнем интервью об этом спросил. Цитирую:

«– Сейчас многие говорят, что надо было поддерживать Примакова, он был старше и, может быть, осторожнее. Тебя не тревожат такие мысли?

– Однозначное и безусловное нет. У этого клана слова не расходились с делом, Лужков хотел восстановления социализма – такого, я бы сказал, олигархического социализма – не только на доктринальном, но и на практическом уровне. Об этом можно судить по его стилю управления Москвой.

Что до Примакова, он считал умом хитрость – и хитер действительно был, но это совсем другое дело. Во внешней политике оба были агрессивны, и не только на словах, – в отличие от Путина, который до Мюнхена искренне верил, что с Западом можно договариваться. Нет, было бы хуже, в этом я ни разу не усомнился: много в чем себя упрекаю, хоть это и бесплодное занятие, но в этом – никогда».

Это напечатано в этом 2019 году, в том самом «Собеседнике», в котором я работаю и 20 лет спустя. Так что он тоже был тогда не за Путина, а против блатной диктатуры, которая на нас надвигалась.

«Березовский – персонаж неоднозначный, но за твердую антипримаковскую позицию я ему и сейчас благодарен».

Березовский, который вел ту борьбу и частично ее финансировал, – персонаж неоднозначный, но за твердую антипримаковскую позицию я ему и сейчас благодарен, потому что про Лужкова и «Отечество» он очень хорошо все понимал.

Некоторые (так понимаю, что камешек снова в мой огород – Е.Д.) сейчас пишут, что Гусинский и Березовский рассорили и раскололи журналистский цех.

Мне раскол среди журналистов – как и среди политиков, кстати, – кажется как раз нормой.

И тогдашняя моя позиция относительно НТВ, по-моему, оказалась верной: большая часть птенцов гнезда Гусинского прекрасно себя чувствует на госканалах. Ревенко, Мацкявичюс, Добродеев, до некоторого времени Мамонтов – все это люди, которые из информации отлично делали пропаганду, и в тренды новой эпохи они вписались будь здоров.

Из всего тогдашнего НТВ я дружил с покойным Владимиром Кара-Мурзой-старшим, которого и сейчас считаю образцом человека и журналиста, с Сорокиной и Шендеровичем, которого знал и любил до всяких «Кукол».

С ними дружу и сейчас.

Я вообще постоянен в симпатиях.

Это же касается Додолева, про которого чего только не говорят, – мало ли недоброжелателей у талантливых людей! – и Марины Леско (женщина умная и веселая).

Тогда мы вообще писали веселее и храбрее, без постоянной оглядки – «что нам за это будет» и «можно ли эту статью подвести под статью».

Теперь вообще нельзя написать ни слова, кроме как в стол, без лихорадочного трепета:

а не повредил ли я этим себе или еще кому-то?

Сегодня каждое наше слово может и будет использовано против нас.

Но «Московская комсомолка» подмигивает нам из 1999 года и говорит:

ребята, выпьем за успех нашего безнадежного дела!

«Но „Московская комсомолка“ подмигивает нам из 1999 года».

Мужайтесь, так сказать, о братья, боритесь прилежно, хоть бой и неравен, борьба безнадежна…

И спасибо Додолеву за эту книгу.

Хорошо, когда есть нестыдные воспоминания.

Дмитрий Быков.